Маскарад Вампиров: Противостояние.

Перед рассветом было особенно темно — как будто вся чернота ночи собралась вокруг особняка, застилая небо и сдавливая влажный воздух; Сакура стояла на крыльце, зябко ежась от холода, но возвращаться в дом не хотелось. Хотелось только стоять, смотреть прямо перед собой на освещенный клочок гравийки перед домом, на котором припарковал машину Какаши, и ни о чем не думать. Сможет ли она после пережитого за этот месяц вернуться к нормальной жизни? Мысли о будущем пугали не меньше, чем о настоящем. Не получалось выключить внутренний таймер, отсчитывающий время до беды. А беда случится, так или иначе: если все они выживут, включая вампиров, и череда этих проблем закончится, то им больше не будет нужды оставаться в Лос-Анджелесе — настанет время уезжать обратно в Нью-Йорк. Возобновлять гастроли, съемки, записи, тренировки. Возвращаться в колею, проторенную за последние годы, отточенную до мельчайших деталей: дедлайны, договоренности, перелеты между городами и странами, концерты… Насыщенная, интересная жизнь, в которой неприятностями были сломанный каблук или прыщ на подбородке перед эфиром. Из которой она вышла, хлопнув дверью такси, прямо на эту самую подъездную площадку, привычно приняв руку Сая — того, прежнего Сая; рядом бесновалась Карин, матерившая последними словами предстоящую встречу, этот дом, могильных выкидышей и ситуацию в целом — та, прежняя Карин; Наруто расплатился с таксистом и уверенно поднялся по ступеням, закаменев спиной и готовый к любому приему, открывая входную дверь — тот, прежний Наруто. Сакура повернулась, обняв себя за плечи, и посмотрела на крыльцо — словно видела их со стороны, впервые переступавших порог этого дома. Никто из них не мог предположить, что эта дверь вела в совсем другую жизнь — тоже по-своему насыщенную и интересную. Еще никогда она так остро не ощущала, что она живая, по-настоящему проживая каждую минуту и каждый час своей жизни, как после встречи с вампирами. Никогда так не боялась за свою жизнь; даже в прошлом, когда ее избивали те отморозки, всё, о чем она могла думать — что это все происходит не с ней, не может происходить с ней, это всё какой-то кошмар, страшный сон, постановка. Никогда так не беспокоилась за свою семью — в мире людей и оборотней Наруто был из тех, с кем предпочитают не ссориться хотя бы из-за габаритов; Карин с ее короткими шортами и вырезами до пупа была магнитом для всяких уродов, которых Сакуре было заранее искренне жаль — не заебет, так зацелует; о Сае следовало беспокоиться венерологам и мужьям тех, кого он тащил в койку без малейших усилий, иногда и с мужьями вместе, деля их жизнь на до и после. Все прошлые беспокойства казались песчинками, смытыми волной настоящего страха. Она боялась за срывы Наруто — он за последние пять лет не перекидывался так часто, как за последний месяц, — и за причину этих срывов. Хината. Сакура увидела слишком много, почувствовала, пока дышала с ним в унисон, прижимаясь лбом к его лбу — Хината там, за лобной костью, внутри черепа, разгоняется по его венам огнем превращения, доходя до частящего сердца и оттуда разносясь по всему телу. Наруто был непохож на влюбленного балбеса, да и было ему не пятнадцать; речь шла не о чувстве, а о потребности. Но этой потребности в их мире, мире людей и оборотней, не было места. Как и ее потребности. Она не могла, как Карин, взять и послать всё в задницу — вот кому, казалось, вообще незнакомы угрызения совести или сомнения; захотела — сделала. Никакого лишнего самокопания. Абсолютная уверенность в своей правоте, а в случае неправоты — абсолютная уверенность, что похуй. Любимая Карин. Надежная в своей преданности, непредсказуемая в своих действиях — Сакура боялась за ее жизнь: как бы она не пыталась внушить себе, что пророчества Суйгецу не более, чем бред, хотя бы одно, но все вокруг будто сговорились ее переубедить, прислушиваясь к этому безумцу и строя планы, основываясь на его видениях. Даже Наруто с Саске ломанулись спасать Хинату только потому, что Суйгецу брякнул про «королеву в безопасности» — больше у них не было никаких подтверждений, что она еще жива. Только эта шахматная белиберда из уст слабоумно улыбавшегося Суйгецу. И единственный, кто был рядом всегда, несмотря на часовые пояса между ними во время гастролей и поездок, Сай — стал неузнаваем; его распутность, флирт и заигрывания были неотъемлемой частью его натуры, к которой она привыкла и принимала, как нечто обязательное, как дыхание. Вот он такой, какой есть. Она его любила таким. Да, ранило; да, иногда хотелось перекраситься в блондинку и посмотреть, изменится ли его отношение к ней; да, она хотела бы стать для него единственной женщиной в жизни. А еще хотела бы уметь летать. Есть вещи, с которыми остается только смириться. И вот на ее глазах: еще одна блондинка, Ино. И, казалось бы, сюжет заезжен до дыр, но. Ни одной привычной отлучки на «выпустить пар». Всегда либо с кем-то из них, либо с Ино. Ни одного звонка с утра на тему: «Забери меня вот по этому адресу». И у Сакуры ревность смешалась с недоумением: с одной стороны, его блядство позволяло чувствовать себя особенной для него, с другой — теперь она была не одна такая. Была еще Ино, а вопрос ее вампиризма снялся сразу же, как Карин заявила о своих отношениях с Суйгецу; о, в этом Сакура не сомневалась. Значит, для Сая связь с Ино уже не могла встать в один ряд с вереницей светловолосых и красивых, иногда и покрасивее Ино, женщин. Значит, Ино стала для него особенной. Тоже. Во рту появился горький привкус, стоило подумать о себе. А ведь она себе это напророчила. Когда Наруто только рассказал ей о влиянии вампирской крови, от которой она почему-то не умерла, она сама сказала, что будет следующей после Карин. Долгие годы она не сомневалась в своих принципах. Была цельной, правильной, легко могла отличить добро от зла, хороший поступок от плохого — и гордилась этим. Мир всегда делился для нее на черное и белое, но, когда перед ними впервые открылась дверь этого чертового особняка, впуская их внутрь, краски стали стремительно смешиваться — она отдалась Саске в серости комнаты с заклееными коробками окнами, видя темные разводы от его и ее крови на их светлых телах. В который раз ее вопрос к Богу оставался без ответа: за что? За спиной щелкнуло, и она обернулась, увидев выходящую Карин с двумя кружками и пледом через плечо; от кружек шел пар, от Карин — решительность. — Надо поговорить, — отчеканила она. Одна из кружек перекочевала в ее замерзшие ладони, пока Карин ловко расправила плед, накинув им на плечи и встав рядом, бедро к бедру. С хлюпом сделав глоток горячего чая, она, не глядя в ее сторону, прижалась чуть теснее, тихо сказав: — Если мы свалим, как скоро наше отсутствие заметят? Сакура задумчиво пожевала губами, подняв глаза на дом; здоровенный. Затеряться в таком — раз плюнуть. — Часа через три, наверное, — прикинула она. — Мало, — вздохнула Карин. — Часов бы пять выиграть. — На что? — Карин молча посмотрела на нее, медленно поднеся чашку к губам. — Зачем тебе пять часов? — Возможно, и быстрее управимся. И тут Сакура поняла. — Это глупо, — она не сдержала нервный смешок, поежившись под пристальным взглядом Карин, — мы понятия не имеем, что… — Сама подумай, — перебила Карин, — всё внимание квей-джин сейчас направлено на охоту на Хинату и на наших парней, разносящих по кирпичам синдикат. На появление двух милых сосочек в Чайнатауне никто не обратит внимания, еще и днем — мало ли, какие туристки? — Вдвоем? — с сомнением потянула Сакура, — без плана, без поддержки? — Ссышь? — противно фыркнула Карин. — Не мне смерть напророчили, так-то, — парировала Сакура на полном серьезе. — Я не очень в это верю, но… У нас, кроме слов Суйгецу, нет никаких доказательств, что Хината вообще жива, а парни ломанулись ее спасать, даже Шикамару не остановил. Это, знаешь, заставляет немного серьезнее относиться к твоему сумасшедшему и его бреду. — Начнем с того, что у моего сумасшедшего гораздо меньше заебов, чем у твоего адекватного, — Карин слегка токнула ее бедром, едва не расплескав чай, — а во-вторых, он мне сказал, что это произойдет не сегодня, так что я спокойна за свою жизнь. — Моего адекватного? — моментально поняв, что Карин имеет ввиду, Сакура вздернула брови, но тут же взяла себя в руки: — когда он успел тебе сказать про сегодня? — Когда прощались. Сто процентов догадался, что я собираюсь сделать, и одобрил, раз сказал. А что, Саске не адекватен? — улыбнулась Карин. Когда только она научилась так улыбаться — хитро, по-змеиному, как будто знала что-то такое, что знать не должна была. — Он не мой, — отрезала Сакура, на скептический хмык Карин не отреагировав: — Так и какой у тебя план? — Лучший из возможных — полное его отсутствие, — переключилась Карин, стоило ей почувствовать, что Сакура не категорически против. — То есть, подваливаем в Чайнатаун, идем такие красивые соски к храму, фотики-хуетики, туристки, короче — это на случай, если будем привлекать внимание… — Да уж, а мы-то будем, — кивнула Сакура, красноречиво посмотрев на одежду Карин под пледом: заклей она соски изолентой, и то выглядело бы приличнее этого топа. — Ну да, две бабы вполне европейской внешности в китайском квартале, но так для этого и фотики! Будем озираться, фоткать, селфи пилить, еще че-нить вытворять из туристического разряда. Резиденция Минг-жабы — это их храм в центре квартала, там наверняка она и тусуется, пока день. Если ее там нет — считай, разведка с экскурсией. — А если она там? — Тогда ебнем ее, и дело с концом. — А если там охрана? — И охрану ебнем. — А если охраны ебически много? — не унималась Сакура; Карин впервые усомнилась в своем плане, нахмурившись. — Перекинусь, — наконец, выдала она. — Отличное решение. Твою шкуру явно не возьмет дальнобойное оружие и катаны. — Блять, критикуешь — предлагай! — ощерилась Карин. — Тоже мне. Самые лучшие критики получаются из самых хуевых танцоров. — Вряд ли я лучший критик, — пожала плечами Сакура, на что Карин страстно выпалила: — Но танцор из тебя тоже так себе. Так что давай, если тебе не нравится — что ты предлагаешь? Сакура задумалась. В целом, она была согласна с самой идеей убрать Минг Жао, хотя бы ее, не говоря уже об остальных. Понятно, что игры верхушки вампиров глобально их не касались, но теперь, когда Наруто готов был наизнанку вывернуться ради безопасности Хинаты, четко попавшей на линию фронта между Ля Круа и Цимици, это уже становилось личным делом. Только вот она и Карин вдвоем? Против вампира, которого они видели один раз, и то мельком? Не зная ни потенциала, ни способностей, ничего совсем? Добровольно сунуться на ее территорию? — А если с ней поговорить? — Карин поперхнулась чаем, облив часть пледа и попав на топ: — Поговорить? Ты сама слышала — она в сговоре с Ля Круа, и при этом имеет отношение к Цимици! С такой мутотой говорить — равно дать нассать себе в уши! — Вот и посмотрим, что она скажет. Да и прийти на переговоры — выше шанс добраться лично до нее, оставшись при этом в живых. Карин замолчала, озадаченно уставившись на нее. — Скажем, что у нас есть очень интересная информация для Минг Жао, которую ей будет крайне полезно узнать, и тогда, скорее всего, нам дадут с ней встретиться. Не придется выламывать дверь храма с ноги и создавать лишний шум, под который она сможет улизнуть, если будет там вообще. — Какая информация? — Да выложим ей, как есть. У Ля Круа помешательство на саркофаге, в Камарилье из-за этого началась возня, Шабаш на этом фоне совсем распоясался… — Стоп-стоп-стоп, это, конечно, классно всё, но мы тут при чем? — перебила Карин, ткнув пальцем свободной руки ей в грудь. — Оборотни-то какого хера лезут, а? — Ну так… — гениальная в своей простоте мысль пришла внезапно, как озарение: — В том-то и дело — мы тут ни при чем. А оказались втянуты во всю эту историю обманом и против воли. У нас было соглашение между лидерами, которых мы, простые исполнители, в глаза не видели, и вся коммуникация у нас была через Хинату и Наруто. А теперь, когда Хината объявлена предателем Камарильи, мы не желаем больше принимать в этом участие… — она отпила из кружки, пытаясь собрать картинку воедино; чай горькой пленкой осел на языке. — Расскажем про особняк Джованни и ее людей, сказавших, что у квей-джин союз с Камарильей — вот мы и пришли просить ее принять какие-то меры по воздействию на князя, потому что иначе мы уходим и пусть как хотят дальше воюют с этим Шабашем, а мы найдем, как избежать огласки нашего существования. Карин сильно зависла, переваривая. — Под идиоток закосим? — медленно спросила она. — Именно. — А если не прокатит? — Если к ней не пустят — то действуем по твоему плану: выносим дверь и ломаем всех, кто попадется на пути. Если к ней пустят, но что-то пойдет не так — вторая часть твоего плана. Ебнем ее и будем прорываться наружу. Лицо Карин постепенно светлело, озаренное улыбкой понимания: — Ты. Гребанный. Гений. Конечно! А если удастся ее разговорить — мы узнаем наверняка, что за хуйня творится между ней и князем, и есть ли у них вообще союз, который Ля Круа так старательно прячет. Ему явно невыгодно, чтобы кто-то догадался, раз он на Хинату аж охоту объявил… — Одно понятно точно — кто-то врет, и врет безбожно, — добавила Сакура. — И мне, если честно, надоело это ужасно — мы каждый день в опасности. Речь шла о защите Маскарада от Шабаша, а не… Она замолчала. Во взгляде Карин не было осуждения или упрека; она спокойно смотрела на нее, ожидая продолжения, и Сакура неожиданно для самой себя озвучила то, что не собиралась ни при каких условиях говорить кому-либо, пока сама не разберется в себе: — У меня с Саске… — Я знаю. Конечно, она знала. Сакура выдохнула весь воздух из легких, которого оказалось слишком много; Карин мягко улыбнулась, отставив кружку на перила и притянув ее к себе — Сакура ощутила плечом мокрое пятно от чая на пледе, — и повторила: — Я знаю, Сакура. — И что… что мне теперь делать? — голос дрогнул, разозлив — она не собиралась себя жалеть. Но жалко себя было пиздец. — Жалеешь? Тот самый вопрос, который она боялась сама себе задать — потому что было страшно от любого ответа на него. Жалела ли она? — Не знаю, — соврала она, упершись подбородком в плечо Карин, позволяя обнимать себя. — У тебя будет время узнать, — пообещала Карин, оставив на ее щеке смачный чмок, — а пока нужно помочь нашим мужикам, чтобы их жопы остались целыми — вдруг ты захочешь пнуть одну из них? — Ну, это вряд ли, — усмехнулась против своей воли; почему-то перед глазами встала карикатура, как она дает Саске поджопник, и это настолько не соответствовало его образу, что вызывало смех. — Осталась одна проблема, — Карин отстранилась, уже серьезно посмотрев на нее, — как нам съебаться так, чтобы нас не хватились? — Сколько мы уже не спим, напомни? — спросила Сакура. Карин взяла эту миссию на себя — феерично врать, как она, Сакура не умела: ввалившись в зал, где остались только Шикамару с Темари, она громко объявила, что они с Сакурой идут спать, потому что устали, заебались и вообще сколько можно, потребовала их не беспокоить и по пути в их комнаты дала пару указаний упырям, чтобы не выглядело подозрительно, зная, что команды точно дойдут до Пола. Сай обнаружился мордой вниз в одной из их двух комнат; Сакура бесшумно скользнула внутрь, скрутив одеяло и подсунув его под бок Сая — тот сразу подмял его под себя, как всегда делал, когда Сакура ложилась спать позже него; со стороны входа в комнату выглядело правдоподобно. Бедный Сай. Она уже не помнила, когда последний раз он спал так крепко. Короткое желание лечь рядом и тоже уснуть отрубила на корню, схватив первые попавшиеся джинсы и футболку из приоткрытого ящика комода. Прокравшись в соседнюю комнату, где Карин уже ждала ее, готовая к вылазке, переоделась и пошла следом за ней, отмечая, как уверенно Карин себя чувствует в переплетении коридоров особняка: по пути им не встретилось ни одного упыря, которые сновали, казалось, везде. Но, вопреки предположению Сакуры, они шли не вниз, а поднимались вверх, пока в одном из коридоров, ничем не отличающемся от других, Карин не открыла дверь в комнату. Как будто бы все то же самое, что в остальных комнатах, которые ей довелось видеть в особняке. Те же стены с узорчатым рисунком, поскрипывающие половицы старого паркета, остов кровати без матраса и белья, пара кресел в углу. Искрящиеся на солнце пылинки, взметнувшиеся в воздух, когда распахнулась дверь, создавая сквозняк. Сакура застыла на пороге, не понимая, в чем подвох. И уже когда Карин шагнула к распахнутому окну, в которое пробивалось только-только взошедшее солнце, Сакура поняла — она настолько привыкла, что все окна наглухо закрыты, что комната, залитая солнечным светом, казалась ненастоящей. Слишком светлой. Карин обернулась, покрутив на пальце связку ключей с брелоком Тойоты: — Когда ты последний раз ездила за рулем?