The Great Nothing

С Харальдом Эрнест познакомился случайно, впрочем, как и с остальными. На птичьем рынке, они пересеклись взглядами, не более, так и пройдя мимо друг друга, даже не запомнив внешность – хотя Эрнеста не запомнить трудно. И знали бы они, как тесно свяжет их судьба, ведь подвальный кабак в Мексике – с неоновыми слепящими вывесками и сизым дымом, что клубами витал под потолком – окажется отправной точкой. Заказчик, или как местные называли его просто Босс, ждал результатов: от Харальда информации, от Эрнеста отчёта об удачно проведённом деле. Иначе быть не могло. Не должно было. Хотя парень и не выглядел громилой, чтоб посылать его вытряхивать деньги из нерадивых, задолжавших Боссу личностей, всё-таки он искусно полоскал мозги, с нездоровым упоением доводя жертву до истерики – если физически нагибать запрещено. От Харальда ожидалась поверхностная разведка. И пусть оба мужчины не работали на Босса, а чисто подрабатывали сиюминутно – причём оба для выезда из страны – пересеклись они непосредственно в его, Босса, каморке. Снова встретились взглядами, только уже изучающе, прицениваясь, не доверяя. Эрнест всегда смотрит с интересом – и, плохо дело, когда он смотрит пусто или холодно – заискивающе, заглядывает в такие же разноцветные глаза немца. Его до жути распирает, что он наконец-то нашёл собрата по «браку» в генах. Взгляд Харальда же тяжёлый и мрачный, тёмный, будто он не просто устал, а заебался от всего этого мира – его легко можно было представить среди беснующейся толпы на костре – людей с таким видом автоматически записывают в мученики. Или демоны-инквизиторы – смотря как посмотреть. Как бы там ни было, но двое синхронно, как по команде, достают блокноты с записанными результатами – да, Босс почему-то требовал всё в письменном виде. Тот, пролистав аккуратный текст Харальда и кривопляшущий Эрни, небрежно кидает потному мужику с пушкой принести скромное вознаграждение. На двоих иностранцев устремлены прожигающие взгляды немногочисленной свиты – местные авторитеты платят немного, зато и не раскрывают по пустякам – самим не выгодно – а с крупными шишками связываться не хотелось. По крайней мере Эрнесту, ведь для него нет ничего обременительней жёсткой руки на ошейнике и постоянной травли. Он сам по себе. Как потом оказалось, Харальд, в отличии от длинноволосого, не первый раз работает с Боссом, периодически провозит контрабанды редких дорогостоящих птиц, которые тот потом перепродаёт или же дарит для пиара мэру или ещё кому. К тому же, помимо птиц, Харальд приторговывает оружием, из-за чего его, нет, не любят, но ценят чуть больше остальных торговцев. Чуть больше Эрни. И тому интересно – что же это за кадр такой? Заплатить, а потом по пятам следовать до ближайшего переулка – закон жанра, поэтому, зная схему наизусть, Эрнест специально устремляется по узким, пустым местам, где якобы можно было бы его зажать. И, какого же его удивление, когда его окликают. Нет, не мужланы, что хвостом ведут его, а с немецким акцентом, высокая фигура в чёрном махнула рукой, мол, подойди. А потом было немного непредвиденные обстоятельства: напали по плану и дрались двое наёмников отчаянно – один с горящим азартом, вынося преследователям зубы ударом тяжёлого ботинка; второй с холодной злостью, просто за то, чтобы отвалили от него и его денег. И, не успев разобраться до конца, как к ним сбежалась полиция, растаскивая всех дубинками по сторонам. Не особо разбираясь кто где, всю не успевшую сбежать потасовку закинули в машину, отвозя в отделение. А потом было разбирательство, Эрнест сдал бандитскую группировку в обмен на свободу и безпроблемность в личном деле, а ещё успел договориться о «вон том унылом чувачке, который не с ним, но может пригодиться». Эрнесту на тот момент было двадцать четыре, а Харальду двадцать два, когда они подружились. И подружились они далеко не сразу. Долгое время немец проклинал тот роковой день встречи, пока бежал без денег и документов вместе с длинноволосым чудовищем от работорговцев. Потом ненавидел Эрнеста и пытался его убить – они часто дрались на этой почве, а белобрысый всегда разводил тощими руками с лыбой на всю рожу напоминая, что тот сам за ним пошёл. Он предупреждал. А ещё он предупреждал, что если держаться с ним, то как в жопу попадёшь, так из неё и вылезешь, главное, ловить момент и не ныть. В целом, так и было, отчего Харальд поражался чужой способности – дару – эпично встревать в неприятности по крайней мере, не менее эпично в последствии их разгребать. Что не могло не радовать – самому. Контрабандист в этом почти не участвовал, лишь подыгрывал. Злился постоянно, но белобрысый суккуб – не иначе – как быдто мысли читал, всегда предлагая ли то, что нужно. Собой тоже не брезговал. Через несколько месяцев они разошлись. Просто в поезде вышли покурить и один не вернулся. Харальд любил уходить по-английски, ничего не сказав на прощание и даже не оставив сигарет, - просто сошёл на одной из остановок в каком-то городе, пропав без вести. Эрнесту не то чтобы одиноко… Хотя нет, его гнетёт одиночество. И не обидно ни разу – лишь усмехнулся куда-то вслед товарищу по несчастьям – просто скучно в одиночку бороздить просторы Европы. В Европе спокойней как-то, все более отмороженные, деловые, манерные; ходят себе по делам безо внимания на неформалов. А Эрнест наблюдает. Ждёт. Погода прямо-таки шепчет, а он как всегда – только пальто-плащ на плечи накинут и длиннющий шарф намотан – для образа, не более. Он настолько привык к холоду вокруг, что не замечает его. Во всех смыслах. Фигуру Харальда вычислить несложно, а тот, заметив радостно махающего парня, чертыхнулся, сцепив зубы, поспешил ретироваться, пока ему не насыпали проблем с совершенно неожиданного бока. Но жилистая рука хватает его за плечо; в ярких разноцветных глазах читается: «Здравствуй, друг, я скучал», - а на деле Эрнест говорит, отводя взгляд вниз и сдерживая улыбку: - Я однажды встретил охуенного – или охуевшего? – не помню точно, человека, которому задолжал кусок своей жизни и пачку сигарет. Как думаете, он будет рад меня видеть? Харальд вправду не любит людей, а особенно проблемы, которые они несут с собой, но почему-то отцепить от себя цепкие пальцы не хватило духу.