Win some, lose some

Практически все время, что отвел ему Лен, Барри потратил на душ. Хвала небесам, он больше не жил с Джо, иначе ситуация могла выйти очень неловкой. Если бы он пересекся с Джо, объяснять пришлось бы многое. Особенно учитывая все еще не сошедшие засосы на шее Барри и состояние его костюма, который пришлось завернуть в пакет и сложить в таком виде в корзину для белья. При всем при том, что этот костюм для Барри был практически служебной формой. Своеобразной.  Барри торжественно поклялся, что обязательно его очистит, как только... как только.   Барри горел от одной мысли о том, что будет; его сексуальные фантазии грозили стать прекрасной сексуальной реальностью. Не все, конечно: они множились и множились в голове у Барри со скоростью Флэша; ночи не хватит, чтобы реализовать все. Всего лишь один раз со Снартом, и уже хотелось больше. Мозг продолжал генерировать ситуации, разговоры, сцены и кинки. И среди новых идей — та, в которой Лен трахает его так много и сильно, что доводит практически до изнеможения. Его уже так давно никто не доводил до изнеможения. Его либидо, кажется, усталости не знало. Но рядом со Снартом...  хотелось вспомнить это ощущение. С мыслью об этом Барри проникал в себя пальцами, вымывая смазку и сперму, оставшуюся внутри со встречи на складе.  ...Он будет таким чистым и приятным для Снарта, что тот обязательно захочет его испортить...   ...Барри уже будет тугим настолько, что Капитану Холоду придется снова растягивать его для своего члена...   ...Внутри него не останется и капли спермы Снарта, и тому придется еще раз наполнить его своим семенем...   Но это же будет не просто сексом, нет. Барри вздохнул, опираясь на запотевшую стенку душевой кабины. Кончиками пальцев он продолжал вырисовывать на запотевшем стекле снежинки и молнии. У них со Снартом не могло быть все просто и как у нормальных людей. Возможно, это как-то было связано с тем, что они были далеко не нормальными, но именно поэтому они подходили друг другу и так хорошо ладили. Барри даже представить не мог, что кто-то вроде Айрис, или Линды, или Пэтти смог бы угнаться за его аппетитами. А с Холодом они будут соревноваться в укрощении своего либидо, на равных, но Барри мог сказать, что проигравших среди них в этот раз не будет. Будет тот, кто выиграет чуть больше, чем второй. И было бы чудесно, если бы именно Барри повезло хоть раз переиграть Снарта. Может, для этого стоило немного смухлевать? Снарт же не говорил, что будет играть честно. О его привычных методах Барри был вполне себе осведомлен.    Хмыкнув, Барри обхватил рукой член. Снарт ведь не узнает, что его полюбовный противник чуточку вырвется вперед? По крайней мере, Барри надеялся, что ему это поможет. Так что рука крепче обхватила ствол, увереннее ведя от основания к головке и обратно. Член стремительно твердел, и Барри даже закусил губу: времени оставалось не так уж много, но он успеет, стопроцентно успеет и кончить, и восстановиться для встречи со Снартом. Может, это пойдет ему на пользу, и на Снарта он начнет реагировать не так рьяно и жадно, иначе снова наверняка смутит себя перед ним.  Вот только Барри снова не учел, каким же засранцем был Снарт.   Телефон брякнул пришедшим сообщением, и Барри пришлось прерваться. Он честно пытался продолжить, но телефон издал звук снова, извещая о еще одном входящем сообщении. Барри не нужно было даже смотреть на экран, чтобы знать, — это Снарт. Это знание возникало в нем на каком-то подсознательному уровне.  Он, не выключая воды, отодвинул дверцу кабинки и подхватил с полки телефон, который чудом не выскользнул из мокрой руки. Капли воды брызнули на пол, впитываясь в крохотный коврик и расползаясь мелкими лужицами по кафелю. Барри открыл сообщение, второй рукой продолжая ласкать себя. Хотя хватку ослабил. Он скорее дразнил себя, чем действительно подводил к пику. Но сообщения Снарта заставили его и вовсе остановиться.   От: Неизвестный номер Бруксайд Бульвар, корпус 3. Этаж 3. 10.   От: Неизвестный номер Только одно правило, Барри — никаких оргазмов, пока ты не переступишь порог моей квартиры. Надеюсь, я выразился предельно ясно. Надеюсь на твою геройскую честность.  Барри разочарованно застонал, чуть не сбивая локтем регулятор температуры. Хотя, если бы его окатило ледяной водой, это, может, и помогло бы с членом, тяжело висевшим между ног. Конечно, он понимал, что может пойти наперекор Снарту легко и просто, ведь сам Снарт на самом деле не имел над ним власти, но почему-то... не хотелось. Снарту гордости и любви к правилам и планам было не занимать, так что если он прознал бы о том, что Барри забил на его слова, а он обязательно прознал бы — Барри ведь лгать не умеет совсем, то с него сталось бы и отказаться от игры. От соревнования. Чтобы преподать Барри урок.   И не видать тогда Барри ни оргазмов, ни статуэтки. Давайте будем честными, Снарт ее уже давно припрятал, и если Барри даже размажет Снарта по стенке, то статуэтку он не найдет. Но своим терпением, как одним выстрелом, можно было попытаться убить двух зайцев. Кроме того, Барри еще помнил о своей фантазии — о том, кто знает, как будет лучше для тела Флэша. Барри хотел Снарту дать шанс быть этой его фантазией, потому что на полу того склада он справлялся вполне себе неплохо. Именно с этой мыслью в голове Барри и постарался успокоиться, выключая воду и выбираясь наружу, содрогаясь от холода.   Кому: Неизвестный номер Ты преднамеренно приобрел квартиру в двух шагах от Музея искусств Централ-Сити?   Но Снарт, конечно же, не удосужился ответить. Однако в следующую секунду, когда Барри уже взглянул на часы, ему было не до ответов Снарта. Он мылся настолько тщательно, буквально до скрипа, что потерял счет времени.   Часы говорили о том, что в запасе у него осталось лишь семь жалких минут, а в его мысленном списке дел оставалось еще слишком много позиций.  

***

  Снарт сделал вид, что не заметил опоздания Барри. В свою защиту Барри мог бы сказать, что опоздал лишь на пять минут, но и они заставили Снарта, судя по нахмуренным бровям, напрячься и понервничать. Эту черту в Снарте Барри замечал не впервые, и на секунду у Барри проскользнула мысль о том, что он хотел бы узнать об известном Капитане Холоде больше: откуда появилась его зацикленность на времени; действительно ли у него было несладкое детство; какие на самом деле у него складывались отношения с сестрой; какое первое преступление он совершил... Но Барри себя одернул. Снарт навряд ли искал друга для души. Судя по всему, его больше интересовало, насколько было совместимо тело Барри с его собственным в горизонтальной плоскости или постельной системе координат, а не что-то еще. Барри должен был довольствоваться и этим, спустя такой-то длительный период прозябания. Но все же зацикленность на времени и точности Снарта определенно была ненормальной. Но Барри этого ему, конечно, не сказал бы. Никто не сказал бы. Однако, что действительно удивило Барри, так это то, что вместо нотаций Снарт усадил его за стол, предложив ужин. — Ты наверняка не поел, — он поставил перед Барри тарелку со спагетти, огромнейшую порцию, и пустой желудок Барри завыл касаткой, сразу отвечая на все возможные вопросы. К счастью, растаявшее вмиг сердце Барри никак не напомнило Снарту о себе. Иначе было бы еще более неловко. — Не хотелось бы, чтобы ты внезапно вырубился.   Барри только посмеялся, взяв в руки вилку.   — Кажется, ты мне спуску не дашь, не так ли?   — О, Барри, ты успеешь в этом убедиться, — усмехнулся он, вертя в руках высокую бутылку. Явно не дешевую. — Знаешь ли, Лен, я тоже могу быть требовательным.  — Жду не дождусь убедиться в этом как следует, — Снарт плеснул себе в стакан вина, темного и красного, как загустевшая кровь. Может, это и действительно кровь; это объяснило бы, почему Снарт выглядит так хорошо. К слову, Барри никогда не был в силах отрицать, как же Снарт в его вкусе. Если бы Джо, или Циско, или вообще кто угодно каким-то образом коснулся бы этой темы — внешности Снарта — Барри не был уверен, что он смог бы удержать язык за зубами.  Природа наградила Снарта поразительно красивым лицом, при этом не смазливым, а очень мужественным. Одни его глаза чего стоили! Снарт был из той же категории, что и Оливер — вся эта острая, мощная красота и опасность, сквозившая в каждом жесте... Даже от мысли об этом у Барри бежали по телу мурашки. И вот только переступив порог, Барри оценил, как хорошо Снарт выглядел даже в просторных домашних штанах на завязках и другом, темно-синем облегающем лонгсливе, опять же скрывавшем его руки до самых запястий. Что, казалось Барри, было абсолютно несправедливым. Барри хотел увидеть больше кожи Лена. Сам Барри тоже попытался выглядеть лучше обычного: он даже достал из глубин шкафа черные, очень узкие джинсы, которые его когда-то заставила купить Айрис, все время говоря о том, что ноги Барри нужно подчеркивать. Сам Барри так не считал, считая свои ноги веревками, но раз Айрис так настаивала...   И она, кажется, не обманула; Снарт, подталкивая его к кухне, совсем неожиданно соскользнул рукой вниз по спине и крепко стиснул его задницу. Барри даже застыл, вздрагивая всем телом и краснея, но ладонь Лена исчезла.   — Скоро все остынет, — прошептал он, склонившись над его плечом, совсем как во снах Барри, только лучше; Барри же готов был умереть на месте: от запаха Снарта, который тоже только что принял душ; от его губ, практически прикасавшихся к коже за его ухом; от шепота, вкрадчивого и многообещающего. Так что Барри не двигался ровно до тех пор, пока Снарт не шлепнул его по заднице, невесомо и играючи, подталкивая Барри к обеденному столу.   Так Барри оказался за столом на кухне Леонарда Снарта поедающим отлично приготовленные спагетти. Сам Снарт бродил по кухне, идеально убранной (ну конечно же!), и не отвлекал Барри от еды, с которой он явно хотел расправиться побыстрее. При всем его уважении к кулинарным талантам Лена на данный момент его уж очень интересовали навыки Снарта в постели, а не у плиты. Хотя если это шло в комплекте, кто такой Барри, чтобы отказываться?   Но с мыслью о том, что Снарт не собирался отвлекать его от еды, Барри погорячился.   Он вышел из кухни, с вином в руке. Барри даже не сразу заметил, как он вернулся; он просто поставил бокал на стол, а рядом бросил тюбик со смазкой. Барри пришлось даже прокашляться, чтобы снова начать дышать. Почему-то эта непринужденность Снарта казалась ему очень горячей, слишком горячей. Он даже успел пожалеть, что надел эти штаны, хоть они и обтягивали его ноги очень хорошо. Но это и была основная проблема — вставшему члену было откровенно тесно внутри.   Но Снарт словно даже дышал размеренно. В его стиле было делать все тщательно, пусть иногда это и требовало неторопливости. Барри же не в пример ему даже дышал быстро: просто его сердце билось на порядок быстрее сердца обычного человека.   — Я тебя ненадолго отвлеку от ужина. Надеюсь, ты мне уделишь минуту времени.   Барри угукнул. Пятерня Снарта взъерошила его волосы, превращая их в полнейший беспорядок, но Барри проглотил жалобу: все-таки короткие ногти Снарта так хорошо скребли и почесывали его голову, а пальцы оттягивали пряди. Но рука совсем скоро исчезла под недовольное мычание Барри, и только большой палец напоследок скользнул по шее.   — Мне встать? — Барри буквально мог услышать невысказанную просьбу Снарта, с которой он почему-то тянул. Или нарочно затягивал. Барри знал, что у Снарта припасено для него что-то, но рушить его игру не хотел, потому и не оборачивался. Они ведь должны доверять друг другу, да? Ну, и это, к тому же, здорово щекотало нервы и подогревало кровь.   — Да.   Барри встал, и табурет, на котором он сидел, со скрипом отъехал назад, наталкиваясь на ноги Снарта. Барри вытянулся в полный рост, с удовольствием подмечая, как пальцы Лена ощупывают под любимой клетчатой рубашкой его ребра, талию; снова щиплют за задницу.   Действительно хорошие джинсы.   Одной рукой Снарт расправился и с ремнем, и с ширинкой на его узких джинсах, и Барри вздохнул, почувствовав, как неприятное давление на член уменьшилось. Но возбуждение только возрастало. Барри знал, что он практически полностью твердый. Лишь от одних мыслей. Что же с ним будет, когда Снарт действительно возьмется за него? Кажется, Леонард Снарт станет его смертью.    — Приспусти джинсы, — рука Лена исчезла; она подхватила со стола тюбик смазки, и теперь Барри очень хотел посмотреть назад. Но он запретил себе.   — Насколько низко? – чтобы избежать недопонимания, он уточнил, начиная стаскивать джинсы вниз. На бедрах они сидели особенно плотно, и Барри даже попыхтел, чтобы протащить их по коже.   — Как тебе удобно. У меня есть небольшие планы на твою задницу. Ради них тебе придется немного раздвинуть ноги.   Барри не понимал, почему его бросает в жар от этих слов Снарта. Они даже были не самыми пошлыми из всех, что Барри слышал в своей жизни, но произнесенные этим голосом… Барри должны будут хоронить, поставив на повтор запись с голосом Снарта. Чтобы он преследовал его и после конца.    Но он что… действительно не даст Барри закончить его спагетти?   Барри постарался отпихнуть от себя эту мысль. Он был просто смешон; его собирался снова трахнуть очень горячий Капитан Холод, а он думал о спагетти. Главное, чтобы Снарт не узнал, а то у Барри иногда возникало ощущение, что тот читает его мысли. У них намечалось очень серьезное мероприятие — секс, и, скорее всего, не единократный; Лен не подписывался мириться с глупостью и наивностью Барри Аллена. Барри очень не хотел его разочаровывать.   Когда с джинсами наконец было покончено, и они болтались где-то в районе колен, Барри взглянул на свое белье — алые обтягивающие боксеры. Он знал, опять же, это было глуповато, но он правда потратил полторы минуты, чтобы определиться с тем, что наденет под джинсы. С тем, что Снарт в любом случае с него снимет, но что он мог бы оценить. И он оценил:   — Мне нравится красный на тебе, Scarlet, — ладонь Лена легла на одну из ягодиц. Он мягко огладил ее и легонько его шлепнул; Барри, довольный собой, усмехнулся, чувствуя себя увереннее. Сексуальнее. Даже желаннее. Снарт словно знал, на чем стоит сделать акцент, чтобы Барри готов был сдаться ему без боя.  Он с удовольствием отодвинул тарелку на другой конец небольшого стола и склонился над ним, почти укладываясь на гладкую деревянную поверхность, но продолжая удерживать вес тела на предплечьях.   — Тогда очень жаль, что придется снять, — кинул Барри в ответ, и теперь уже Лен усмехнулся. Он игриво и совсем безвредно оттянул резинку белья, отпуская и позволяя ей шлепнуться о поясницу Барри. — Я ведь старался. Выбирал.   Лен наклонился вперед, практически укладываясь грудью на Барри, но он все же удерживал свой вес, мимолетом касаясь губами уха Барри: — Хотел быть красивым для меня, Барри? Поэтому даже опоздал?   — Да, — Барри еле слышно застонал — Снарт давил на нужные кнопки; он помалу тащил красное белье вниз, подцепив пальцем за резинку. Барри уже не терпелось, да, как и его эрекции – на ткани боксеров уже темнело влажное пятно от предэякулята, и если Снарт не поторопится, он кончит еще до того, как боксеры съедут с его задницы.   — Барри, — но Снарт, все же обожая мучить и смаковать, не был извергом: он стащил белье, и то скатилось к джинсам, остававшимся в районе колен. И теперь уже рука Снарта прикасалась к его заднице кожа к коже, без всяких слоев ткани. То, как пальцы Снарта сминали его зад, было ни с чем не сравнимо. – Ты всегда красив, в боксерах или без. В джинсах или без. Горяч даже в том дурацком костюме Флэша.   — Хорошо, что тебя не слышит Циско, — Барри хмыкнул, но в следующий момент ему пришлось ловить воздух ртом, на секунду потеряв ритм дыхания. Снарт раздвинул его ягодицы, и его пальцы быстро, но крайне умело размазали по колечку мышц смазку, еще прохладную на контрасте температур. Палец на пробу толкнулся внутрь, и Барри на удивление легко принял его; тугой, но податливый. Мышцы расслаблялись в ответ на знакомые прикосновения пальцев Лена, которых теперь в заднице Барри было два. Но они исчезли. И вместо этого Барри почувствовал кое-что побольше. Но не член, нет.   — Лен! – Барри от неожиданности вскрикнул: внутрь него, покрытая смазкой, проникала пробка. Силиконовая, гладкая. Узкая на самом конце, она расширялась и утолщалась в центре, прекрасно растягивая Барри. – Лен, — Барри повторил уже тише, чуть ли не скуля, пока Лен продолжал толкать ее внутрь. После самой широкой своей части игрушка снова начала сужаться; в узкой части она даже была покрыта спиральным узором.   Это Барри мог сказать наверняка. Его ощущения не могли обманывать.   Лен остановился лишь в момент, когда вся пробка оказалась внутри Барри. Она давила изнутри на стенки, растягивая; Барри чувствовал жжение и пульсацию. От этих ощущений Барри тяжело дышал ртом; виски были мокрыми от пота.   — Теперь тебе следует закончить свои спагетти, — пальцы Лена мягко помассировали его ямки над поясницей и опустили рубашку. Сверх того, он даже натянул на Барри, пребывавшего в прострации, белье. Даже от этого аккуратного движения основание пробки, остававшееся снаружи, качнулось, и Барри вскрикнул, до белых костяшек стиснув край стола, — пробка двинулась внутри, и это было словно разряд тока, ударивший по нервам. – Присаживайся.   Не наклоняясь за джинсами и оставив их на коленях, Барри осторожно присел, закусив губу. Он старался сбалансировать свое тело так, чтобы избежать давления на пробку, но это было невозможно. Она давила, и давила, и давила. Барри от переизбытка ощущений на мгновение даже сжал ее внутри себя, чуть ли не погнув вилку, которую ему сунул в руку Снарт. Сам он снова бродил по кухне с бокалом в руках и, что неожиданно, с телефоном. Барри и предположить не мог, что в один из моментов, когда он, наконец, сможет снова приняться за свои спагетти, Снарт тыкнет пальцем в экран, и пробка внутри Барри… завибрирует.   — Боже! – он вскрикнул; на глазах от переизбытка ощущений выступили слезы. В горле словно застрял ком.   Барри не знал, что и думать о себе, если эта пытка ему нравилась. Он чувствовал, что все его тело напряглось, будто он сейчас сражался с кем-то в костюме Флэша; пробка вибрировала и вибрировала, и Снарт с ухмылкой, поистине дьявольской, менял скорость. От медленной до самой быстрой, от которой в животе Барри все тянуло и пульсировало. Ткань белья пропитывалась предэякулятом. На скорости пробка едва ощущалась — она была температуры тела Барри. Ее вибрации пробирали до самых мурашек и не позволяли самому Барри вибрировать. Такой напор стимуляции держал все тело в таком напряжении, что силы Флэша не находили выхода.  Барри понятия не имел, сколько по времени Снарт сводил его с ума. Но с мгновениями, для Барри замедлившимися, казалось, что целую вечность.  Снарт явно хотел заставить его повариться и помариноваться в собственном желании. Он не спешил. Даже когда тарелка Барри оказалась пустой – Барри умудрился продолжать есть, пока игрушка вибрировала внутри него, — Лен, не торопясь, забрал ее и отнес в раковину. Барри пришлось даже жалобно заскулить, потому что он совершенно точно знал, что этот звук, демонстрировавший его слабость и уязвимость, придется Снарту по вкусу. Снарт обожал чувствовать себя победителем, даже если игра еще не была завершена.    И его реакция не заставила себя ждать. Он, остановив вибрации под скуление Барри, мягко прокрался ему, все еще сидевшему за столом, за спину и опустил легкую, не весившую ничего ладонь на плечо, надавливая так, что Барри не смог бы встать, даже если постарался бы.   — Лен!   Пробка надавила, проникая на миллиметры глубже. Она сместилась, касаясь простаты, и у Барри потянуло внизу живота с такой силой, что он на секунду решил, будто может кончить прямо так. Он даже мог представить, как доволен собой будет Снарт.    От этого жеста его сразу бросило в жар, и он не смог противостоять желанию обернуться, чтобы посмотреть на Снарта. На губах того плясала ухмылка. Он медленно, смакуя, пил вино из бокала, шумно сглатывая. Его пальцы танцевали на плече у Барри, сначала поглаживая, а после начиная массировать. Застоявшиеся мышцы болели и наливались жаром, но Барри не протестовал — это была приятная боль.    Рука Снарта решила не застаиваться более на одном месте. Ладонь скользнула между лопаток, прошлась вдоль позвоночника, от шеи вниз; вернулась на шею; пальцы неожиданно обернулись вокруг, и ледяные кончики пальцев погладили его кадык, дернувшийся в момент, когда Барри сглотнул скопившуюся во рту слюну. Большой палец мягко, но чувствительно надавил на ямку затылка.   — Займемся чем-нибудь, Барри?   Барри уже дрожал от нетерпения. И не прекращал бояться, что не сможет произнести свое троекратное «Да!» вслух. Снарт был настоящим мучителем, любившим растягивать пытку во времени, которое и без того тянулось для Флэша слишком медленно.   — Пора бы уже, Лен,  — но Барри старался взять себя в руки, пусть голос его и звучал непривычно высоко. Он не мог постоянно поддаваться Снарту. Он был достойным соперником в этой игре. Или хотел таковым быть.  Но пробка, из-за которой стенки горели и пульсировали, здорово мешала и его способности мыслить, и хоть как-то функционировать.   Снарт усмехнулся; его пальцы поднялись вверх, осторожно погладили Барри по гладкой, по-свежему выбритой щеке и повторили контур губ. Барри даже их слегка прихватил зубами, не кусая по-настоящему, но кончиком языка дразняще проходясь по подушечкам.   — Мне тоже кажется, что нам следует начать поскорее, если мы хотим успеть все, — вопреки тому, что говорил, Лен отстранился. Его тепло больше не прикасалось к спине Барри, и он мгновенно покрылся мурашками от прохлады и возбуждения. Но не одному же Снарту его дразнить – он качнул бедрами, снова и снова, и громко застонал; пробка совсем чуть-чуть смещалась, но это было так потрясающе, что Барри не мог остановиться. Снарт внезапно сильно стиснул его плечи, заставляя остановиться. Голос его неожиданно сломался, практически до хрипа, будто бы небольшое шоу, устроенное Барри, свело его с ума так же, как Барри сводило с ума ожидание.    — Барри, я хочу взять тебя у стены.   Барри еле сдержал счастливый стон — он думал, что не дождется этих слов и скончается от слишком большого возбуждения, которое росло в геометрической прогрессии. Он почти что соскочил, со скрипом отодвигая табурет и поскуливая от движений пробки внутри, пока Снарт отошел, провожаемый непонимающим, но молящим взглядом Барри.   — Можешь не торопиться, — бросил он, поворачиваясь спиной и вставая у раковины. К тарелке Барри и его столовым приборам на дне раковины он опустил свой бокал из-под вина. Зашумела вода; он как бы в насмешку некоторое время регулировал ее температуру. Но Барри краем глаза видел, что Снарт возбужден; очертания его вставшего члена легко выделялись под мягкой тонкой тканью домашних штанов. — Одежду сними.   А с этим, подумал Барри, будет сложнее. Придерживаясь рукой за стену, он стянул ногами джинсы вниз, наступая на штанины и поднимая ноги, выпутываясь. Пробка внутри ощущалась все более и более инородно. С каждой секундой, что Барри думал о члене Лена внутри себя. Но Снарт, чертов педант, продолжал намывать тарелки, будто бы Барри не изнывал позади от желания. Будто ему самому было все равно. Барри раздраженно пнул джинсы и белье в центр кухни, куда они бесшумно прокатились по чистому кафельному полу. Боксеры алели тряпкой для быка, с садистским удовольствием подумал Барри.   — Я думал, мы отправимся в спальню, хм? — Барри мог ухватить край картинки: Лен тщательно мыл посуду, с губкой и средством. Глаза Барри сами по себе закатывались, но он послушно расстегивал пуговки своей любимой клетчатой рубашки, чтобы совсем непослушно кинуть ее на пол поверх джинсов и белья.   — До спальни мы еще доберемся, — Снарт тихо посмеялся, но это больше напоминало иллюзию. Настолько его смех растворялся в шипении воды, вырывавшейся из смесителя.   Барри развернулся, упираясь ладонями в ледяную поверхность стены, выкрашенной в холодный кофейный цвет, и расставляя ноги. Если Снарт так хотел испытывать его выдержку, то Барри будет упрямо преодолевать каждое маленькое такое испытание. Пока что. Пока Снарт думал, что он главный. Пока Барри позволял ему. Но стоит ему только расслабиться, и Барри сам займется Снартом. Он обязательно вынудит Снарта попросить, пусть даже и случится это раз.  Даже одного раза будет достаточно. Было прохладно, но Снарт, надеялся Барри, прозябание ему компенсирует с лихвой. По крайней мере, на том складе Барри не чувствовал холода. Точнее, чувствовал, но не холод, а Холода. Большая разница. Барри тихо фыркнул от смеха от своих мысленных каламбуров. Кажется, Снарт начал на него плохо влиять.   Кран, наконец, заткнулся. Снарт оторвал бумажное полотенце и вытер мокрые руки, с шумом комкая и выбрасывая в мусорное ведро. Барри через плечо смотрел, как тот непринужденно оперся о раковину, сложив руки на груди. Глазами он пожирал Барри, но не двигался. Будто бы хотел, чтобы они оба скончались от ожидания, растягивавшегося как мармелад.   — Что? Так и будешь меня трахать? На кухне, при включенном свете? — Барри непринужденно рассматривал пачку чая, брошенную на столе, небольшую миску с орехами в шоколаде и упаковку салфеток. Он знал, что подгонять Снарта сейчас будет себе дороже. Он сделает все, чтобы продлить агонию Барри. Но при этом никто не запрещал Барри покачивать бедрами так, словно в этом был скрытый призыв. — По соседству с холодильником и электрическим чайником? А где же романтика?   Он дразнил Снарта, конечно же. Барри не нужны были ни шелковые простыни, ни цветы, ни конфеты. Если честно, в годы колледжа его это больше раздражало, чем привлекало. Если ты усиленно заваливаешь кого-то цветами и прочей мишурой перед тем, как трахнуть, то ты просто пытаешься прикрыть свое неумение трахаться. Слова пьяной Кейтлин, а не Барри. Но после секса со Снартом, который стал лучшим в его жизни, на пыльном и неотопляемом складе… он был более, чем просто согласен, с этим утверждением.   — На складе тебя ничего не смущало, — Снарт, словно прочитав мысли Барри, усмехнулся, но тем не менее, оттаял. Он щелкнул выключателем, мгновенно погрузив кухню в темноту. Барри пришлось моргнуть, позволяя глазам привыкнуть к темноте. Он и забыл даже, что была уже глубокая ночь. Значит, Снарт действительно обладал потрясающим умением: он заставлял думать только о себе и ни о чем кроме. Заставлял забыть даже о времени, к которому спидстер, казалось бы, должен был быть крепко привязан.   Но свет вспыхнул снова, где-то позади Барри. Не такой яркий – более тусклый и приятный, он расползся по половине кухни. Барри недоуменно обернулся; этот свет шел от крохотной лампочки, встроенной в вытяжку над плитой. Свет был ненавязчив, но достаточно бесстыден для того, чтобы облизать тело Барри и облепить его спину, задницу, бедра, — все до единого сантиметра кожи. Свет превратил Барри в позолоченный экспонат на выставке, которую посетил только один человек. К слову, тот посетитель приблизился, невесомо проводя рукой от линии роста волос на шее до самых ямочек внизу поясницы.   — Лен, — Барри обожгло прикосновением. Он вздрогнул, сжавшись всем телом, но тут же пытаясь расслабиться, потому что игрушка внутри… Она ненастоящая. Прекрасная, но искусственная. Барри хотел избавиться от нее, и, видит бог, Снарт услышал его молитвы.   — Надеюсь, теперь романтика витает в воздухе, — он усмехнулся и ухватил пальцами пробку за основание. Вопреки своему размеренному темпу, с которым Барри уже практически смирился, он быстро вытащил пробку, отбрасывая ее куда-то на пол. От ощущения Барри охнул, сжимая руки в кулаки, — внутри него резко стало пусто. Он сжался, но этого было недостаточно. Влажный и растянутый, он нуждался в большем. Руки Снарта играючи плавали по его бедрам, лаская и щекоча самыми кончиками пальцев тонкую и нежную кожу на внутренней стороне. Барри приходилось подаваться назад, чтобы получить немного больше. В конце концов его задница столкнулась с пахом Снарта, и Барри потерся, пытаясь сподвигнуть Лена действовать.   И тогда пальцы Лена наконец проникли в него – сразу три. Дырка Барри приняла их с удовольствием; сам Барри сжался, стискивая их внутри под смешок Снарта.   — Жадный и жаждущий, Барри, а?   Барри угукнул, наплевав на поддразнивание. Пальцы внутри почти не двигались, они были погружены в него так глубоко, насколько это вообще было возможно – по самые костяшки, но Барри ненавидел статику. И если Лен тормозил, герой мог сделать все и сам. Как он и предполагал. Поза, которую выбрал Лен, была более, чем просто удобной для этого, – и это просчитал, чертов гений воровского дела. Так что Барри просто качнулся вперед, к стене, позволяя пальцам выскользнуть из него на одну фалангу, и снова подался бедрами назад, вбирая их снова. Собственные стоны звенели в ушах вперемешку с оглушающей пульсацией крови в висках; Барри двигался, снова и снова, трахая себя пальцами Лена, пока тот стоял, упершись другой рукой рядом с локтем Барри, прислоненным к стене. Он, кажется, даже и не дышал, но Барри мог и не слышать из-за собственного слишком громкого дыхания и тихих жалобных стонов, то и дело вырывавшихся из груди. Да, он был жадным. Да, он был жаждущим.   — Ты собираешься дать мне фору в нашей игре, Капитан Холод? – наконец смог он извлечь из своего мозга связное предложение, которое прозвучало совсем не так нахально и задиристо, как в голове. Барри винил свои стоны, и пальцы Снарта, раздвигавшие гладкие стенки дырки.   — Не дождешься, Флэш, — пальцы Снарта исчезли, снова оставляя Барри пульсирующим и пустым. Наверное, это было ненормально – хотеть быть заполненным там, но Барри плевать хотел на законы нормальности. Он снова обернулся через плечо: Лен одним движением, почти что изящно распустил завязки домашних штанов; они почти что скатились по его бедрам. Нижнего белья он не надел.   — Черт тебя побери, — Барри простонал, и Лен обхватил себя, твердого, проводя вдоль ствола и распространяя по коже смазку. Головка его смазанного члена глянцевито блестела, и Барри мгновенно захотел взять его в рот. Он обязательно должен будет взять его в рот.   Лен оттянул его ягодицу в сторону, собираясь войти, но Барри как-то задушенно вскрикнул, заставляя Лена застыть.   — Подожди, пожалуйста… можно… я… — он сбился и снова облизал пересохшие губы. На ватных ногах он развернулся, ловя на себе обеспокоенный взгляд Лена. — Я… можно, пожалуйста, лицом к лицу? Пожалуйста, — повторил Барри. — Хочу видеть твои глаза.   Заострившийся, настороженный взгляд Лена смягчился. Доля напряжения покинула его плечи, как только он услышал слова Барри, и это было… мило? Про себя Барри хихикнул – он волновал Снарта, боявшегося причинить боль.   — Да, конечно, — он кивнул, правда, немного заторможенно, и окинул Барри взглядом с головы до ног. Вопреки ожиданиям Барри, голубые глаза не задержались ни на чем, кроме лица Барри: на его губах, глазах. Почему-то даже щеках. И, пока Снарт его рассматривал в полумраке кухни, Барри огладил его ровные широкие плечи. Барри ничем не мог себе помочь: он спустил ладони на грудь Лена, крепкую, практически каменную. В Леонарде Снарте вообще с трудом можно было найти хоть одну плавную, мягкую линию. Он весь был заточенное острие; осколок тонкого льда, которым можно было резать кожу, как хорошим кухонным ножом.   — Воин, — хихикнув, Барри прошептал, забрасывая ногу на талию Лена и притягивая его ближе. Влажный член Лена мазнул по внутренней стороне бедра, заставляя Барри вздрогнуть от предвкушения.     — Что?   — Ты воин. Один из немногих, — Барри продолжал шептать; их лица были невыносимо близко друг к другу. Губы словами задевали чужие, и воздух приходилось делить на двоих. Даже вблизи Снарт был красив: у него была идеальная, гладкая кожа лица. Светлая, без единого изъяна. С их встречи на складе он даже сбрил легкую щетину, приятно раздражавшую кожу.   — Прости, что не принцесса-журналистка, — пробормотал Снарт, и только спустя мгновения Барри осознал, что он смутил Капитана Холода, который не понимал, что он имел в виду. Чувствуя собственную возросшую власть, Барри усмехнулся и наклонился вперед, мазнув губами по щеке и соскользнув ниже, за ухо. Ладони все еще лежали на груди, улавливая каждый вздох и каждый удар сердца. У Снарта, к слову, сердцебиение зашкаливало. Барри мог гордиться собой.  — Воин, — повторил Барри. — Мне нравится. Трудно найти, с кем можно посоревноваться, когда ты Флэш. Насладиться не призом, — Барри вдруг всхлипнул, чувствуя, как одна из рук Снарта подхватила его ногу под коленом, поднимая чуть выше и раскрывая. Второй Лен придерживал член, позволяя влажной скользкой головке проникнуть внутрь Барри. Совсем чуть-чуть. — Ммм, — Барри застонал, уронив голову на плечо Снарту.   — Насладиться не призом, но чем, Барри? — Леонард Снарт был само коварство. Зло в чистом его виде: красивом, привлекательном и жутко притягательном, но вместе с тем мучительном. Его член входил глубже, и Барри в ответ раскрывался – его тело не сопротивлялось. Кому угодно, только не Леонарду Снарту. Только ему, из всех увлечений Барри, его альтер эго, Флэш, позволял быть таким; Барри знал, все дело в том, что Снарт принимал как Барри, так и Флэша, находя их идеальным сочетанием. Или хотя бы надеялся на это.   Барри застонал так громко, что смущение окрасило его щеки, но он ничем не мог помочь: в этой позе член Лена чувствовался иначе, чем на складе; он словно бы проникал даже глубже, под еще более правильным углом, от которого в животе у Барри все скручивалось от желания, а на ногах поджимались пальцы.   — Вот так, Барри, прими его, — Лен шептал, покусывая и оттягивая мочку. Барри прятал лицо в его лонгсливе, позволяя накатывавшим слезам впитываться в тонкую ткань. Невыносимо хорошо. — Ты просто восхитительно вбираешь в себя мой член.   Барри всхлипнул. Он хотел бы захихикать — он никогда не думал, что Снарт такой любитель поговорить во время этого дела, но сил на улыбки не оставалось. Все его внимание концентрировалось только на возбуждении. Лен все еще проникал в него — ни одного резкого движения. Только медленное движение внутрь и потяжелевшее влажное дыхание над ухом.   — С т-тобой можно н-насладиться гонкой, не только результатом, — Барри наконец закончил ту свою брошенную фразу, и Лен его прекрасно понял. В этот самый момент он вошел полностью и замер; Барри сжал его член внутри себя и завибрировал всем телом. Лен, к удовольствию Барри, выругался, перехватывая ногу, обвивавшую его талию, крепче. Пальцы вжимались в кожу до такой степени, что Барри не удивится, если там останутся синяки. Даже со всей ускоренной регенерацией Флэша.   Барри мог бы сказать, что он вот-вот подстроился под темп Снарта: делать все неторопливо, мучаясь, но растягивая удовольствие. Но Лен, оказалось, не любил быть предсказуемым. Его бедра двинулись, резко и быстро. Он совсем немного вышел из Барри и снова вошел – так жестко, насколько это было возможно. Тело Барри по инерции бросило назад, безболезненно ударяя о стену.   — Лен! — он вскрикнул, откидываясь назад, чтобы и лопатки касались стены. Лен с усмешкой шагнул вперед, теперь зажимая его между стеной и собственным телом, по крепости напоминавшим камень. Вторая рука Лена шлепнула о стену рядом с головой Барри. Чтобы Лен мог навалиться всем своим телом и…   — Лен, — Барри прошептал, чувствуя сильные, быстрые толчки. Лен, опираясь о стену, трахал его, наращивая и наращивая темп. Амплитуда его толчков была совсем небольшой, но член проникал так, что о Снарте можно было сказать только одно — он собирался убить Барри.   — Так хорошо?   Барри знал, что выглядит абсолютно пьяным, откинувшись на стенку и глядя сквозь полуприкрытые глаза на Лена. Движения его тела, резкие и сильные, заставлявшие Барри тихо скулить, подмахивая бедрами, должны были быть запрещены законом — произведение искусства, заставлявшее вожделеть. Тело же Барри наливалось тяжестью; по его груди и ногам сползали капли пота, и он знал, что был близко. Но недостаточно.   — Я не могу, Лен, — выдохнул он, но Снарт трахал его неизменно. Не останавливаясь. Лишь его тело под руками Барри напрягалось все сильнее. — Не могу принимать тебя, — он протянул, сбиваясь с ритма. Нарушая гармонию их тел. Его бедра подавались вперед медленнее, чем Снарт входил в него. Флэш отставал, кто бы мог подумать.   — Ты можешь, Scarlet, ты уже это делаешь, — тем не менее, выдохнул Лен, и его губы изогнулись в улыбке. Красивой улыбке, стершейся с губ лишь в момент, когда Лен вышел из него, выпустив его ногу из руки, и горячая сперма под аккомпанемент стона Лена выплеснулась на бедро Барри. — Барри, Барри, Барри, — Лен почти что молился с его именем, застывшим на губах, пока все его тело уязвимо подрагивало, а Барри держал его, прижимая к себе. Его руки обвивались вокруг груди Лена, ладони лежали на островатых лопатках, пока Лен прятал лицо в изгибе его шеи, а семя медленно стекало к колену. Барри не кончил, но он и сам трясся, будто мог услышать отголоски оргазма Лена, ставшего на шаг ближе к тому, чтобы укротить свое либидо. Они оба замерли, стараясь отдышаться. Грудь Лена с каждым вздохом сталкивалась с грудью Барри, и всем своим телом Лен тяжелее и тяжелее наваливался на него, наверняка и сам того не замечая. Но это была приятная тяжесть: Барри нравилось быть придавленным к стене слегка подрагивающим, ослабевшим телом Лена, пусть сам он и не получил разрядки. Хотя оргазм вполне мог накрыть его, если он совсем немного подумает о теплой сперме Лена на своих бедрах... Кажется, Барри плевать хотел на суть их игры.  Лен еще никогда не был таким податливым в его руках. Барри не мог удержаться, чтобы не просунуть руки под его лонгслив, прилипший к вспотевшему телу. Барри не очень любил пот и неопрятность, но влажная кожа Лена под пальцами — низ его живота, спина с неровными шрамами — чувствовалась идеально. Барри хотел слизать соль с его кожи, ведь он был весь мокрый потому, что трахал Барри.  От этой мысли внизу живота потянуло с новой силой, и Барри застонал, откидывая голову назад и упираясь затылком в стену.  Тело же Лена постепенно затвердевало под руками, словно он приходил в себя. Барри почувствовал, как кожа под подушечками пальцев покрывается мурашками — он остывал, и воздух кухни холодил мокрую спину.  — Кажется, я вырвался вперед, — Лен прошептал и рывком отстранился. Их лица были на расстоянии нескольких сантиметров друг от друга, руками Лен упирался в стену по обе стороны от головы Барри. Усмешка, еще кривее обычного, а оттого более похабная, танцевала на его губах.  — Оставишь меня позади? — Барри собирался спросить в притворном удивлении, но против воли его голос прозвучал соблазнительно. Даже зазывающе. Он и сам смутился, почувствовав теплоту, прилившую к лицу, но Лену явно понравилось. В полутьме он отстранился, становясь черной, фантасмагорической фигурой.    — Хочешь, чтобы я поддался? — вернул Лен. — Тогда попроси меня. Хорошо попроси.  Барри всхлипнул. Он не собирался притворяться, по крайней мере, сейчас. Барри хотел играть честно: Лен дает ему то, о чем просит Барри, Барри — то, о чем просит Лен.  И даже если Барри сам мог разобраться со своей эрекцией, то это не означало, что он должен был оставить попытки вернуть на свое тело эти потрясающие руки.  — Лен, прошу тебя.  — Не слишком убедительно.  Лен, этот ублюдок, отвернулся и прошел к холодильнику, переступая через гору вещей Барри, возвышавшуюся посередине кухни. Можно было даже поверить в то, что Лен ее не заметил, но, конечно же, это было неправдой. Лен остановился перед холодильником и показательно, будто в назидание Барри, стянул с себя серый, потемневший от пота лонгслив, бросая его к общей куче.  Он стоял в затемненной стороне кухни, и воображению Барри приходилось дорисовывать то, чего при скудном освещении не различал глаз. Он видел очертания фигуры Лена, неровности на его коже — зарубцевавшиеся шрамы то тут, то там на спине; Барри никогда не думал о том, что его могут возбуждать чьи-то шрамы.  Но, кажется, его возбуждало в Лене абсолютно все. Даже то, как одним движением он с треском скрутил крышку с пластиковой бутылки воды, приставляя горлышком губам и делая несколько гулких глотков.  Барри же знал, чем он всегда интересовал Леонарда Снарта, чем фиксировал его внимание на себе — умением играть и даже проигрывать ярко. Барри очень, очень сильно хотел проиграть Снарту сейчас.  Он снова откинулся на стену, всем телом, так, чтобы полностью лежать в пятне желтоватого света. Снарт стоял около холодильника, освещенный его ледяным белым светом, и Барри совершенно точно в этот момент знал, что ему нужно сделать.  Он поставил одну из ног, ту, что была более испачкана, на табуретку; мышцы на внутренней стороне бедра приятно натянулись. Его бедро так влажно блестело даже в желтоватом свете вытяжки, что взгляд Снарта, Барри мог это заметить, то и дело устремлялся к его ноге.  — Холод, умоляю тебя, — в этот раз Барри абсолютно нарочно простонал, тягуче, просяще. Он все еще слышал жажду своего тела, которое было бы не против еще раз и еще бесконечное множество принять в себя член Леонарда Снарта. — Мне нужна твоя помощь. Цена значения не имеет. Расплачусь с тобой так, как захочешь.  Барри опустил руку на бедро; ладонью он медленно размазал сперму вниз по коже, до самого колена, и поднялся обратно, к паху. Он тщательно втирал семя Снарта, надеясь, что его запах впитается в кожу; пальцы, его бедро — все было адски скользким, но Барри только постанывал, слегка покачивая бедрами. Его налитый член пару раз слегка, с тихим звуком, ударился о его ногу. Он очень хотел кончить. Он хотел, чтобы Снарт помог ему кончить.  И представление Барри устроил отличное. Глаза Снарта, если бы это было бы возможным, вспыхнули бы огнем. Синим пламенем. Но вместо того он до того крепко сжал в руке бутылку, что пластик жалобно треснул и вода выплеснулась из горлышка на пол.  — Ляг на стол, — тихо, но пробирающе до мурашек прозвучал его голос, и Барри мысленно охнул, не сразу улавливая смысл.  — Что?  — Спиной на стол.  Без лишних вопросов Барри, слегка пошатываясь от слабости и избытка ощущений, приблизился к столу, отпихнув в бок табуретку. Он в своей неуклюжей манере развернулся и подпрыгнул, забираясь на поверхность стола, проехавшегося по полу под его весом. Он надеялся, что Снарту было плевать на его грациозность.  Столешница была ледяной. Барри поежился, опускаясь на спину и параллельно прислушиваясь к тому, как Лен завинчивает крышку бутылки и убирает ее в холодильник, чересчур громко хлопая дверцей. Света стало куда меньше, и Барри снова заморгал, пытаясь привыкнуть к меньшему освещению.  Глаза уже горели от усталости, но Барри нравилось, как слабо и болезненно ощущалось его тело. От избытка ощущений, физических и ментальных. Как он и мечтал. Очень часто Барри казалось, будто в его жизни недостаток чувств; на деле, ему нужно было с каждым разом все больше и больше — такой же адреналиновый наркоман, как и Снарт.  Лен появился словно бы из ниоткуда, его холодные пальцы неожиданно обвили лодыжки Барри и потянули на себя. Барри, тихо вскрикнув, проехался по поверхности, скрипнувшей под его кожей. Его задница оказалась у самого края стола, и все это становилось более и более постыдным: ноги Барри Лен удерживал широко разведенными и на такого Барри, расхристанного на обеденном столе, он смотрел с нескрываемым голодом. Барри на короткое мгновение позволил себе приподняться на локтях, глядя на Снарта.  Тот с нечитаемым выражением лица притянул к себе ногой табуретку, выставляя ее около стола, и присел, будто бы собирался перекусить. Что было забавно, подумал Барри, учитывая, что он сейчас лежал на...  — О черт! — Барри выругался, мысленно проклянув себя за позднюю догадку. Все его тело от предвкушения охватила дрожь, а с губ против воли сорвались слова. — Я знаю, что ты сделаешь.  — Тогда, надеюсь, ты готов, — Лен усмехнулся, и Барри ощутил, как он закинул его ноги на свои широкие плечи, и в следующий момент Снарт, крепко стиснув в руках его бедра, лизнул его.  Лизнул его там.  Барри дернулся, ударяясь головой об стол под тихий смех Снарта. В отместку Барри сильнее надавил пятками между его лопаток, но тем сделал только хуже — притянул его к себе ближе.  Нос Лена проехался по одному из бедер Барри, он играючи провел раскрытыми губами по ягодицам; но в этот раз он долго не дразнил: потянув большими пальцами ягодицы Барри в стороны, раскрыв его еще растянутую дырку, он в одно мгновение протолкнул свой скользкий горячий язык внутрь. Заставляя Барри выгнуться в спине. Ударить кулаком по столу так сильно, что были все шансы на трещину.  — Лен! — Барри вскрикнул снова, уже не заботясь о звуках, что издавал. Язык Лена проник чуть глубже и вышел; пальцы Лена все еще держали его открытым, и кончик языка, горячий и мокрый, прошелся по краям растраханной дырки Барри. Ничего лучше не могло ощущаться на потертой, раздраженной коже.  Барри всхлипнул снова — он превратился в беспорядок звуков и эмоций. Бессознательно он стиснул рукой коробку, попавшуюся ему под руку; сминаемый картон захрустел, и на стол что-то просыпалось. Чай, понял Барри по разлившемуся травяному запаху.  Лен пару раз широко его лизнул, после каждый раз проталкивая язык внутрь так глубоко, насколько это было возможно; его раскрытые губы прижимались к краям дырки Барри, пока язык внутри извивался. Барри чувствовал все до единого движения кончика внутри, толкавшегося в стенки прохода, раздвигая их.  Барри знал, что он кричал и умолял, но только об одном — чтобы Лен не смел останавливаться.  Его член, лежавший на животе, ныл от возбуждения; но Барри нужно было совсем чуть-чуть, совсем немного, чтобы... — Лен! — Барри закричал, не заботясь о соседях и их благополучных снах, потому что он кончил. Он, едва прикоснувшись кончиками пальцев к потемневшей головке, излился, изгибаясь в спине и бормоча ругательства, мешавшиеся с комплиментами. Все, конечно, было адресовано Лену, который даже не притормозил, продолжая трахать Барри языком сквозь оргазм и после него — проникая в сверхчувствительное тело, любое прикосновение к которому ощущалось оголенным проводом. Он явно знал, что Барри нравилось это — продолжение даже после пика, когда тело было слишком восприимчивым. Слишком чувствительным.  Горло Барри стиснуло металлической рукой и показалось, будто голосовые связки покрылись ржавчиной. Он понял, что не мог выдавить из себя и звука. Все, что ему осталось, — частое, загнанное дыхание, которое позволило ему услышать, что и Лен... он сам не хранил молчание.  Он тихо стонал, почти что неслышно, вылизывая Барри и трахая его языком. Хорошо, что я принял душ, пронеслось в туманном, усталом разуме; и Лен, почувствовав, как ноги Барри на его плечах ослабли, превратившись в глиняные, отстранился, ухмыляясь.  Его язык пробежался по блестящим от слюны губам, и Барри обессиленно застонал — этот человек вообще реален?  Но и сам Барри был не таким уж нормальным. Барри был уверен, что испытал сильнейший оргазм только что: на его животе все еще была его сперма, а тело покалывало послеоргазменной чувствительностью.  Но под взглядом Лена, поднявшегося со стула и повисшего над Барри так, что тот мог видеть его опухшие, раскрасневшиеся губы, член Барри снова начинал твердеть.  — О боже, — он пробормотал, прикрывая глаза, потому что ему не нужно было видеть, чтобы знать, — Снарт был готов к следующей дистанции. Он сам тоже.