Под сводами канализации

Все чего-нибудь боятся — так говорил отец. Он повторял, что это нормально, внушал, что лишь побеждая свои страхи люди становятся сильнее. Донателло знал, что Майки, с головой бросающийся во все новое, обновлял свои фобии регулярно в реальном времени. Это мог быть как обыкновенный бабай под кроватью, так и недавно увиденный в каком-нибудь фильме маньяк с бензопилой. Лео боялся высоты и это не было тайной. Рафаэль не стеснялся пользоваться этим знанием в целях насмешек, хоть юный гений и подозревал, что и его грозный брат так же имеет свои страхи. Донателло же боялся крови. В первый раз порезав палец, он так онемел от ужаса, что не мог даже заплакать. Отец перебинтовал его руку и ранка быстро зажила, но юный гений был так обескуражен своей реакцией, что размышлял об этом ещё пару дней. Он не желал думать о том, что однажды жизнь столкнет его с этим страхом лицом к лицу, хоть в глубине своей души и понимал тщетность этой надежды. Так и оказалось. Его страх пришёл в дымной вуали осознания первой серьёзной травмы, залетел в их убежище вместе с громким воем от невыносимой боли. В высокой тональности был мгновенно распознан голос самого младшего брата, благодаря чему уже в следующую секунду группа из трех черепашат-мутантов бросились к выходу из убежища. — О, Господи… — выдавил из себя Лео, когда первым добежал к источнику крика. Он подозревал, что однажды что-то такое и произойдёт при неугомонном характере Микеланджело, но был совершенно не готов увидеть это. Младший брат, не спросив ни у кого разрешения, не слышно сбежал в канализацию по каким-то своим неведомым причинам, отчего лежал теперь бесформенной кучей в черной блестящей луже. Немного выше из стены торчал старый ржавый прут, на который, судя по всему, и смыло плотным потоком воды канализационного слива маленького черепашонка. Услышав топот взволнованных братьев, Майки сначала поднял обескураженный взгляд на них, затем на рваную ногу, после чего завыл с новой силой. Из раскрытого пласта кожи пульсацией билось нечто багровое. Возникла густая, безжизненная пауза, какая бывает в фильмах от осознания чего-то страшного. Донателло чувствовал, как немеют кончики пальцев. Первым в себя пришёл Леонардо. Стряхнув с себя секундное оцепенение, он бросился к самому младшему брату. — Раф, скорее помоги мне! — гаркнул он, пытаясь аккуратно взвалить на плечи отчаянно воющего Майки. — Е… Его надо… Пе… крыть рану… — еле раскрыв свои губы сухо произнёс Донателло, не понимая, как смог хоть что-то выскоблить в онемевшем от ужаса сознании. Голос поддавался неохотно, хрипел как на ржавых шарнирах. Крепкий Рафаэль перехватил младшего брата с рук лидера и потащил в сторону дома. Поспешно засеменивший рядом Лео пытался соединить куски распоротой кожи пальцами, чтобы задержать кровь. Тишина, опустившаяся на Донателло, помогла вернуться реальность и он бросился следом. «Что делать, что делать, что… " — пульсацией билось в его мозгу на каждый шаг. Он ведь читал истории… Читал… Многое… Вот только он ведь совершенно не готов. Он не хотел допускать даже мысль… В убежище, как и ожидалось, было пусто. Поспешно опустив пострадавшего на его койку, они замерли в растерянности. От усталости и шока Микеланджело беззвучно трясся как наркозависимый и тихо скулил. Донателло с неотвратимостью приближающегося поезда понимал, что ждать помощи им неоткуда. Они одни. Прижав руку к суматошно бьющемуся сердцу, он прилагал все силы на то, чтобы не завыть от отчаяния. — Донни? — посмотрел на него Лео, и в глазах его читалась мольба. Надежда, с которой старший брат смотрел на него, совершенно не помогала. Мазнув взглядом в сторону, он осознал, что и Рафаэль смотрит так же. — Ты знаешь, что делать? — обычно громкий голос темпераментного брата звучал непривычно хрипло. — Я… Я не… — Донни! — Голос Леонардо выстрелил на высокой ноте. Внезапно Донателло осознал, что лидер так же, как и он, на грани истерики, — Пожалуйста… Если не ты… Почему они решили, что он может помочь? Почему смотрят на него так ожидающе? Он не знает! Он!.. Он боится… Крови? Донателло поднял пустой ошарашенный взгляд. Почему в такой момент, когда его единственный младший брат находился на грани, все о чем он мог думать — темные потеки на его ноге? Его брат умирает! Умирает?.. В нем что-то с треском вошло в пазы. Адреналин подскочил, но это был страх другого рода — сейчас он толкал его к действию. Что угодно, лишь бы не стоять на месте. Не помня себя, он влетел в их подобие кухни, бросаясь к чайнику и молясь, чтоб внутри была очищенная вода. К счастью, вода там действительно была. Поставив кухонную утварь на огонь для единственной доступной им дезинфекции, он побежал в комнату отца. Заходить туда без разрешения было нельзя, но только там лежала небольшая аптечка с теми немногими медикаментами, что у них имелись. Он схватил маленькую коробочку и направился в их общую с братьями спальню. Внутри его ждали все такие же растерянные, но готовые помогать братья. — Как только вода вскипятится, налей ее в тазик и тащи сюда, — сказал Донни, обращаясь к Рафу, и тот, на удивление послушно, направился в указанном направлении. Лео, все еще пережимающий чужую ногу руками, нервно жевал губы и боялся расцепить онемевшие пальцы. — Ничего… Ничего, Майки… Все будет хорошо… — бормотал не то для младшего брата, не то для себя самого. Руки Донателло лихорадочно копались в маленькой коробке со вскрытыми медикаментами. Он знал, что такие глубокие раны необходимо зашивать, вот только как — представлял крайне плохо. «Мне нужна иголка. Да. И нитка. Специальная, наверное. Можно заменить обычными? Не знаю.» Паника поднималась новой волной от страха все испортить. Если он сделает только хуже? О боги, что ему… — Донни? — голос старшего брата, от волнения потерявшего все свои бархатные нотки, вновь вырвал его из густого тумана. «Ладно. Зашью обычными. А потом, когда придёт отец, он поможет. Отец наверняка знает, что делать.» Он не хотел думать о чем-то другом. Мысль о том, что по возвращению мастер спасёт ситуацию, помогала держаться. Когда нитка и иголка, принесенные все тем же Рафом, оказались в руках, Донателло впервые осознал, насколько дико трясутся его пальцы. Глубоко вздохнув, и устроившись возле единственного младшего брата, он погрузился в работу. Донни боялся крови. Боялся крови, но старательно обмывал краснеющей простыней грязные участки кожи. Он боялся крови, но выжимал багровые ручьи в таз с горячей водой. Он боялся крови, но погружал в нее свои продезинфицированные пальцы, стараясь поспешно закрыть рану. Он боялся крови, но смерти брата боялся сильнее. Закончив сшивать кривой шов, он словно со стороны осознал, что плачет. Результат своих трудов рассмотреть у него не получилось — все то напряжение, что звенело в его теле уже, казалось, вечность, слезами закрыло обзор. А затем все померкло во тьме… Он очнулся в их общей гостиной на найденном отцом диване. Рядом, тупо листая страницы какого-то потрепанного журнала, дежурил Леонардо. Глаза его были уставшие и равнодушные от пережитого стресса. — Лео? — тихо привлёк к себе внимание Дон, — Майки? Он?.. — С ним мастер, — тут же выдавил из себя мягкую улыбку лидер, убирая корреспонденцию в сторону, — Говорит, с ним все будет хорошо. — Ненадолго, — сухо вставил Рафаэль с другой стороны дивана, из-за чего Донателло только сейчас его заметил, — Как поправится, убью поганца. Леонардо выпустил короткий смешок, и одарил своего темпераментного брата тёплым, но все тем же уставшим взглядом. Сколько бы времени не прошло с произошедших событий, он явно ещё не отдыхал. Рафаэль явно подумал о том же, потому что уже в следующий момент обернулся к лидеру, и со всей возможной для себя мягкостью и заботой произнёс: — Слышь, вали отдыхать. Твоя уставшая рожа тяготит меня еще больше, чем обычно. — Только после тебя, — не растерялся Леонардо, не в силах перестать улыбаться. Глядя на то, как отношения старших братьев входят в привычную колею, Донателло понял, что все в действительности закончилось хорошо. Он справился. Чувствуя, как тяжёлая тревога отпускает его сердце, он сам не заметил, как легко провалился в спокойную темноту сна без сновидений.