дорогой пиздец, пишет тебе...

Иногда он ощущает себя проклятым. Иногда — это, например, когда содержимое кастрюли издевательски медленно растекается по полу, в то время как пальцы рук уже прилично успели покраснеть и опухнуть. Или когда свежекупленные очки отправляются в мусорку вместе с отломленной дужкой. Или когда Хосок, поедая сэндвич, возмущенно вопит, что он не вампир, чтобы жрать с кровью. Намджун был бы рад сам с кровью не жрать, а потому готовку перекладывает на широкие плечи Джин-хена и уходит в студию, попутно — нечаянно! — смахнув чашку со стола. — Ты, блять, издеваешься? — летит в спину. Неа. Издевается не он. Где-то там наверху издеваются и гаденько хихикают при этом еще, вот сто процентов. И толку, что у него самый высокий уровень IQ в группе, толку от его рифм и панчей, когда он, видимо, даже шнурки завязать не может без приключений? Согруппники, естественно, язвят на эту тему при любом удобном случае. Удобный случай, в свою очередь, представляется часто. Так что подзаебать успело порядком. Хосок хохочет, пожалуй, громче всего собранного в кучку макне-лайна, но сразу же после этого обезоруживающе лыбится и хлопает по плечу, типа, с кем не бывает, пустяки, дело житейское. Юнги ворчит сквозь зубы, а иногда и громче, каждый раз приплетая какие-нибудь новые матерные эпитеты (и ни разу ведь не повторился, зараза), что, впрочем, не мешает ему терпеливо убирать последствия Намджунова апокалипсиса, а именно чинить фурнитуру и бытовую технику и вешать эти чертовы полки на место. А Сокджин… — На тебя явно навели порчу, — вздыхает хен, доставая из аптечки перекись и бинт и разглядывая многострадальную руку Намджуна. Захотелось тонсену, видите ли, попить молочка на ночь глядя. Ну, что сказать — попил. Полез в буфет за пакетом и уронил на себя бутылку соджу. Итог — мелких завтра на кухню не пускать, по меньшей мере, без тапок, а лучше бы и никак вообще, потому что тут от одного запаха можно опьянеть до фиолетовых чертиков и пойти пригласить торшер на белый танец. — Я иногда поражаюсь, как ты кровать до сих пор не сломал, — хмыкает Джин и легонько проходится ваткой по ладони. Намджун чуть вздрагивает, но не более: вместо этого он хмыкает в ответ и щурит глаза. — Ну, могу попробовать, если ты настаиваешь, хен, — он негромко смеется, когда Сокджин на его глазах заливается краской и начинает активнее тереть по ладони. — Пиздюк, — комментирует он, фыркая. — Я и так ради тебя хрен на свою мужскую гордость положил. Причем, твой хрен. Так что сиди и радуйся молча. — Будто бы тебя что-то не устраивает в моем хрене, — отвечает Намджун, и губы невольно расплываются в довольной лыбе. — Женушка ты моя. Джин косится на него, как на умалишенного, и дергает головой. — Ну, такого я, допустим, не говорил. И назовешь меня бабой еще раз, там в шкафу остались бутылки, и одна из них полетит тебе в голову. Он закрепляет бинтовую повязку на руке тонсена и напоследок касается губами выглядывающих костяшек. — Все, спатки, а то и так просидели тут черт знает до скольки… Он продолжает что-то привычно бормотать про рано вставать, про тренировки и менеджеров, которые уже заебали, что сил нет, и при этом мягко поглаживая Мона по запястью, стараясь лишний раз не причинить боль. Намджун на него смотрит, и где-то в глубине сознания мелькает мысль, что не так уж у него все плохо. И какие тут проклятия и порчи, когда вот он, его хен, рядом, пусть ворчливый, но до усрачки заботливый, готовый вот так вот вскочить посреди ночи, не поднимая при этом кипиша в доме, и в итоге всю эту ночь просидеть с тонсеном, будь у того душевная рана или физическая. Они в общем-то друг другу как семья, вся группа их. Но пусть это будет невежливо, все-таки лишний балл Мон без сомнений отдаст Джину. — О чем думаешь? — Сокджин смотрит вкрадчиво, чуть улыбаясь. Да, Мон определенно выглядит очень глупо сейчас. Разве что слюна не капает. Но к этому все идет. — Люблю тебя, — выдыхает он. — Мгм, очень правильный выбор с твоей стороны, — кивает Джин и разве что мурчать сейчас не начнет, настолько у него довольная рожа. — Но трахаться мы сейчас не пойдем. — Нууу… — Я устал, — отрезает Джин. — А ты вообще у нас теперь инвалид. — Шрамы украшают мужчину. — Ой, подумаешь, выискался мужчина… — Женушка. — Съеду к маме.