Ветер над мутной рекой

      Ночь была лунной и спокойной. Ямашита, сидя у раздвинутой сёдзи, любовался звездным небом. Из его комнаты не открывался вид на прекрасный сад, лишь розовый куст рос неподалеку. Нежные розовые лепестки скрывали свой истинный цвет в ночной мгле, даже свет луны не падал на эту часть усадьбы. Прикрыв глаза, юноша вспомнил сегодняшний праздник, вспомнил молодого человека, с которым ему удалось сразиться в партии в сёги. У него были изящные длинные пальцы, движения его были точны и быстры, а глаза, будто звездное небо, притягивали к себе. Длинные волосы юноша убрал в высокий хвост, а искусно расшитое кимоно давало понять, что он был из высокого сословия. «Должно быть, он приходил туда ради развлечения, подобно Аканиши-сама», - предположил Ямашита и взглянул на ночное небо. Небосвод был усыпан яркими звездами. Хотел бы он узнать этого господина получше. Жар охватил юное тело. Стараясь справиться с волнением, Ямашита закрыл глаза. Нежные розы, Под звездой расцветая, Ждут солнца лучик.       Стихи сами родились в голове юноши. Строка за строкой появлялись новые трехстишия, но все они были ему не по нраву. Решив спросить позволения Аканиши воспользоваться письменными принадлежностями его отца, Ямашита направился в комнату юноши. Однако едва он миновал библиотеку, как услышал шум: с треском ломались сёдзи, будто кто-то топором прорубал себе путь; слышался звон оружия и чей-то приглушенный шепот, а затем падение тяжелого предмета.       «Кто-то ворвался в дом!» – понял Ямашита. – «И, кажется, шум идет из покоев Аканиши!»       Юноша бросился в свою спальню и схватил висевшую на стене катану. Нельзя было медлить ни минуты. Ямашита побежал в спальню Джина, желая застигнуть бандита и в то же время боясь спугнуть его.       - Кто вы? – набравшись мужества, спросил Аканиши.       Пожалуй, такого рода вопросы бессмысленно было задавать, когда убийца приставил к горлу катану, но юноша пытался выиграть время, надеясь, что кто-то в доме услышит шум и придет на помощь. Однако охрана, расставленная по усадьбе, никаких действий не предпринимала. Запутавшись в кимоно, юноша оказался пленником своего богатства. Ах, если бы он был простым крестьянином, пожалуй, никто бы не врывался в его дом.       - Зачем вы пришли сюда? – смелее произнес Джин. – Если вам нужны мои деньги, я покажу вам тайник. Кроме них в поместье нет ничего важного!       - Мне не нужны деньги, - покачал головой убийца и прижал катану к самому горлу юноши так сильно, что на коже выступили капельки крови. – Я пришел за тобой! – воскликнул он и сильно ударил Аканиши пяткой в грудь.       На миг Джин лишился возможности дышать. Хватая воздух ртом, будто выброшенная прибоем рыба, Аканиши хотел ударить убийцу в ответ, но тело не слушалось.       - Это месть, - прошипел Коичи, склонившись над лицом мужчины. – Это месть за грехи твоего отца… И ты поплатишься за них! – воскликнул он и занес катану над головой, желая убить Аканиши.       Внезапно распахнувшаяся сёдзи хлопнула по деревянной стене, и в дверном проеме возникла фигура. В доме было темно: ни убийца, ни поверженный на пол юноша не могли разглядеть его лица. Легким и быстрым движением неизвестный выбил катану из руки преступника. Меч с лязгом упал на пол.       - Кто посмел ворваться в дом моего господина?! – закричал юноша и, увидев Аканиши, поверженного на пол, и человека в темных одеждах, не медлил ни мгновения, он вышел в коридор и закричал: - Стража! Стража! Сюда!       Джин узнал голос дорогого друга. Это Ямашита пришёл к нему на помощь! Однако, не успел Аканиши и глазом моргнуть, как убийца, совершив кувырок, оказался позади юноши. Тот даже не заметил быстрого, словно ветер преступника. Прежде, чем Ямашита успел что-то сказать, Коичи ударил его по затылку. Катана выскользнула из рук молодого человека, а сам он грузно упал на пол без чувств.       - Ямашита! – закричал Аканиши.       Его друг лежал, не подавая признаков жизни. Убийца был на многое способен. Джин знал, что наёмники и ниндзя обучаются великому искусству убивать людей, не используя оружие. Аканиши не хотел, чтобы кто-то пострадал, ведь смерть в облике этого человека пришла именно за ним! Гнев закипал в крови молодого господина. Скинув шелковое кимоно, он схватил катану, лежавшую на полу, и бросился на убийцу.       Ловкий и быстрый, словно дух ветра, Коичи уклонялся от разящих ударов. Сбивая с ног Аканиши, он с удивлением следил за тем, как тот тут же вставал. Подхватив катану Ямашиты, убийца направил меч на ноги юноши. Подол нижнего кимоно был разрезан, а по ноге заструилась кровь.       - Умри! – закричал Аканиши, разрубая воздух, но острый меч сталкивался с татами, а Коичи оказывался на противоположной стороне комнаты. – Сражайся, как самурай, ублюдок! – закричал Джин, приближаясь к убийце.       - Отныне я не самурай, - презрительно отозвался Коичи. – Я не буду слушать подобные речи от сына подонка! – взревел он и направил катану на Джина.       Лязг мечей, яростные крики, полные злобы и ненависти заполнили покои молодого господина, напоминавшие скорее развалину, чем обитель самурая. «Кто этот человек? – думал про себя Джин, ни на минуту не выпуская из поля зрения убийцу. – Откуда он знает моего отца? Вот бы снять с него маску, тогда всё откроется!» Наступая на Коичи, он пытался загнать его в угол, но тот, легко скользя по циновкам, кружил Аканиши по комнате, заставляя терять силы.       По галерее послышался топот десятка ног, лязг оружия нарушил ночной покой, стража приближалась к покоям молодого господина. Коичи понял, что в этот раз ему придется отступить. Он замер на мгновение, пытаясь угадать, как далеко охрана и успеет ли он осуществить задуманное. Но миг промедления сыграл с ним злую шутку: Аканиши толкнул убийцу к стене и прижал катану к горлу. Чувствуя холодную сталь у подбородка, слыша топот множества ног, Коичи понял, что в этот раз он проиграл и придется возвращаться вновь. Джин не оставил ему пути к отступлению. Тяжело дыша, Аканиши пытался разглядеть лицо своего противника. Приставив катану к горлу убийцы, он смотрел в эти темные, излучавшие лишь ненависть и злобу глаза.       - Кто прислал тебя сюда? – закричал Джин, и свободной рукой потянулся к маске убийцы, пытаясь раскрыть своего обидчика.       Коичи не сводил взгляда с руки Аканиши. Угадав его намерения, убийца вытащил кинжал из рукава и вонзил в бок юноши. Белое нижнее кимоно в миг побагровело. Джин, почувствовав холодную сталь внутри себя, понял, что убийца сделал свое дело. Ослабевшие руки выпустили катану. Ноги подкосились, и Аканиши рухнул на пол. Ворвавшаяся в комнату стража обнаружила двоих лежащих на татами юношей. Сёдзи были разломаны и раздвинуты, а летняя ночная духота заполняла покои молодого господина. Позже в саду был обнаружен мертвый стражник, ему перерезали горло.       Получив письмо из дома и прочитав его, Аканиши Уэсуги в гневе ударил кулаком по столу, тот тут же проломился под тяжелым ударом. Неслыханная дерзость: на его сына произвели покушение. Сердце мужчины наполнилось яростью и гневом. Стража, которую он нанял, не способна была перехватить убийцу до того, как тот проник в дом и ранил его сына. Аканиши поместили в другую комнату, которая прежде служила спальней его младшей сестры. Лекарь ни на минуту не отходил от Джина, накладывая холодные компрессы на разгоряченный лоб, давая различные отвары и микстуры, нанося на раны целебные мази, чтобы предотвратить лихорадку и заражение. Все раны, нанесенные убийцей, были покрыты повязками и бинтами. Аканиши тяжело дышал, на лбу то и дело выступала испарина, он бредил и не приходил в себя. Ямашита, отделавшись лишь ушибом, ни на минуту не отходил от дорогого друга. Матери и сестре Джина постоянно приходилось уводить его из комнаты, чтобы Томохиса мог поесть и отдохнуть, но тот упорно стоял на своем. Однако, спустя несколько дней юношу, обессилевшего, бледного, едва стоящего на ногах, увели в его комнату и уложили на футон. Он проспал почти сутки и, набравшись сил, снова пришел к другу. Тот был все еще бледен, но уже пришел в себя. Увидев Ямашиту, он едва заметно улыбнулся и слабо сжал его руку.       Уэсуги потребовалось несколько дней, чтобы добраться от военной ставки до своей усадьбы. Взяв с собой лишь несколько слуг, Аканиши гнал свою лошадь. По пути им приходилось постоянно останавливаться, чтобы дать лошадям отдохнуть. Животные не могли выдержать этой сумасшедшей скачки. Узнав о приезде господина, глава стражи сделал сеппуку. Его нашли мертвым в собственной комнате в пристройке для стражи.       Служанки на следующее утро после случившегося, взяв ведра и щетки, пытались оттереть запекшуюся кровь с татами, но, несмотря на их усилия, багровые пятна не желали сходить с циновок. Управляющий домом велел мастерам перестелить татами в покоях молодого господина и поставить новые сёдзи. Разломанные дверные ставни вытащили и заменили их на новые, покрыв их с внутренней стороны бумагой с изображенной на ней цветущей сливой. Спустя неделю ничего в покоях молодого господина не напоминало о произошедшем, однако переносить Джина в другую часть дома сейчас было не безопасно. Тело Аканиши было еще слишком слабо, а убийца мог вернуться в любой день.       Дождь барабанил о черепичную крышу. Лекаря отпустили отдохнуть в гостевом домике. Ямашита, не убирая правой руки с катаны, сидел подле друга, оберегая его сон. Аканиши медленно шёл на поправку, тревожные сны уже не мучили его по ночам, а раны постепенно зарубцовывались. Хотя вокруг дома была расставлена охрана, Ямашита не хотел покидать покои своего друга и господина. Оставив гореть лишь несколько свечей, юноша поднялся с пола и, отодвинув сёдзи, вдохнул чистый воздух. Дождь упрямо лил, заливая веранду. Ямашите показалось, что на крыше гостевого домика мелькнула тень. Однако, как он ни приглядывался, ничего не мог увидеть. Убедившись, что за Джином ведут пристальный присмотр, Коичи скрылся, решив вернуться в более удобный момент.       На исходе июля молодой господин окончательно окреп, и повседневные дела не доставляли неудобств. Хотя лекарь и просил Аканиши поберечь себя, тот ежедневно практиковался с катаной на соломенных чучелах. Столкнувшись с убийцей в ту ночь, Аканиши понял, что его мастерство во владении оружием невозможно назвать превосходным. Повязка на лбу промокла от пота, мышцы были напряжены. Завязав отросшие волосы в хвост, Джин в одних хакама от рассвета до заката упражнялся в саду.       Ямашита всегда был поблизости, чтобы попрактиковаться с другом и помочь, если появится необходимость. Белые бинты всё еще оберегали затянувшуюся рану. Пожалуй, Аканиши родился под счастливой звездой: ранение не представляло смертельной угрозы; кинжал прошел вглубь его тела, серьезно не ранив.       Отец внимательно следил за тренировками сына, любуясь крепкими мышцами и восхищаясь силой духа Джина. На поле сражения он оставил своего лучшего воеводу, отбыв домой, но нужно было возвращаться назад.       - Нам необходимо устроить свадьбу Джина, - в тот же день, уединившись в покоях со своей женой, произнес Уэсуги. – Он уже достаточно взрослый, но до сих пор не бывал в сражениях. Хотя теперь он упорно тренируется, никто не может сказать, когда Джин снова вернется к своей праздной жизни.       - Пожалуй, что так, - согласилась супруга, разливая по чашкам зеленый чай.       - Нужно подыскать ему невесту как можно скорее. Джин должен оставить наследника прежде, чем отправится в бой. Если он погибнет, род Аканиши должен продолжиться его сыном.       - Тогда нам следует организовать смотрины, - предложила она, поставив чайничек на поднос. – Нужно разослать приглашения по всем знатным домам.       - И незнатным тоже. Мы скоро снова пойдем в поход, - поведал Аканиши. – Нам почти удалось захватить западные земли. Лишь одна деревня всё еще держит оборону, но это ненадолго. Мне нужен помощник в управлении новыми землями. Если Джин проявит себя, я смогу сделать из него блестящего правителя.       - Тогда так и поступим, - улыбнулась супруга, взяв в ладони небольшую керамическую чашечку.       Коичи, облачившись в юкату, отправился гулять по городу, чтобы узнать какие слухи ходят сейчас в народе. Он надеялся узнать что-нибудь новое о происходящем в доме Аканиши, ведь после покушения простолюдины долго обсуждали случившееся. Не скрывая своего лица, но скрывая имя, Коичи бродил по рынку, будто разыскивал подходящую ткань для кимоно своей супруги.       - А вы слышали? В доме Аканиши скоро будет свадьба!..       - Они ищут невесту молодому господину!       - Да неужели?       - А он ведь так красив! Наверняка невеста будет очень красивой!       - Вот бы мне пойти на омиай в дом господина Аканиши!       Тут и там слышались перешептывания, разговоры и восторженные вздохи. Перемещаясь от одной лавочки к другой, Коичи всё разузнал. Уэсуги решил устроить Джину свадьбу. Молодому господину уже исполнилось 27 лет, а он всё ещё вел разгульную жизнь, вовсе не похожую на образ жизни будущего наследника огромного поместья и завоеванных отцом земель. Молодые крестьянки мечтали стать невестой Аканиши, и это было не мудрено, ведь невесту готовы были принять даже из незнатного сословия. Эта новость переполошила весь город.       Устав от рыночной суеты, Коичи свернул в переулок и зашел в раменную. Заказав себе тарелку лапши, он сел за стол в глубине зала и стал ждать, когда заказ будет готов. За соседним столом сидели трое мужчин и что-то горячо обсуждали. Коичи, от скуки ради, прислушался к их разговору.       - Вы разве не слышали? – удивился один. – Дом Миямото полностью разорен!       - И неудивительно, - покачал головой другой. – Он все свои сбережения оставлял в публичных домах и игорных дворах…       - А ведь у него дочка еще не замужем! – усмехнулся третий. – Небось, в девках так и просидит!       - Тогда я возьму ее в жёны! – решил второй, щуплый мужчина лет сорока со шрамом на щеке.       - Ну да, - усмехнулся первый. – Такому красавчику грех не жениться на дочке Миямото, - компания разразилась громким смехом; товарищи гоготали на всю раменную.       - А откуда этот господин Миямото? – вежливо спросил незаметно подошедший Коичи.       Компания перестала смеяться и с подозрением покосилась на юношу. Первый, на вид самый смышленый, окинул Коичи оценивающим взглядом.       - А ты кто такой? – спросил он с презрением.       - Вы, наверное, неправильно поняли меня, - улыбнулся юноша и поклонился. – Меня зовут Кённоске Миямото. Мои родители умерли, когда я был еще младенцем, и меня воспитывали чужие люди. Я ищу своих родственников, быть может, это они?       - Ха-ха-ха! – рассмеялся третий. – Ты, юнец, возомнил себя сыном великого самурая?       - Вовсе нет, - склонил голову Коичи.       - Миямото не имел ни сестер, ни братьев. Их род вечно жил в сгоревшем городе, но сейчас они живут неподалеку отсюда, на холме. Их дом небольшой, но славится прекрасным садом, куда частенько раньше заезжал даймё.       - Но Миямото разорился, и теперь к нему не заходят даже гулящие девки! – заметил второй, и вся компания снова покатилась со смеху.       - Не сомневаюсь, что этот алчный до денег тип когда-нибудь себя погубит!       - И то верно! Деньги – его настоящая страсть!       - А ты ступай-ступай, юнец! Нечего здесь разговоры чужие слушать, - третий пихнул Коичи в бок и тот, поклонившись, вернулся на своё место.       «Пожалуй, я узнал сегодня всё, что хотел узнать», - улыбнулся юноша и принялся за еду.       В саду по-прежнему слышались короткие выкрики Джина и свист меча. Ямашита, решив не отставать от друга, стал тренироваться вместе с ним. Время от времени они делали перерывы или устраивали поединки друг с другом. За короткое время Джин переменился: взгляд его стал глубоким и проницательным, разгульные девки всё реже бывали в его доме, а походам по питейным местам он предпочитал прогулки по саду. Молодые люди присели на траву отдохнуть. Дыхание их было тяжелым, а тела покрывал обильно выступивший пот. К ним приближалась служанка. Джин сразу же узнал ее, это была Норико.       - Аканиши-сама, - поклонилась она юноше. – Ямашита-сама, - склонила она голову перед его другом и протянула им кувшин с водой.       - Можешь идти, - велел Джин, принимая кувшин.       - Прошу прощения, Аканиши-сама, - обратилась она. – Ваша матушка просила передать, что в это воскресение состоятся смотрины.       - Смотрины? – Джин поперхнулся водой. – Что ты хочешь сказать?       - Господин Аканиши желает выбрать невесту для Аканиши-сама, - объяснила Норико.       - Невесту? – Джина не удивили слова служанки, ведь в день празднования Танабаты Ямашита пересказал ему беседу матери и сестры; однако он надеялся, то были пустые разговоры. Имевший в своем распоряжении десяток любовниц, Джин не желал связывать себя брачным бременем. Юноша протянул кувшин другу, и тот с благодарностью его принял.       - Да, - кивнула девушка. – Аканиши-сама разослал гонцов по всему городу. Множество невест съедется к нам в дом.       - Хорошо, я понял тебя, - кивнул Джин в замешательстве. – Ступай.       - Я же говорил тебе, - усмехнулся Ямашита, когда Норико зашла в дом. – Они ищут жену для тебя.       - Видимо, ты оказался прав, - согласился Аканиши. – Посмотрим, кто приедет на омиай.       - Не стоит загадывать на будущее, - задумчиво произнес друг и, оставив пустой кувшин на траве, возобновил упражнения.       Облачившись в новое кимоно, подготовив кошелек и спрятав его в рукаве, Коичи собрался в дорогу. Наняв рикшу, он направился в усадьбу Миямото. В кошельке его лежала приличная сумма, вполне достаточная, чтобы подкупить алчного, разорившегося самурая. Опустив полог, Коичи следил за дорогой. Иногда горожане обращали внимание на красивого юношу, но, встретившись с его пронзительным взглядом, тут же отворачивались. Прекрасный юноша, будто принц из неизвестной страны, покорял своей красотой. Когда-то давно им восхищалась супруга даймё, предсказывая ему красивое будущее, но ее словам не суждено было сбыться. Следя за сменой пейзажей, Коичи старался загнать мысли о собственном прошлом глубоко в сердце.       Дом Миямото и вправду был не таким уж большим. Скромная усадьба состояла из двух строений, видимо, жилого дома и дома для слуг. Около ворот располагалась конюшня, оттуда доносилось ржание лошадей. Спустившись на землю, Коичи велел рикше ждать его у ворот. Спрятав золотую монету в карман, тот с радостью согласился.       - Кто вы? – спросил стражник, завидев Коичи.       - Меня зовут Коичи Ямагути, - представился Коичи вымышленным именем. – Я секретарь в доме Аканиши Уэсуги. Я пришел к господину Миямото с приглашением на смотрины для юной госпожи.       Стражник, недоверчиво покосившись на юношу, всё же открыл ворота. Богато расшитое кимоно Коичи не вызывало сомнений, что тот явился из состоятельного дома. Стражник послал слугу предупредить господина о госте. Коичи, дождавшись его возвращения, последовал за ним.       Его провели в полутемную залу. Развалившись на подушках и вдыхая благовония, исходившие из горевших в курильнице палочек, находился Миямото Джуничи, доблестный когда-то самурай, а ныне алчный, отрастивший огромные бока, ленивый господин. Завидев гостя, он постарался принять более вежливую позу. Сидевшая подле него женщина была его супругой Миямото Ханако. Казалось, что она была намного моложе своего мужа. Несмотря на то, что супруг ее уже давно не бывал в обществе, она продолжала наносить косметику на лицо и делать высокие прически. Ханако недоверчиво смотрела на юношу, отмечая про себя каждый его жест, каждое его слово. Сам же Миямото, заметив дорожную сумку гостя, время от времени косился на нее, будто там был припрятан подарок.       Подарок действительно был припрятан, но Коичи не спешил демонстрировать его Джуничи. Сев на подушку и вежливо поклонившись, он дождался приветственного слова хозяина дома. Тот, с подозрением сощурив глаза, задал первый вопрос:       - Вы действительно секретарь Аканиши-сама? Я давно его знаю… и что-то не припомню у него в доме секретаря…       Вежливо улыбнувшись, Коичи заговорил:       - Вы очень проницательны, Миямото-сама. Как бы там ни было, но моя жизнь связана с семьей Аканиши-сама.       - Вот как… - вскинул бровь самурай.       - Мне нужна Ваша помощь в одном мероприятии… - издалека начал юноша. – Думаю, вы не откажете мне в небольшой просьбе, - Коичи извлек из сумки кошель и, положив его на татами, развязал кожаный шнурок и придвинул к Джуничи. Миямото взглядом велел жене взять мешок и подать ему. Получив кошелек, он запустил свои толстые пальцы внутрь и извлек пригоршню серебряных монет. Внушительная сумма лежала в том мешке. – Это не будет бременем для вас, - продолжил он. – Лишь маленькая шалость.       - Чего ты хочешь? – с подозрением покосился на него Миямото.       - Вы, наверное, уже слышали, что Аканиши-сама ищет невесту для своего сына?       - Слыхал, но что с того? Мой сын погиб на войне, где командующим был Аканиши. Меня не интересуют подобные забавы! – закричал Джуничи, покраснев от гнева.       - Не стоит беспокоиться, Миямото-сама, - склонил голову Коичи. – Думаю, с домом Аканиши нас обоих связывают события из прошлого…       - Что тебе нужно? – гнев закипал в сердце Джуничи.       - Я хочу, чтобы вы подыграли мне, - самурай с подозрением посмотрел на юношу. – Разыграем небольшое представление, будто вы с госпожой Ханако – мои дядюшка и тётушка. Мы переоденем меня в женское платье и заставим поверить семью Аканиши, что я – ваша родственница, - Миямото удивленно округлил рот. – Если вам удастся сделать это на омиае, то я заплачу вам ровно столько же, сколько вы получили несколько минут назад, - глаза старого воина загорелись, он хитро улыбнулся и потер подбородок.       - Думаю, не будет большой беды в том, что мы предстанем твоими опекунами, верно, Ханако? – его супруга с сомнением смотрела на Коичи; поймав взгляд мужа, она натянуто улыбнулась. – Кимоно и парик мы закажем самые лучшие! – пообещал Джуничи, Коичи любезно улыбнулся, в запасе у него уже было несколько нарядов.       - Рассчитываю на вас, - Коичи низко поклонился, в поклоне скрыв довольную улыбку – он проведет этого толстяка, а заодно и Аканиши.       Дни пролетели незаметно. Наступил воскресный день. Вот уже несколько дней в усадьбе Аканиши готовились к омиаю: закупались сладости из Киото, запасы чая были пополнены, были приглашены известные музыканты, исполнявшие музыку в театре Кабуки – новое развлечение быстро стало популярным в Японии. Гостей решено было принимать в отдельной комнате, предназначенной для официальных встреч. Уэсуги не скупился на смотрины, надеясь в тот же день выбрать невесту и как можно быстрее поженить молодых людей.       Джин проснулся от громких голосов, топанья ног и звона посуды. По приказу отца, он продолжал жить в бывшей комнате своей сестры. Его спальню превратили в библиотеку, а сестру с мужем, прибывших накануне поздно вечером, разместили около комнаты Ямашиты. Джин взял с друга обещание никого не приводить в дом, пока родственники здесь, тот попросил не сомневаться в его порядочности. Долго ворочавшись в постели, он так и не смог заснуть. Поднявшись с футона и потуже завязав оби на домашнем кимоно, юноша вышел из комнаты. Служанки носились туда-сюда, матушка отдавала указания, сестры не было видно.       - О! Джин, - заметила Аканиши-сама сына. – Ты уже проснулся? – улыбнулась она.       - Подобная суета уж точно не благоприятствует крепкому сну, - нахмурился он.       - И то верно, - согласилась она. – Но ничего не поделаешь. Я прикажу служанкам нагреть воду для бани. Ты должен привести себя в порядок. Скоро начнут съезжаться гости. Агита должен успеть одеть тебя.       - Хорошо, - кивнул Джин и направился в сторону бани.       Она располагалась в небольшой пристройке около дома. В ней могли мыться только члены семьи. Слуги мылись в маленьком закутке, находившемся на другой стороне пристройки. Когда Джин вошел туда, служанка уже наполняла деревянную ванну горячей водой. Прислонившись к перегородке, разделявшей постройку на две части: предбанник и саму купальню, Джин наблюдал за девушкой. Подвязав юкату выше колен, она носила большие лохани от печки до ванны и обратно. Одежда и ноги ее были мокрыми.       - Юми, - позвал он девушку.       Заметив молодого господина, она поставила лохань на пол и низко поклонилась.       - Да, Аканиши-сама? – произнесла она, опустив взгляд.       - Помоги мне с одеждой, - велел Джин, наблюдая, как служанка краснеет и боится двинуться с места. – Иди сюда, - произнес он строже. – Помоги мне раздеться перед купанием.       Юми осторожно подняла голову и посмотрела на господина. Стоя напротив служанки, он даже не шевельнулся. Девушка медленно подошла к мужчине и, прежде, чем она успела взяться за оби его домашнего кимоно, он схватил ее за плечи и прижал к стене.       - Хочешь попасть на омиай? – шептал он сладкие слова ей на ухо, искушая, будто змей. Она вздохнула и едва заметно кивнула. – Я выберу тебя, - шептал он, лаская ее шею и умелыми губами увлекая в поцелуи; девушка дрожала от страха и волнения, но Джин будто не замечал этого. – Но ты должна стать моей, - произнес он, глядя ей в глаза.       - Но как же, Аканиши-сама?..       - Ты разве не знала? – изобразил Аканиши удивление на своем лице. – Все невесты, прежде, чем приезжают на омиай, продают свою девственность.       - Ах! – воскликнула она, почувствовав сильные руки у себя на бедрах.       - Ты не веришь своему господину? – рассердился Джин.       - Я верю вам, Аканиши-сама, - пролепетала она.       - Разве господин когда-нибудь обманывал тебя? – шептал он, подворачивая полы юкаты Юми все выше и выше.       - Никогда, Аканиши-сама… - шептала она, чувствуя, как тело охватывает пожар.       - Но ты должна оставить это всё в секрете, - велел Джин, зажимая ее рот ладонью. – Если расскажешь кому, выставлю тебя на дорогу. Поняла?       - Угу, - промычала Юми.       Сильная ладонь, зажав прелестный ротик служанки, не дала вырваться первому крику на свободу. Алая кровь стекала по бедру девушки. Тяжело дыша, молодой господин вскоре отпустил ее, ослабевшие ноги подкосились. Служанка осталась в предбаннике одна. Услышав приказ принести мыло и воду, она смахнула слезы с глаз и направилась в купальню.       Джин сел на колени на деревянную решетку и принялся ждать служанку. Размазав слезы по лицу, она поднялась с пола и направилась в купальню. Юми стояла позади него, безукоризненно выполняя свою работу. Поливая господина водой и наблюдая за тем, как он намыливает своё тело и крепкие, загорелые мышцы, она не могла не признать, что молодой господин невероятно красив. Хотя Аканиши и говорил так, но она не могла бы претендовать на роль его невесты. Помывшись, Джин велел служанке принести чистое домашнее кимоно, а сам погрузился в горячую ванну. Сегодня его ждал долгий, изнурительный день. На пути в баню Аканиши услышал перешептывания слуг. Они говорили что-то о тридцати невестах. С каждой из них он должен был побеседовать, предложить чай и вежливо распрощаться.       После завтрака Аканиши был поручен Агите - мужчине средних лет, но уже убеленному сединами, который много лет работал в усадьбе Аканиши в качестве парикмахера, а также одевал всех членов семьи. И сейчас, связав непослушные волнистые волосы господина в хвост, он принялся подготавливать юношу к важному дню. Агита подвязывал кимоно, пристраивая его как можно лучше на прекрасном теле. Джин терпеливо ждал, когда всё закончится. Несколько слоев одежды одной под другой делали его торс и плечи шире, придавая ему мужественности. Когда же оби был завязан, а гора Фудзи появилась на спине молодого господина, Джин смог облегченно вздохнуть.       К полудню гости начали съезжаться. Рикши прибывали одна за другой. Красивые праздничные кимоно мелькали тут и там. Родители и свита приезжали вместе с невестами, кто-то даже осмеливался приходить пешком. Комната, специально отведенная для гостей, мало-помалу заполнялась, и вскоре там яблоку негде было упасть. В час дня было принято решение приглашать кандидаток к молодому господину.       Джин сидел в окружении близких: мать с сестрой сидели справа, а Ямашита – слева. Время от времени он обмахивался веером, свысока наблюдая за приехавшими девушками. Несмотря на то, что это была просьба не только друга, но и молодого господина, юноша не радовался перспективе провести весь день в четырех стенах. Однако, приняв приличествующую событию позу, он ничем не выдавал своего недовольства. Аканиши же вел себя невероятно вежливо со всеми кандидатками, даже самыми неряшливыми, глупыми и дурнушками: вежливо улыбался, приглашал выпить чаю, внимательно следил за тем, как юные особы ели предложенные сладости, прикрыв рот ладошкой. Мать с сестрой постоянно перешептывались, что-то подсказывали Джину на ухо, задавали вопросы кандидаткам, пытаясь выяснить их воспитание. Он запоминал поведение родственников, сопровождавших будущую невесту. В их глазах он частенько видел алчность и коварство. Аканиши не хотел связывать свой род с подобными людьми, но воспитание не позволяло ему тут же выставить гостей из дома. С улыбкой попрощавшись, Джин подождал, пока они вышли из комнаты и устало вздохнул.       - Еще немного, - шепнула брату Аямэ и коснулась его плеча; тот кивнул и потер переносицу – он уже порядком устал от этих смотрин.       Мать недовольно ворчала за спиной сестры, а Ямашита, обмахиваясь веером, искоса бросал взгляд на друга, наблюдая за ним. Он не меньше друга хотел выйти из четырех стен, развалиться под деревом в саду и, прикрыв глаза, болтать с Джином о всякой ерунде. Аканиши, облаченный в кимоно, предназначенное для торжественных случаев, был необычайно красив в тот день. Неудивительно, что многие кандидатки, увидев Аканиши, начинали смущаться и смотреть себе на колени, но вовсе не в его глаза.       - Мы можем сделать перерыв? – с надеждой обратился он к матери, но та покачала головой.       - Держи себя в руках, Джин, - прошептала она. – Скоро всё закончится.       Аканиши кивнул и, поводив плечами, выпрямил спину и принял самую благопристойную позу, на которую только был сейчас способен.       - Миямото-сама! – объявил слуга и раздвинул сёдзи.