Маскарад Вампиров: Противостояние.

Ох, как ей было плохо. Морфин и виски — убийцы боли; экстремальный вокал, никогда ей не дававшийся, рвал глотку, напрягал связки, она ощущала, как раздувается шея от неправильного позиционирования — но ей было просто похуй. Похуй. Сорвать к херам голос и больше никогда не петь. Зачем, если в душе все умерло? Если там — полный раздрай из ненависти, обиды, злости, и что хуже всего — понимания и принятия? Давно уже не питала иллюзий касательно Сая; смирилась, что да, он — ее самец, но никогда — любовник и муж, и где-то глубоко это понимание сидело в ней, тихо нашептывая на все ее попытки поверить, что она сможет изменить его отношение, — зря. Зря она надеется. Но если ей хотелось верить, что это связано с ее природой, то его ненормальное, слишком очевидное влечение к Ино рушило главную иллюзорную стену в ее душе. Травоядное, значит, для него слишком противоестественно. А живой труп, пусть и красивый, с платиновой башкой и большой грудью, значит, не противоестественно. Надо быть просто полной дурой, чтобы не сложить два и два. Она никогда не была ему интересна, как женщина. Как его женщина. Не просто так он спал с десятками смертных, когда она ждала его в их общей холодной постели, тоскуя и думая о нем. Представляя, как могло бы быть. Сохраняя себя для какого-то брака, который у них однажды будет. А Ино стала всего лишь катализатором. Очередная, вроде бы, и не будь она вампиром — Сакура спокойно бы пережила, и продолжала бы тешить себя беспочвенными надеждами. Нет, этот порочный круг пора было разорвать. Лучше бы она не исцеляла отраву из своей крови. Лучше бы ее мысли сейчас были заняты поиском возможности увидеть Саске, коснуться его, лучше бы было думать о том, как она касалась своими губами его губ и какие эмоции в ней это вызвало — один-единственный раз, а ее почти током било от его прикосновений. Да, это было бы лучше. Она его совсем не знала. Он не спешил раскрываться — и правда, с чего вдруг ему перед ней раскрываться, — и это окутывало его почти мистическим ореолом. Саске был непредсказуем, непонятен в своих мотивах, и каждый раз, когда она думала, что может объяснить себе его поведение — он будто менялся в корне, вел себя не так, как должен был. Это обескураживало. Это порождало интерес. Нездоровый, наверное. Впервые за долгое время ей не хотелось молиться. Ей хотелось кричать в потолок, плакать и требовать ответа — за что? Сколько можно испытывать ее? Когда уже она, наконец, обретет долгожданное спокойствие? Почему все, кто вызывает хоть какой-то отклик в ее сердце, всегда — очень хуевая партия? Автоответчик разрывался от сообщений, но они не льстили раненому самолюбию, наоборот — каждое голосовое будто напоминало ей, что она не нужна тому единственному, кому подарила девять лет жизни. Потому что, наверное, не блондинка. Потому что не вышла фигурой. Потому что травоядная. И еще миллион тупых, бессмысленных причин, не имеющих ничего общего с ее сутью. Она подошла к зеркалу, посмотрев на себя мутным от слез взглядом — лицо припухло, губы обиженно надулись, обхватывая горлышко бутылки с виски, когда она делала глоток — черт, третья бутылка заканчивалась. Ино, значит. Неужели она, Сакура, хуже нее? Поставив бутылку на пол и скинув с себя жилет, зачем-то напяленный днем, она посмотрела на себя — по телу шли черные полосы частичной трансформации, но видимо морфин ослаблял эффект исцеления — все еще на боку красовалась гематома от удара о стекло, на шее — синяки от пальцев. Наруто сжимал сильно. Обхватила грудь, чуть собрав ее вместе — да, меньше, чем у Ино, но ведь есть. Не маленькая. Красивой формы. С ее деньгами те же сиськи вставить не было проблемой, но просто — зачем? Если ей нравилась ее грудь. Как и волосы. Она остервенело кинулась к какой-то из коробок, копаясь в ней, ища в куче всякого реквизита парики — только на третьей коробке наткнулась на белобрысый парик, некрасиво водрузив его себе на голову, проталкивая свои отросшие волосы под него, скрывая нежно-розовый платиновым. Ей шло. Да, ей бы пошло быть блондинкой. Но она сразу показалась себе… слишком обычной. Цвет ее волос достался ей от отца, редкий и уникальный — такой же, как был у ее прабабки-оборотня. И вдруг, неожиданно для себя, она сдернула парик с головы и отбросила в сторону, зло и яростно — в конце концов, она же нравится себе. Почему и зачем она должна перекраивать свою внешность, чтобы нравится кому-то? Пусть это даже Сай, черт. Почему-то вспомнились слова упыря Пола, что Саске питает к ней слабость. Вспомнилось, как прошлой ночью она кормила его собой. Ладонь скользнула между грудей, сжимая в кулаке крестик. Саске его касался. Короткая, шальная мысль — хотел бы он прикоснуться к ней? Как тогда, в машине. Или до этого — в клубе. Считал ли он ее… привлекательной? Невольно повторила своими руками путь его рук по ее животу. Это не вызвало того же тока, как от его прикосновений; в голове почему-то крутилось: Неджи. Тен-Тен. Суйгецу. Карин. Много ли таких отношений было на самом деле скрыто от остальных оборотней? Ладно, с Карин она смирилась, но Тен-Тен даже близко не была такой оторвой — скромная, приятная девочка, логичная и выверенная, и вдруг — Неджи оказался вампиром, и Тен-Тен об этом знала… И все равно была с ним. Столько лет — не то чтобы она не верила в платонические отношения, у нее самой были такие, но… Неужели Тен-Тен с ним… спит? Спит с вампиром. Боже, какая дикость. Одна рука легла на бок, невесомо очерчивая края гематомы; усилила исцеление, направив четко в бок, не сразу заметив, что второй рукой ласкает себе грудь; стоило ей понять, о чем она думает и что делает, как тут же отдернула руки от себя, болезненно нахмурившись. Хватит. Хватит думать о вампире. Она уже не обязана этого делать — его кровь на нее больше не действует. Пока она носилась практически голышом между комнатой и ванной, краем уха слушая однотипные сообщения на автоответчике, в ней крепла уверенность — плевать, будет ли там Сай. Скорее всего, конечно, будет, явно на него выстроилась очередь, но независимо от этого — она просто оторвется. Пообщается со своими, выбьет эту дурь у себя из башки, возможно, подерется с кем-нибудь. Не обязателен повод — Саю вызовы бросали просто так, не претендуя на нее, скорее, просто помериться силой, потому что знали, что она не изменит своего решения, так может, и ей удастся нарваться на какие-нибудь дружеские драчки, из спортивного интереса. Оделась быстро, пока сохли волосы, вызвала такси, другой рукой подкрашивая губы, и выскочила из подъезда уже в более-менее нормальном состоянии, едва не врезавшись в припаркованную прямо у подъезда машину, коротко выругавшись — какой придурок так припарковался? Так и убиться можно! Машина показалась какой-то странно знакомой, но она не придала этому значения — мало белых машин по городу ездит как будто, — и нырнула в такси, назвав Гриффит-парк и уставившись в окно, не реагируя на попытки водителя завести ничего не значащую беседу. В парке было многолюдно. Ну, то есть, это были не люди, а свои, и все равно — она ощутила, как напряжена атмосфера, несмотря на весело болтающие компании, кто-то жарил мясо, кто-то одобрительно выкрикивал на соревнования у парней по армрестлингу, девочки сбились в небольшие группки, нервно переговариваясь и хихикая, а стоило некоторым заметить ее, как гул стихал, оглядывались остальные; Сакура понимала, что выглядит вполне нормально, на лице нет лишних эмоций, и причина этих переговоров вовсе не в ее внешнем виде.  — Я думала, я тут состарюсь одна, — брякнула вынырнувшая из ниоткуда Карин, обняв ее и поцеловав в щеку; Сакура приобняла ее в ответ и спросила:  — И кто все это решил устроить?  — А разве не ты? — она удивленно хлопнула глазами, поправив съехавшие с переносицы очки.  — Нет.  — Хм… странно. Сай знатно охуел, когда сообщение о вашем расставании на форуме увидел. Мы все думали, что это ты выложила. Даже заплакал. — Сакура дернулась, как от пощечины. — Это что получается, Наруто воду мутит? Кто еще знал?  — Только ему сказала, чтоб Саю передал. А где он, кстати? — она огляделась, пытаясь высмотреть в толпе оборотней высокого блондина, но Карин, проследив направление ее взгляда, уверенно заявила:  — Сай скоро будет. Не может же он пропустить такое внеплановое мероприятие. Тут очередь уже, натурально.  — Да я не про Сая. Где Наруто?  — О, братец не придет, — Карин внимательно посмотрела на нее, и Сакура похолодела.  — Почему?  — Другие дела, наверное, — она пожала плечами, облизнувшись — рядом с ними на углях доходило мясо, и она уже бочком начала двигаться в ту сторону. — Кстати, тут Каруи. Иди поздоровайся, у нее как раз перерыв. Она так жгла! Сакура кивнула, не в силах думать ни о чем другом: Наруто не придет. Пиздец красноречиво — нет вожака, значит, заступиться за Сая некому. Ну, только если она сама, на правах старшей самки… Но, черт. Плевать. Будь, что будет. Она хотела наказать его, но наказание вышло из-под контроля — ей правда было интересно, как новость об их расставании попала в публичную ветку форума, если ни она, ни Сай, ни — она была уверена в этом, — Наруто об этом не распространялись. Каруи, увидев ее, радостно помахала ей рукой, подзывая к себе; ее темно-красные дреды красиво сочетались с темной кожей и желтыми, волчьими глазами.  — Ты сегодня звезда, детка, — заявила она, символически обозначая поцелуй в щечку и игриво прищурившись: — знаешь, я даже благодарна тебе. Не придется ждать осеннего праздника плодородия.  — У тебя на кого-то виды? — поинтересовалась Сакура, тут же внутренне напрягшись; она и подумать не могла, что Каруи испытывала интерес к Саю.  — Да, — она вдруг смутилась и заговорщицким шепотом сказала: — он, посмотри туда. Она кивнула в сторону, где тусовалась Карин, и Сакура непонимающе вздернула брови. Там были несколько парней из стаи Цуме, одной из трех женщин-вожаков в Лос-Анжелесе, какой-то здоровяк, незнакомый ей, и симпатичный парень в темных очках, не участвующий в общей беседе.  — Вон тот? — спросила она, указывая на парня в очках, но Каруи уверенно показала пальцем на здоровяка:  — Его зовут Чоджи. Блин, я так волнуюсь, что аж колени трясутся, — почти пропела она; у нее был такой по-девичьи крикливый голос в этот момент, что Сакура опешила, что Каруи так умеет; никогда бы не подумала, что суровая баба-рокер, практикующая экстремальный вокал, может пищать, как школьница влюбленная.  — Который… крупный? — как можно тактичнее.  — Да, здоровенный мужик. Классный, да? Э, ты только смотри, не бросай мне вызов, слышишь? — настала очередь напрягаться уже Каруи; Сакура тихо рассмеялась:  — Нет, что ты. У меня немного другой… типаж.  — И хорошо, — мурлыкнула Каруи, — Даруи, конечно, охренеет. Странно, кстати, я не видела, чтобы к нему вообще женщины подходили. Он же такой обалденный! Как думаешь, я ему понравлюсь?  — Без сомнения, — Сакура пыталась мысленно совместить этого высокого толстого мужика и пусть крупную, но при этом поджарую Каруи, и что-то не сходилось. — Я думаю, он офигеет от счастья.  — Шикос! — она прямо расцвела, тут же дернув ее за руку в сторону инструментов, за которыми ее группа уже сидела наготове. — Перерыв окончен, споешь что-нибудь? Давай мою, вот эту, — она перехватила электрогитару поудобнее и коротко наиграла мотив.  — Я не умею так голос расщеплять, — мотнула головой Сакура, — плохо получится.  — Не бзди мне тут, я возьму на себя основное. Главное — попадай в ноты, это же ты еще умеешь? — улыбнулась она. Сакура умела. Под тихий барабан, задающий ритм, и гитару Каруи, она ощутила дикий драйв, исполняя тихо, низко и уверенно первый куплет песни Каруи. Десятки взглядов сразу — в их сторону. Сама от себя не ожидала такого чувственного исполнения, и пусть она не умела во все эти расщепления, все равно — голос звучал хорошо и красиво, напоминая ей, что она, прежде всего — певица, а значит, невозможного для нее нет. Каруи подхватила на припеве, хрипло и сорвано, как умела, наверное, только она, а Сакура, коротко стрельнув глазами в сторону Карин, поняла — дело пахнет жареным, и мясо тут вот рядом не валялось. Отложив микрофон, она, не прерывая исполнения Каруи, подошла поближе к Карин, услышав только обрывки фраз и чуть не ударив себя рукой по лбу — ну лиса, бля, ну сколько можно.  — Я себя слишком уважаю, — она узнала эти отметины на щеках девушки — одна из стаи Цуме, — чтобы, как блядь, ложиться под каждого встречного. Самоуважение, ну, ты понимаешь… ах, ну да.  — А меня устраивает кончать, как блядь, — хмыкнула Карин, глядя прямо покрасневшей девчонке в глаза с ехидной улыбкой, — всяко лучше, чем быть озлобленной недотраханной сукой.  — Да ты, никак, берега попутала, блядища? — девчонка оскалилась, Карин парировала:  — Да у тебя бляди, никак, больная тема? По себе судишь? А что-ж тогда тебя так недоебали?  — Хорош, — коротко одернула Сакура, обращаясь к ним обеим; Карин изогнула губы в презрительной улыбке и замолчала, буравя соперницу взглядом, а девочка, в свою очередь, увидев Сакуру, зло насупилась, полыхнув глазами в ее сторону; слишком явный вызов. — Карин, пойдем поближе к сцене, там тебя никто не будет слышать.  — Да-да, убери эту отсюда, пока я ей морду не расцарапала, — поддакнула она.  — Я сама, — у Сакуры на лице не дрогнул ни один мускул, — решу. Что мне с ней делать. Советы оставь себе и своему несдержанному языку — обе хороши. М-да, распоясались омеги совсем; если обычно определить сходу статус она не могла, то у этой девочки, реально почти ребенка, будто на лбу было написано. Крупными неоновыми буквами.  — Сакура! Она обернулась, увидев Гаару и помахав ему; он подошел ближе и поинтересовался, глядя на оставленную позади омегу Цуме:  — У вас все в порядке? Где Наруто и Сай? — в его взгляде сквозила неподдельная забота, и Сакура улыбнулась ему, как смогла:  — Наруто сегодня занят, а Сай… А вон он, — она показала Гааре за спину, и он обернулся, встречаясь взглядом с Саем. Сакура напряглась, увидев его; еще вчера — самый близкий и родной, он выглядел откровенно паршиво, что не мешало ему играть, как будто все в порядке; глубокие синяки под глазами и тяжелый взгляд, чуть ссутуленные плечи — да, наказание точно вышло из-под контроля. Она не ощутила ни грамма удовлетворения. Только чувство вины, хотя, казалось бы — именно ее реакция была нормальной в той ситуации, которую создала Ино, идиотка.  — Привет, — голос Сая звучал по-прежнему; актер он был изумительный. Гаара тактично отступил, оставляя их. Сакура только раскрыла рот, чтобы его поприветствовать, как сзади раздалось слащаво-нежное:  — Сай! Приветик! Давай отойдем поговорим, — та самая девчонка, тщательно перебарывая робость и напустив на себя уверенность, подошла к ним и чуть ли не за руку его потащила. Он потрясающе улыбнулся, как умеет только он, и мягко высвободил руку:  — Я сейчас занят, Хана, позволь я договорю…  — Нет, ты не понял, — настаивала она, и у Сакуры где-то в печенках зашевелилось что-то мерзкое. — Я хочу… в общем, ты мне нравишься, и я хотела тебе предложить…  — Стоять, я не поняла, в смысле он тебе нравится? — подошла девица постарше, отделившись от другой группы, — ты не торопись, сначала поинтересоваться не хочешь, кому еще он нравится? Мне, например. И начался ад. Адище. Сакура стояла и с невозмутимым видом наблюдала, как за Сая начинают вспыхивать локальные стычки; некоторые отступали сразу, другие начинали задирать друг друга. Со стороны выглядело, как цирк, ей-богу — у самцов все было гораздо цивилизованнее, наверное, именно поэтому им и было запрещено вмешиваться в разборки самок.  — Ебать, Саку, его-ж порвут к ебене матери! — шепнула на ухо Карин, но Сакуру мелко трясло; вот оно. То самое чувство. Обида. Она имела право на обиду. И она отвернулась, под последние рулады голоса Каруи взяв с общего стола пучок укропа и начав его жевать, не реагируя на визги во время мелких потасовок, даже не драк, а так, мелочь. Пожалуй, ей было даже интересно, чем это закончится.  — Моя малышка-сестра стала совсем взрослой, — с ней рядом, бедро к бедру, встал Киба, с искренним восторгом наблюдая, как Хана впечатывает кулак в живот другой самке, тут же согнувшейся пополам.  — Омега она?  — Ага. Но замахнулась хорошо, на Сая сразу. Она, если честно, все мозги мне им сделала, я из-за нее знаю все его песни на всех языках, до того она часто и громко их слушает, — он хохотнул. — Ты, кстати, получила мое сообщение?  — Да, благодарю за предложение. Но я, пожалуй, откажусь, — вежливо и ровно.  — Даже не дашь шанса? — Киба наклонился чуть ниже к ней; от него приятно пахло. — Столько лет рядом с бетой — никогда не задумывалась, что такая женщина, как ты, достойна сильного альфы?  — Задумывалась, — ровно и невозмутимо. Внутри клокотало. — Пришла к интересным мыслям.  — Например?  — Какаши, — брякнула первое, что пришло на ум.  — Хах, ты серьезно? — Киба аж отстранился. — Какаши? Да он же старик!  — Всего пятнадцать лет разницы, это не критично для оборотня.  — То есть, ты уже выбрала? — недовольно скривился он, — все ясно. Но знай — я бы легко уложил его на лопатки.  — Вот уложишь — тогда и поговорим, — мягко и вкрадчиво; они оба понимали, что Киба слабее Какаши, и дело не только в опыте.  — Могу вместо этого уложить тебя, — попытался он, и Сакуру неожиданно взял азарт:  — Даже на руках меня уделать не сможешь.  — Ой-ли? К их разговору прислушивались. Почти тут же им расчистили часть стола, достаточную, чтобы они сели друг напротив друга, и она вложила свою ладонь в его, ощутив сильную, крепкую хватку; это будет скучно. После отсчета он начал с силой давить на ее руку, напрягая бицепс; Сакура лениво прошлась по нему взглядом, оценивая — ну да, сложен он хорошо, и руки красивые, только вот… Она коротко зевнула; на лбу Кибы вздулась жилка от напряжения, но у него не получалось сдвинуть ее руку. Когда это кривляние ей надоело, она коротким, сильным рывком положила его руку на стол, под одобрительные выкрики и смех; Киба просто стал эдаким козлом отпущения, больше желающих с ней побороться не было, но как минимум за смелость парень заслужил плюсик. Музыка, веселый гомон — у нее появлялось настроение, и когда она услышала у себя за спиной радостный визг, обернулась: Хана аж подпрыгивала от радости:  — Я! Я победила! Теперь ты — мой! — она кинулась Саю на шею, обнимая его, и он осторожно придержал ее за талию, стараясь ненавязчиво отстранить от себя.  — Хана, ты замечательная и очень сильная, — Сай нежно провел рукой по ее волосам, — но я не хочу быть с тобой, понимаешь?  — Почему? Ты же свободен, Сакура от тебя отказалась, — она обиженно округлила рот; Сай покачал головой:  — Дело не в тебе. Во мне. Я думаю, что ты хорошая девушка, и ты не будешь меня принуждать с тобой жить, верно? Стало как-то тихо, даже музыка стала тише; Сакура наблюдала за развитием событий, не до конца понимая, что же все-таки чувствует сейчас — утрату? Горечь? Злой триумф?  — Знаешь, — Хана сложила руки на груди, — если ты так не хочешь меня — и ладно. Пусть твой вожак тогда тебя отстоит. И где он?  — Ты серьезно? Чисто по-человечески разойтись тебя не устроит? — вот оно, Сай. Добро пожаловать в мир оборотней без Харуно Сакуры — не все будут готовы идти тебе навстречу, аргументируя архаичными законами вида, которые, по факту, еще действуют.  — Ну уж нет, — рявкнула она, — я не для того сейчас дралась за тебя, чтобы так просто на твое «прости» повестись! Есть закон, по закону ты теперь мой! Ошивавшаяся рядом с Сакурой Карин тихо хмыкнула:  — Да, такое дитё, ё-маё… Саку, ты серьезно решила так его проучить?  — Нет, — так же тихо, — попросит — подумаю. Сай метался взглядом. Но, стоит признать — он не выглядел потерянным и напуганным, а очень достойно смотрелся — и спину выпрямил наконец, и взгляд был пусть нервный, дерганый, обреченный, но без истерики.  — Сакура от тебя отказалась, — продолжала гнуть свое Хана, — значит, самки у тебя нет. Я победила. Все четко.  — Сакура, — наконец, найдя ее глазами, позвал он, и тут Хана аж взвизгнула:  — Нет! Так нельзя! Она от тебя отказалась! Отказалась! — у нее заслезились глаза, она сжала кулаки в бессильной ярости; конечно, она понимала, что против Сакуры шансов у нее нет.  — Она — старшая самка в моей стае, — ровно и уверенно вставил Сай в ее обиженный лепет, продолжая смотреть Сакуре в глаза. — И если она согласится меня отстоять… Сакура молчала. Сай смотрел на нее с той самой улыбкой — обезоруживающей. Эта была улыбка, из-за которой ей хотелось верить, что однажды она станет для него всем. А на деле — улыбка друга, искренне дорожившего, любившего — но не так, как она хотела. И вдруг — надлом. В его глазах что-то погасло. Он опустил взгляд, продолжая улыбаться, поняв, что — все. Она не станет. Она — отказалась. И тогда она встала. Хана тут же расплакалась.  — Я не хочу тебя бить, — соврала Сакура; ей девчонка показалась слишком… зарвавшейся, что ли. И плюс то неуважение к личности Сая, которое она проявила, так нагло давя законом, ее возмутило — архаизм, скорее, символичный, чем реальный, и вот так, бессовестно что ли… — Мы обе понимаем, чем это закончится.  — Ты отказалась от него, — повторила Хана со всхлипом, и Сакура вздернула бровь:  — Да, как от самца — отказалась. Но он останется в моей стае.  — Ну, раз мы тут все делаем по законам, — раздался сзади уверенный, сильный голос, — тогда я, на правах вожака нашей стаи, буду с тобой биться за Сая. Цуме. Черт. Боже. Просто подарок небес. Цуме подошла к дочери, коротко прижав к себе, успокаивая. Сакура взяла со стола стакан Карин, в котором плескалось пиво, и в несколько глотков осушила его, уже пустой отдав Карин, не преминувшей хихикнуть:  — Чё, Харуно, «подержите моё пиво»?  — Чтобы, когда все закончится, — он был полный, — распорядилась она, дернув уголком рта, и Карин с улыбкой Чеширского кота отсалютовала ей пустым стаканом. Драться с сильнейшей женщиной-альфой Лос-Анжелеса ей еще не приходилось. Будет весело.