Чашница королевы
18 мая 2018 г. в 12:18
Чаши стояли перед ней, нужно было всего лишь протянуть руку и вылить в одну из них содержимое крохотного, спрятанного под одеждой флакончика, но что-то будто останавливало её. Раньше такого не бывало. Это было не первое её задание, но самое важное. Впервые она вызвалась выполнять задание сама, будто стала настоящей Безликой, решилась сделать то, что остальные признавали непростым делом. И ей позволили, не усомнились в её способностях.
Она долго изучала ту, которой должна была принести дар Многоликого. Слушала, собирала слухи и истории, отделяла истину от фантазий. План выстроился постепенно, сам собой. Южная королева слишком сильно любила детей, воспользоваться её слабостью худенькой и невысокой девочке было нетрудно. Оставалось только подобрать подходящее лицо.
Она вернулась в Вестерос, где не была с тех пор, как девочка, у которой тогда ещё было имя, взошла на корабль в Солеварнях. От той девочки осталось мало, лишь тонкий клинок — Игла, привычка прикусывать губу, да волчьи сны по ночам. С возвращением, казалось, могло вернуться и другое, и одна часть души девочки жаждала этого, жаждала вновь вспомнить дом и семью. Но другая шептала, что у девочки нет дома и семьи, что они были у той, другой, и даже у неё их отобрали. Она вернулась, чтобы принести дар Многоликого, и она должна была сделать это.
Теперь её звали Нэн, так когда-то назвалась она прежняя, скрываясь от врагов, она была сироткой из Речных Земель, чьи родители умерли от голода. Её лицо теперь было круглым и веснушчатым, а из-под огненно-рыжих волос на мир смотрели синие глаза. Никто не узнал бы девочку теперь. Даже если бы остались те, кто знал её тогда, в прошлой жизни.
Она прибилась к небольшой деревеньке здесь, на самом севере Королевских Земель. Не то, чтобы ей были рады, но девочка многое умела, и деревенские примирились с её существованием. Впрочем, важным это не было, надолго задерживаться здесь девочка не собиралась. До неё доходили слухи, что король, королева, а порой их десница или его жена посещают деревни, разговаривают с крестьянами, пытаются помочь. Это было благородно, и порой, девочке даже казалось, что то, что она собирается совершить — неверно. Тогда ей приходилось напоминать себе о словах Доброго Человека, о том, что смерть приходит ко всем, что слуги Многоликого — лишь её орудия, они не могут судить о том, заслужил ли человек дар.
Из деревни её забрал король. Хотя она даже не поняла бы, что это он, если бы не многочисленная охрана. Она много слышала историй о драконьем принце, сыне Рейегара Таргариена, которого спрятали от гнева Роберта Баратеона. Она видела валирийцев и королей и ожидала встретить одного из них. С лиловыми глазами и серебряными волосами, гордого и заносчивого, видящего лишь себя. Но король был вовсе не таким, в его внешности не было ничего валирийского, ничего от Таргариенов, да и заносчивым он не был. Вот только не это оказалось самым худшим. Та, кем девочка была когда-то, знала короля. Только тогда он ещё не был королём. Он был бастардом, незаконнорождённым сыном её отца, её братом… и другом. Это он подарил ей меч, он всегда поддерживал её, когда мать ругалась на поведение, недостойное леди, его больше других своих родных она вспоминала.
Сперва она не поверила. Это никак не мог быть он, он погиб, был убит братьями Ночного Дозора. Именно после этих вестей она приняла решение оставить своё имя, не осталось никого, ради кого стоило хранить его. Он умер, но был здесь. То, что он был жив, стало потрясением, она не помнила, что делала всё то время, что король говорил с крестьянами. Она ходила, стояла, кажется, что-то говорила и кому-то улыбалась, Нэн вообще была весёлой девочкой, а в душе боролись маленькая девочка, желавшая сбросить маску и кинуться на шею брату, и Безликая, стремящаяся выполнить задание. Безликая тогда победила. Она смогла успокоиться, и, бросившись к уже уезжающему королю, рассказать про погибших родителей и попроситься в лагерь.
Он забрал её с собой, не задавая вопросов. Спросил только её имя и потерял интерес к незнакомой девочке. Он стал куда более задумчивым, чем тот мальчик, которого она помнила. Хотя раньше ей казалось, что стать человеком более отрешенным от мира, чем её любимый брат, просто невозможно. Оказалось, возможно. Он говорил мало, почти без эмоций, лицо его, когда рядом не было чужих, ничего не выражало. Она уже даже стала думать, что он таким и останется, но в лагере, когда навстречу им вышла удивительно красивая девушка с серебристыми волосами, лицо короля осветилось улыбкой, и маска пропала, будто её и не было.
Там, в лагере, её ждал и ещё один сюрприз. Она слышала о жене королевского десницы, юной и прелестной леди Ланнистер. О том, кем она была до замужества, слухи ходили разные, но большая часть сходилась на незаконнорождённой дочери Петира Бейлиша. Девочке она была неинтересна, но, увидев её, девочка узнала ту, что теперь была Ланнистер. Когда-то она была Старк и сестрой девочки. Сестрой старшей красивой, такой раздражающей. Когда-то девочка злилась на неё, а теперь едва сдержалась, чтобы не броситься к ней, обнять, спросить, зачем же она вышла замуж за карлика, за Ланнистера.
Снаружи что-то с грохотом упало, раздался взрыв смеха, и девочка вздрогнула. Она слишком промедлила, король или королева могут заподозрить что-нибудь, если она задержится. Непослушной рукой она достала пузырёк с прозрачной жидкостью. Пара капель в бокал, этого достаточно. Через несколько часов королева захочет спать и больше уже никогда не проснётся, а девочка будет далеко отсюда. Вот только почему же было так тяжело? Королева ничего не значила для девочки, но она была такой доброй вежливой и мягкой с ней, относилась к ней как к равной, будто перед ней была не маленькая сиротка, а взрослый, равный ей по положению человек. А ещё она была дорога королю. Он даже улыбался ей иначе и смотрел совсем не так, как на остальных. Девочка была Безликой, но почему-то причинять боль королю по-прежнему не хотелось.
Короткое движение головой, чтобы отогнать непрошенные мысли. И она, подхватив поднос, несёт вино в королевский шатёр. Там в походной, но достаточно богатой обстановке сидели король, королева, их десница и его жена. Девочка с поклоном поставила поднос, раздала всем кубки. Руки слегка дрожали, когда она ставила кубок перед королевой, но та, кажется, ничего не заметила.
— Спасибо, Нэн. — Лишь улыбнулась, как всегда ласково и приветливо, заставив сердце дрогнуть.
— Проникнуть в столицу, конечно можно. — Больше на девочку никто не обращал внимания. Десница продолжил прерванный разговор, будто её и вовсе не было в комнате. — Есть множество тайных ходов, некоторые ведут даже в Красный Замок, но я не вижу в этом большого смысла. Если слухи верны, то смерть Серсеи ничего не решит, Джейме наверняка будет на стенах, а Грейджой - со своим флотом.
— Мы могли бы провести за стены людей. Штурм сразу стал бы намного проще. — Король задумчиво покрутил в руках свой кубок и поставил, так и не отпив ни глотка.
— У нас есть драконы. Им ничего не стоит подавить всякое желание сопротивляться.
— Не слишком ли жестоко? — Королева тоже опустила кубок с вином и взяла другой, с водой у леди Ланнистер, заставив сердце девочки тревожно замереть. Что-то было не так. — Люди на стенах ни в чём не виноваты. Им приказывают, они сражаются.
— Не на той стороне. — Король холодно качнул головой, а затем поднял кубок своей жены. — За такие ошибки платят жизнью.
Сердце девочки замерло. Отравленное вино приковало взгляд. Нет, нельзя, она не могла. Её брат, он любил её, взъерошивал ей волосы, читал ей, играл с ней в рыцарей, он подарил ей Иглу и привёз Нимерию. Нет, нельзя, чтобы он выпил. — Ваша милость! — Тело дёрнулось само, пока разум ещё воспроизводил счастливые картинки прошлого. — Не пейте!
Он среагировал мгновенно, кубок полетел на землю, а король оказался на ногах, в его руке холодно сверкнуло лезвие ножа. — Кто ты такая? — Голос у него был ледяной, и Арья поняла, что если она не ответит, то брат убьет её. Он не видел свою маленькую сестрёнку, лишь убийцу, угрожавшую его семье.
— Не надо. Это я. — Голос звучал слабо, будто она вновь была малышкой. Осторожно она сняла чужое лицо и посмотрела в глаза брата. Вот только там ничего даже не мелькнуло: ни радости, ни удивления, ни даже узнавания, он будто и не заметил произошедшей с ней перемены.
— Арья? — Зато её узнал другой человек. Санса приподнялась, её губы дрожали, а в глазах блестели слёзы. — Это ты?
— Нет. — Холодный голос Джона, как удар ножом. — Арьи больше нет, есть лишь безликая убийца. — Он убрал нож, отпускал её, но разве это было важно, когда самый дорогой человек смотрел на неё так холодно.
Сил стоять, что-то объяснять, говорить не было. Осталось только подхватить юбку, выскочить из шатра и бежать. Куда угодно, только подальше от брата, от его ледяного взгляда, от его жены, которую Арья едва не убила, повинуясь чужому решению. Люди шарахались от неё, но ей было всё равно. Они видели её впервые и больше никогда не увидят, а ей нужно было уйти.
— Арья, стой. — Голос сестры настиг её уже на границе лагеря, когда она перешла на шаг. — Остановись. — Санса, придерживающая юбку, раскрасневшаяся от быстрого бега, с растрепавшейся причёской остановилось рядом с ней. — Не уходи.
— Почему? — Только и смогла спросить она. — Я здесь никому не нужна.
— Ты нужна мне. Я так долго думала, что ты умерла тогда, вместе с отцом, а ты здесь. Прошу, не уходи снова.
В голосе сестры такая мольба, что трудно не уступить, но она ещё помнит слова брата. — Ты же слышала, что сказал Джон. Нет больше Арьи, только Безликая.
— Это из-за Дени. — Сестра хмурит красивые бровки. — Она для него больше чем жена, Арья. Он только с ней такой, как раньше. Он слишком испугался за неё. — Санса шагает ближе, она по-прежнему выше, берёт за плечи. — Но он не прав. Если бы ты была Безликой, то не остановила бы его, дала бы выпить яд. Я верю, что ты по-прежнему Арья.
От таких простых, но таких нужных слов на глаза наворачиваются слёзы. Сколько же она уже не плакала? Очень долго, кажется. — Спасибо, Санса. — Только и остаётся ответить ей и, подавшись вперёд, обнять сестру, которая, спасибо Старым Богам, вновь была с ней.