Под сводами канализации

За нелегкие, но счастливые шесть лет жизни с четырьмя сыновьями под боком, Сплинтер думал, что уже достаточно изучил характеры своих детей. И это знание несколько тревожило его, ведь один из его приемных отпрысков вызывал определенные переживания. Рафаэль был подобен пламени. Агрессивный и буйный, нетерпеливый и пылкий. Он бросался из одной крайности в другую, перегорал, а затем вспыхивал вновь. И эти качества делали его уязвимым, слишком восприимчивым для любых внешних раздражителей. Сплинтер боялся, что характер его воинственного сына слишком опасен как для окружающих, так и для него самого… Именно для этого однажды, когда темперамент Рафаэля в очередной раз сыграл с ним плохую шутку, старый крыс посадил сына на диван. Он вручил ему спицы, клубок и страницу из какого-то женского журнала с обучением основным приемам. — Мастер, зачем? — искренне недоумевал мальчик, разглядывая клубок пряжи в своей руке и борясь с желанием запустить им в хохочущего неподалеку Майки. — Вязание — дело совершенно особенное, — тихо, и как-то мечтательно произнес Сплинтер, — Тут необходима усидчивость, терпение и выдержка. «То, в чем ты отчаянно нуждаешься, сын мой…» — уже мысленно добавил он. — Вяжи до тех пор, пока не сможешь показать мне лицевую гладь, — повелел старый крыс и покинул гостиную, увлекая за собой самого младшего сына. Он размышлял о том, сколько времени потребуется Рафаэлю, чтобы перебороть себя и выиграть эту битву. Спустя несколько минут из гостиной донесся яростный рык, и Сплинтер прикрыл глаза, погружаясь в медитацию. «Это будет не просто, но я верю в тебя…» Рафаэль был недоволен. Он рычал и сдавленно ругался сквозь зубы. Не получалось откровенно ничего, и, глядя на очередной скомканный комок нитей, он еле сдерживался от желания психануть. Он сидел уже несколько минут, но то, что у него ничего не выходило, не помогало совершенно. — Гррр!! — потерял крохи терпения юный ниндзя и пырнул от злости спицами ни в чем не повинный диван. Раф сопел, пыхтел, и смотрел перед собой невидящим от гнева взглядом. Только безграничное уважение к отцу не позволяло ему плюнуть на указание и уйти в свою комнату. Глубокий выдох покинул легкие, и мальчик устало посмотрел на торчащие из обивки спицы. Особенно сильный взрыв ярости словно выжег в нем что-то, оставляя только ленивое томление. На гнев сил вдруг не нашлось. Спустя пару минут Рафаэль поднял сосредоточенный взгляд на глянцевую страницу. На картинках были нарисованы человеческие руки, но задействованы были в основном два или три пальца. Раф посмотрел на свою раскрытую ладонь и решительно вытащил спицы. Он расправил измятую пряжу, вкрутил ее в общий клубок, устроился на диване поудобнее и снова взглянул на страницу. Начало любого вязания начинается с самой главной петли. Мальчик отмотал около метра плотной нити и повторил сплетенный между тремя пальцами узор, как было показано на рисунке. Проблем с этим не возникло, ведь женские руки, которые показывали ему правильное положение, прижимали два крайних пальца к ладони, как неиспользуемые. Удостоверившись, что он все сделал правильно, Раф взял в правую руку две спицы и соединил их вместе. Повторяя движения на рисунке, он снял первую петлю с пальцев и потянул за кончики, затягивая ее плотным кольцом. Он отстранил результат от лица и с нескрываемым довольством осмотрел его. Начало положено. В тот день он смог показать вполне аккуратную для первого раза лицевую гладь с десяток петель — достаточная длина для демонстрации умения. — Молодец, сынок, — с нескрываемой гордостью похвалил Сплинтер, зная, каких трудов ему стоило совершить это. Вот только чего старый крыс никак не ожидал увидеть, что через некоторое время вновь обнаружит своего буйного отпрыска на диване. Рафаэль упорно двигал спицами, хмурился от усердия и тщательно бормотал под нос: — Лицевая… Лицевая… Изнаночная… Изнаночная… Лицевая… Рядом безостановочно скакал Майки. — Что, Рафи, нашел себе дело по душе? — смеялся он, но, тем не менее, с некоторым любопытством смотрел на кропотливую работу. — Это наказание мастера, — буркнул тот в ответ, не отвлекаясь от ровного рядка петель, — Отвянь. Сбиваешь. Вот только, никакого наказания не было... А то, что задание для тренировки духа вдруг перерастет в хобби, Сплинтер никогда — вот действительно никогда — не мог бы предположить. Он тихо, почти беззвучно засмеялся, и продолжил идти, размышляя о том, может ли через некоторое время попросить себе носки.