Маскарад Вампиров: Противостояние.

Ничего не изменилось: те же обои с набивкой рисунка, тот же покрытый шахматной плиткой пол, прикрытый в некоторых коридорах темно-красной ковровой дорожкой, те же зеркала и светильники на стенах. Та же темная тяжелая деревянная дверь. Наруто прикусил щеку, пытаясь болью унять боль. Там, за дверью, была Хината. Он чувствовал ее. Чуял. Зверь внутри напряженно замер, выжидая, не поднимая головы — даже его чудовищная сущность была измотана. — Зайди, — послышалось из-за двери. Та же комната. Воспоминания, при каких обстоятельствах он последний раз видел эту обстановку, этот участок пола перед дверью, вызвали смутное чувство стыда и острое — вины. Они дважды оставались наедине в этой комнате, и ни разу это не закончилось ничем хорошим. Ни разу он не смог держать себя в руках. В третий раз он этого не допустит. Но всего один взгляд на нее — ровно сидящую на кровати со сложенными на коленях руками, окутанную кровавой тканью, так плотно обхватывающей ее тело, словно вторая кожа, с высоко собранными волосами, с обнаженной тонкой шеей, — и вся его решимость испарилась, как вода на раскаленных углях. Плечи дрогнули, не выдерживая свалившейся на него тяжести случившегося. Лиловые глаза смотрели на него равнодушно и задумчиво. — Карин в порядке? — вежливо спросила Хината. — Ей отрезали ногу. Сама как думаешь? — Полагаю, это доставит ей неудобства. Он ошарашенно посмотрел на женщину перед собой, не веря собственным ушам. — Неудобства? — повторил он. Хината как будто удивилась его реакции. — Неудобства? — шаг к ней; она не шелохнулась. Еще шаг, и еще — она неотрывно смотрела на его приближение. — Моя сестра осталась инвалидом, а всё, что ты можешь сказать — это доставит ей неудобства? — Мне жаль, что с ней это произошло. — Тебе не жаль. С затаенным страхом он ждал, нависнув над ней, зачем-то подумав, что, пожелай он — и сможет обхватить эту тонкую голую шею одной рукой почти полностью. — Ты прав, — а вот грусть, с которой она это сказала, была почти искренней. — Мне не жаль. Я помню, что это значит, но не чувствую. — Ты — не Хината, — процедил он. — Это ненадолго, — ее равнодушие сводило с ума. — Нам есть, что обсудить. Присядешь? — А что, стул мне сделаешь из плоти? — Мне не хватит навыка. И материала, — издевалась, не испытывая ни капли угрызений совести. — Что он сделал с тобой? — Кто, Андрей? — Не произноси имя этого выродка, — рыкнул он, чувствуя, как медленно сатанеет, найдя крайнего. Во всем виноват этот урод. Изверг. Если бы он не похитил Хинату, ничего бы этого не было. В глазах Хинаты не было бы так пусто, как будто она — кукла, тень прежней себя, наряженная в вычурные одежды. Если бы выродок не похитил Хинату, Карин была бы целой, а Цунаде не смотрела бы на него с сочувствием, вытирая с рук кровь его сестры после того, как отпилила ей кость с остатком ноги. Извергу повезло, что он уже был мертв. — Ничего нового, Наруто, — она слегка пожала плечами, откинув тонкую прядь волос с лица. — Просто доломал то, что еще оставалось после моего отца и Ля Круа. Я очень устала. Тяжелый выдох, сопровождавший эти слова, был едва ли не самым честным из всего, что она сказала до этого момента. — Я просто хочу закончить все это и уйти на покой, туда, где ничьи руки — ни Камарильи, ни Анархов, ни Шабаша, ни кого-то еще до меня не дотянутся. — Уходи со мной. Она усмехнулась: — Это невозможно. — Я защищу тебя. — Ты уже не смог, — впервые в голосе — горечь; от ее слов стало больнее. — Мне так жаль, — глаза запекло. Она чуть прищурилась: — Мне тоже. Он присел перед ней на пол, не зная, что сказать; она была права. У него не хватало сил, чтобы защитить тех, кто был ему дорог. Трус, он сбежал от собственной сестры, потому что не знал, как смотреть ей в глаза после того, как она поймет, что лишилась ноги; как смотреть в глаза Сакуре и Саю после того, как он доказал свою никчемность, как вожака. Очертя голову бросил собственную стаю, чтобы спасти Хинату… — Я начала терять человечность из-за тебя, — вдруг сказала Хината. — Когда Ля Круа сказал, где находится логово Шабаша, это стало началом конца. Я знала, что как только Андрей умрет, Шабаш будет обезглавлен, а значит, больше у вас не будет причин оставаться. Вы уедете, продолжите ту жизнь, которая была до нас… А я уже не смогу существовать, как раньше. Я позволила себе слишком много. Она говорила это ровно, спокойным голосом, как будто о чем-то будничном. — И я уже тогда ощутила, что надо брать себя в руки и вырывать из себя это с корнем, пока еще возможно. Андрей не мог выбрать момента лучше. — Ты могла сказать мне сразу, — он закусил губу, чтобы не завыть от бессилия. — Ты могла сказать, и я бы… — Тогда — не могла. Человечность мешала, — она снова усмехнулась, начав рассматривать свои руки. — Я испытывала… стыд? Или… я… не знаю, что чувствовала тогда, но приятного в этом не было. Мне было больно. Осознание, что всё — только сейчас, и никакого завтра у нас не будет, причиняло мне боль. Мне казалось, что ты… понимаешь меня так, как не понимал никто и никогда. От этого было только хуже. — Больше нет? — Что? — Больше ты ничего ко мне не чувствуешь? Хината задумалась, не глядя на него; он протянул к ней руки, взяв ее ладони в свои, заглядывая в ее лицо, пытаясь понять, о чем она думает. — Совсем ничего? — Ты мне не неприятен, — осторожно, будто прислушиваясь к себе. Он переплел с ней пальцы, видя, как она слегка сжала его в ответ, задевая грубую кожу на тыльной стороне его ладони длинными черными ногтями. — Наруто, — она понимающе хмыкнула, — не думай, что это так легко, как с Ино. Мою человечность не вернуть. — Но ты же помнишь, как это. Ты помнишь, что такое сострадание. Ты помнишь, что такое радость. Он отнял у тебя способность чувствовать, но не память, ведь так? — Так. — Помнишь, что чувствовала ко мне? — Интерес, — она посмотрела ему в глаза, — любопытство. Азарт, возможно. — Он мягко потянул ее на себя, и она, замешкавшись, позволила ему; от нее пахло прогорклой кровью и сырым мясом. — Доверие. — Доверие, — медленно повторил он. — Я подвел твое доверие, — с горечью, — но если ты позволишь, если дашь мне возможность… помочь, я сделаю все, что в моих силах, чтобы больше ты не чувствовала боли из-за меня. Она молчала. Молча смотрела ему в глаза, будто ища в них что-то, понятное только ей. — Ты хочешь закончить всё это и уйти на покой, — Хината кивнула, опустившись перед ним на пол, не расцепляя руки: — Я убью Ля Круа, — сказала она, — перед этим убью Минг Жао. Возможно, убью отца. — На его лице не дрогнул ни один мускул. — Я… никогда не видела рассвет на пирсе. Он кивнул. Спустя несколько секунд до него дошел истинный смысл ее слов. Изнутри продрало жалобным воем чудовища, жадно вцепившимся в грудную клетку изнутри, пытаясь сквозь кости, мышцы и кожу добраться до Хинаты, прильнуть к ней как можно ближе, чтобы сжать ее в своих лапах и не отпускать. Она ошиблась — он бы не смог, уехав, жить, как раньше. Потому что мир уже изменился. В его мире появилась она. — Я встречу его вместе с тобой. — И даже не станешь отговаривать? — усмехнулась она. — Нет. — Он прижал ее холодную ладонь к своей щеке. — Я буду на твоей стороне до самого конца. Ее рука расслабилась от его слов; длинные ресницы дрогнули, и она мягко сказала: — Тебе лучше сейчас быть рядом с Карин. — Она не одна. Сакура и Сай поддержат ее лучше, чем я. Я… уже ничего не смогу сделать. Вообще ничего. Даже отомстить некому — хотя месть тоже ничего бы не изменила: да, он утолил бы свою жажду, сорвал злость, но и только. Карин это ногу не вернет. И хотелось бы утешить себя тем, что она хотя бы жива, но это было слабым утешением: Хината вот тоже выжила, а что дальше? Выжить — недостаточно. Прежней его сестра уже не будет: возможно, она со временем найдет в себе силы, примирится с обстоятельствами и повернет их в свою пользу; возможно, инвалидность размажет ее по полу тонким слоем, и она утонет в жалости к себе и воспоминаниях, как она могла танцевать, когда у нее было две ноги. И сколько бы ему не удавалось прикидываться смелым и решительным, в глубине души он был и оставался трусом, когда дело касалось близких. Трусом и эгоистом. Он думал лишь о том, как ему будет плохо, когда Карин придет в себя и узнает, что с ней сделали; он боялся остаться один, снова, и потому цеплялся за Сакуру, как за спасательный круг. Ему было удобно прятаться за своими женщинами под предлогом того, что их слово — решающее, потому что решать что-либо для него было равносильно прыжку с трамплина в пропасть. Неизвестность пугала. Сильная Сакура. Сильная Карин. Сильная Хината. Знать, что у них есть слабости, означало признать, что его функция защищать — не столько номинальная, сколько реально необходимая. А защитник из него, как выяснилось… Вот к чему его защита привела. Сакура несколько раз находилась на грани смерти, и в последний — прямо у него перед носом, а он ничего не успел сделать. Саске успел, а он — нет. Держи он своего зверя под контролем, и Карин никто не смог бы утащить в те тоннели. Ей бы не пришлось ощутить на себе, каково, когда у тебя отрывают ногу, зубами перебивая кость. И Хината… Он поднял на нее слезящиеся глаза, только теперь осознав, что говорил всё это вслух. Она слушала, не перебивая. Не успокаивая. Принимая. Ее холодная рука на его щеке потянулась через ухо к затылку, взъерошив волосы и когтями вызывая мурашки по спине; зверь в нем, измученный, злобный, обнажил клыки, скалясь на эту ласку, отчаянно нуждаясь в ней, но боясь прикосновений. Поддаваясь слабому нажиму, он согнул шею, наклонившись, подставляя затылок под ее пальцы, чтобы ей было легче дотянуться. Не встретив сопротивления, сполз, ложась на бок и умостив тяжелую голову на ее бедрах, полных и мягких, удобных. Ее ногти ерошили ему волосы, перебирая испачканные кровью пряди, пока он дышал, игнорируя острый запах от ткани ее платья, наслаждаясь этим коротким моментом покоя. Два чудовища, запертые в тишине ее комнаты, принимающие сущности друг друга.

***

После обеда на Лос-Анджелес обрушился ливень, пришедший с океана. Тяжелые тучи, нависшие низко над городом, скрыли небо до самого горизонта; прогноз погоды обещал, что дождь будет идти всю ночь и, с высокой вероятностью, продлится еще два дня. — Суйгецу останется с Карин, — сказала Сакура, надевая джинсы, — ты уверен, что… Вам не нужна помощь? — У вас задача опаснее, — Наруто взъерошил полотенцем влажные после мытья волосы, — как только будут какие-то новости — сразу звони мне. — Шикамару зашифровал для нас канал связи, так что звонки только через мой телефон, — крикнул из ванны Сай, — курьер привезет к капелле новый мобильный для Хинаты, он там поколдовал над ним тоже. — Понял, — он встал и помог Сакуре застегнуть молнию на топе, — ты не замерзнешь? Может, накинешь что-то? — Джинсы и так сковывают движения, хочу хотя бы руки чтоб были свободными, — она несколько раз присела, растягивая тугую ткань на бедрах и заднице. Сай вышел из ванной, оценивающим взглядом окинув Сакуру: — Куколка, ты как на похороны, — присвистнул он, красноречиво намекая на непривычный для нее черный цвет в одежде. — А я на похороны, — она кивнула в его сторону, — одевайся, или ты решил забить ее до смерти членом? — Тоже вариант, — Сай покачал бедрами, и Наруто прыснул, закрыв лицо рукой: — Прикройся, блять. Я же комплексую. — Ну только из уважения к твоему самомнению, — снизошел Сай, пройдя по комнате и присев перед комодом, плечом слегка оттолкнув уже одетую Сакуру. Черная водолазка скрыла уродливые шрамы, покрывавшие верхнюю часть спины и поясницу Сая. Полностью одевшись, он демонстративно застегнул ремень и повернулся к нему, пригладив волосы и спросив: — Как я выгляжу? — Как стриптизер перед началом номера, — честно ответил Наруто, не понимая этой любви к обтягивающим вещам. — То, что надо, — удовлетворенно мурлыкнул Сай, приобняв Сакуру и позвав: — Идем? Наруто поправил мятую футболку и вышел за ними; они должны были встретиться с остальными в основном зале. Хината уже была там, с Саске и Ино, тоже одетыми во все черное; Наруто усмехнулся — интересно, что они, не сговариваясь, выбрали одинаковую одежду. — Проговорим еще раз, — сказала Ино, запнувшись взглядом о Сая, подмигнувшего ей; Саске закатил глаза, скептически поджав губы. — Как только мы грохнем эту тварь, мы звоним вам… — С моего телефона на номер Хинаты, — вставил Сай; Ино согласно кивнула: — Если все пойдет, как надо, — мягко обойдя деликатную тему разговора Хинаты с отцом, она кивнула Наруто, — то мы подъедем к вам и сразу — в Башню Вентру. Возражения? — Только предложение, — Саске посмотрел на Хинату, — Шерифа я хочу убить лично. — Если будет такая возможность — он весь твой. С Ля Круа тоже решим уже на месте, — она протянула массивный ключ Саске. — Не ослабляйте бдительность. Ино? — Все магазины заряжены, — отчиталась она. — Я захватила автомат, пару пистолетов сорок восьмых и еще это, — жестом фокусника выудила из-за пояса большой баллончик лака для волос. — Твоя прическа всегда идеальна, — улыбнулся Сай; теперь уже Сакура закатила глаза так, что казалось, зрачки затерялись где-то в затылочной области. — Это не для прически, — она приспустила митенку, вытащив из нее Зиппо. — В сочетании с этой миленькой зажигалкой будет портативный огнемет. Большой я не утащу, — она грустно вздохнула, вызвав у Наруто улыбку; своей страстью к оружию Ино напоминала ему Карин, когда речь заходила о танцах. Улыбка быстро померкла. — Выдвигаемся, — скомандовал Саске, — ты садишься за мной, — обратился он к Саю. — Я хотел сесть на переднее, — подначил Сай. — Только когда перестанешь вонять, как сдохший в пакете стейк, — фыркнул Саске, повернувшись к Хинате и, коротко наклонив голову, обозначая поклон, сказал: — Если мы не выйдем на связь через четыре часа, значит, у нас не получилось. Все промолчали. Все понимали, что это будет означать, что никого из них не останется в живых. Этот исход, несмотря на его маловероятность, всё равно мог случиться, и тогда… — Береги ее, — тихо сказал Наруто; Сай кивнул, но ответил ему Саске, к которому он и обратился: — И ты — ее, — попросил он. Напоследок он обернулся: Сай, Сакура, Саске и Ино должны были уйти вглубь дома, к гаражу, откуда они выдвинутся на машине Суйгецу. Их с Хинатой у главного входа ждало такси. Проводив их взглядом, прежде чем они скрылись за поворотом коридора, он обратился к Хинате, тоже смотрящей им вслед: — Поехали к твоему отцу? — Да, — она равнодушно кивнула, поправив темные очки на лице. Они направились к выходу, и Наруто, выйдя первым, придержал дверь для нее, увидев, как в центре зала одиноко стоит Суйгецу; на его лице играли желваки, а пристальный взгляд был направлен прямо на них: — Хината! — окликнул он. Она обернулась, застыв. — Не. Открывай. Его, — с силой давя из себя каждое слово, мучительно выдал Суйгецу. — Хината? — тихо позвал он; она, будто очнувшись, подняла к нему лицо: — Все в порядке. Пойдем, машина уже ждет. — Пожалуйста, — тихо всхлипнул Суйгецу; его мольбу подхватило эхо высоких сводов зала, донося до них. — Не буду, — шепотом ответила Хината, отвернувшись и начав спускаться по ступеням. Уже знакомый водитель в темных очках тронулся, как только Наруто захлопнул за собой дверь.