***
— Ты сегодня вообще как в воду опущенный, что с тобой? — очень кстати поинтересовалась Эрисса, подсаживаясь к Фейну на завтраке. Не стоит ей говорить о нас. Она не поймёт. — Да ничего, сон просто страшный приснился, всё в порядке, спасибо что поинтересовалась, — криво улыбнулся юноша, чувствуя, как по затылку прямо за воротник мантии стекает капелька холодного пота. — А, ну раз ничего, то перестань ходить со скорбной рожей, ужас на совсем молодняк наводить пока рано, а твоего возраста адепты уже и не такого навидались, — она шутливо пихнула белобрысого локтем, а вместе с ним на Фейнриэля полетела и тарелка мутной каши, которая должна была зваться завтраком. — Создатель милосердный, не сердись, пожалуйста, я сейчас всё исправлю, — и вот, из умело заигрывающей девчушки Эрисса во мгновение ока превратилась в зажатое и испуганное существо, которое хотелось крепко прижать к груди и успокоить. Это действо сразу отпадало; Фейнриэль был от воротника до полы мантии в каше и кусочках каких-то подозрительных отрубей. Светло-жёлтый свет от ладошек крохотной магессы — и мантия юноши была как новенькая, а фрагменты сегодняшнего завтрака переместились обратно на своё законное место. — Здорово, — слегка запоздало протянул Фейнриэль, — Научишь? — Да тебя Первый Чародей ещё и не такому научит. Спорим, к концу этой декады мы будем идти вровень по своим программам? — А почему б и нет, спорим! — ладони обоих сомкнулись в крепком рукопожатии, а остальным обитателям круга только и оставалось, что глупыми глазами смотреть на сей концерт.***
— Одну минуту, прошу, дайте мне одну минуту, — донёсся из-за двери усталый и невероятно раздражённый голос Первого Чародея, что Фейнриэля аж отшатнуло. На всякий случай, юноша подождал пять минут. Мог бы прождать и десять, и двадцать, если бы ему в один момент не пришло в голову просунуть свою мордашку с вопросительным выражением за дверной проём. — А, это ты, Фейнриэль. Думал, опять какой-нибудь храмовник груду депеш принёс, — приятные черты лица эльфа слегка расслабились при виде своего новоиспечённого аколита, — Проходи. Юный маг чуть ли не на носочках вошёл во всё ещё такой же уютный кабинет и закрыл за собой дверь. «Хоть что-то в этом мире неизменно», — ехидно подумал Фейн. Учитель продолжал бороться с бумажной волокитой. То было совсем недолго, однако секунды растягивались на минуты, а минуты на часы, так что мальчик стал чувствовать себя лишним в этой борьбе за Орсино с разных сторон. — Как и предполагалось и по опыту вчерашнего дня, твой профиль — это магия созидания, — не поднимая головы от бумаг начал Первый Чародей, — не каждый может похвастать таким умением. В Киркволльском Круге их вообще нет, без учёта тебя, конечно. — Вы даёте понять мне, что я особенный, или всё-таки намекаете на мои скудные умственные способности? — неожиданно и смешливо вспылил юноша. Он сам прекрасно знал ответ на свой вопрос, просто в обществе Первого Чародея его как-то стало распирать на подобные слегка грубоватые шуточки. После них не получишь пощёчины. Худшее — тебя просто проигнорируют, но Орсино не был таков. Он поднял взгляд с игривой искрой в глазах, а на губах появилась полуулыбка. — Нет, ну что ты. Магия созидания — очень важный элемент познания самой сути связи с Тенью. Врождённая способность к ней наоборот говорит о тебе как о талантливом и в будущем выдающимся маге, — Улыбка не слезала с уст учителя, пока он нерасторопно, словно мёдом поливая каждый слог, заранее хвалил Фейнриэля. Ведь он действительно хотел чувствовать себя особенным. Хоть раз в жизни. Хоть и в собственной тюрьме. Не говори ему, не говори ему про нас. — Ну так, а чем выдающемся мы займёмся сегодня? — переминаясь с ноги на ногу вопросил маг. Не давая своему ученику ни малейших объяснений, Орсино встал и, запрятанным где-то под мантией кинжалом, полоснул свою руку чётко вдоль по вене. Она не хлестала, как мог бы подумать читатель с богатой фантазией, а медленно, толчками, насыщала своим чёрно-вишнёвым цветом обрывки рукава Первого Чародея. — Ч-что вы творите?! — чуть ли не в истерике спросил ученик. — Используй свои способности и подлатай меня, — спокойно попросил очень быстро бледнеющий Первый Чародей. Фейнриэль рванул будто с колодок к страдающему от отсутствия инстинкта самосохранения учителю. Кажется, по пути он смёл пару книг с его стола, но всё же добрался. Двумя резкими движениями Фейнриэль закатил рукав мантии Орсино, и ему предстала широкая кровавая рана, портящая неожиданно изящную и бледную руку эльфа. Кровь выливалась из вены словно под очень дряхлый метроном, маленькими, ритмичными толчками. Казалось, что мужчина и сам мог управлять своим кровотоком, и просто для эффекта показал сей перформанс своему новоиспечённому ученику. Пока тот ладошкой со слабым зеленоватым свечением закрывал порез, в нём пробудился почти что праведный гнев. «Первый день — и сразу в глубины океана закинул, демон ушастый», — хмуря брови думал он. С себя же потом внутренне посмеявшись, Фейн понял, что слегка переборщил; на местах, где раньше были границы пореза начали расцветать маленькие пушистые маргаритки. — Думаю, этого достаточно, — с широкой и гордой за своего ученика улыбкой отметил Орсино. Он с лёгкостью огнём расчистил поверхность ещё одного своего шрама, избавляя его от излишней гротескности. Кроме одной. Самую крупную маргаритку Первый Чародей неожиданно по-отечески нежным жестом заправил за слегка заострённое ушко Фейнриэля. — Слушай, а тебе идёт, — посмеиваясь в кулак отметил мужчина. — А вы могли погибнуть, — пробурчал Фейнриэль в ответ, тщетно стараясь вылечить рану своего учителя так, чтобы не осталось даже и рубца. Грех на такой красивой руке шрамы носить, словом. — Ну, как видишь, не погибнул, — он резко отдёрнул свою руку, с которой как с писаной торбой возился целитель, заставив ниточки рукава вновь переплетаться между собой. Мантия была как новенькая. Да и сам Орсино слегка прибавил в цвете кожи, перестав походить на ходячего мертвеца. Желтоватый свет привлёк внимание Фейнриэля, ибо то был тот самый трюк, который Эрисса провернула с кашей в столовой. Глаза ученика загорелись искрами любопытства. — А, вижу, эту полезную во всём штуку ты уже видел, — пристально следя за аколитом ухмыльнулся Орсино, — Ты как раз чернила на несколько депеш пролил по пути за спасением моей драгоценной жизни. Попробуешь провернуть это бесхитростное заклинание? — Знал бы я с чего начать… С этого момента, голос эльфа стал звучать одновременно и со внешней стороны, и с чёрно-зеленоватой «изнанки». То было столь странно, что поначалу Фейнриэлю захотелось сбежать, но он не смог бы: ноги потонули в этом самом месиве. — Для начала закрой глаза и представь, в данном случае, чернильницу. Где она стояла, когда не была опрокинута? Как далеко расползлась тушь, пока ты мешкал? Получилось? Теперь действуй! Смаргивание солоноватой влаги с ресниц. Этот то ли морок, то ли сон казался таким… настоящим. Но Орсино не проронил ни слова. Ярко-жёлтое свечение озарило нагруженный бумагами письменный стол. И перо, и чернильница водрузились на свои законные места, а куча приказов об усмирении осталась цела. Не первый и не последний раз мальчик пожалел об обладании непокорному обычному человеку действу. Слеза крупно отпечаталась на имени того, кто должен был подвергнуться обряду усмирения в ближайшие дни. Он не знал его лично, но заранее скорбел по умершему в душе магу. — Ноша брата ближнего нашего тяжела, но не невыносима, — холодная, с пока ещё не восстановившимся кровотоком эльфийская ладонь легла юноше на плечо, — Пока что. — А что вы будете делать, если станет невыносимой? — с прекрасным знанием ответа вопросил Фейнриэль. Между магами повисла холодная, заставляющая встать волосы на загривке, пауза. В конце-концов, участь Мэддокса, Эльзы, Ренаты и ещё многих других вполне могла постигнуть и молодого юношу полуэльфа. Страх. Тот самый страх, который затаился под рёбрами мальчика, заставляющий сердце биться чаще, а диафрагму — сокращаться ещё быстрее. Он боялся не самого процесса усмирения, а того, какими пачками перспективных магов засылали на этот обряд. Как будто Мередит использовала их как кукол, а тех, что надоели — выбрасывала на помойку бытия, превращая их в бездушные погремушки. Неизвестно от чего Фейнриэля охватил безудержный пламенный гнев в такой холодной паузе. Он и вправду погорячился; бумаги разных мастей чуть ли не мгновенно вспыхнули синим пламенем. — А, может, оставим всё как и предназначалось? — вырвав юношу из цепких лап наваждения дружелюбно спросил Орсино. — Д-да, хорошая идея, — немного удивлённым взглядом обвёл мальчик всё пространство письменного стола. Ни единого синего огонька не было и в помине. Груды бумаг были невредимы. Что тогда было? Видение? Галлюцинация? Жестом любопытного котика, Фейнриэль обронил чернильницу обратно на приказы. Тёмная вязкая жижа поглотила тонкие папиросные бумажки, как лесной пожар квадратные километры живой природы. Вскоре на ворохе приказов об усмирении не осталось ни единого сухого места. — А что вы тогда скажете Мередит? — обеспокоенно спросил мальчик. — Скажу, что так и было, — Орсино пожал плечами, — Хоть эта женщина прекрасный лидер, но разбирающийся только в карательной и боевой магии. Восстановление чего-то из пепла для неё всё ещё кажется чем-то необычным и неизученным. — Ломать — не строить, — облегчённо выдохнул Фейн — Точно! — на лице учителя светилась искренняя радость, хоть и его ученик пока не совершил чего-то действительно выдающегося. — И… Можно задать неудобный вопрос? — робко отводя взгляд спросил юноша. — Да, конечно, всё что угодно, — вкрадчиво ответил учитель, — Обещаю, что смеяться не буду. — Так вот… Были ли у вас, ну, с Мередит… Орсино, не дожидаясь окончания фразы прикрыл лицо ладонью, но даже так было видно, что он смеётся. — О, поверь, мальчик мой, никаких романтических чувств я к ней не испытывал никогда. Ну, была пара моментов, когда я соглашался с её решениями, но не более того, — слегка откашлявшись, он продолжил, — Не поверишь, сколько раз мне задавали этот вопрос. И слышал бы ты какие слухи насчёт её и меня распространяются. Пьяные гуляки Нижнего Города целую романтическую балладу о нас сочинили, представляешь? Ладно, лучше не стоит. Сам себе мозги отморозишь. Парень облегчённо выдохнул, больше не чувствуя себя в неудобном положении. Он поправил белую пушистую маргаритку за ухом и подумал: «Чего только эти самые гуляки не придумают. В какой-то момент помню даже они пели о несчастной любви двери кабака к ковровому покрытию.» — Ладно, хватит мести чушь и изучим ещё пару заклинаний, которые, скорее всего понадобятся, чтобы спастись от Права Уничтожения, но не будем забегать настолько далеко вперёд, — лёгкая капелька пота сорвалась с виска Орсино, стоило только представить, как сильно он себе врёт. И он, и Фейнриэль знали, что попеременно лукавили в своём разговоре. «Пока я тут, Право Уничтожения не будет применено. Никогда» — твёрдо подумал Фейнриэль, наверняка зная, сколько боли придётся перенести пожилому эльфу. Он был крепок, как кремень, но стоит только обстоятельством чиркнуть по нему — пожара не избежать. Почему-то вера в Орсино придавала уверенности и его ученику, как по кровотоку через артерии. И такое единство будто расправляло крылья юному и неопытному мальчику, который уже был готов отдать собственную жизнь взамен на нормальную жизнь его наставника. Почему? Этот вопрос так и остался висеть в воздухе. — Что ж, руна паралича, осилишь за сегодня? — неожиданно бодро спросил Первый Чародей. — Ну, покажите, как это делается. Махинациями учителя на ковре образовалась некая хитросплетённая фигура, и только юноша успел запомнить её очертания, как застыл, подобно статуе. Снова будто бы и из Тени, и из реального мира послышался голос: «Ты запомнил её очертания, это самое главное. А теперь почувствуй, попробуй на вкус боль своих мышц при любой попытке шевельнуться. Какая она? Режущая? Пульсирующая? Неважно, просто запомни именно эти ощущения.» По прошествию действия руны, Фейнриэль мешком свалился на ковёр. — Как ты, тебе не больно? — Конечно нет, — огрызнулся он, — Будто леща смачного словил. — Это понятно, но что с подвижностью? Полуэльф прислушался к себе, ко внутренним органам, сосудам и конечностям. Сгибалось и двигалось всё от шейных позвонков вплоть до кончиков пальцев на ногах. Не находя больше резона валяться на полу, парень на внутренней стороне век нарисовал очертания руны и, придав образу точности, начертил её в собственных мыслях. — Фейнр… — донёсся до юноши отчаянный голос учителя, и тот сразу понял что к чему. Прямо около письменного стола застыло неподвижное тело Первого Чародея, главного в Киркволльском Круге, помимо рыцаря-командора, конечно же. Из-за испуга, заклятие продлилось не так уж долго, так что уже через мгновение Орсино расслабленно упал на колени. — Простите, простите пожалуйста! — чуть ли не в истерике затараторил этот ловящий всё на лету ученик, — Я не хотел причинить вам вреда! — Верю, что не отменяет того, что… Агрх, помоги мне встать, словом. Белобрысый кабанчиком метнулся в сторону письменного стола, принимая протянутую костлявую ладонь своего преподавателя. И, кажется, он был ещё более лёгок на подъём, чем, скажем, возможно, Эрисса. «Магические ли это штучки или нет, значения не имеет, почему тебе это вообще в голову пришло?» — помогая Орсино принять вертикальное положение, пробурчал про себя Фейнриэль. Остаток урока эти двое только упражнялись в целительстве; раз за разом по запястью Орсино стекала вишнёвая кровь, однако руну паралича проверять на себе этот ушастый прохвост боле не решился. К концу юноша был настолько истощён, что не смог поднять руки для начертания последней, контрольной руны. Ну и Орсино не был таким уж монстром, чтобы с багажом новых знаний не отпустить его, бедного, на заслуженный обед.***
— Угадаешь, что мы сегодня отрабатывали? — подсев к Эриссе воскликнул Фейнриэль, — Даже не говори, я знаю, как что ты хочешь ответить. — Мысли читать что ли научил? — съёрничала рыжая. — Да нет, демоны тебя подери, а тот трюк, который ты использовала с утра. Ну, жёлтое свечение, возвращение всего на свои законные места… — Серьёзно?! Вот так прям с ходу?! — возмущённо спросила девушка, настолько экспрессивно хлопнув по столу, что половина её похлёбки оказалась на её мантии. «Вот он, твой звёздный час, Фейн, не упусти его», — ладони озарило иллюминацией цвета самого солнца, а капли похлёбки вернулись в ущерблённую железную тарелку девушки. — А, вот как значит, — в глазах девушки промелькнул огромных таких размеров азарт, — Если завтра к обеду ты выучишь больше заклинаний, чем я, я тебя поцелую. — Фига ты ставки делаешь! — ошарашенно моргнул белобрысый юноша, — А если меньше? — Я начну распространять про тебя и Первого Чародея грязные слухи, — хищная улыбка рыжей девочки надолго врезалась в память полуэльфа, вот уж чего он предпочёл бы остерегаться в собственных снах. — Ну, так по рукам? — По рукам, куда ж я денусь, — за шиворот мантии юноши вновь скатилась капелька ледяного пота.