Artibus

Валиде Султан встала этим утром раньше обычного. Госпожа довольно потянулась и присела на кровати, довольно жмурясь под солнечными лучами, которые, казалось, заполонили всю комнату. Тихие, бесшумно передвигаюшиеся по покоям служанки помогли Госпоже одеться. Черное платье, надетое в честь смерти Султана Аслана, хотя будь ее воля, она бы в жизни не стала носить траур по этому исчадью ада, а наоборот, красовалась бы в ярких и вызывающих одеждах, было отделано редким и мрачным черным жемчугом. Ее темные волосы были заплетены и уложены в косу. Как ни странно, но в такой знаменательный день женщина не стала надевать корону, а ограничилась просто черным, как и платье, отделанным серебряными нитками-паутинками платком. К матери зашла Зехра Султан. Она выглядела ярко и аляписто в своем пышном алом платье, шлейф которого волочился за ней еще несколько метров. На каждом пальце по кольцу, на каждой руке по нескольку браслетов, ее шея, казалось, могла переломиться под такой огромной короной и таким количеством тяжелых ожерелий. Увидев все это, Валиде Султан нахмурилась, презрительно выгнула брови, но ничего не сказала. — Валиде, вы готовы? — поинтересовалась Зехра, с недоумением рассматривая скромный наряд Госпожи. — Да, дочка. Не слишком ли ты просто оделась? — иронично спросила Валиде Султан, качая головой и подходя к дочке. — Не думаю, Валиде. А вы? — Зехра обиженно нахмурилась, она прекрасно уловила иронию и издевку в голосе матери. Тем не менее переодеваться она не собиралась. Мать Сулеймана улыбнулась уголками губ, удовлетворенно замечая, что ее дочь не стала, как обычно, истерить, а ответила той же монетой, не нарушая правила этикета. Это было чертой истинной Султанши, которой так ей не хватало. — Идем, Зехра. Сулейман ждет нас, — Валиде Султан грациозно выплыла из покоев, а за ней, переваливаясь, словно уточка, под тяжестью навешанного на нее золота, и звеня им же, вышла Зехра. Еще вчера — Хасеки Султан, а сегодня — Валиде. Смерть Султана Аслана изменила все, и это бывшая Хасеки прекрасно понимала. Теперь вся власть сосредоточилась в руках ее сына, а значит… — А значит, и в моих, — тихо произнесла она себе под нос. Зехра встревоженно обернулась, желая убедиться, что ей не послышалось, но увидела лишь мрачно улыбающуюся мать. ****** Айше Рашидат никогда не отличалась особой злопамятностью и сама хитроумных планов мести никогда не строила, ибо была еще ребенком и у нее просто в голове не укладывалось, как можно хотеть кого-нибудь убить, а тем более самого Султана. Эта информация вообще не предназначалась для ушей Айше Рашидат, но девочка отличалась огромным любопытством и не менее огромной любовью к подслушиванию, что частенько, как и в этот раз, помогало ей узнать много интересных вещей. Вот и сейчас маленькая Госпожа стояла около дверей, ведущих в покои матери, где Алина Султан что-то обсуждала с Лизам Хатун. Лизам Хатун маленькой Айше не нравилась от слова совсем. Казалось, будто все в Лизам Хатун было слишком: фигура была слишком толстой, голос слишком громким, украшения слишком яркими, доброта слишком приторной, а ненависть слишком огненной. — Я же тебе говорила! — донесся из-за двери громкий голос Лизам. — Давай просто убьем его! — Замолчи, — прошелестел голос Алины Хатун настолько тихо, что Айше пришлось сильно напрягаться, чтобы услышать хоть что-нибудь. — Еще не время. — А когда будет время, когда, а? — из-за этого крика девочка невольно отскочила подальше от двери. Те едва-едва не трещали, так громко кричала бывшая наложница Султана Аслана. — Она должна страдать, а вместе с ней ее выродки! — Они будут страдать, не сомневайся. Дальше разговор стал еще тише, и подслушивать его стало еще труднее, поэтому Айше Рашидат провела рукой по белокурым волосам, приглаживая их, и как можно тише удалилась прочь. Жили они в небольшом двухэтажном доме, любезно дарованном им покойным Султаном, который хоть детей своих и признал, а их матери дал статус Госпожи, но все равно их никогда не навещал и выплачивал небольшое жалованье, которое по сравнению с деньгами, которые он чуть ли не ежедневно дарил своей Хасеки, выглядело жалкими крохами. Айше поднялась по скрипящей лестнице наверх и зашла к брату. Шехзаде Ахмед с усердием, достойным лучшего применения, резал ножницами обивку дивана. — Ты что творишь? — закричала девочка на своего брата-близнеца. — Ты знаешь, как тебе влетит? — Знаю, — кивнул шехзаде, невозмутимо продолжая кромсать ткань. — Потому и делаю. Может, хоть тогда матушка обратит на меня внимание, — шехзаде едва заметно всхлипнул. — Эй, — Айше подошла к брату и взяла его за руку. — Мама сейчас занята очень, очень важным делом, — интригующе произнесла сестра, заманчиво улыбаясь. — Каким же? — купился на все это представление Ахмед. — Скажи! — Если ты обещаешь слушаться меня, то скажу. — Это не честно! — Ахмед топнул ногой, — Ты старше меня на пару минут, но все время командуешь! — Ладно, не скажу, — Айше пожала плечами и направилась прочь из комнаты. — Нет-нет, подожди. Я буду слушаться! — Прекрасно. Слушай меня внимательно, — Рашидат понизила голос. — Мама хочет посадить тебя на Трон.