Youre the Worst

Тэхён не думал, что у него депрессия. Он просто попросил плеер и сутками напролёт слушал 49 beats, причём самые грустные его песни. Тэхёну не казалось, что у него что-то не так, за исключением того, что он потерял нюх, стал «сломанным» омегой, как говорили в народе, стал инвалидом, висящим на шее государства, потому что, если честно, у Тэхёна ничего не было — родителей своих он не помнил, друзей практически не осталось, стипендию ему не выплачивали. Тэхён подумал, что делать больше нечего, так что он просто лежал, смотрел в окно или потолок, не утруждался убирать отросшую прядь волос с лица, совершенно забыл о том, чтобы смотреть за собой. А ещё он что-то чувствовал. Чон Чонгук, этот странный альфа, к тому же, ещё и доктор, который его оперировал, к тому же, ещё и заведующий каким-то-там отделением — он как будто поселился в тэхёновской палате. Ким успел подумать как-то, почему в его палате нет других пациентов, он удивился, озвучил свой вопрос медсестре, но та смутилась и ушла. И Тэхён остался один в белых стенах, и он снова уставился в окно, не вынимая наушник из уже болящего уха. А Чонгук приходил каждый день, иногда задерживался надолго, постоянно обещал, что всё обязательно наладится, что Тэхёну нужно взять себя в руки, и тогда... — Я бы сейчас не отказался от большого бургера. Тэхён что-то чувствовал, стоило ему увидеть этого человека, его согнувшуюся спину, его тёмный затылок, его руку, тянущуюся то к капельнице, то к ручке двери... Тэхён ощущал, как подрагивают собственные пальцы, как играют вибрации в его крови, как нервно дрожит он сам, и даже, кажется, его умершие ноги — всё внезапно оживает, стоит подумать или увидеть этого альфу, этого странного доктора... — Что ты сказал? - Чонгук смешно тряхнул головой; он выглядел растерянным и от этого ещё более умилительным. Тэхён ощутил щемящую нежность глубоко в груди. Тэхён ощутил то, что не должен был; но он что-то чувствовал, и не мог найти этому объяснения. — Я сказал, что очень хочу есть, а ты что услышал? Он отбросил церемонное «вы» в запале, он внезапно почувствовал, как его наигранная гордость и ледяная отчужденность даёт трещину. Здесь и сейчас, глухой ночью, в жаркий июньский понедельник, он хотел быть только собой, собой настоящим, рядом с этим человеком, бледным и уставшим последние месяца полтора. — Я понял... Я... Я сейчас, хорошо? - Чонгук нервно и торопливо вскочил со своего стула, стоящего у окна и, спотыкаясь, понёсся к двери. Тэхён не сумел сдержать улыбки. Тэхён задрожал, как и уголки его губ, Тэхён странно покраснел до самых ушей и обрадовался, что свидетелями этого были только четыре безмолвных, белоснежных стены. Когда Чонгук вернулся, нагруженный бумажными пакетами с чем-то жирным и вкусно пахнущим, Тэхён понял (или услышал), что больница совсем опустела, в ней остались только они. В больнице, в городе, на планете... Чонгук был занят разбором пакетов, суетился, клал на кровать продукты, из-за чего Тэхёну приходилось постоянно двигаться, освобождая как можно больше свободного места. — Спасибо, - сказал он совсем тихо, страстно желая, чтобы это слово утонуло в неумолимом шорохе пакетов. Чонгук на секунду замирает, опускает глаза вниз, на свои бледные руки, а потом открывает пакет чипсов и протягивает ему. Тэхён улыбается так, словно ничего и не было; словно вся жизнь Чонгука оказалась не ошибкой, а просто бесконечным ожиданием одного человека; словно Тэхён нормальный, такой, как и прежде, любящий жизнь, и довольствовавшийся этой любовью; словно на шее Чонгука не висит его супруг, не желающий подавать на развод, и тонкая полоска обручального кольца не напоминает ему о том, что они с ним сотворили, как отчаянно они ошиблись... Тэхён улыбается и Чонгук осязает, как оживает, оживает снова — Тэхён будто дарит ему второе дыхание, ничего не требуя взамен. Нет сомнений, что они оба ощущают скрытую, но плотную связь между друг другом, и Чонгук думает, когда сможет поделиться с Тэхёном своей тайной, глубоко спрятанной внутри, ведь сам Тэхён вряд ли сможет понять, потому что он больше не чувствует запахов... Это как энное количество часов ты бродишь по канату, стирая в кровь свои ноги, и с каждым шагом ты всё больше боишься высоты, а тут внезапно появляется человек, который ловит тебя и оставляет на земле, твёрдо стоящим на своих ногах... Чонгук слишком долго молчит, наблюдая за парнем, давившимся чипсами, и внезапно его сердце сжимается, чтобы взорваться миллиардом искр.