В короне Робба

Заснула она только на рассвете. Эурон имел её всю ночь, всеми способами, какими мужчина может иметь женщину. Тело Дени в очередной раз предало её, и она стонала от удовольствия под мужчиной, которого ненавидела. Моя королева, называл он её, но в единственном глазу сквозила насмешка. Пленница, вот кем она стала. Эурон взял её на свой корабль, и пока она выполняет его прихоти, её люди на другом корабле в безопасности. Ей снился бескрайний простор. Чёрный дракон нёс её на своей спине и она была свободна, как никогда в жизни. Далеко-далеко внизу травяное море сменилось пустыней, пустыня горами, горы океаном. Она приближалась к цели. «Ты же не хочешь разбудить дракона?» — спросил Визерис. Эурон что-то ответил, но Визерис рассмеялся, и Эурона объяло пламя. Дени проснулась с колотящимся сердцем. Она торопливо оделась, выскользнула на палубу и посмотрела на север. Дрогон должен прилететь оттуда. «Лети ко мне», — безмолвно крикнула Дени. — «Ну же, скорее! Я здесь!». На горизонте появилась чёрная точка и начала быстро расти. Дени охватило ликование. Дрогон шлёпнулся на палубу, побросав за борт матросов. Он нервно бил хвостом, а в глубине отверстой пасти рокотало пламя. Дени бесстрашно приблизилась. Дрогон взревел. Эурон наверняка проснулся, и уже ищет свой рог. Я должна успеть раньше. Она погладила Дрогона по морде, успокаивая его и себя. «Я от крови дракона. Мои дети никогда не причинят мне вреда». Дени взобралась ему на спину, и увидела Эурона. Её похититель так торопился, что вышел на палубу голым. Но рог был при нём. Сам он, конечно, дуть в него не станет. Для этого есть рабы. Один из них уже спешил к нему. В тот миг, когда раб поднёс рог к губам, Дрогон оторвался от палубы и взмыл в небо. Свист ветра в её ушах заглушил звук рога. Дрогон заложил крутой вираж, и на выходе из него палуба галеры оказалась перед ней, как на ладони. — Дракарис. «Молчаливая» сгорела за считанные минуты. Дени ещё немного полетала над обломками, удостоверяясь, что никто не выжил, и приземлилась на палубу своей галеры. Квентин бросился обнимать её, и на радостях она позволила ему это. Сир Барристан преклонил колено. — С возвращением, моя королева.