Маскарад Вампиров: Противостояние.

Ее сердце колотилось заполошно, неровно и натужно, тесно зажатое в грудной клетке, силой ударов создавая вибрацию, от которой стучали в такт зубы. Она старательно пыталась выровнять дыхание, широко раздувая крылья носа при вдохе, выдыхая через расслабленные губы, прикрывая глаза — делала все, чтобы успокоиться и взять себя под контроль, сильно сжала кулаки, пытаясь унять судорогу в плечах. Делала все. Делала правильно. Но от этого не было никакого толку. Ведь Саске продолжал слышать неровный ритм ее сердца, набатом стучащий в его ушах, как если бы возле его лица колотили в барабан; чувствовал кожей, как ее зубы выбивали дробь по его нервам, вызывая оскомину и заставляя кривить губы; каждый выдох из ее рта обволакивал теплом и запахом, непередаваемым и сложным — травы, тепла и крови, — который по силе превосходил и миазмы от коричневых разводов на его рубашке после ее объятий, и жуткую смердящую вонь груды хаотично слепленных тел под ними; даже короткого взгляда на нее хватило, чтобы увидеть разбитые во всю радужку зрачки, почти поглотившие кислотную зелень глаз, стыдливо прикрытых веками. И несмотря на все это, она вжалась в стену лифта, пытаясь дистанцироваться от него, пока лифт медленно и с лязгом спускался вниз. Что было нелогично и почти невозможно — кто она такая, чтобы перебарывать силу проклятия, зародившегося в венах самого Каина? Саске с силой ударил по стопу, теряя самообладание и зло выдохнув. Она ни в чем не виновата. Но — как? Когда Итачи впервые дал ему глоток своей крови, Саске минут сорок только пытался осознать, где заканчивается Итачи и начинается он сам, до того сокрушающими были чувства. И без того горячо любимый, самый родной, совершенный до каждого жеста старший брат, всегда служивший примером для подражания, буквально за секунду стал настолько необходимым, что было больно дышать, стоило только представить, что он может выйти в другую комнату — представлять что-то большее было чревато разрывом сердца от горя. Хотелось для него. Ради него. Любая его просьба мгновенно становилась целью и смыслом существования Саске, хотелось быть рядом и как можно ближе, хотелось стать постоянной причиной его улыбки, его гордостью, хотелось быть достойным его. Зачем вообще ему были нужны другие люди, когда в его жизни был Итачи? И вишенкой на торте — силы, неведомые доселе его довольно сильному человеческому телу, закаленному тренировками, которыми Саске истязал себя с детства, только чтобы хоть немного приблизиться по силе к брату. Конечно, до Итачи ему было далеко, ведь брат был вампиром, а Саске стал лишь упырем — но откуда ему тогда было знать разницу? Он был человеком, живым и дышащим, и получив лишь крошечный кусочек вампирских сил, ощутил себя всемогущим — и так же болезнен был упадок спустя несколько дней, когда сила ушла, а чувства — остались. Чувства, сильнее которых не было ничего, потому что это было невозможно, но удвоившиеся после второго глотка, за пару месяцев до того, как Итачи его обратил окончательно. Чувства, разбившие жизнь и не-жизнь на куски, когда Итачи просто ушел. Просто бросил. Просто оставил его наедине с оскаленными пастями Камарильи, с очевидным презрением спрашивающими, куда пропал барон Санта-Моники и его зазноба Тереза Воэманн, наедине с огромной пустотой внутри от ощущения потери, наедине с бессмысленностью собственного дальнейшего существования. Наедине с самим собой.  — Мне нехорошо, — сдавленно прошептала Сакура. Он раздвинул двери лифта, выглянув — твари под ними бесновались и подпрыгивали, скаля пасти, но это было не самое страшное — на них надвигались две крупные конструкции из тел, которым при всем обилии фантазии даже названия было дать трудно, и сомнений в том, что они смогут до них дотянуться, не было. Сила Крови ускорила реакцию, и Саске сделал решительный шаг из лифта — прямо в кучу извивающихся тел, визжащих и ревущих; катана описала несколько кругов со скоростью, неподвластной глазу обычного смертного — и его почти оглушили вопли покалеченных бошек, из-за которых остальные, пусть ненадолго, но кинулись врассыпную; они визжали, кидались под ноги двум крупным тварям, которые без жалости их топтали, лопая, как виноградины, с брызгами во все стороны и смрадной вонью неестественного нутра. Он обернулся; Сакура решительно спрыгнула следом, сходу пнув башку с отрубленной рукой; она неловко собрала юбку, и Саске запоздало подумал, что надо было ее отрезать, а теперь поздно — кровавая каша вокруг них не оставляла ни секунды свободного времени; отогнав от себя мысль о том, что сейчас происходит с Сакурой — их глаза встретились всего на мгновение, а ее сердцебиение снова ускорилось до нездорового ритма, — он бросился вперед, навстречу крупным монстрам, довольно ловко убив одного сразу. Только тварей было две. Вторая схватила его слишком неожиданно — за брючину — и вместо того, чтобы притянуть к себе, дав Саске возможность вспороть ей брюхо, отшвырнула в сторону. Саске приземлился на ноги, удержав равновесие и тут же убив еще несколько тварей, испугавшись расстояния, на котором оказалась Сакура — слишком далеко, он не сможет ее защитить. И ужаснулся собственным мыслям. Ужаснулся, как она голыми руками рывком разорвала пополам башку, прыгнувшую на нее, перехватила половинки за руки и ими же начала отбивать от себя остальных. Канализационный люк весит пятьдесят килограмм — она отшвырнула его, как пластмассовый фрисби. И яркая эмоция — на обычно непроницаемом лице выглядела чужеродной, — она нахмурилась и оскалилась, вперившись взглядом в огромного монстра, отшвырнувшего Саске, и без тени сомнений кинулась к нему, неожиданно высоко прыгнув, в прыжке отшвырнув ставшие бесполезными половинки башки. Когда ее руки уверенно схватились за челюсть трехголовой твари, она крепко зажмурилась — рот твари пополз рваными швами, пока она издавала невыносимый для барабанных перепонок низкий рев, а на лице Сакуры не дрогнул ни один мускул, пока верхняя часть головы не хрустнула — Сакура разорвала ей позвоночник, сползла по спине, оседлав монстра там, где три тела спаивались в одно — и куда не доставали его хаотично дергающиеся руки, отчаянно пытающиеся до нее добраться — и выкрутила руки у обезглавленного тела, вывернув плечевые суставы в обратную сторону. Саске двумя ударами доделал остальное, отрубив оставшиеся два тела от основного. Бошки замерли, растерявшись — видимо, какой-то коллективный разум все-таки у них был, либо эти большие твари управляли маленькими, и лишившись предводителя, они не знали, что делать дальше. Саске стащил Сакуру с агонизирующего тела, коротко прижав к себе — зачем, спрашивается, — и поставил на ноги, избегая ее взгляда. Весьма успешно — она тоже не смотрела на него, как будто заранее зная каждое его действие, и легко скользнула вбок, за его спину — он ощутил спиной прикосновение ее лопаток, как два дня назад, в коллекторе под Голливудом. Сработанное, четкое движение. И твари, шипя, кинулись врассыпную, а в сонме запахов появился еще один, острый и мерзкий — тухлое мясо, подернутое несвежей пленкой. Кроваво-красный росчерк перед глазами — и прямо перед Саске с рычанием замерла крупная лиса, настолько красная, что казалась покрашенной гуашью. Еще одно крупное тело замерло за спиной, и Саске слегка обернулся, боковым зрением увидев черную лоснящуюся шкуру, по которой Сакура мягко провела рукой, успокаивая — Сай. Подкрепление прибыло. Бошки, как ошпаренные, пытались забраться как можно дальше, убегая от оборотней, ощущая их сверхъестественную силу, и Сай, — выпендрежник херов, — погнался следом, играя с ними, как с мышками — прибивая крупной лапой, расшвыривая в стороны хвостом и отгоняя еще дальше, а Карин тем временем обнюхала их, скривив морду; Саске заставил себя кивнуть, показывая, что они в порядке, и дернул Сакуру за руку, увлекая за Карин, которая своим огненным хвостом уже махала с прохода в коридор, показывая направление выхода. Сай догнал их в пару мягких прыжков, боднув Сакуру крупной головой и приглашая сесть; она растерялась. Саске посмотрел на юбку Сакуры, развязавшуюся и мешающую идти, и вспомнил, что хотел помочь ей от нее избавиться. Вот только воспользоваться катаной в голову не пришло, и он обратился к Саю:  — Юбку оторви ей, мешает, — и перехватил Сакуру за талию, от чего она перестала дышать, замерев; Сай оценивающе прошелся по его руке поперек ее тела янтарным взглядом и у него тут же сузились зрачки, но помедлив совсем немного, он пастью вцепился в шелковую ткань, перемазанную кровью, и потянул, а Саске потащил Сакуру на себя, прижимая плотнее; ее сердце колотилось так, что удары эхом отдавались в его груди, создавая ощущение, что бьется его собственное сердце. Ткань жалобно треснула, у самых бедер поползли нитки — и шматок ткани остался в пасти Сая, тут же его отшвырнувшего. Целая секунда прошла, прежде чем Сакура осознала, что он больше не прижимает ее к себе, и она почти истерично рванулась к Саю, уверенным, отточенным движением седлая его; высохшие кровавые разводы на ее бедрах, больше не скрытых тканью, приковали взгляд Саске, и когда она ногами сжала бока Сая, Саске чуть не стошнило от мысли, что теперь ее мягкая белая плоть пропитается смердящим запахом оборотня. И в который раз он ужаснулся своим мыслям.  — Хината с вами? — ему нужно переключить внимание, срочно. Карин что-то тявкнула, но по-звериному он не понимал, так что предпочел считать, что это было «Да». И скоро понял, что правильно считал — когда они спустились вниз, в коллектор, для чего Саю пришлось превратиться обратно в человека — Саске отвернулся, чтобы его не стошнило от прикосновений Сая к щекам Сакуры и тихого шепота, «в порядке ли его куколка» и прочей сентиментальной мерзости, сочившейся из его смердящего рта прямо ей в лицо, — их встретил потрепанный Наруто, устало прислонившийся к лестнице.  — Их было очень много вокруг ангара, — без предисловий пояснил он на его вопросительный взгляд, — Хината прикрывала снизу, в канализации их тоже полно.  — Спасибо, — сухо процедил Саске, отметив про себя, что поблагодарить Наруто ему достаточно просто, в то время как Саю хотелось плюнуть в его морду, несмотря на то, что именно они с Карин пришли за ними. Карин превращалась постепенно, приняв человеческий облик за несколько секунд, и она буквально кинулась к Сакуре, прижимая к себе, бормоча извинения и, кажется, плача. Сакура утешающе провела рукой по ее голове и вдруг подняла глаза на Саске, громко и четко, без обиняков и каких-либо двусмысленных интонаций проговорив:  — Спасибо, Саске. Без тебя я бы не выжила. Да, никакой двусмысленности, если не знать, как много было вложено в эту фразу — а знали только они двое. Еще один грязный секрет, о котором она не расскажет своим, а он — своим. А еще — у нее слишком зеленые глаза. Но про этот грязный секрет не узнает даже она. Хината присоединилась к ним на полпути к дому — солнце давно село, они уже вышли наружу, выглядя весьма впечатляюще, впрочем — если бы их случайно заснял какой-нибудь фотограф, точно сорвал бы куш. Сай придерживал Сакуру за талию, пытаясь отвлечь ее от случившегося какими-то нелепыми шутками и бессмысленными репликами, пока Сакура смотрела куда-то мимо него, погрузившись в свои мысли и невпопад улыбаясь, как обычно — едва-едва дергая уголками губ, Наруто с Хинатой отстали от них шагов на десять, о чем-то тихо переговариваясь, Карин обиженно дула губы, постоянно оборачиваясь на брата и явно чувствуя себя не в своей тарелке от вины, а Саске… А Саске пытался логически себе объяснить, из-за чего он сатанеет, видя, как абсолютно чужой ему оборотень, которого он знает несколько дней и уже люто ненавидит, уверенно держит Сакуру за талию, будто так и надо. И как давно Сакура стала Сакурой, когда по сути была точно таким же абсолютно чужим ему оборотнем, которую он знает несколько дней. Которая спасла его от окончательной смерти и чью кровь он знает на вкус. Которой он дал собственную кровь, чтобы она выжила. И при этом — никакой классической реакции новоиспеченного упыря. Бред какой-то. Нет, разумеется, ему совершенно не хотелось, чтобы она растекалась при виде его сахарной лужицей и висла на нем, как гирлянда на елке, но тогда она бы просто раздражала его, а не вызвала сонм вопросов без ответа, от которых голова натурально пухла. Это была единственная причина его мыслей, направленных в ее сторону. Будто ощутив, что он смотрит на них, она оглянулась — их взгляды снова встретились, ее сердцебиение ускорилось, и он вздрогнул, когда Хината его окликнула — как будто застукала на месте преступления. Разве преступление смотреть перед собой?  — Саске, подойди, — мягко попросила она, кивком закончив разговор с Наруто и замолчав, пока вожак оборотней не догнал своих, отойдя на достаточное расстояние, чтобы не слышать их. — Что там произошло вообще?  — Запланированное нападение.  — Это я уже поняла, — за темными очками не было видно глаз, но Саске кожей ощущал ее пристальный взгляд. — Шикамару сказал, что кто-то обманул Карин, перенеся дату завтрашней съемки на сегодня. Как ты узнал? Как так быстро добрался туда?  — Суйгецу. Очередное пророчество про окровавленное платье невесты, — он дернул головой в сторону оборотней, обращая внимание на сильно окровавленное платье Сакуры, подол которого тащился за ней по земле, лишенный только передней части юбки. — А потом я услышал разговор Карин по телефону, и понял, что съемка Сакуры будет свадебная, и позвонил Шикамару. Дальше ты в курсе. Хината молчала. Саске знал, что не ответил на второй ее вопрос, и надеялся, что она не переспросит, потому что рассказывать ей, как он без каких-либо очевидных причин несся по канализации с такой скоростью, что Ино со своей Стремительностью бы позавидовала, и даже его легкие начали гореть — учитывая, что он не дышит, — он намерен не был.  — Ты голоден? — Хината как будто услышала его мысли, и Саске облегченно выдохнул — тихо, чтобы она не заметила, конечно.  — Очень хочу смыть с себя эту вонь, — он оттянул ворот рубашки, чудом оставшейся целой, — так что сначала — ванная. Я не сильно потратился — обошелся Силой Крови. А ты?  — Крысы отвратительны на вкус. Саске понимающе хмыкнул. Будучи вентру, он не мог кормиться животными и людьми определенных категорий — его просто рвало всем выпитым и еще остатками своего. А вот Хината в случае необходимости располагала такой возможностью, хоть это и не было принято в высшем свете вампиров. Иногда ограничения, накладываемые проклятием его крови, создавали определенные неудобства.  — Ты оказал им услугу, — тихо сказала Хината, и Саске только кивнул. — Сакура им очень важна. В ее словах он уловил скорбь.  — Ты тоже не осталась в стороне.  — О, это было не ради нее. На кону перемирие с оборотнями. И Саске понял ее. Это показалось странным, каким-то диким, он бы еще неделю назад повел себя совершенно иначе, но не теперь, когда собственный взгляд то и дело цеплял окровавленный подол и тонкую, туго затянутую талию с чужой рукой на ней; он осторожно протянул к ней ладонь, и Хината благодарно переплелась с ним холодными пальцами, пожав его руку. Такая взрослая маленькая женщина — зрелый разум в теле подростка, запертый в нем навсегда. Сложно было представить, каково ей существовать так каждый день. И буквально обожгло, когда Сакура снова обернулась и почти споткнулась, увидев их переплетенные руки, а в зеленых глазах зажглось что-то, что вызвало внутри глухое удовлетворение; у нее застыло лицо и она отвернулась — слишком резко, чтобы не заметить этого, но остальные были отвлечены разговором, Карин опять начала что-то зло рычать, и Сай с Наруто ее успокаивали; и ненавязчиво, слишком плавно, чтобы это заметить, она качнула бедрами, будто случайно скидывая руку Сая с талии, который не обратил на это внимания и начал жестикулировать уже обеими руками, что-то доказывая их лисице. И Саске, едва заметно ухмыльнувшись, разжал пальцы — Хината сделала вид, что не заметила, и вскинула обе руки к волосам, поправляя их, чтобы не лезли в лицо, и тихо сказала:  — Я никогда не вымою эти ошметки из волос. Придется просить упырей Суйгецу. Благо, дом уже виднелся за поворотом. В холле их встретил Пол и несколько женщин-упырей, одна из которых была не в маске и морковно-рыжая, какая-то дерганая и совершенно точно новая.  — Ужин будет через полчаса, — отчитался Пол, и Наруто, обернувшись на Хинату и сказав, что они скоро спустятся, получив в ответ удовлетворенный кивок, почти силком утащил уже совсем надувшуюся Карин — боже, невыносимая девица, следом за Саем и Сакурой, ни разу не обернувшейся. — Хозяин просил передать вам, — Пол дождался, пока оборотни и остальные упыри уйдут, стоя перед ними и не давая им проходу, и обратился к Хинате, — он привел Ино.  — Ино? — казалось, у Хинаты перехватило дыхание, но она тут же овладела собой, равнодушно спросив: — с ней все в порядке?  — Боюсь, нет. Хозяин очень обеспокоен ее состоянием и хотел дождаться вас, чтобы… в общем, вы сами все увидите. Сразу к ней или сначала в душ?  — Душ, — слишком быстро ответила Хината, и Саске ничего не осталось, как равнодушно пожать плечами. Со всеми этими эмоциональными качелями он почти забыл об Ино, хотя, казалось, столько лет бок о бок… — Дай мне двоих, пусть подготовят одежду и помогут мне помыться, — ее голос вновь стал стальным и уверенным, как было всегда, когда она давала приказы, — Саске, у тебя пятнадцать минут, и встретимся… где она, кстати?  — В одной из клеток, вместе с хозяином, я отведу вас, как будете готовы.  — Нужна очная ставка с Саем, — вставил Саске, внутренне содрогнувшись от злорадства, прозвучавшего в его голосе, но он заставил себя продолжить: — если мы не разберемся, что толкнуло Ино к потере человечности, то и исправить это не сможем.  — Возможно, ты прав, — не сразу, но Хината согласилась, — я подумаю об этом, и если решу так — надо будет уведомить Наруто и Сая. Наруто — их вожак, — зачем-то оправдалась она, и Саске кивнул, соглашаясь. Снова увидеть одичавшую Ино? Это будет непросто. Саске проводил Хинату до ее покоев. Она нерешительно застыла у входа, будто желая что-то сказать, но так и не сказала — обернулась и решительно сделала шаг в комнату, когда Саске не выдержал и все же спросил, мысленно проклиная себя за неосмотрительность:  — Ты сможешь ее простить?  — За что?  — За то, что напала на тебя.  — Это был Зверь, — резче, чем нужно, но тут же мягче, почти, как обычно: — Ино на меня не нападала. Ее не за что прощать. А когда дверь почти закрылась, почти шепот, который Саске не расслышал бы, будь хоть на сантиметр дальше от нее:  — Если только удастся вернуть Ино. Щелкнул замок.