Youre the Worst

Тэхён долго смотрит на него спящего. Чонгук выглядит совсем другим — хрупким, беззащитным, умиротворённым. Такого и будить жалко. Тэхён не обижается на то, что вчера настойчиво просил альфу уйти, а он остался и уснул прямо на стуле, под утро склонив голову на тэхёнову кровать. Странно, но Тэхён поверил сразу. Он ни разу не засомневался в его словах, просто потому, что чувствовал то же самое. Это была правда, Чонгук был его истинным альфой, значит, они предназначены друг другу. Свыше была предопределена их встреча, и в другой раз Тэхён был бы счастлив, но сейчас мир, в котором он живёт, показался ему злой шуткой. Тэхён буквально слышал, как миллион придуманных людьми богов смеются над ними, смеются над ним и Чонгуком, который посапывает во сне, а потом рывком поднимает голову и становится похожим на птенца. — Т-тэхён, - потерянно произносит Чонгук, ладонью приглаживает волосы, наивно полагая, что это может ему помочь. Тэхён не может сдержать улыбку, поворачивается на бок, не отводя взгляда от сонного лица. Чонгук выглядит смущённым. — Я... Давай я сейчас в порядок себя приведу и вернусь, хорошо? Ответом служит смешок. Чонгук впопыхах покидает палату, потирая глаза, а Тэхён остаётся один и это кажется ему форой. Улыбка тает на губах, Тэхён впервые серьёзно задумывается о том, как жить дальше — стать бетой-инвалидом, потому что его омежья сущность теперь точно никому не понадобится. Тэхён дефектный, он не различает запахов, не может ходить, свою истинную пару он проебал, если выражаться правдиво. Больше всего хотелось, чтобы этот человек, ночевавший сегодня вместе с ним, был счастлив. Тэхён знал, что у Чонгука семья, Тэхён знал, что никогда не сможет выздороветь, все эти факторы были более чем убедительным аргументом. — Я уже чувствую себя лучше, - сказал он ему, когда альфа вернулся умытый, в белом халате и с лёгкой улыбкой на губах. — Это хорошо. Я тоже, - Тэхён снова улыбнулся, несмотря на то, что внутри всё сжалось. — У меня вообще-то отпуск, но я... — Я помню, ты говорил... Я думаю, что тебе не стоит пока приходить сюда. Скоро меня заберут в специальное учреждение, и... — Никто никуда не заберёт тебя, Тэхён. — Но я, по сути дела, бездомный. Я уже не смогу жить в общежитии, потому что... Тэхён пытался говорить, слова криво вылетали из дрожащих губ, никак не желали складываться в более менее понятный рассказ. Он хотел выглядеть сильным, хотел казаться понимающим человеком, потому что никогда не позволял себе сдаваться, но боль внутри была такой сильной, что Тэхён бессильно замолчал. Он не мог больше притворяться. Всё, что копилось и пряталось в груди, теперь лезло наружу. Тэхён почувствовал, как дрожит его тело. Дышать стало невыносимо больно. Чонгук оказался близко. Слишком близко. Трясущейся рукой он осторожно откинул отросшие пряди со лба, провёл по нему пальцем, наклонился и коснулся губами несколько ссадин, ещё не заживших. Тэхён ощутил, как внутри всё спуталось. Чонгук медленно поцеловал его висок, свободную ладонь устраивая на груди, как раз там, где сердце грозилось разбиться о грудную клетку. Тэхён закрыл глаза. Пульсирующий шарик где-то внизу живота зашевелился, обжигая своего владельца. Тэхён, конечно же, слышал о том, что прикосновения своего истинного могут значить куда больше, но он никак не мог подумать, что будет испытывать такое. Он сплетает свои пальцы с его. Рука Чонгука и собственная ладонь оказываются пазлами, сложенными спустя тысячу лет. Чонгук приближается ещё, помогает Тэхёну сесть поудобнее, откинуться на подушки за спиной, ощутить почти что священный трепет, когда лицо Чонгука близится к его. Неловкое столкновение носами, вызывающее смешок Чонгука и бурю в груди Тэхёна. Чонгук целует первым — осторожно, словно боясь сломать, касается губами полуоткрытых тэхёновских, захватывает нижнюю, внезапно ощущает, что перестал дышать. И Тэхён тоже.