Солнышко

Вот уже второй час кряду я занимался самой ебанутой вещью, на которую только был способен. Ревновал деда. Проклятый Ильдар не прекращал нудеть до тех пор, пока я все-таки не согласился пустить его к себе в квартиру, понадеявшись, что пять минут общения с поехавшим стариком живо отобьют ему охоту ходить в гости, но не тут-то было. Он не только с явным интересом слушал дедовы бредни, но ещё и задавал уточняющие вопросы. Польщенный таким вниманием к своей скромной особе, дед разливался соловьем, выдумывая все новые и новые подробности и иногда теряя нить повествования, но не останавливаясь. Когда я накрывал на стол, дед показательно погладил Ильдара по руке и сообщил, что он хороший мальчик, не то что некоторые, которые так и мечтают его отравить. А Ильдар — он хороший и умеет слушать, поэтому квартиру дед перепишет на него. Ебучее солнышко Ильдар умиленно улыбался, а я чуть вилку бантиком не завязал. Меня прямо-таки пронзало крайне гадливое чувство обиды. Я деду, значит, подгузники меняю и чуть ли не колыбельные на ночь пою, а квартиру он собирается отписывать придурку, который уши развесил. Он у него хороший, а мне, значит, можно в кроссовки ссать. Видно, морду лица мне знатно перекосоебило, даже злоебучий Ильдар это заметил. Отвлекся и спросил тихонько: — Все в порядке? Отвечать я не стал, неопределенно махнув башкой. Ну не говорить же, что деда взревновал. Изврат какой. *** Случайно встретил в подъезде Ильдарова отца. Он сразу заулыбался, кинулся жать мне руку и звать в гости. Ему, мол, очень любопытно поближе познакомиться с другом его сына. Мол, Ильдар очень трудно сходится с людьми, и у него ещё не было серьезных дружеских отношений с кем-то, а вот со мной у него «как-то сразу настроился диалог». Я, не особо стесняясь в выраженьях, нагло заявил, что его драгоценный сын никуда мне не уперся и сам ко мне липнет, как банный лист к заднице. Странный мужик почему-то заулыбался ещё шире и ещё раз попросил прийти на ужин. Мол, он будет готовить самые вкусные в мире энчиладас. Что это за поебень такая, я не знал, да и слово целиком выговорить с первого раза нипочем не смог бы, но выдавил из себя улыбку и пообещал постараться прийти, хотя, естественно, ужинать в компании странноватого мужика и его принцессы-сына не собирался, хватит с меня их семейства. Один хуйню какую-то готовит, другой деда отбивает, ну их нахрен. Отмазаться от ужина не получилось, Ильдар выловил меня, когда я в очередной раз выполз на улицу покурить. Начал он очень издалека, вручив мне целый блок сигарет, якобы в благодарность. Другой бы на моем месте благородно отказался от подачки, но я, слава богу, принципиальным хуйлом не был, придерживаясь позиции «дают — бери». Да и куда бы он этот блок дел? А мне нехилая такая экономия, может, даже на новые кроссовки скопить удастся. То, что это неспроста, я понял, когда Ильдар будто бы между прочим упомянул отца, а потом и напрямую заявил, что тот с живого меня не слезет, если я на ужин не явлюсь. Мол, может даже заявиться ко мне домой, а когда увидит деда, то пригласит на ужин и его, а когда тот начнет рассказывать про войну, непременно начнет с дедом спорить, доказывая, что все было не так. Я представил этот феерический пиздец и, тяжело вздохнув, поплелся за Ильдаром. Мы, блять, как подружки-школьницы, друг к другу на чаепития ходим. Скоро начнем драться подушками, красить ногти и выщипывать брови. Встречал нас радостный Владимир в фартуке с ромашками. Из кухни доносился очень аппетитный запах, и я тут же смирился с действительностью. Вкусно покушать я не дурак, особенно на халяву. Мой внутренний еврей ликовал. — Будет готово через десять минут, Ильдар, покажи нашему гостю квартиру. По мне, так смотреть особо не на что было, я, пока коробки таскал, и так насмотрелся по самое не хочу. С тех пор мало что изменилось, ну разве что мебель появилась, а так некоторые коробки даже не распакованные стояли. — Дедушка-то спит? — подал голос светлоокий Ильдар. У себя дома он как-то неожиданно сдулся и притих. Мальчик-одуванчик. — Нет, я его одного оставил, — огрызнулся я. — Конечно спит. — Слушай, а вы никогда не думали, что в специализированном учреждении ему бы было лучше? — тщательно подбирая слова, спросил Ильдар. Он, видно, пытался быть максимально тактичным, хотя я никогда не понимал ебанутой привычки обо всем говорить завуалированно и полунамеками. Спросил бы прямо: «Почему вы своего поехавшего дедулю до сих пор в дом престарелых не сдали?» — и всё всем понятно, и язык ломать не надо, выговаривая «специализированное учреждение». — Потому что в бюджетный за просто так не берут, а содержание в частном стоит, как моя почка. Да и один хрен, отец бы никогда этого не допустил, это что люди могут подумать, что он родного отца из дома выпер? Это же какое пятно на репутации. Тем более что он частично верующий. — В смысле? — В смысле, весь месяц батька живет во грехе, а потом идет в церковь, где добрый дядя в черной рясе разом ему всё прощает и велит помнить о заповедях. — Ребята, все готово, идите! — закричал Владимир из кухни. На поверку энчиладас оказались чем-то вроде фаршированных блинов, и я в душе не еб, зачем им такое зубодробительное название. Усомнился вслух, Ильдар отчего-то закатил глаза, а его батька тут же начал доказывать мне, что эти сраные энчиладас — это традиционное мексиканское блюдо, и вовсе это не блины, а кукурузные лепешки с начинкой. По мне, так один хрен, но больше я говорить ничего не стал, побоявшись очередной лекции. Не повезло Солнышку: не батя, а ходячая энциклопедия. Нудит и нудит, и как его столько лет жена терпела? Если бы не еда, я точно бы слился, да и умоляюще-щенячьи глаза Ильдара не давали мне со спокойной душой съебаться. Красивый он. И совсем на батьку не похож, в мать, наверное, пошел. А ещё у него сережка маленькая в ухе, я только сегодня заметил. Педерастическая такая сережка. А он ещё утверждал, что к педикам никаким боком. Выходит, зря я ему завидовал касаемо баб. Хотя самим бабам только посочувствовать можно. Что ни принц, то пидарас. *** Потерял деда, перепугался, как не знаю кто. С утра глаза разлепил, а деда нигде нет, у меня чуть волосы не поседели во всех местах. Я и под диван заглядывал, и во все шкафы, и даже в холодильник, хотя дед туда при всем желании залезть бы не смог. От стресса я резко отупел и не сразу сообразил, что если деда нет дома, значит, он где-то снаружи. Пропажу привел — ну кто бы вы думали — Солнышко. Оказывается, дед решил найти своего новоприобретенного друга и стучал во все двери подряд, спрашивая Ильдара. Я закурил прямо в квартире, нервы ни к черту. Дед, может, и старый маразматик, а всех нас ещё переживет. — Расслабься, все же хорошо, — махнул рукой Ильдар. — У тебя всегда все хорошо, запишись на кастинг диснеевских принцесс, тебя вне конкурса примут, — огрызнулся я, помогая деду сесть на диван. Прогулка по подъезду его вымотала. Ну, ещё бы, он по дому еле-еле ходит, а тут по лестницам бегал, Солнышко разыскивал. Даже штаны надел. — Тебе надо выплеснуть эмоции, — с умным видом сказал Ильдар. — Побегать там. Или порисовать. Или татуировку набить. — Или морду тебе, — охотно подхватил я. — Скройся уже, словоблуд, не доводи до греха. — Выгоняешь? — Придурок, пока ты тут, я деда не заставлю лечь отдыхать. — Значит, я выйду, когда ты пойдешь курить. — Ну да, как же ты это пропустишь. Батька-то не просек ещё, что ты дымишь, как паровоз? — От одежды запах учуял. Но я сказал, что это ты на меня надышал. Я только вздохнул. Солнышко будил во мне какие-то странные желания, которые я сам понять до конца не мог.