Под сводами канализации

Его мир был маленький. Очень. Майки хоть и был совсем некрупной черепашкой, но даже он это осознавал. Он мог обойти свой мир менее, чем за минуту — с десяток крошечных шагов в одну сторону, и примерно столько же в другую. Вот и все, что было им дозволено. Еще были туннели, они были узкие и страшные, и отец не разрешал туда ходить, хотя сам часто выскальзывал из их дома, когда думал, что они уже спят. Он оставлял их ненадолго, чтобы вернуться с добычей. Он всегда что-нибудь приносил, будь то новая порция одеял — в их мире всегда было холодно и сыро — или даже что-то вкусное. Однажды, отец нашел нечто, именуемое свечами. Тогда же Майки понял, что их мир был еще и темным. А еще, он решил, что огонь ему нравится — он был теплым и красивым. В такие моменты он мог рассмотреть, как выглядят его братья. Их мир был пустынным — только его семья населяла его. Изредка Майки видел существ, похожих на отца, но они были глупые и пугливые и совершенно не хотели играть. Майки и не помнит тот момент, когда вдруг понял, что он чего-то не осознает, что-то упускает из своего сознания. Было ли это тогда, когда они впервые спросили, что находится в туннелях? Или когда отец в очередной раз строго запретил покидать убежище? Нет. Майки совершенно не помнил. Просто однажды появилось осознание, что там, за каменными сводами их дома — что-то есть. И это знание было настолько простым и естественным, что малыш даже удивился — и как он раньше об этом не догадался? — Отец, а что там? — спросил он однажды, глядя в утонувший во мраке туннель. Его братья, до этого копошащиеся в ворохе одеял, с любопытством воззрились на него. — Там свалка, — вдруг ответил Донни. — Там отец находит вещи. Сплинтер улыбнулся в усы, глядя на одного из младших сыновей. Донателло обладал гибким умом и отличной памятью, чего он не мог не отметить. Черепашонок был смышленый, очень хорошо запоминал слова, и говорить начал одним из первых. — Верно, Донателло, — пригладил усы Сплинтер и как-то тяжело, с затаенной тоской вздохнул, — но там не только она… Он знал, что не сможет скрывать правду вечно. Правда знал. Наверху опасно, и оградить своих детей от беды он сможет лишь подготовив их. Они должны знать обо всем… Но как же не хочется огорчать сыновей знанием, что в том огромном, прекрасном мире, что находится по ту сторону стен, они — ошибка. Лишние. Крыс еще раз вздохнул и притянул терпеливо ожидающих черепашат поближе к себе, приобнимая. — Там, Микеланджело, находится мир, в котором нам жить не дозволено… — наконец ответил он, гладя гладкие, еще чувствительные панцири. Малыш поднял взгляд, сияющий чистым недоумением. — Почему? — Люди, — просто ответил крыс, не прекращая ласки. Черепашки переглянулись. — А что такое люди? Сплинтер почти против воли улыбнулся. — Кто, Микеланджело, — поправил он, — Это те, кто живут там. Они будут бояться вас. А когда люди боятся, они способны на ужаснейшие поступки… Они могут сильно обидеть, поэтому ни в коем случае нельзя, чтобы они увидели вас. Вы хорошо запомнили мои слова? На этот раз он требовательно посмотрел в глаза сыновьям, и, дождавшись кивка от каждого, смягчился. Пока они совсем маленькие и послушные, этого достаточно, чтобы сберечь их. Но это лишь начало, и скоро черепашки захотят узнать. А он, как и положено отцу, просто сделает все, чтобы они были готовы ко всему.