The Great Nothing

Эрнест резко выпрямляется, хватаясь за голову – зря он так – изображение поплыло, а к горлу подступил ком тошноты, забивая рваное дыхание. Парень переводит чуть сумасшедший, диковато-расфокусированный взгляд на дорогу, потом на брата. Что-то клейкой субстанцией не позволяет принять картину происходящего – будто всё какая-то фанерная декорация; что-то не вяжется, есть какая-та фальшь в наигранно-спокойной поездке за городом, в ровном сером асфальте, красивом пейзаже за стеклом автомобиля… Всё это какое-то… чужое. Он вопросительно смотрит на Некроманта, пока тот, в свою очередь, периферийным зрением наблюдает за ним. - Мы в Швейцарии, - коротко поясняет брат. – А ты, как всегда, в дерьме. - Спасибо, - буркает Эрнест, усаживаясь поудобней. И в благодарности нет сарказма – он и вправду благодарен, что его снова спасли, просто нужно, чтобы звучало это тихо, еле слышно – а то ещё услышат. - Что такое, Эрни? – наигранно спрашивает водитель, хотя голос пустой, кажется, что кинь в эту пустоту что-либо и даже звука удара не услышишь, ибо она там абсолютная. И Эрнест действительно задумывается – а что же не так? Ему не впервой просыпаться – очнуться – непонятно где, а всё тело напоминало сплошную боль, но вот неполноценность бытия и всего окружающего можно списать на плоскость изображения… Парень тянется рукой к пустой, перебинтованной глазнице – месту, где был связывающий его с близнецом яркий жёлто-зелёный глаз. Теперь у него остался бесцветно-голубоватый, будто неживой, рыбий. А того нет. И объёма тоже. Эрнест усмехается. Это то, чем он дорожил больше всего – их отличали только по радужкам. Их не парила идентичная внешность, нет… У них были уникальные глаза – три на двоих – и один дефектный, почти не окрашенный. Соответственно, связь состояла именно в частичке Некроманта в душе Эрнеста – в который раз тот понимает, что гляделки не зря зеркало, которое он так не любит. Отвернувшись к мелькавшим в окне деревьям, Эрнест чувствует какую-то опустошающую лёгкость – то ли это после травм его немного колбасит? И оба теперь понимают, что они стали чуточку чужими как и мир для них.