…
— Добрый вечер, месье Агрест, — строгий мужчина поправив свой пиджак и пожал руку писателю, скептически его осматривая. — Очень рад, что вы решили посетить такой особенный для меня вечер. Адриан в ответ пожал руку, пальцы которой были украшены различными кольцами, а на запястье красовались одни из самых дорогих наручных часов. Такое количество «украшений» всегда вызывало у блондина отвращение. Но по сравнению с несколькими граммами золота на руках, зал выглядел намного изысканнее. Писателю вовсе не пришлось по душе оформление. Все было такое дорогое, одни только шторы чего стоят. — На этот раз вы постарались на славу. — На этот раз над залом работали молодые дизайнеры из фирмы Габриэля Агреста, — Джон перевел взгляд за спину собеседника и рукой поманил кого-то присоединиться. — А вот и сам Габриэль. Адриан повернулся к мужчине. Темный костюм и черная оправа очков создавали образ хладнокровного и строгого бизнесмена. Блондин обвел отца ненавистным взглядом и вовсе не заметил тех черт, о которых рассказывала бабушка. — Поздравляю тебя, Джон, — Агрест старший поздоровался со своим давним другом и сложил руки за спиной. — Можно поинтересоваться, с кем ты разговариваешь? По спине зеленоглазого прошелся табун мурашек. Он его покинул, никогда не интересовался что сейчас происходит в жизни сына, а теперь даже не узнает, как знаменитость. — Габриэль, это же сам Адриан Агрест. Тот самый писатель, создавший такие прекрасные романы, как «Мемуары жизни», «Жизнь розы, носившей имя Филиста» и лучшей работы, которая получила первое место на выставке этого года — «Любовь Авроры». — Адриан Агрест, — дизайнер поправил очки и спокойно осмотрел парня, пока стальной взгляд синих глаз не остановился на лице собеседника. Адриан только ухмыльнулся, заметив на что именно смотрит отец. — Никогда о вас не слышал. — Чего не могу сказать о вас, месье. Агрест старший замолчал и сжал руки в кулаки. Узнал все же родимое пятно под правым глазом блондина, то самое, что было у Авроры. Вот только обрадовался он, или наоборот разочаровался, Адриан так и не понял. — Всегда хотел спросить, если конечно вы не против. Габриэль, Адриан твой сын? Просто вы так похожи, и фамилии одинаковые, а эта сцена просто розыгрыш. — Конечно мы не родственники, тем более не отец и сын, — Адриан замолчал, подбирая верные слова в этой ситуации. — Мы однофамильцы. Я никак не могу быть сыном Габриэля Агреста, потому что сирота.***
— Ты виделся с ним лично? — Алья едва успела поймать вилкой кусочек рыбы, который захотел упасть на штаны девушки именно сейчас. — Ну и как тебе эта встреча? — Такое впечатление, что находился на каторге, а не на дне рождении фирмы месье Джона, — Агрест опустил взгляд, вспоминая «милую» беседу со своим папой, которую даже разговором назвать трудно, просто обменялись парой слов. — Как думаешь, он тебя узнал? Все-таки прошло двадцать с лишним лет и ты, ну, знаешь очень изменился, — рыжеволосая улыбнулась, разбавляя тяжелый вечер легкими радостями. — Думаю, что да. Ты же знаешь, что это за родинка у меня под правым глазом — родимое пятно, идет по маминой линии. Габриэль долго смотрел на него, а когда я сказал, что сирота, то буквально почувствовал, как дернулось его тело. — Возможно, он почувствовал вину и понял, какого сына потерял? — Не смеши меня, Аль. Чтобы сам Габриэль Агрест и испытывал какие-то чувства кроме ненависти, это что-то не из нашего мира. Адриан положил голову на стол, прикрываясь руками. Так больно, как сейчас, ему наверное никогда не было. Он может обмануть Алью, сказав, что не чувствует любви к своему соулмейту, водить вокруг пальца прессу, говоря, что Габриэль и он просто однофамильцы, но обмануть себя трудно. Парень понимает, что если будет вечно убеждать себя, что не чувствует какого-то тепла к своему папе и безумной любви к родственной душе, то скоро сойдет с ума, но принять чувства сложнее, чем их воспринимать. Адриан привык жить сам, в полном одиночестве.