Записки извращенца

      Я намерено не включил музыку, приоткрыв окно, наслаждался ровным гулом мощного мотора и шелестом шин по асфальту. Ночь уже давно вступила в свои права, галогеновый свет фар высвечивал в ночной мгле дорожное полотно, прошитое ровными стежками разметки, и часть густого кустарника вдоль обочины. Темное чистое небо подмигивало миллиардами ярких звезд время от времени, одна из них яркой искрой устремлялась вниз и, сгорая, оставляла за собой тающий небрежный штрих, словно краткое «Прощай».       Дамир, откинув спинку пассажирского кресла, неподвижно полулежал, прикрыв глаза, я не знал спит он или нет. Пустая трасса, тишина, мелькающие фонари, тусклым светом разбавляющие завораживающую глубину ночи, успокаивали, приводили в равновесие мои мысли.       Вдруг Дам вздрогнул и, резко выпрямив спину, взмахнул рукой:       — Останови на заправке!       — Зачем?       — Кофе хочу, — ответил он и снова откинулся на спинку кресла.       Я притормозил у ярко освещенного круглосуточного павильончика. Дам вышел из машины, захлопывая за собой дверь, спросил:       — Ты будешь?       — Давай, и сигарет купи.       Через несколько минут томительного ожидания, он наконец-то появился в дверях магазина, держа в руках две порции кофе. Счастливо улыбаясь, направился в мою сторону, неуклюже открыв дверь со своей стороны, предупредил, протягивая картонный стаканчик с пластиковой крышкой:       — Осторожно, горячий.       Усевшись в автомобиль, аккуратно, стараясь не обжечься, отхлебнул свой напиток:       — Сначала выпьем, а потом поедем. Идет? — я согласно кивнул. — Ну, и что там у тебя произошло?       Я молчал, собираясь мыслями.       — Ладно, не хочешь говорить на эту тему, помолчим, — предложил Дамир.       — Нет, хочу, — возразил я в ответ, — Дам, не могу понять, что со мной происходит в последнее время.       — Например?       — Например, сегодня я врезал любовнику своего соседа.       — Он тебя задел, или что?       — Нет, лично мне он ничего не сделал, он снова избивал Милу.       — А тебе до этого какое дело? Так-то тебе на всех наплевать, зачем ты полез?— спросил Дамир.       — Я не знаю, зачем вмешался.       — Заступился за принцессу?       — Дам, не пори чушь. Какая принцесса? Просто иногда я теряю голову и не могу себя контролировать.       — Ты никогда не мог себя контролировать, правда на людей без причины не кидался. Может, ты в него влюбился? — обыденным тоном спросил Дамир, и сделал очередной глоток кофе.       — Ты дурак? — возмутился я, — с чего бы мне влюбляться в парня?       — Почему нет? Он красивый, как кукла, изящный и милый.       — Дам, все, разговор окончен, — раздраженно произнес я в ответ на его очередные глупости, смяв пустой стаканчик, ловко закинул в урну, стоящую неподалеку, и завел мотор.       — Нет, давай разберемся, — не собирался успокаиваться мой друг, — ты, когда Маринку с хахалем в одном исподнем застал, что ты сделал?       — А что, по-твоему, должен был?       — Господи, Мишка, она тебе изменила, а ты просто ушел, даже дверьми не хлопнул, — рассмеялся Дам, — ладно, пропустим, а когда Римка перед тощим очкариком в клубе задом крутить стала, что ты сделал?       — Если ей нравятся очкарики, то я-то тут при чем?       — При том, что ты встречался с ней полгода, а она у тебя на глазах с другим флиртовать начала. А ты что? Ушел домой и спокойно спать завалился. А утром ей смску отправил: «Все кончено». — Дамир уже почти заливался смехом, обсуждая мою личную жизнь, — ладно, вспомним еще и Катьку, что ты сделал, когда увидел ее целующейся с другим мужиком в парке на лавочке? А?       — Ничего, наплевать, если я ей не подошел, так и она мне не нужна.       — Хорошо, а что ты сделал, когда увидел Мелентия, целующегося со своим любовником?       — Чуть не оторвал Руслану башку, — на автомате ответил я и тут же пораженно замолчал.       — Вот видишь, и расставили точки над «и». Ты влюблен в Мелентия, просто признайся в этом, и все встанет на свои места, — и ехидненько так добавил, — Мишка, мой радар еще никогда не давал сбоев.       — Откуда ты узнал, что я видел их целующимися?       — А я и не знал, просто предположил, — усмехнулся Дамир, пожав плечами.       Я вывернул на трассу и дал по газам, набирая скорость. Некоторое время мы ехали в полном молчании, в моей голове мелькали мысли, одна безрадостнее другой. Наконец, не выдержал и спросил:       — Ладно, допустим, я влюбился в него, и что мне с этим делать?       — Что делать? Хорошо бы переехать в другой район, а еще лучше в другой город. Нет, в другую страну, — ответил друг и заржал, как полоумный.       — А если серьезно?       — Если серьезно? — он взглянул на меня с какой-то печалью, — я бы мог посоветовать добиваться его, но не стану. Миша, быть белой вороной в стае трудно. Если ты к этому не готов, то не стоит делать необдуманных шагов. Если Мелентий ответит на твои чувства, а ты будешь метаться и сомневаться, то причинишь ему много боли и страданий. Разберись в себе для начала.       Мы снова замолчали, я обдумывал слова Дамира, он же, похоже, задремал, свободно развалившись на своем месте.       Около трех ночи я достиг конечной цели — заехал на территорию базы. Нашел свободное место на стоянке, припарковался, разбудил Дама. Прихватив сумки со сменной одеждой и провизией, в кромешной темноте мы добрались до своего домика, и, даже не раздеваясь, завалились в койки — так сильно хотели спать.       Мой сон прервал бодрый голос Анжелики:       — Мужики, подъем! Все проспите!       Сладко потягиваясь, я распахнул глаза и осмотрелся. Анжелика как флагом размахивала полотенцем, скандируя громогласное:       — Подъем, подъем, подъем!       Лизавета раскладывала продукты по полкам холодильника. Дамир спрятал голову под подушку и для большей надежности накинул на нее одеяло, выставив голые пятки наружу — вот же любитель поспать.       Я резво подорвался с кровати, панцирная сетка жалобно скрипнула, выхватил из рук Анжелики импровизированный флаг, прихватив пакет с мылом, зубной пастой и щеткой и, весело насвистывая коротенькую мелодию, выскочил на улицу.       Отфыркиваясь, как тюлень, я подставлял голову и часть спины под мощную струю, бьющую из крана, ледяная вода бодрила неимоверно. Смыв последние остатки сна, почистил зубы, тщательно растер кожу полотенцем до ощущения приятного жжения, и вернулся в домик.       Дам уже сидел на своей койке, заспанно озираясь по сторонам. Анжелика с Лизаветой суетились у маленькой плитки. В помещении витал умопомрачительный аромат жареного мяса и лука, напоминая мне о том, что со вчерашнего обеда мой бедный желудок не видел ничего существенного, кроме стакана черного кофе без сахара.       Небольшой стол у окна был накрыт одноразовой посудой, наполненной, в большинстве своем, закусками: маринованными огурчиками и помидорчиками, тонко нарезанной колбаской и сыром, хлебом в виде треугольничков. В центре красовалась запотевшая бутылка водки и несколько бутылок жигулевского пива. Сглотнув набежавшую слюну, я счастливо улыбнулся и присел поближе к столу в ожидании начала застолья.       Через пару часов, сытые и слегка поддатые, шумной ватагой мы дружно направились к озеру.       Погода была замечательной, мягкий теплый ветерок резвился, путаясь в пышных волосах Лизы, она, сложив ладонь козырьком, прикрывала глаза от солнца, всматриваясь в далекую полосу горизонта. Вода была довольно холодной и не такой кристально чистой, как раньше, но, несмотря на это, я и Дам, издавая вопли диких индейцев, ломанулись вперед. Анжелика, не решаясь присоединиться к нам, пальцами ноги брезгливо касалась клубков тины и ряски, прибитых к берегу легкой волной.       Как безусые пацаны, позабыв заботы и тревоги, мы с Дамиром, поднимая фонтан брызг, плескались в озере, затем поплыли наперегонки к буйкам. Делая мощные взмахи руками, рассекая водную толщу своим телом, я думал о том, что наш заплыв скорее всего будет последним в этом году. Конец августа еще дарил тепло и яркие солнечные лучи, но дыхание наступающей осени все сильнее ощущалось в прохладных сумерках и в зябких рассветах, утопающих в радуге утренней росы.       Потом мы долго гуляли по лесу. Позже кидали на спор мяч в волейбольную корзину. Когда Анжелика дала Дамиру фору, мы заливисто смеялись, глядя на его сконфуженное лицо. Лизавета в наших играх участия не принимала, просто стояла на краю волейбольной площадки, ласково улыбаясь.       Наигравшись в мяч, вернулись в домик, накрыли на стол. Много ели, немного пили, разговаривали о пустяках, вспоминали смешные случаи из рабочих будней, душевно смеялись, подтрунивая друг над другом. В общем, день был прекрасным, и вечер выдался не хуже.       — Ребята, я покурить, — с этими словами поднялся из-за стола и вышел на улицу.       Я стоял, прислонившись к вековой сосне, сладко затягиваясь, смотрел в черное, бескрайнее небо. Крупные звезды висели так низко, что казалось достаточно протянуть руку, и яркая искра окажется у меня в ладони.       Любуясь дивной ночью, я думал от том, как прекрасна жизнь. Как замечательно иметь друзей. О том, что все мои страдания по своему соседу просто заблуждение, я глупец, придумал себе проблему. Никакая это не любовь, это вообще ничто. Может, действительно переехать? Может, даже жениться на Лизавете. А что? Она дорожит мной и боится потерять, значит, не станет изменять и обманывать. Вот женюсь, и все само собой образуется.       Сделав последнюю затяжку, затушил окурок, выбросил в урну, стоящую у крыльца, взялся за ручку двери и замер, услышав раздраженный голос Дамира:       — Когда вы ему все расскажете?       — Тебя это не касается, — ответила Анжелика.       — Не касается? А ты не забыла, что я его друг?       Я не стал подслушивать дальше, уверенно вошел в комнату и весело спросил:       — О чем речь? Чего я не знаю?       Дам встал со стула, проходя мимо, ободряюще похлопал меня по плечу. Через секунду за моей спиной хлопнула дверь, и я остался с девчонками наедине:       — В чем дело, девчата? О чем я должен знать?       Анжелика нервно мерила комнату шагами, вдруг остановилась и устремила тяжелый взгляд на Лизавету, неподвижно сидящую на одной из коек, зажав ладони между колен, опустив голову:       — Знаешь, Лиза, мне тоже все это надоело. Я устала сходить с ума от ревности, наблюдая за тем, как вы обжимаетесь по углам!       Лиза вскинула голову, жалобно посмотрела на Анжелику и дрожащим голосом попросила:       — Прошу тебя, не надо. Не сейчас.       — А когда? Это ты виновата! — выплевывая слова, кричала Анжелика, — Я говорила тебе, что он не подходит, а ты все ныла, я с другим не могу, с другим не могу!       — Так, девчонки, не ссорьтесь, — попытался я вставить слово.       Анжелика зыркнула на меня гневным взглядом:       — Не вмешивайся! Она моя девушка, и мы сами разберемся! — выкрикнула, делая упор на слово "моя".       — Подожди. Что я понял не так?       — Ты все понял не так! Я сразу ей говорила, что ты не подходишь!       — В смысле, не подхожу? — я действительно не понимал, что происходит.       — В прямом! Мало того, что вы работаете вместе, так ты еще и преданный, как собака, и порядочный, как священник. Я ее предупреждала, что расстаться с тобой будет сложно. А теперь она тянет кота за хвост! Она же у нас добренькая, не может ранить такого хорошего человека, как ты!       — Анжелика, о чем ты вообще говоришь?       — Я говорю о том, что Лиза — моя девушка. Мы вместе еще со школы, врубаешься?       Я стоял, словно громом пораженный, я не врубался, совсем не врубался. Наконец до меня стал доходить смысл сказанных Анжеликой слов:       — Если она твоя девушка, то зачем нужен я?       — Опять тупишь? Ты не нужен, нужен ребенок, от тебя, только и всего.       — Только и всего? Вам не кажется, что вы зашли слишком далеко? И, как успехи?       — Миша, я ей говорила, что с тобой связываться не нужно, — уже более спокойно сказала Анжелика и рухнула на стул напротив.       — Ну вы, девчонки, даете, — устало произнес, потирая ладонями лицо, от легкой алкогольной эйфории не осталось и следа.       Позади меня хлопнула дверь, я обернулся, на пороге стоял Дамир, его поза не предвещала ничего хорошего:       — Ты дальше продолжай, — злобно процедил он, глядя в упор на Анжелику.       — И давно ты обо всем знаешь? — спросил я у друга.       — Не так давно, как хотелось бы, — выплюнул он, продолжая сверлить девушку презрительным взглядом, — ну так скажешь, или мне это сделать?       Девушки молчали, обе опустили головы, словно нашкодившие детишки.       — Лиза беременна, — поставил меня в известность Дам и, подойдя к столу, налил себе приличную порцию водки, взмахнув стаканчиком, язвительным тоном произнес тост, — за будущую маму, — и замахнул содержимое одним глотком.       Я бессмысленно переводил взгляд с Лизы на Анжелику, затем на Дама, и снова по кругу. В приоткрытое окно проникал густой аромат сосновой хвои и оглушительные, заливистые трели лягушек. Там, за окном, царила сказочная безмятежность, и мне хотелось бы наслаждаться дивной августовской ночью. Но я не испытывал ничего, кроме дикого желания обернуть время вспять и вернуться на несколько месяцев назад, в то время, когда сирень пахла особенно сильно, и я уплывал, в блаженном неведении, на волне неземного наслаждения под страстные стоны за стеной моей спальни.