Под сводами канализации

Рафаэль не знал, почему вдруг бросил свою развлекательную прогулку и прильнул к закрытому окну многоэтажки. Это было обычное окно, с обычным стеклом и обычными рамами, которое отчего-то вызвало у его чувствительной души потребность туда заглянуть. Если бы у Рафаэля из завтрашнего дня спросили, чего бы он желал больше всего, его ответ был бы «Никогда не заглядывать в это окно», но Рафаэль-нынешний слышать этих посланий не мог, а потому послушно всмотрелся за прозрачную перегородку. Рафаэль задавался вопросом «зачем?», когда поднимался на нужный этаж и даже тогда, когда увидел жильцов небольшой неубранной квартиры. Это был крайне неприятный мужчина, выглядящий старше своего реального возраста лет на двадцать из-за крайне пропитого вида, и девочка. Очень, очень маленькая. Если бы что-то столкнуло Рафаэля с перил прямо в это мгновение, то на вопрос «что ты видел?» он ответил бы «я не понял, если честно», и, возможно, забыл бы об этом случае на следующий день. Однако пожарная лестница не обрушилась, всеведущий лидер не свалился на голову и небо не разверзлось. Рафаэль увидел. Сначала ему показалось, что он видит какое-то единое многоножчатое существо, которое уродливо пульсирует от неведомых конвульсий. Лишь затем его зрение стало вычленять отдельные фрагменты тел, и он стал понимать, что видит. Два человека. Абсолютно обнажённые. Занимаются чем-то, что вызывало в нем острое чувство отторжения. Его десятилетний разум начинал понимать, но берег психику своего обладателя, не давая чёткой мысли сформироваться. Защитная реакция тянула ужасающий момент до последнего, ожидая хоть какое-нибудь спасительное событие, но, как и говорилось выше, ничего такого не произошло. Рафаэль никогда не слышал про такое понятие, как «секс», а потому сейчас стоял на перилах, не в силах вздохнуть. Если бы все было правильно, если бы перед его глазами находились страстные влюбленные, Рафаэль бы смутился и ушёл. Он спустился бы в канализацию и ещё несколько дней ходил растерянный, пока отец не заметил бы его состояние и не провел бы воспитательную беседу по половому воспитанию. Но все было иначе, и видел он то, что, как он узнает позже, называлось «изнасилованием», «растлением» и «педофилией». Если бы он просто услышал эти слова, то никогда не понял бы весь ужас, что за ними прячется. Только сейчас Рафаэль осознал, что все его тело окоченело от мощнейшей психологической атаки. Это была даже не боль — пропасть, в которой он оглох, ослеп и забыл про свое существование. Сердце совершало быстрые обороты, словно прорезая себе путь все ниже сквозь органы и тряслось как старый мотор. Высокий уровень эмпатии превратил увиденное в пытку. Когда девчушка повернулась в сторону окна, он увидел ее искаженное мучением лицо и внезапно осознал, что звон в ушах — ее крики, а влага на лице — отражение ее слез. Что-то надломилось в нем. То, что держалось едва-едва с момента увиденного, обрушилось с грохотом именно в этот миг. Рафаэль пока не мог этого знать. Он прочувствует это позже, когда не сможет спать ночами, в исступлении метаясь от ненависти и боли, а также, когда отец будет проводить с ним восстанавливающие беседы снова и снова и снова. Сейчас он всего этого не знал. Панцирем проломив стекло и размахнувшись квадратным табуретом, он размозжил голову осоловевшему от алкоголя и извращенного удовольствия мужчине. Рафаэль испытал бы жалость, но недочеловек под ногами вызывал лишь потребность избить его до инвалидности. Он задавил в себе это желание лишь потому, что под этой зловонной тушей находилась девочка, за здоровье которой он слишком переживал. Вытащив пострадавшую, он почти невольно опустил взгляд на место их соединения, о чем тут же пожалел. Он не знал физиологических нюансов этой области у женских особей, но то, что предстало перед ним, определенно выглядело… Изувеченным. Посмотрев в пустые, полные слез глаза малышки, он осознал, что травмы остались не только на теле. Теперь у него определённо появилось нечто общее с одним из таких далёких ранее людей — их обоих изувечил один и тот же человек.

***

Воздух гудел за пределами шлема пока чёрный мотоцикл разрезал воздух. На нем восседала громоздкая фигура, рассмотреть которую в темноте на высокой скорости было практически нереально. Благодаря регулярной прослушке полицейского радио, Рафаэль знал про все официальные вызовы, и подобная практика сильно упрощала ему поиск «работы». Направляясь к месту преступления, он краем глаза случайно заметил что-то, что показалось ему подозрительным. Резко зажав тормоз, он прыжком соскочил со своего железного коня и взлетел на стену, цепляясь за оконную раму. Несколькими хватками он поднялся на крышу пятиэтажки, чтобы с высоты понаблюдать за происходящим в подворотне. Это был не первый его опыт, когда во время поездки на вызов, он успевал спасти кого-нибудь по пути. Преступность никогда не спит, тем более в Нью-Йорке. Внизу обнаружилась трое мужчин в капюшонах, окружившие невысокую девушку, которая, если судить по телосложению, явно была несовершеннолетней. Любые подобные встречи срывали с его самообладания все стоп-краны. Кого бы он не спасал в такие моменты, видел ту самую девочку, с которой все началось. Он не мог бросить каждодневные патрулирования частично из-за этого страха, что история может повториться. Психологическая травма заросла, но оставила шрамы в виде обостренного чувства справедливости. И сейчас, когда Лео улетел в Японию познавать себя, Донни закрылся в своей лаборатории, а Майки развлекал детишек в дурацком костюме, он, Рафаэль продолжал искать «работу для Ночного Всевидящего», потому что… Просто потому что иначе уже не мог. И спрыгнул в переулок.