Маскарад Вампиров: Противостояние.

Ее рвало изнутри; рот горел от ядовитой крови, глаза болели от напряжения, и все равно — она, шатаясь, подошла к ограждению балкона, явно понимая — падение с высоты двадцати трех этажей не переживет даже вампир. Так что об участи оборотней у нее не было иллюзий. Наруто сам бросил Сакуру вниз — ненамеренно, и сам кинулся следом — осознанно. Тем страшнее было поверить своим глазам. Огромная рыжая фигура была размером со средний дом; за ним стелился веер, отдаленно напоминающий хвост павлина, или юбку, что угодно — разум не мог угнаться за зрением, затуманенный отравленной кровью, пусть и вышедшей из нее рвотой, но все равно успевшей причинить телу вред. Трупов внизу видно не было, зато масштаб разрушений поражал — вой сигнализаций автомобилей был слышен даже здесь, как и звон битого стекла, хруст домов, по которым проносился огромный рыжий лис с веером из хвостов, и Хината с трудом собрала еще слюны во рту и сплюнула. Она обдумает это позже. Сейчас у нее другие приоритеты. Она почти заставила себя вздохнуть и собраться, но вздох застрял в глотке, когда сзади раздалось:  — Что тут у вас… — она резко обернулась, едва поборов головокружение; Неджи коротко окинул взглядом происходящее, мгновенно сделал выводы и тут же плотно закрыл за собой дверь, удержав ручку — на случай, если не только его привлек шум на балконе.  — Неджи… — она на короткое мгновение потеряла самообладание, но тут же расправила плечи, не зная, что ему вообще можно сказать; выручила, как ни странно, Карин, резко рыкнувшая:  — Напоите Ино чем-нибудь уже, пока она окончательно кони не двинула! Хватит пялиться вниз — нихуя там нет, никто не умер, и если хотите, чтобы так и оставалось — спасайте красотку, бля! — и она довольно громко хлопнула ладонями по щекам Сая, приводя его в чувство. Ее призыв на удивление быстро сработал; Саске и Неджи дружно двинулись в сторону Ино, поднимая ее из лужи крови, в которой она неподвижно лежала; когда мужчины подняли ее, Хината еле сдержалась, чтобы снова не вырвать — зрелище месива вместо ее лица ужасало. Неджи осторожно поддел концом туфли один из зубов, с глухим стуком покатившийся по каменному полу, и с нескрываемым возмущением спросил:  — Что тут произошло?! — Ино запала на этого, — Саске пренебрежительно кивнул в сторону Сая, — а Сакуре это не понравилось.  — Вот так бы сразу, — Неджи перевел взгляд на Ино, повисшую у них на руках без движения, и внимательные серые глаза скользнули уже по Хинате; ее, как назло, начало мелко колотить именно сейчас. — А что с Хинатой и этим?  — Ино дала ему своей крови, — Неджи тут же удивленно цыкнул, нахмурившись и покачав головой, — а Хината ее высосала из него.  — Безобразие, — резюмировал Неджи, тут же становясь опять спокойным. — Ты сыт? — обратился он к Саске; владел он собой просто безупречно.  — Да, более чем. Ино надо покормиться, иначе она в Безумие впадет.  — Наконец-то я слышу что-то, похожее на план, — фыркнула Карин, вставая и почти взваливая на себя Сая, как пьяного, только глаза — трезвые и пронзительные, неотрывно следящие за Ино. — Выбраться отсюда как-то надо.  — За это не беспокойся, — коротко выдохнул Саске, переглянувшись с Неджи; кажется, у них созрел какой-то план, и Хинате, признаться, было совершенно неинтересно; все, чего хотелось — запереться в своей спальне с парой смертных и перебить навсегда этот гнилой привкус во рту.  — И не думала, — парировала Карин, многозначительно прищурившись и посмотрев им за спины; Хината тоже невольно обратила внимание на вход, застыв, когда на лице осторожно просочившегося в щель двери вампира расцвела знакомая зубастая безумная улыбка:  — Над ослабленными разумами Доминировать легче? — спросил Суйгецу, вальяжно пройдя по балкону в сторону Ино и ведя за собой официанта; тот смотрел прямо перед собой и явно ничего не видел, погруженный в глубины собственного разума. Хината отвернулась, увидев, как ее брат собственным ртом вскрыл вену на шее официанта, тут же прижав к засочившейся крови Ино, придерживая ее беззубый рот, тут же начавший сосать; Саске приблизился к ней, подав руку, и она, коротко опершись на нее, тихо спросила:  — Ты уверен, что сможешь? Им многим — по паре веков. Саске молча наблюдал, как Ино неловко шамкает у шеи официанта, и от ее вопроса ощутимо напрягся:  — Суйгецу ослабит их бдительность. — И его глаза зажглись красным. — Главное — не медлить, долго удержать я их не смогу. Хината кивнула. Ино немного пришла в себя; ее лицо стало больше похоже на лицо, а не на месиво, и когда Неджи уверенно направился в сторону выхода, передав Ино Суйгецу, тут же довольно грубо взвалившему ее на плечо, как мешок — длинные волосы спутанным канатом прочертили кончиками след от кровавой лужи по полу — сказал, обращаясь к ним с Саске:  — На мне — Ля Круа и Шериф. Я извинюсь за ваш уход, а ты, — он внимательно посмотрел в глаза Саске, — знаешь, что делать. Суйгецу, ты готов?  — Их умы слишком охвачены талантом сияющего Солнца, — усмехнулся Суйгецу, снова демонстрируя слишком широкую для ситуации улыбку — истинный малкавиан. Неджи вышел первый; они с Саске последовали следом, и ее слуха сразу коснулись пронзительные звуки скрипки, тонкие и прекрасные в своей надрывности; Ханаби, стоя на сцене, творила магию смычком по струнам, закрыв глаза и, казалось, совершенно забыв, где она находится и для кого играет; в зале была полная тишина, все замерли, не сводя взгляда с тонких пальцев, уверенно зажимающих гриф скрипки; Суйгецу, идущий следом за ними, коротко тронул Саске, и она ощутила это прикосновение, обернувшись. И тут же ее будто парализовало. Стальная воля Саске, обжигающим обручем сдавившая ей виски, заставила ее забыть, что только что происходило; она спокойно шла рука об руку с ним, как десятки раз до, он мягко подстраивался под ее небольшие шаги, но тело как будто управлялось не ей самой, а невидимые нити двигали ее конечности, поворачивали голову в вежливых кивках заметившим их вампирам, и никто — совершенно никто, — не увидел кровь на ее лице, не заметил Ино, болтающуюся на плече Суйгецу, не видел, как Карин позади практически тащит на себе едва переставляющего ноги Сая — все, как завороженные, смотрели на сцену, пока скрипка рыдала в руках Ханаби, истерично взмывая на несколько тонов вверх и обрушаясь вниз до скрипа струн, улыбались им на прощание, но не более вежливого жеста — ни у кого не возникло желания подойти и побеседовать, задержать их или спросить что-либо. Полсотни вампиров. На улице из глаз Саске хлестала кровь вместо слез.  — Ты как? — Неджи помог усадить Ино в машину и вернулся к ним, внимательно изучая Саске, но тот только зажмурился и дернул головой:  — Все нормально.  — А с Сакурой что? — все-таки задал Неджи вопрос, на который она не знала ответа; рядом материализовалась уставшая и злая Карин, буркнув:  — Заебись она. Уже опять успела дел натворить… — ее слова прозвучали несколько… странно, но Хината решила, что в таком состоянии ее можно понять. — Короче, я с Саем — на другой машине. Не обессудьте, но Ино пока у меня доверия не вызывает.  — Ты имеешь на это полное право, — мягко, с ноткой грусти сказала Хината, посмотрев на Ино через заднее стекло автомобиля; выглядела она ужасно, и если лицо уже восстановилось полностью, став более скуластым за счет отсутствия зубов, на которые требовалось больше крови и времени, то выражение этого лица не предвещало ничего хорошего. Его обладательнице — точно. — Я… она больше к нему не подойдет.  — Хорошо бы, — Карин обернулась на сидящего на ступенях Сая, вяло созерцающего здоровенный котлован на дороге, — я, конечно, не то чтобы против каких-то межвидовых связей, но блять, не так же. Одумается — тогда… У Сая заорал телефон, и Карин быстро подошла к нему, но не успела выхватить из рук — он что-то прочел на дисплее и изменился в лице.  — Нет! — рявкнул он, но Карин уже перехватила его, давая вдавить себя в его тело, пока он задыхался от внезапных беззвучных рыданий в ее грудь, сжимая с такой силой, что на Карин однозначно останутся синяки.  — Езжайте, — кинула она, прижимая голову Сая к себе, и Хината послушно пошла к машине, на прощание позволив себе обнять Неджи, мягко проведя рукой по его волосам — с момента смерти они отросли сильнее, достигая поясницы.  — Спасибо, что помог нам, — шепнула она, и брат улыбнулся, так же тихо ответив:  — Я всегда — на твоей стороне. Хината села в машину в растрепанных чувствах; Саске сел спереди, оставив их с Ино вдвоем на заднем сиденье, и машина тронулась, по обочине объезжая разрушенный участок дороги; под ними сверкнул металл канализационных труб, машина качнулась и уже уверенно рванула вперед, оставив оборотней, ее брата и Суйгецу у Башни Вентру ожидать другое такси. Ехали в молчании. Ино тоже была необычно тиха, и Хината, понимая, что очередная потеря человечности им не на руку, осторожно спросила:  — Ты в порядке? Ино молча отвернулась к окну, никак не реагируя и, кажется, полностью уйдя в себя; Хината чуть настойчивее взяла ее за руку и потянула на себя, привлекая внимание, и когда Ино все же повернулась, поняла — наказывать ее уже нет смысла. Она, в лучших тореадорских традициях, блестяще справлялась с самобичеванием. Столько вины и горечи на ее лице она не видела даже тогда, когда Суйгецу вернул ее от Дейдары с Сасори; беззубый рот тихо прошамкал:  — Я все уничтожила. Сама.  — Тебе не стоит приближаться к Саю, — озвучила очевидное Хината, но вид Ино заставил, буквально вынудил добавить: — пока.  — Никогда больше, — слезы снова полились из глаз, светлыми дорожками прочерчивая себе путь по запекшейся кровавой корке на ее лице. — Больше никогда… не смогу… смотреть ему в глаза. Лучше бы она убила.  — Ино, это лишнее. Пожалуйста, тебе надо взять себя в руки — это не более, чем случайность. Досадное недоразумение. Никто серьезно не пострадал, повезло, что все закончилось так — сделай выводы и иди дальше. Не стоит зацикливаться на этом.  — Я… мне стыдно. И горько. Я думала, если с Сакурой… это же не принесло ей вреда.  — Прекрати! — вдруг рявкнул Саске, резко оборачиваясь назад и почти хватая ее за горло, она лишь чудом успела увернуться. — Прекрати оправдывать себя моими поступками! Я ей спас жизнь, слышишь? А ты — чем ты думала? Когда ты говорила, что мечтаешь о нем, я даже подумать не мог, что ты решила использовать настолько грязные приемы! Совсем с ума сошла, со своей влюбленностью!  — А ты был бы не рад, если бы он умер, а?! — Ино в голос разрыдалась, из-за рева и отсутствия зубов было почти не разобрать, что она говорит: — ты бы сплясал на его трупе! И сразу побежал бы к… — она осеклась в последнюю секунду, или рыдания ее спасли; водитель что-то кричал, пытаясь вернуть Саске на его место, а тот, озверев от ее слов, едва не перелез назад, пытаясь ее задушить. Хината напряглась. Саске отбросило назад на сиденье, спиной к ним, Ино сжалась в углу — это было только короткое предупреждение, стегнувшее их болью по внутренностям, но шутить она не планировала.  — Никаких истерик. Прекратите себя вести, как чертовы школьники. Я устала это слушать! — ее голос был совсем тихим — как всегда, когда она ощущала жгучую ярость и с трудом ее сдерживала в себе. — Мы приезжаем домой. Ты — ждешь у себя, пока у тебя вырастут зубы, или пока я — лично я — тебя не призову. А ты — покормишься и тоже будешь ждать у себя, пока я не призову. Никаких контактов с оборотнями без моего личного присутствия. Все понятно? Они оба сдавленно молчали. Что-ж, оборотни и на нее повлияли дурно — столько лет держа дистанцию от всех, она позволила себе сблизиться с Ино, потеряв субординацию сама, прежде всего — игнорировала панибратское отношение, позволила себя уговорить на магазины, позволила себе ощутить, каково это — на краткие мгновения избавляться от тяжести своего статуса, и теперь горько об этом жалела.  — Простите, Хината-сама, — сдавленно выдавила Ино, тут же снова замолчав. Саске до самого дома не проронил ни слова. Дерьмо. Теперь, зная, что может быть иначе, не так, как у них это было заведено, она понимала — все сначала. Опять управлять страхом и властью — это стало еще тяжелее. И уже почти забытые злые слезы подступили к глазам, полностью подтверждая необходимость очков, ни разу не снятые при других за все годы ее не-жизни, и снятые трижды за последние недели. Последним ее глаза видел Наруто. И так, наверное, это и останется. Потому что, когда ее глаза полны слез… В доме она сама проследовала в свои покои, убедившись, что каждый направился в свою комнату и, плотно закрыв за собой дверь, бессильно разрыдалась. Что-то в ней умирало раз за разом — она не хотела быть жестокой. Не хотела приказывать, принуждать — ей это было чуждо, сколько бы она себя не тешила иллюзией, что привыкла, смирилась и может получать от власти удовольствие — не от такой. Управлять другими при помощи страха — никогда не хотела, не наслаждалась и вообще — ей было отвратительно от самой себя. Пол, всегда молчаливый, услужливый и тактичный, привел ей мужчину, и Хината, не особо церемонясь, покормилась, высосав его практически досуха, хоть и не была по-настоящему голодна; поинтересовавшись, желает ли она еще и получив ее отрицательный ответ, он ретировался, уводя мужчину за руку, растерянного и в трансе; Хината легла на кровать, как была — в залитом кровью платье и совершенно без настроения, и вяло взяла телефон, задумчиво повертев его в руках. Вот оно — одиночество, привычное ей. Когда банально некому позвонить и выплакаться. Нет никого, кто понял бы, как ей тяжело, и просто поддержал — тяжелые воспоминания о маме, ставшие четкими и яркими после Обращения, обрушились на нее еще одной волной плача — вот кто всегда ее понимал и поддерживал. Хинате было четыре, когда она просто исчезла — и она никогда не задавала вопросов, куда; возможно, умерла, или отец выгнал ее, или что еще хуже — мама была его упырем, и он обращался с ней так же жестоко, как и с Хинатой, без насилия, но с холодом, презрительным и осязаемым. Но одно было точно — никто так не был добр и ласков с ней, как мама. Была, разумеется, Ханаби, но она сама была ей как мама — младшая сестра тянулась к ней, как к примеру, уже позже поняв отношение отца и тоже отрешившись от нее, пусть и только при нем, сохраняя любовь и заботу в его отсутствие. Но Ханаби она не могла позвонить. Их отношения после ее Обращения остались теплыми, но в них появилась отчужденность, и Хината сама тому была виной, она это понимала; тогда ей просто хотелось, чтобы все оставили ее в покое. А сейчас, спустя столько лет, еще и после Обращения Ханаби, восстанавливать что-либо уже было поздно. Тихий стук вывел ее из дремы, в которую она успела впасть, и она села на кровати, приглашая войти — Саске привел себя в порядок, выглядел свежо и ухоженно, как обычно; глаза еще сохраняли воспаленную красноту, но радужки были привычно черными. Он слегка поклонился ей — Каин всемогущий, ей показался этот уважительный жест лишним, — и поинтересовался:  — Я вечером собираюсь в Санта-Монику. Привезти тебе крови?  — Да, пожалуйста. Там что-то срочное или ты только за кровью?  — Хочу проведать клуб и Вэндала, — пояснил он, — заодно пополню запасы и… Думаю, зайду к Меркурио.  — Неджи передал тебе какое-то поручение от князя? — уточнила она, и он отрицательно качнул головой:  — Нет, просто хочу убедиться, что там по-прежнему все под контролем. Меркурио знает все, что там происходит, лучше меня — так что… — он неопределенно пожал плечом. Он продолжал стоять перед ней, как будто бы ждал ее одобрения. Она задумчиво смотрела на него с нечитаемым выражением лица, но мысли у нее уже были далеко. Она ощущала посредством Элизиума присутствие Наруто в доме, как и Карин, Ино, Суйгецу — все были на месте, кроме Сакуры. Она так и не переступила порог дома, Наруто вернулся несколько часов назад, и что там в итоге произошло, пока так и оставалось для нее загадкой.  — Где Сакура?  — Она больше не вернется в дом, — она нахмурилась от его осведомленности, но он безразлично пожал плечами, добавив: — Карин тут теперь шастает, как хозяйка — я не искал с ней встречи. Она мне рассказала, что Сакура больше не с Саем, и это несет какие-то любопытные последствия, как она выразилась, и одна из них — то, что Сакура сюда больше не приедет.  — Она сказала только это?  — Нет, много чего говорила. Но, признаться, я не особо вникал — хитросплетения отношений и обычаев оборотней меня мало волнуют. Хината коротко прикусила губу, кивнув. Не то чтобы она страстно жаждала, чтобы Сакура оставалась в доме, не более, чем все остальные оборотни, но что-то было — она успела к ней немного привыкнуть. Приятная, спокойная женщина, пусть и не сдержанная — порка Карин и выходка на приеме у Ля Круа не сказать, чтобы претили ей, но явно показались необычными и даже экстравагантными. Как… свежая струя непредсказуемости в их душном вампирском сообществе, скованном правилами и порядками, Маскарадом и иерархией. «Я — его супруга». Конечно, это было сказано больше для того, чтобы пресечь дальнейшие бестактные вопросы Ля Круа; и все же Хинату тогда немного перекосило, пусть внешне это никак не проявилось. И как сказано — спокойно, с полным пониманием того, что ей не возразят; Наруто повел себя абсолютно ровно, как будто она говорила это уже сотни раз, более того — как будто это было правдой. А слова Карин глубоко запали в душу — по поводу его неравнодушия к ней. К тому же, она сама, можно сказать, была свидетелем ее правоты — сорванное дыхание, полыхающие уши — как будто они оба подростки, впервые зашедшие чуть дальше робких поцелуев; и после — огромное изящное тело, покрытое густой шерстью, и хвосты — много-много массивных, гибких хвостов. Она догадывалась, что, будучи Карин братом, он тоже будет лисом, но не таким… чудовищем. Разглядеть его не удалось, было далеко, темно и быстро, и все же, имея представление об его истинной, звериной мощи… Она мотнула головой, вспомнив, что Саске все еще стоит и ждет ее разрешения, и мягко, чуть улыбнувшись, произнесла:  — Хорошо. Будь на связи все время, мало ли что. Он кивнул, развернувшись в сторону выхода, и тут Хината, сама не понимая, зачем, выдала:  — Не забудь на обратном пути заехать в Санта-Монику. Ты обещал мне крови.  — Не забуду. И он сам замер с рукой на ручке двери, поняв, что только что сказал; Хинате внезапно стало все равно, что она говорила раньше, уже не скрывая торжествующей полуулыбки, глядя на его смятение. Она ждала, посмотрит он на нее или нет, с нескрываемым интересом. А Саске, тяжело вздохнув и сделав вид, что ничего не случилось, спокойно вышел за дверь, оставив Хинату в привычном одиночестве, тихо посмеивающуюся. Что-ж, значит, она все же что-то понимает в чувствах. И одиночество почему-то давить перестало.