***
Я неспешно брел по больничному коридору, погруженный в свои мысли. Прошло уже больше месяца с той памятной ночи на базе. Все это время я не общался с Лизой, а нечаянно встречаясь с ней, проходил мимо. Первое время она пыталась со мной заговорить, наверное, хотела объясниться, но я не давал ей такой возможности, не отвечал и на редкие телефонные звонки. Я принял сложившуюся ситуацию как данность и не имел никакого желания поддерживать дальнейшие контакты, по крайней мере, пока. Что касается Мелентия, то и здесь я пустил все на самотек. Иногда мне безумно хотелось его увидеть, снова прижать к своей груди и вдохнуть аромат мягких, как облако, волос, ощутить трепетное биение своего сердца и легкую дрожь пальцев, вызванные его близостью. Я скучал по нему и часто прокручивал в памяти те несколько дней, что мы провели вместе. Я действительно хотел его увидеть, но вопреки своим желаниям по-прежнему избегал участия в его жизни всеми возможными способами, потому что отчаянно боялся. Я боялся себя, своей на него реакции. Боялся того, что отношения с ним перевернут всю мою жизнь, и я не смогу с этим справиться. Боялся того, что буду не в силах оправдать его ожиданий. — Мишка, ты завтра выходной? Я вздрогнул от неожиданности и посмотрел на Дама, возникшего передо мной из ни откуда. — Да, а что? — Тогда давай сегодня напьемся. — Есть повод? — Иногда жизнь кажется такой дерьмовой, что хочется напиться до неприличия. — Что ж, давай напьемся, мне точно не помешает, — согласился я, уж моя-то жизнь в последнее время кажется мне не просто дерьмовой, а дерьмовей некуда. Свои машины оставили на больничной стоянке и вызвали такси. Через несколько минут нас высадили у ярко освещенного здания с неоновой вывеской: «Азия». — Дамир, это же узбекская кухня, — с укором взглянув на друга, констатировал я очевидный факт. — И что? — Ты забыл? Я не люблю баранину. — Ой, да, ладно, — протянул друг в ответ, — не переживай, здесь не только баранину подают. А кухня просто потрясающая, пойдем, тебе понравится. Я никогда не был в этом ресторане и с любопытством рассматривал окружающую обстановку, выдержанную в восточном стиле. Мы выбрали кабинку в самом укромном уголке зала, подальше от кальянщиков, и только присели за столик, как рядом, словно из воздуха, материализовался стройный чернявый официантик. Протягивая мне папку с меню, он вперился в меня ревнивым взглядом. Я удивленно поглядывал то на него, то на Дамира не понимая причины такой явной неприязни от совершенно незнакомого мне человека. — Ой, Русик, — с преувеличенным удивлением воскликнул Дам, чуть ли не брезгливо рассматривая тонкую фигурку нашего официанта, — ты здесь работаешь? А я и не знал, — и уже более грубо добавил, — если б знал, в жизни бы сюда не пришел. То ли от ярости, то ли от обиды парня заколотила крупная дрожь, но он продолжал молча стоять рядом, держа на изготовке блокнот и ручку. — Ну, с чего начнем? — переключив свое внимание на меня, спросил Дамир. Я неопределенно пожал плечами: — Мне без разницы. — Ну тогда неси нам люля-кебаб из курицы и плов, для начала. И водочки, много водочки, — распорядился Дам, посмотрев на официанта равнодушным взглядом, — и да, Русик, как видишь, я пришел отдохнуть сюда с другом, так что будь хорошим мальчиком и не вздумай снова закатить мне истерику и испортить вечер. И это выражение сотри пожалуйста со своего лица. Улыбайся, твоя кислая мина портит мне аппетит. Сохраняя выдержку, парнишка быстро записал наш заказ и направился в сторону кухни. — А ты можешь быть жестоким. Твой бойфренд? — спросил я, кивнув на спину удаляющегося официанта. — Да какой еще бойфренд? Перепихнулись разок, а он решил, что я теперь должен на нем, как минимум, жениться. — Так женись, — беззаботно высказал я первую мысль, что пришла мне в голову. — Шутишь? На кой он мне сдался? — Если не собирался заводить серьезных отношений, зачем полез к нему в койку? — Ой, Мишенька, не надо морали. Можно подумать, ты никогда не снимал девку на одну ночь, — съязвил Дам, наливая себе в стакан воды из графина. — Никогда. Дам сделав глоток, поперхнулся, вскинул на меня пораженный взгляд: — Да ты шутишь? — Нет. — И тебе не кажется, что это как-то не нормально? — недоверчиво вздернув губу, спросил он. — Я считаю, что вступать в отношения, не имея серьезных намерений, вот это не нормально, — и пояснил свою позицию, — Дам, мой отец всю жизнь был тем еще кобелем. Мама его сильно любила и переживала его измены очень болезненно. Может, поэтому она ушла так рано? — Помедлив пару секунд, продолжил, — когда ее не стало, я принял решение, что никогда не изменю своей женщине. Я не буду таким же козлом, как мой отец. — Ну, и как успехи? Не изменял? — с подозрением в голосе, спросил меня Дам. Я отрицательно мотнул головой, — прямо-таки ни разу? — продолжал допытываться он. — Ни разу. А вот они мне всегда. Наверное, отрабатываю кармические долги папаши. — Хорошо, про измены я понял, но как это вяжется с сексом без обязательств? — Дам, если я переспал с женщиной, значит автоматически связал себя с ней обязательствами. Давай сменим тему. — Сменим, но я должен тебе объяснить свою так называемую жестокость. Мишка, он сам пошел со мной, я его не принуждал и ничего ему не обещал. Он хороший мальчик, я не хочу делать ему больно, но, если не проявлю твердость, он будет питать пустые надежды, а этого я вовсе ему не желаю. Вот если бы на его месте оказался Мелентий, так это другое дело. На последней фразе, произнесенной Дамиром, на наш столик с громким стуком опустился запотевший графинчик водки, а затем и две тарелки с мясной нарезкой. Парнишка-официантик смотрел на Дама тяжелым взглядом, раздувая ноздри, еле сдерживая приступ ревности и негодования. Не обращая на него внимания, Дам разлил водку по рюмкам: — Думаю, мне стоит ему позвонить. Как ты на это смотришь? — Я против, — моментально ответил я, и одним глотком заглотил содержимое своей рюмки. — Почему? — Потому, что я не хочу, чтобы вы встречались. Тогда я потеряю друга. Вы будете везде вместе, на меня у тебя уже не останется времени. А проводить досуг в компании с твоим любовником я не хочу. Дам расхохотался: — Тебе не кажется, что ты неубедителен и твои аргументы высосаны из пальца? Мишка, я бы давно ему позвонил и спрашивать тебя не стал. Но учитывая твои к нему чувства, все же считаю необходимым заручиться твоим согласием. — Не пори чушь. Нет у меня к нему никаких чувств. — Тогда ты ведешь себя неразумно, как собака на сене — сам не ам и другому не дам. Определись уже наконец, чего ты действительно хочешь. — Я хочу, чтобы мы были просто друзьями. Но это невозможно, и не спрашивай, почему. — Ладно, ладно, я тебя понял. Сменим тему. Как дела у Лизаветы? Вечер прошел замечательно, не смотря на негодование и нескрываемую ревность со стороны нашего официанта. Кухня и вправду оказалась просто изумительной, и, конечно же, мы напились до неприличия. Высадив меня у подъезда, Дам пожелал мне благополучно добраться до квартиры и, хлопнув дверью такси, дал отмашку водителю продолжить путь. Пьяно покачиваясь, я с трудом взобрался на крыльцо, с пятой попытки мне удалось приложить ключ к замку домофона. Прилагая неимоверные усилия для того, чтобы удержаться на ногах, я наконец-то дождался лифта и завалился в душную кабинку, на удачу сразу попал пальцем в кнопку своего этажа и тяжело привалился к стене. Когда створки почти сомкнулись между ними появилась нога в белом кроссовке, вызывая во мне чувство дежавю. В лифт вошел мой сосед, так же, как и я, прислонился спиной к стене, тихо буркнул: «Привет», и опустил голову.Глава 10
11 декабря 2017 г. в 04:57
Не говоря ни слова, я вышел из домика, испытывая острую необходимость остаться в одиночестве и подумать над сложившейся ситуацией.
Ночное небо все также мигало звездами-светлячками, сосны тихо перешептывались о чем-то своем, редкие березки светились во тьме тонкими белоснежными стволами.
Я брел без направления, просто шел и шел, до тех пор, пока не почувствовал пальцами ног, обутых в сланцы, ласковые касания холодной волны. Оглядевшись, поразился невероятной красоте: почти черная озерная гладь, лениво колыхаясь, покачивала отражение звезд и тонкого серпика луны. На далеком противоположном берегу, над самой кромкой густого леса, очень робко, тонкой алой нитью загоралась утренняя зарница. Казалось, что весь этот безумный мир зачарованно замер в ожидании рассвета, притихли даже неугомонные лягушки. Грустно улыбнувшись, я направился к деревянному мостку, закрепленному на огромных бочках.
Не знаю, сколько времени я расслабленно сидел в самой дальней части понтона, уставившись в темные озерные воды, размышляя о том, что же сейчас происходит, там, в глубине? Я настолько погрузился в созерцание, что не слышал, как подошел Дамир и присел рядом:
— Ты как?
— Нормально, — продолжая смотреть на воду, отстраненно ответил я.
— Что собираешься делать?
— А что я могу?
Мы помолчали.
— Но оставлять все так нельзя, — сказал Дамир.
— И что ты предлагаешь? Отобрать у них ребенка?
— Ну зачем же так-то? Может, лучше жениться на Лизе?
Я пораженно взглянул в его сторону:
— Дам, ты, о чем? Предлагаешь жениться на лесбиянке?
— Ну, не такая уж она и лесбиянка, если спала с тобой.
Я горько рассмеялся:
— Если бы ты знал, чего мне стоило ее завести. А я дурак, все никак понять не мог, почему она такая холодная, — и грустно добавил, заметив всплеск на гладкой поверхности озера, — как рыба.
— Что? Все так и оставишь?
— Пока да, а дальше видно будет, — равнодушно ответил я и, поднявшись на ноги, направился на берег.
Дам последовал за мной:
— И почему я не удивляюсь? Вот всегда ты такой.
— Дам, когда ты узнал?
— Сегодня. Лиза проговорилась.
— А про них?
— Я догадывался, что Анжела неровно дышит по отношению к Лизавете, но не думал, что у них все давно и серьезно.
— Понятно.
— Послушай, Мишка, даже мне за тебя обидно. А ты…
Я остановился и посмотрел на друга. Первые всполохи рассвета уже довольно активно раскрашивали верхушки деревьев в яркие цвета, позволяя мне рассмотреть лицо Дама, выражающее явную озабоченность:
— Не переживай. Я в порядке. Ну, будет у меня ребенок на стороне, что в этом страшного? Миллионы мужиков имеют незаконнорожденных детишек, и никто из них не умер от горя.
— А о ребенке ты подумал?
— Дамир, он еще даже не родился. Родится, тогда и посмотрим.
— Как же ты так неаккуратно-то, — укорил меня Дам, покачав головой.
Я вспомнил тот злополучный вечер и ту злополучную ночь, когда от отчаяния и внутренней тоски, движимый неукрощенной яростью, я утратил разум и осторожность. Да уж, Лиза меня подловила. Мне было противно думать о том, что меня использовали, как быка осеменителя, но обижаться не имел права. Ведь и я, в свою очередь, использовал Лизавету. Так что мы квиты. Да уж, иногда я действительно совершаю спонтанные, необдуманные поступки, а потом разгребаю последствия.
А может и вправду, бросить все и уехать, куда глаза глядят? Начать жизнь с чистого листа? Здесь, по большому счету, меня ничего не держит. Работу я везде найду, слишком хорош в своей сфере. Родители? Оплачу мамино место в колумбарии на пятьдесят лет. А на пансион отца и так можно переводить из любой точки планеты, тем более, он все равно никого не узнает и ему без разницы, навещаю я его или нет. Сдам квартиру, продам машину и умотаю в Африку под знаменами «Красного креста».
Как-то незаметно мы подошли к домику. У самого крыльца Дам придержал меня за локоть:
— Что ты сейчас собираешься делать?
Всматриваясь в тревожную складочку между его бровей, я ободряюще улыбнулся:
— Сейчас я собираюсь поспать, а потом вернуться в город.
Друг заметно расслабился, отпустил мою руку:
— Да уж, Мишка, только с тобой могла произойти такая хрень, влюбился в парня и заделал ребенка лесбиянке, — и, шутливо оттолкнув меня плечом, первым кинулся к двери. С тихим смехом я бросился за ним.