Bedsheets smell like you

После случившегося в Saints & Sinners Снарт затаился и никоим образом не давал о себе знать. Умом Барри понимал, что Снарт и не обязан был в этот же день явиться к Барри за объяснениями; он вообще ему ничем не был обязан. И все же ожидание изводило Барри — он хотел получить реакцию Снарта, пусть даже и побаивался ее.  Будет ли Снарт его шантажировать или запугивать? Может, попытается задавить его своей сущностью Альфы? Или, возможно, проявит к нему интерес? Это было самое безумное предположение. Барри нервно сглотнул. Он даже не знал (или старался убедить себя в том, что не знает), почему его волновали все эти вопросы, когда он мог бы просто забыть и жить дальше.   Но кому он лгал? Он никогда ничего не мог забыть и просто жить дальше. Все его настоящее и будущее — только рефлексия прошлого и не более того. Он двигался вперед только потому, что все время оглядывался назад; в противном случае остановился бы, потому что, посмотрев вперед, можно было увидеть, что его не ждет ничего хорошего. Кроме запаха Снарта. Его запах — определенно хорошая вещь в жизни Барри.   После встречи с ним и фокуса, который выкинула внутренняя сущность Омеги, Барри повезло не наткнуться на Джо. Тот, по всей видимости, прятался от громких звуков у себя в спальне и не мог увидеть, как Барри прокрадывается в собственную комнату, сжимая в руках футболку, пропитавшуюся запахом Альфы Снарта.  Заперев за собой дверь и рухнув на кровать, Барри все еще чувствовал, как его колотило от избытка чувств. Омега не желала успокаиваться и играла с его эмоциями, требуя больше, больше запаха Снарта.  Барри уткнулся носом в свою футболку и закрыл глаза. Он сделал пару глубоких вдохов; сердце в ответ утихло, кажется, не собираясь больше выпрыгивать наружу. Омега внутри удовлетворенно успокоилась, одурманенная сладковатым медовым ароматом, перемежавшимся с корицей. Можно было даже физически почувствовать, как все тело Барри расслабляется, а мысли замедляют ход, но не перестают бродить вокруг и около произошедшего в баре.  Мысли и образы, возникавшие в голове под действием запаха, не были пошлыми — до этого уровня дна Барри еще не опустился, но тот непривычный, интимный контакт Омеги с Альфой, первый подобного рода за всю его жизнь, он не мог забыть. Это было так — он даже задерживал дыхание, вспоминая — ярко, пронзительно и совсем по-другому, что хотелось... хотелось попробовать еще раз. Барри закусил губу, снова прокручивая в голове сцену, вспоминая, как менялось лицо Снарта, когда запах Омеги, пробившись сквозь блокаторы, добрался до рецепторов. Интересно, что он почувствовал? Барри сглотнул, чувствуя, как горло сдавливает нервозностью — что, если запах его Омеги неприятен? Или безлик? Что, если он совсем не привлекателен в этом плане? И тогда то, что он притворяется Бетой, скрывая запах, только к лучшему — лучше казаться незаметной Бетой, чем быть отстойной Омегой.  Барри впервые хотел знать, что почувствовал и почуял Альфа, привлекавший его.  Впрочем, через пару дней Снарт решил больше не мучить Барри.  Тот патрульный вечер был бы абсолютной тратой времени — тихий, спокойный, за исключением пары котят, застрявших на дереве — если бы Циско вдруг не заорал в ухо Барри что-то про картинную галерею Централ-сити.  — Снарт! — вскрикнул Циско, и Барри сквозь коммы услышал, как у Циско с шумом опрокидывается стакан и кола выплескивается на стол. — Че-е-ерт! — заныл Циско, и Барри усмехнулся, все же вручая трясущегося от страха котенка девчонке с косичками и огромными зелеными глазами, и махнул в сторону галереи.  — Что он хочет украсть?  В коммах зашумело; Циско выругался себе под нос на испанском и заколотил по клавишам:  — Он вырубил все камеры, так что не могу сказать наверняка, но! — Циско снова  постучал по клавишам. — Идет выставка независимой художницы из Стар-сити, — он хмыкнул. Барри к этому времени уже затормозил перед дверью черного входа, стараясь дождаться полной информации от Циско. Хотя по весьма конкретной причине под кожей у него зудело от нетерпения. — Она уж очень популярная сейчас и все такое, но... ха! Послушай-ка: «художница мастерски работает с температурами и явлениями природы; в своем творчестве она раскрывает сущности холода и льда, жары и огня, солнца и луны, молнии и дождя...». Неудивительно, что Снарт удостоил ее своим вниманием! Барри усмехнулся, параллельно проверяя дверь, которую, по идее, взломать было нельзя. После стольких визитов Капитана Холода руководство галереи заменило охранников новейшей автоматической системой безопасности, стоившей баснословных денег. Рядом с дверью в стену была вмонтирована серебристая панель с сенсорными кнопками со значками, которые совершенно точно отличались от привычных цифр.  Но дверь черного хода поддалась, открытая, и Барри подумал о том, что руководству галереи следовало бы потребовать свои деньги назад. Снарт наверняка расправился с ней на раз-два.  Барри с удивлением обнаружил, что его Омега чувствовала гордость за Снарта — лучший из лучших.  — Чувак, я пока отлучусь. Мне тут нужно... прибраться. Если что, кричи. Снарту привет, — коммы пискнули, и в ушах Барри воцарилась тишина; сам Барри подумал о том, как комично он выглядел бы в глазах Снарта, пытаясь докричаться до Циско, который в это время пытался вытереть салфетками разлитую газировку.  Но с другой стороны, это было справедливо: Барри и без того на встречах с Холодом отключал собственную связь, не позволяя Кейтлин и Циско услышать их со Снартом разговор. И сколько бы Кейтлин не спрашивала его, зачем он это делает, ответить не мог. Просто не знал ответа. Просто трудно было объяснить, что сущность Омеги требует уединения.  Но обыкновенно Барри был в силах сохранять спокойствие, сосредоточиться на текущем деле. Сейчас же еле держался на подкашивающихся от волнения ногах.  Барри хотелось вернуться в свою комнату, спрятаться под одеяло и желательно с какой-нибудь вещью в руках, пахнущей Снартом. И провести в таком убежище всю жизнь, лишь изредка выбираясь за едой и новой порцией запаха Альфы. Вместо этого он пронесся по нижним этажам галереи, взлетая по боковой лестнице на второй уровень, где проходила выставка. Барри с облегчением вздохнул, заходя в выставочный зал, — в глазах все еще рябило от алых вспышек лампочек сигнализации, закрепленных по стене вдоль лестницы. В выставочном же зале свет был приглушен; Барри пару раз моргнул, привыкая к обволакивающему полумраку. Его разбавлял лишь свет над картинами, рядами заполнявшими стены.  Снарта Барри заметил издалека. Тот стоял перед огромным полотном, будто покрытым наростами льда. По мнению Барри, это все же больше напоминало инсталляцию, чем картину, но это не его дело. К искусству он приближался только тогда, когда ему нужно было вернуть краденое. Но ничуть не удивительно, что именно это зацепило взгляд Снарта.  Тот стоял в привычной парке, сложив руки на груди и немного расставив ноги. Поза сильного Альфы, уверенного в том, что именно он является хозяином положения. Барри видел, что он не шевелился даже, рассматривая картину на стене. В высоту она чуть ли не превышала рост Снарта; в ширину была явно больше. Но взгляд Барри упрямо тянуло к самому Снарту, а не к картине. И Барри хотел подобраться ближе.  Барри медленно приближался, благодаря про себя Циско за мягкую, гибкую подошву ботинок у костюма — они позволяли ему передвигаться бесшумно. У него были все шансы застать Снарта врасплох. Хотя бы раз в этой жизни.  Запах его скрывали блокаторы, как и всегда. Все было на руку Барри.  Омега же внутри предвкушала возможность почуять Снарта. С большого расстояния сделать это было трудно — в галерее с легким, неназойливым шумом работала система вентиляции и охлаждения воздуха, не дававшая запахам застаиваться в помещении.  Но Барри не успел подобраться еще достаточно близко, чтобы обнаружить себя, когда Снарт одним движением убрал криопушку в кобуру. От неожиданности Барри застыл на месте, когда Снарт заговорил:   — Меньше нуля. Мне нравится ее лаконичный подход к названию, — и конечно же, Снарт знал, что он здесь. Сущность Омеги удовлетворенно расслабилась — Альфа чуял Барри; Альфа, скорее всего, ждал его.  Не спеша Снарт развернулся на пятках в своей неизменной драматичной манере. Его глаза оказались мгновенно прикованы к Барри, который уже чувствовал первые капли пота, поползшие от затылка к копчику.    — Итак, ты Омега, Барри Аллен.    Барри мысленно застонал. Он почувствовал, как его лицо теплеет под чужим цепким взглядом, и потянулся к маске, но вовремя остановился, замечая натыканные по углам камеры. Доля секунды ему потребовалась, чтобы вспомнить слова Циско — камеры отключены, Снарт уже обо всем позаботился.    — Снарт, — Барри зашипел и стащил капюшон. Холодноватый ветерок из кондиционера прошелся по влажным от пота волосам, и Барри на несколько секунд блаженно прикрыл глаза. Все-таки костюму иногда не хватало вентиляции. — Ты просто полон сюрпризов, Scarlet. На давнишнее прозвище неожиданно отозвалось сердце, пропустившее пару ударов. Барри знал, что это наверняка проделки Омеги; но от этого легкий тремор рук никуда не делся. Как и тянущее чувство внизу живота, от которого даже немело все во рту.  — Рад, что могу внести разнообразие в твои рутинные будни, — Барри каким-то образом умудрился съязвить, но в то же время понимая, что потерял контроль и над собственным языком, и над собственным разумом. Несмотря на блокаторы запаха Барри, Альфа Снарта будто едва сдерживал ту самую реакцию феромонов, — просто потому что Снарт знал, что Барри Омега. Омежья же сущность, сжимаемая обыкновенно в тугой шар, чтобы сохранить его где-то на уровне груди, расправлялась, разминала затекшие мышцы и заполняла все его тело, от пяток до макушки. В запахе Снарта все отчетливее звучал призыв, и Омега, которую Барри все еще пытался удержать в рамках, хотела откликнуться.  На фразу Барри Лен искренне усмехнулся, отводя взгляд в сторону. Барри сам заулыбался так широко, что заболели скулы. Он и не знал, что его так обрадовало в улыбке Снарта; словно они снова на том поезде, который Снарт спустит с рельсов, а Барри не может перестать улыбаться, потому что впервые уловил запах преступника перед ним. Который шел в комплекте с очаровательными шуточками и невообразимо нелепой паркой.  Барри должен был бы его ненавидеть. Хотеть отправить в тюрьму.  Что ж, Барри было дозволено иметь свои слабости.    Снарт, на губах которого осталась уже лишь тень той улыбки, сделал шаг навстречу. Но снова — никакой агрессии. Это больше походило на любопытство.   — Вернемся к теме. Ты Омега.   Теперь уже Барри застонал вслух:   — Серьезно, Снарт? Ты посреди ограбления хочешь поговорить со мной об особенностях моей анатомии? — Барри, конечно, лукавил. И Омега в ответ на это скреблась изнутри, собираясь свести Барри с ума, если тот отпугнет Снарта.    — Ограбление? — Снарт развел руки, оглядываясь по сторонам. Актерствуя как всегда. — Взлом с проникновением? Да. Ограбление? Нет.   — Только не говори, что весь цирк с проникновением и взломом, чтобы поговорить со мной?   — Не буду говорить этого, — Снарт усмехнулся, засовывая руки в карманы парки. Та была расстегнутой, и ее полы то и дело открывали взгляду криопушку в кобуре. — На самом деле, убиваю двух зайцев одним выстрелом. О втором зайце тебе знать необязательно.   Барри вздохнул. Несмотря на то, как сильно ему хотелось позволить Омеге снова соприкоснуться с Альфой Снарта, у Барри были еще и обязанности. Долг. И разложить все по полочкам должно было стоять для него в приоритете.  Именно поэтому нужно было толкнуть не самую маленькую речь и постараться не запутаться.   — Слушай, теперь ты знаешь, что я Омега. Классно. Я ведь сам себя выдал, — Барри нервно разорвал зрительный контакт, упираясь взглядом в картину за Снартом. Белое, холодное, ледяное немного успокоило Барри, позволяя ему перестать задыхаться от запаха Снарта, перехватывавшего горло тугим ошейником. — Но надеюсь, ты понимаешь, что это для меня так же важно, как и мое имя? Важно для Флэша, для Барри Аллена, — Барри вздохнул. — Если ты... хочешь еще одну сделку, то... так тому и быть.  Снарт молча наклонил голову набок. Под его взглядом Барри ощущал себя дураком, ясным и понятным, которого Снарт уже давно расшифровал и разгадал. Будто Снарт читал его легче детской книжки. Раздражение выплеснулось где-то в груди Барри, заставляя его стиснуть руки в кулаки и яростно выдохнуть. Удивительно, как у него только не вырывался из ноздрей пар.  — Но есть одна вещь, которую стоит тебе помнить с этого момента, — Барри знал, что должен был делать. Ему приходилось помнить, что он Флэш; приходилось совмещать свою супергеройскую работу с симпатией. — То, что ты Альфа, не дает тебе никакого права считать, будто у тебя есть какое-то преимущество. Я прекрасно понимаю, что Альфы могут влиять на Омег, но только попробуй... и я клянусь, я забуду о всех наших договоренностях. Я сначала выбью из тебя все дерьмо, а потом доставлю в тюрьму в подарочной обертке. И все это произойдет быстрее, чем ты сможешь сказать «Альфа».  Лицо Снарта не выражало ничего: он молча слушал Барри, стерев с лица привычную ухмылку. Будто чувствовал, что в груди у Барри горело от возмущения. — Между нами ничего не изменится.  — Я тебя услышал, Барри, — Снарт наконец кивнул, прикрывая глаза. От спокойной реакции Снарта и внутри Барри начало все стихать. — А я, кстати, все это время думал, — продолжил Снарт. — С каких это пор у Бет такие симпатичные мордашки?   Но лучше бы он молчал. Барри резко растерял все остатки боевого настроя, не сдержав улыбки. Пора уже было признать, что нахальство Снарта очаровывало его.    — Уже флиртуешь, Снарт? Я же сказал, что ничего не изменится.   — А я старательно ничего не меняю. Ты же знаешь, это моя далеко не первая попытка флиртовать с тобой, — Снарт пожал плечами. — Просто обычно ты предпочитаешь игнорировать. Что мне очень не нравится.   Барри мог почувствовать, что последние слова Снарта исходили из сущности Альфы, — они были покрыты налетом собственничества, которым Снарт не один раз тормозил Барри во время их сражений. Но Барри флирт Снарта не игнорировал. Просто никогда не знал, что ответить, — это требовало помощи Омеги, но Барри старался ее не тревожить, чтобы случайно не выдать себя. Теперь уже, конечно, это не имело никакого значения.  Из-за флирта Снарта Барри поначалу и начал отключать связь со STAR Labs, встречаясь с Холодом. Потому что он не хотел оправдываться «это просто шутки, ребята».    — Бетам было бы обидно услышать то, что ты сказал.   — Тогда хорошо, что здесь только я и ты, не так ли, Барри Аллен? Альфа и Омега. Забыть о том, что Снарт был Альфой, невозможно было ни на секунду: все время Барри чувствовал оттенки запаха Снарта, с каждой шуткой становившиеся все насыщеннее и ярче. Рецепторы Барри нарочно улавливали знакомый запах, не позволяя сконцентрироваться на чем-либо другом.    — Я не хотел заключать сделку. Собирался просто поиздеваться над тобой, kid, — вдруг сказал Снарт, и Барри простонал, понимая, что он мог выйти сухим из воды, но сам выбрал нырнуть с головой.    — Черт, ты не мог сказать раньше?   — Но раз уж ты предложил... — Снарт откровенно издевался над ним, растягивая слова и делая вид, будто это Барри жаждал заключить сделку. Будто сам Снарт делал ему одолжение.  Барри не знал, возможно ли это, но он хотел откусить Снарту голову.    — Почему полиция едет так долго? — Барри закатил глаза, бормоча себе под нос, но все еще стояла тишина — никакого воя сирен.  Ухмылка Снарта, напротив, стала еще более зловещей. Он планомерно сокращал расстояние между ними, и его запах все более и более приставал к костюму и коже Барри. Если отправиться в постель, не приняв душа, то едва уловимый запах Снарта останется и на подушках, и на простыни.  Барри признавал свою зависимость. Ему было очень хорошо, спокойно и легко на душе, когда запах Альфы был с ним.  Можно было бы сослаться на то, что у Барри просто не было Альфы, но ведь его тело не реагировало так ни на одного Альфу, кроме Снарта. Кажется, это называлось совместимостью.  — Хорошо, Снарт, какое твое условие?    — Я хочу попробовать твой запах, — Снарт говорил медленно, тщательно подбирая слова и пристально следя за реакцией Барри. Но неуклонно в той степени, в которой становилось ясно — альтернативных условий он не выдвинет. Либо да, либо нет. — И твой вкус.  Барри не знал, чего ожидал, но точно не этого. Подсознательно он надеялся на что-нибудь, отчего его сердце затрепещет, прямо как сейчас, но голова говорила ему поумерить пыл и надежды, потому что Снарт всегда действовал в рамках бизнеса.  Оказалось, не всегда, так ведь? Ни запах, ни вкус не принесут ему никакой выгоды в его деле. Значит, это то, чего он хотел просто так?  Барри нервно выдохнул — он никогда и никому не давал попробовать свой запах или вкус. Когда они были подростками, Айрис пару раз просила его — тогда она встречалась только с Бетами, но ее сущность Альфы, ее подростковое тело, как и у всех сходившее с ума от гормонов, хотело экспериментов. Барри никогда ей не позволял.  Барри знал, что многие Альфы и Омеги баловались подобным в школе. Ради интереса давали друг другу пробовать себя и спрашивали о вкусе и запахе. Барри же никогда и никому этого не позволял, но не только потому, что он притворялся Бетой или вроде того. Для Барри это было такой интимной вещью, что он хотел позволить это сделать лишь правильному Альфе.  Потому от слов Снарта все в животе Барри стянуло тугим узлом.  — Тебе не хватило того, что случилось в баре? — Барри ненавидел свой голос, звучавший несколько сипло от волнения. Он не хотел реагировать так, будто для него это было великим делом. Но Снарт будто знал, куда давить. Хотя... Барри облизал пересохшие губы. Не давить, нет, потому что Барри не было больно. Немного страшно, но не больно. Снарт будто знал, где его погладить.    — Слишком было мало времени и слишком много блокатора на тебе, — Снарт звучал слегка расстроенно. Словно он был разочарован в себе из-за того, что его в тот момент застали врасплох. — На таком расстоянии трудно уловить сам запах, даже если ты позволяешь чувствовать саму сущность Омеги.   Барри вздохнул; дрожь пробежала по его телу. Он сам был заинтригован. Снарт собирался приоткрыть для него завесу тайны, которую самостоятельно он разгадать не мог.  Окружающие, если Омега даже не пользовалась блокаторами, могли уловить лишь общее ощущение сущности. Оттенки запаха, те самые, что делали его индивидуальным и неповторимым, ощущались лишь при непосредственной близости к телу, к коже — например, при разговоре или объятии.  При использовании блокатора нужен был прямой контакт с телом. И сегодня на Барри было предостаточно блокатора.    — Барри, полиция будет здесь через минуту. — Ты серьезно подсчитываешь все это в уме? — мысли Барри переметнулись на его недавний спор Циско по этому поводу, и он забормотал. — Но... ладно, хорошо, давай, — он резко свернул размышления, как только Снарт устало вздохнул. Будто он возился с большим ребенком. Но настроение Снарта изменилось, как только Барри позволил ему.   Снарт сократил между ними расстояние настолько, что их грудные клетки соприкасались с каждым вздохом. Сердце Барри впало в бешенство, колотясь так быстро, что в висках запульсировало. Барри часто дышал и жалел об этом, потому что в нахлынувшем запахе Альфы (корица, мед, лимон и специи, повторил про себя Барри) можно было захлебнуться.  — Сорок пять секунд, — оповестил Снарт, а после его пальцы вплелись во влажные волосы Барри, захватывая и оттягивая назад. Вынуждая Барри запрокинуть голову, обнажая шею. Место, где Альфы обыкновенно ставили Метку, было в распоряжении Снарта.  Из горла Барри вырвался высокий звук, которым он определенно гордиться не собирался.    Снарт впервые не собирался с ним играть. Не дразня и не теряя больше ни секунды времени, Снарт оттеснил Барри к стене. Барри показалось даже, что от силы, с которой их тела впечатались в стену, картина, висевшая рядом, качнулась, но в следующий момент Снарт уткнулся лицом в чувствительную, уязвимую кожу шеи.  Пальцы ног Барри поджались в ботинках, когда Снарт шумно вдохнул и замер; под кончиками пальцев Барри тело Снарта вздрогнуло и окаменело — он с удивлением обнаружил, что вцепился пальцами в свитер Снарта под расстегнутой паркой.   И Снарт снова вздохнул. Он медленно, почти что тяжело втягивал воздух, кончик его носа касался яремной вены, и слабость постепенно безвредной инфекцией ползла по ногам Барри. Он разваливался на части в руках Снарта с пугающей скоростью.    Шумное дыхание Снарта обжигало кожу, касалось нежной мочки уха; Барри растворялся в его запахе, в котором появились сладкие ноты сахара.  Ну и как тебе, хотелось спросить Барри, но он побоялся разрушить хрупкий момент.  — Я попробую тебя, — от шепота Снарта Барри чуть было не упустил стон. — Попробую тебя прямо сейчас, — повторил он, и на языке у Барри стало сладко от запаха сахара и меда, которые теперь перебили все остальные оттенки.  Язык Снарта, шершавый и мокрый, прошелся по шее Барри; он должен был наверняка почувствовать, как бешено пульсировала жилка под кожей. И Снарт замер снова, еще более недвижимый, чем прежде; его губы мазали по коже, язык оставлял влажный след. И в этот момент Снарт застонал. Барри задохнулся от вибраций, загудевших в груди Снарта.  — Какой ты вкусный, Барри, — пробормотал он в кожу Барри, и этот момент, от которого в груди у Барри все сжалось, собираясь взорваться, был разрушен полицейскими сиренами. Они зазвучали совсем рядом. Звук их нарастал с каждой секундой.  Снарт лениво, словно нехотя отстранился, напоследок еще раз пройдясь губами по коже. Зрачки, черные, были расширены до невозможности, дыхание сбито. Взгляд Барри упал на губы Снарта, розовые и слегка даже припухшие. Барри хотелось попросить его еще раз попробовать себя, но не мог сказать и слова.  Способность здраво мыслить постепенно возвращалась к ним обоим. Снарт прикрыл глаза на мгновение, видимо, снова просчитывая время, и отвернулся в сторону второго выхода из зала.   — До встречи, Барри, — он вернул ему ту же монету, которой Барри расплатился в баре в последний раз. Только голос его был хриплый и низкий, тихий настолько, что едва слышно.  И исчез в дверях, словно его здесь и не было. Барри поспешно натянул маску, слыша, как заскрипели шины полицейских машин.   Шумный кондиционер обновлял воздух, не давая ему застаиваться. Секунда за секундой, запах Снарта растворялся в искусственном холоде помещения. Но он все еще хранился на ладонях Барри Аллена. Когда полиция ворвалась в галерею, не осталось и следа Флэша. «Ниже нуля» по-прежнему висела на своем месте. По помещению гулял чистый холодный воздух. Словно ничего и не происходило. Убегая же, Барри думал только о том, что его сумасшедшая Омега поскребывалась изнутри, волнуясь о том, чтобы Альфа ускользнул от полиции.   Кожа там, где прислонялись губы Снарта, все еще горела, как щеки Барри.  И уже глубоко за полночь, ложась в постель и узнав, что Снарт не попался полиции, Барри наконец вспомнил о том, что так и не спросил, как же он пах.