Ветер над мутной рекой

      Аканиши остался совсем один. Наверное, будь с ним рядом Ямашита, он бы помог разобраться во всей этой ситуации или дал бы совет, но его не было рядом. Он лишился всех своих союзников, и помимо семьи у него никого не осталось.       В камере было так темно, что Аканиши боялся оступиться и упасть. Жалкая свеча, которую ему предоставил стражник, едва могла осветить хоть что-то. На полу он заметил чей-то силуэт. «Должно быть, это он!» - подумал Джин.       - Что вы здесь делаете? – произнес Коичи.       Голос мужчины показался Джину слабым. От перенесенных пыток тот совсем ослабел. Аканиши пытался подавить чувства вины и жалости, неожиданно возникшие в его душе. Он держал свечу так, чтобы было видно лицо самозванца. В камере смердело, как в отхожем месте, за стенами скреблись крысы. Преодолев брезгливость, Джин сел рядом с мужчиной. Лицо того было очень бледным. Волосы прилипли ко лбу. Кимоно так и осталось спущенным, никто не стал одевать преступника или обрабатывать его раны.       Аканиши стиснул зубы и, сделав глубокий вдох, задал вопрос, который мучил его уже который день:       - Расскажи мне, откуда ты взялся и почему вырядился в женское платье? Для чего проник в мой дом?       Хотел ли он на самом деле знать правду или лучше было бы просто предать самозванца казни? Всё вертелось вокруг подозреваемого, все события последних нескольких дней оказались причастными к нему. «Я поступаю правильно», - успокоил себя Джин и принялся слушать историю Коичи.       Преступник вел свой рассказ, не торопясь, поднимая на поверхность воспоминания давно позабытых дней. Наверняка, он еще никому не рассказывал всей правды со дня его похищения. Мужчина с трудом мог сидеть, Джин заметил, как тело его все больше и больше клонилось к постели. Он старался держаться прямо, и в какой-то момент ему это удалось. «Похоже, удар был слишком сильным», - предположил Джин. Он мало что понимал во врачебных делах и лишь надеялся, что с парнишкой всё будет хорошо.       Правдивая реальность предстала перед Джином во всей красе. Невиновный узник, жертва обстоятельств и действий разбойников, теперь вынужден гнить в тюрьме. Он обречен на казнь. «Какой же я дурак! Что же я наделал?! Не разобравшись в обстоятельствах, отправил ни в чем не повинного человека в тюрьму!»       - Аканиши-сама… - горячее дыхание опалило губы Джина. Этот тихий шепот, эти нотки в голосе самозванца, будто он молил и просил о чем-то. О чем-то большем, чем разговор? «Полюбил вас…» - это скромное признание заставило кровь прилить к голове. Широкая ладонь легла на затылок мужчины. Аканиши, ведомый инстинктом ли, или желанием быть ближе к этому человеку, накрыл губы Коичи. Сухие, обветрившиеся губы встретили Джина. Он поспешил облизнуть их кончиком языка и раздвинул, пробираясь глубже.       В темной мерзкой камере Аканиши прижимал к себе хрупкое тело. Он старался не касаться пострадавшей спины. Притянув Коичи к себе за поясницу, он бесстыдно ласкал языком язык мужчины, жадно сжимал мокрые губы, ловил каждый вздох самозванца, каждое движение его тела, стараясь предугадать его желания. Голова шла кругом. Джин совершенно потерялся в ощущениях, запутался в своих мыслях. Аканиши почувствовал, как Коичи обвил его шею руками. Джин готов был поклясться, что на секунду он подумал о том, что хочет обладать им, сделать его своим раз и навсегда, но его потянули за волосы, и Аканиши с неохотой отстранился от мужчины. Тяжело дыша, он смотрел преступнику в глаза и не видел там ничего, кроме своей собственной погибели.       - Ты… - прошептал Джин. – Коичи… - произнес он, переводя дыхание.       - Откуда ты знаешь моё имя? – осторожно спросил мужчина.       - Тюремщик… Тюремщик мне всё рассказал, - пояснил Джин и снова прижался к губам Коичи.       Аканиши терял контроль над собой. Сдавливая плечи и поясницу мужчины, он наслаждался горячими поцелуями, которыми Коичи осыпал его шею, подбородок и губы. Безумное пламя окутывало Джина. Ему становилось все жарче и жарче с каждой минутой, проведенной в объятиях этого мужчины. Аканиши забылся, он потерялся в пространстве и времени, Джин чувствовал лишь ласковые руки, блуждавшие по его телу, прохладные пальцы, пытавшиеся хоть немного обнажить его, но с многослойным кимоно было не так-то просто справиться.       - Я спасу тебя… - прошептал Джин, оставляя невесомые поцелуи на его шее и обнимая его поперек груди. – Но как?.. Как нам сделать это? – бессвязно бормотал Аканиши, безуспешно ища лазейку.       - Есть один способ, - отозвался Коичи на мольбы мужчины.       Аканиши решил, что ослышался. Он осторожно отодвинул заключенного от себя и с надеждой взглянул ему в глаза.       - Я – не тот за кого себя выдаю, - признался самозванец.       - Что ты хочешь этим сказать?       - Коичи… Это имя мне дали в клане Ядзучи, - прошептал убийца.       - Тогда… Тогда как же тебя зовут? – осторожно спросил Джин, почему-то он боялся услышать ответ. Словно произнесенное имя разрушит таинство момента.       - Я скажу тебе, если ты обещаешь спасти меня.       - Я спасу тебя, непременно спасу! – без раздумий отозвался Аканиши. – Разве пришел бы я сюда, разве целовал бы я тебя, если не желал всем сердцем вытащить отсюда?       - Думается, что нет, - кивнул Коичи и запустил пальцы в длинные волосы Джина. Аканиши прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. – Тогда… Тогда я скажу тебе, а ты слушай внимательно, - заключенный внимательно всматривался в глаза Джина, а затем прильнул к шее, оставляя на коже влажные нежные поцелуи. - Меня зовут… - услышал Джин у самого уха. - Каменаши Казуя…       - Джин, познакомься, - ласковый голос матери прозвучал над ухом мальчика. Женщина опустилась на колени рядом с сыном и приобняла его за плечи. – Это Казуя, - Джин посмотрел на мать. Она ласково улыбалась. – Ну же, познакомься! – подбадривала она.       Джин не знал, зачем его привели в эту комнату и оторвали от игр. Из-за этих взрослых он упустил прелестную темно-синюю бабочку, что порхала на клумбе в их саду. Его увели оттуда, сачок выпал из кулачка, а мама почему-то решила, что ЭТО намного важнее его собственных дел. Джин стоял возле матери, обиженно надув губы. Он вовсе не хотел ни с кем знакомиться. У него уже был Ямашита, и одного друга ему было вполне достаточно. А сейчас его увели из залитого летним солнцем сада, чтобы познакомить с Ним. В нескольких метрах от Джина стоял отец. Рядом с ним улыбался незнакомый мужчина. Мальчику казалось, что он видел его где-то раньше, но вспомнить он так и не смог. Около них, с любопытством разглядывая Джина, стоял малыш. С виду он был помладше его, но сколько тому было лет, Аканиши сказать не мог, хотя бы потому, что сам еще очень плохо знал цифры. Темно-карие глаза мальчика с интересом изучали Джина. Он смешным образом сложил губы и будто задумался. Он не решался подойти первым, да и Джин не горел желанием обретать новых знакомых. Единственное, чего он хотел - чтобы всё это побыстрее закончилось, и он мог бы вернуться к своим играм.       - Давай же, не бойся! – мать легонько подтолкнула Джина в спину, и тот невольно сделал шаг вперед.       Мальчик напротив теребил узкий оби на своей одежде и ждал, когда Джин предпримет что-нибудь. Аканиши, решив, что чем быстрее произойдет знакомство, тем быстрее он окажется на свободе, сделал еще несколько шагов в сторону гостей.       - Я – Джин! – заявил мальчик, смело глядя новому знакомому в глаза. Он много раз видел, как взрослые серьезно разговаривают друг с другом и решил, что и сейчас серьезность будет к месту.       - Казуя, - отозвался мальчик и больше ничего не сказал, будто ему тоже нужно было лишь выполнить некоторый ритуал.       Джин обернулся, желая посмотреть на мать и спросить позволения вернуться в сад, но та уже сидела возле люльки и качала на руках его младшую сестру. Аканиши решил подойти к ним и тайком отпроситься, но отец остановил его.       - Джин, идите в сад с Казуей, поиграйте до обеда! – велел отец.       - Хорошо, - отозвался Джин, надув губы. Он хотел свободы, а из него сделали няньку. – Пойдем, - сказал он Казуе и взял того за маленькую ладошку. С тех пор мальчик стал частым гостем в их усадьбе.       Хотя Джин поначалу был против знакомства с Каменаши, вскоре он стал замечать, что маленький мальчик мог вполне обойтись и без старшего товарища. Дети частенько были под присмотром служанок и нянек, так что Джин мог спокойно улизнуть. Бегая с сачком по саду или играя с разными игрушками, которые отец привозил из своих поездок, он забывал о существовании Каме. Тот же, вечно оставленный на самого себя, вскоре привык, что мальчишки играть с ним не очень-то рвутся. Мать не единожды ругала Джина за такое отношение к Казуе, частенько его наказывали за это. В очередной раз отбывая наказание в углу, Джину пришлось признать, что Каме отныне стал частью его жизни и игр, и теперь придется считаться с новым другом. Джин вздохнул и покосился в сторону сада. Сёдзи были открыты, мать пела колыбельную маленькой сестренке, а Ямашита с Казуей играли в саду. Как же Джин хотел оказаться сейчас рядом с ними!       - Ты чего тут сидишь?       Казуя посмотрел вверх и встретился взглядом с мальчиком. Брови его были сдвинуты к переносице. Он изучающе посмотрел на Каме. Грозный взгляд мальчика не понравился маленькому Каме, было что-то страшное в этом взгляде. Каменаши всхлипнул и расплакался.       - Эй, ты чего? – Томохиса легонько толкнул Казую в плечо, не ожидавший такой реакции, но мальчик начал плакать еще громче и вскоре его плач был слышен на весь сад.       - Отстань от него, Томо! – воскликнул возникший из ниоткуда Джин и оттолкнул Ямашиту, закрывая собой плачущего Казую.       - Я ничего не сделал! – возразил Ямашита, приподнявшись с земли. – Он сам начал плакать ни с того ни с сего!       Аканиши украдкой глянул на Каме. Глаза того были мокрые и полны слез. Он с усердием размазывал слезы по щекам, будто вспомнив, что настоящие мужчины не плачут. Джин не мог оставаться на месте, когда кто-то начинал плакать. Ему порой доводилось успокаивать свою младшую сестренку. Видимо, у Аканиши выработался рефлекс. Каме понемногу успокаивался, а Джин дружески потрепал того по волосам, лишь потом вспомнив, что ему достанется за то, что не исполнил наказание до конца.       - Если он маленький, не значит, что его можно обижать! – отругал друга Джин, приобнимая Каме. Плечи того все еще вздрагивали, но плакать тот прекратил.       - Я просто хотел поиграть с ним! – оправдывался Ямашита. – Я и слова дурного ему не сказал!       На крики и плач тут же сбежались няньки. Осторожно ступая по насыпной дорожке, в сад направилась госпожа Аканиши. Джин терпеть не мог всех этих теток, а потому, взяв младшего друга за плечи, легонько встряхнул его. Тот исподлобья глянул на Джина.       - Не плачь, слышишь! Не плачь! – пытался успокоить мальчика Аканиши. – Если будешь плакать, нас всех накажут!       Казуя не знал, о чем говорил Джин. В его семье было не принято наказывать детей, но, почувствовав беспокойство на лице и в голосе Джина, мальчик решил не спорить. Кивнув, он едва слышно произнес: «Не буду!». Аканиши с надеждой улыбнулся и выпустил мальчика из объятий.       - Аканиши Джин! Куда это вы изволили убежать?! – услышал Джин голос матери. Если мама называла его полным именем, то беды не миновать!       - Ой! – пискнул Джин и поспешил скрыться в вишневых деревьях. Он бежал так быстро и стремительно, что не сразу заметил, что за ним никто не гонится. Спрятавшись в зарослях, мальчик осторожно покосился в сторону дома. Вдалеке он увидел нянек и служанок, которых отчитывала госпожа Аканиши. Решив, видимо, разобраться с сыном позже, она проводила взглядом прислугу. Джин заметил, что Казуя обернулся, будто ища среди деревьев кого-то. Аканиши нагнул голову, чтобы случайно заметивший его Каменаши не сдал Джина. Мальчик поднял голову, когда голоса вдалеке стихли. Выглянув из своего убежища, Джин обнаружил, что в саду уже никого нет.       Решив немного отсидеться в своем укрытии, Джин обнял колени и сам не заметил, как задремал. Когда он открыл глаза, была уже ночь. Осмотревшись, мальчик обнаружил себя в спальне. В комнате было темно, хоть глаз выколи, лишь белые очертания футонов проглядывались в темноте. Джин понемногу стал различать очертания предметов вокруг себя. Это была небольшая комната, по всей видимости, его спальня. Около Аканиши спал кто-то, тихонько посапывая. Джин не смог разобрать кто это: Томо или Казуя, ночь была безлунная.       - Наказание! – вдруг вспомнил Джин. – Мама наверняка меня снова накажет! – мальчик обреченно вздохнул. Он ненавидел стоять в углу, считая это наказание самым позорным, какое только могло бы быть. – Ладно, - решил для себя Аканиши. – Может, и обойдется…       Он лег на футон, укрылся одеялом и закрыл глаза. Лучше подумать о чём-то хорошем и поскорее уснуть. Мальчик представил себе большую плошку клубники и расплылся в улыбке, предвкушая угощение, которое он сможет выклянчить завтра у няньки. Аканиши понемногу погружался в сон, как чья-то рука ударила его по лицу. Джин тут же открыл глаза и обнаружил чью-то ладонь, лежавшую у него на груди. Только он хотел приподняться, как его атаковали ногой.       - Это что еще за шутки?! – рассердился Джин и, столкнув с себя чьи-то конечности, уставился на нарушителя своего спокойствия.       В кромешной темноте он смог разглядеть лишь очертания кого-то маленького. «Казуя?» - предположил Джин. С Томо они давно дружили, и тот частенько оставался ночевать в доме Аканиши, или, разморенные жарой, они частенько дремали на веранде, но Ямашита никогда не то, чтобы бормотал, даже не ворочался во сне. Замерев, будто изваяние, он в одной позе мог проспать всю ночь. «Наверное, ему неуютно спать в чужом доме?» - подумал Джин и, накрыв мальчика одеялом, повернулся на бок и вскоре заснул, даже не заметив, как Казуя во сне прижался к нему.       - Иди поиграй с мальчиками, Джин, - мягко произнесла госпожа Аканиши.       - Не хочу, - буркнул Джин, вспомнив, как Томо подшутил над ним, а Каме поддержал его шутку.       Они сидел в комнате с матерью и сестрой. Аканиши-сан неодобрительно покачала головой, расчесывая еще совсем коротенькие волосики Аямэ. Джин сидел рядом с ними и держал сестричку за маленькие ручки. Она с интересом смотрела на братца, улыбаясь и пуская слюнки.       - Всё обслюнявила! – посетовал Джин и, взяв платочек, вытер девочке ротик. Та вертела головкой и не давалась брату.       - Дай мне, - мать вытянула из руки Джина платочек и осторожно промокнула пухлый ротик.       - Ступай Джин, - велела госпожа Аканиши. – Чего тебе тут сидеть?       - Ладно, - сдался Аканиши, но всё ещё не хотел идти мириться с мальчишками, ведь это они, как он считал, были виноваты. Джин чмокнул сестру в лобик и, поднявшись, нехотя поплелся в сад.       - Казуя! Казуя! – кричал Джин, пытаясь отыскать мальчишку. – Вот куда он опять подевался?! – буркнул себе под нос Аканиши, раздвигая ветки кустарника.       Они играли в прятки, но теперь не могли отыскать Каменаши. Ямашиту Джин нашел довольно легко, а вот куда подевался младший, Аканиши даже не представлял. Мальчик слышал, как Томо бегает по саду и зовет Каме по имени. Джин боялся, что няньки обо всем догадаются и тогда ему, как старшему, снова попадет.       - Я посмотрю беседку! – крикнул Джин, а Ямашита кивнул ему в ответ. На улице темнело, и Аканиши начал нервничать. Родители уехали по делам в город, оставив детей на попечение слуг и нянек.       Ямашита обшаривал каждый куст, заглядывал во все мыслимые и не мыслимые места, но мальчика нигде не было.       «Вдруг он поранился? Или упал откуда-нибудь и разбил нос? - подумал Джин и испугался своих мыслей. В беседке тоже никого не оказалось. – Где же ты, бака, пропадаешь!» - разозлился Джин, а на глазах выступили слёзы. Только вот мальчик не знал, что это были слезы не от злости, а скорее от страха. Он сжал кулаки и шмыгнул носом, беря себя в руки. «Я найду его!» - решил Джин, и только он обогнул беседку, как под высоким раскидистым деревом заметил какое-то движение. Не раздумывая, Джин бросился туда. И увидел…       … Казую, сидящего на корточках и что-то внимательно рассматривавшего.       - О! Джин! – воскликнул Каме, заметив друга. – Я тут такое нашел! – указал он пальцем на траву.       Джин стоял возле него, открывая и закрывая рот, не зная, что и сказать от возмущения.       - Бака! – закричал Джин. – Мы тебя потеряли! Мы тебя повсюду ищем-ищем, а тебя нигде нет! – Аканиши пытался сдерживаться, но слезы-таки полились из глаз. – Я так испугался!       - Я просто увидел тут светлячков, - простодушно произнес Казуя.       - Балда! Какие светлячки?! – Джин наскочил на Казую и принялся тарабанить кулачками по спине мальчика. – Знаешь, как мне страшно было? Дурак-дурак-дурак! – повторял Джин, пока, обессилев, не упал на колени и не разревелся.       - Джин! Ты чего? – забеспокоился Казуя, отвлекаясь от своего занятия, но Аканиши его не слушал. – Не плачь, Джин! – Каме подобрался к нему поближе и обнял. – Я же тут! Я просто засмотрелся, - добавил он шепотом, поглаживая друга по спине.       На плач прибежал Ямашита и застал Джина вместе с Казуей.       - Хоть бы сказал, что нашел его! – обратился Ямашита к Джину и облегченно вздохнул.       - Прости, - виновато посмотрел на него Каме, крепче приобнимая Джина.       Когда они с Казуей перестали видеться, Аканиши толком вспомнить не мог. Наверное, ему было около 7 или 8 лет. Отец тогда вернулся с поля битвы и, как он понял по разговорам взрослых, победу одержать они не смогли. В доме воцарилась мрачная атмосфера, будто что-то гнетущее окутало комнаты усадьбы Аканиши. Джин тогда мало что понимал из разговоров отца и военных, которые всё чаще и чаще бывали в их доме, поэтому старался особо не вникать в сложные и скучные для маленького мальчика разговоры. Друзья и сослуживцы отца всё меньше рассказывали мальчику о своих походах, которые так нравились Джину. И дела отца теперь обсуждались будто бы втайне от семьи.       - Не перечь отцу, Джин! - отругала его мать, когда мальчик попросил одного из самураев примерить его латы. - Этим нельзя играть! - строго произнесла она. - Ты мешаешь отцу, - госпожа Аканиши взяла сына за руку и увела из приемной.       Постепенно Джин всё меньше и меньше интересовался военным делом, которому Уэсуги желал в будущем обучить сына. Он стал всё больше времени проводить наедине с собой, превращаясь в романтичного юношу. Единственное, чего ему постоянно не хватало, так это его друга Казуи. Почему-то он больше не приходил к ним, его заливистый смех не звучал в просторном доме. Ямашита был всегда рядом с ним и всячески пытался развеселить старшего товарища, но Джин лишь понуро смотрел на друга. И Ямашита оставил бессмысленные попытки.       Однажды, когда мать сидела в беседке в саду и присматривала за крутившейся около цветочной клумбы дочерью, к ней подошел Джин и, легонько потянув за рукав кимоно, решился задать вопрос, ответа на который он никак не мог найти.       - Мама, а где Казуя?       Он заметил, как вздрогнула мать, будто она испугалась чего-то, но, взяв себя в руки, улыбнулась и повернулась к Джину.       - Он сейчас не может прийти с тобой поиграть, Джин.       - А когда он придет? Завтра? Или послезавтра?       - Я не знаю, Джин, - покачала она головой. - Сейчас всё стало сложно. Твой отец занят, и мы пока не можем принимать гостей, - пыталась оправдаться она.       - Но как же военные? - не успокаивался мальчик. - Они постоянно в нашем доме!       - Не говори глупостей Джин. Иди поиграй с Ямашитой, - она мягко подтолкнула его в спину.       Джин, нахмурился и с обидой посмотрел на мать.       - Ступай, - повторила она и больше не произнесла ни слова.       Почему семьи Каменаши и Аканиши некоторое время не поддерживали связь, Джин не мог понять, даже став взрослым. Фамилия "Каменаши" всё реже звучала в их доме, а Джин, казалось, позабыв о своем младшем товарище, вновь играл в саду с Ямашитой. Родители ему так ничего не объяснили, и потому Джин решил все выяснить самостоятельно.       Стояла зима. Все дороги и дома припорошило снегом. Деревья и кусты покрылись инеем. И хотя снега выпало совсем немного, мальчики то и дело раздвигали сёдзи, чтобы из своих комнат полюбоваться искрящимся белым покровом, за что постоянно получали от госпожи Аканиши.       Джин долго думал над своим планом, и в одно морозное декабрьское утро решил непременно его осуществить. Дождавшись, когда все разойдутся по комнатам после дневного чаепития, мальчик выглянул из своей комнаты. Он оделся в самую теплую одежду, которую нашел у себя в шкафах. Осторожно пробираясь по коридору, Джин замер около комнаты матери. Оттуда не доносилось ни звука. Осторожно заглянув в щель между перегородками, он увидел мать, задремавшую во время игры с дочкой. Аямэ возилась с куклой, покачивая ее на руках, а затем обернулась и, заметив брата, улыбнулась.       - Джин! - воскликнула она, искренне радуясь, что научилась называть братца по имени.       - Тшш! - приложил он палец к губам, и, заметив, что мать пошевелилась, рванул к выходу.       - Нии-чан! - слышал он голос сестры, наскоро обуваясь. Если его сейчас поймают, то весь план будет коту под хвост.       Снег снова начал падать, заметая дороги и мешая мальчику бежать. Оказавшись во дворе, он огляделся, но никого из слуг не заметил. Семеня по дорожке, вдыхая ледяной воздух, Джин торопился выбраться на улицу, чтобы добраться до дома Каменаши. И хотя он даже не знал, где тот живет, но был уверен, что сможет добраться. Он ведь всегда сможет добраться на рикше! Так думал про себя маленький Джин, толком не знавший жизни.       Но добраться до дома Казуи Джин не успел. Он не пробежал и ста метров, как его настигли слуги и вернули домой. Мальчик отбивался от сильных мужских рук, кусался, кричал, вырывался, но всё было бесполезно. Плачущего и озлобленного мальчика вернули в дом, оставив маленький гета валяться в снегу.       Последний раз Джин видел Казую на похоронах господина Каменаши. В тот день Аканиши вместе с отцом приехал в усадьбу Каменаши. Поместье пребывало в ужасном состоянии: заброшенный сад порос сорняком и репьём. В доме туда-сюда сновали военные. Судя по гербам на их накидках, все они принадлежали армии Уэсуги. Бледный худощавый юноша раздавал распоряжение слугам касательно службы, а затем, повернувшись, о чем-то заговорил со священнослужителем. Этим юношей был средний сын семейства Каменаши – Юичиро. Оставшись за главу семейства, он, однако, не был главой и владельцем усадьбы. Джин с презрением смотрел, как Юичиро кланяется самураям отца. Несмотря на то, что те заполонили весь дом, средний сын держался с достоинством и не малейшим движением не выдавал своей слабости.       - Добрый день, - поздоровался Юичиро с Джином вежливым поклоном, а затем обратился с приветствием к девушке, стоявшей позади Джина.       Уэсуги планировал свадьбу сына сразу после окончания траура по давнему другу. Юрико Ширакава была наследницей довольно приличного состояния. Господин Аканиши планировал за счет этой свадьбы обогатиться и прикупить лучшее оружие для своей армии. Джин же, быстро увлекшись девушкой, казалось, был не против помолвки.       Ширакава вежливо склонила голову и засеменила вслед за женихом. Джин не был в нее влюблен, но мастерски кружил ей голову, не забывая шептать ей на ушко сладкую ложь.       - Приготовления почти окончены, - сообщил слуга, и Юичиро кивнул.       - Пригласи всех гостей в дом и вытащи Казую из своей комнаты.       «Казуя?» – Джин вытянулся по струнке и замер. Аканиши так давно не видел своего старого друга и испугался, что тот напрочь позабыл его. Прошло уже почти 12 лет с их последней встречи. Джин плохо помнил лицо Казуи, он лишь надеялся, что теперь, столько лет спустя они снова смогут стать друзьями, как когда-то в детстве. Но он ошибался.       Слуга, поклонившись, вежливо попросил Джина следовать за собой. В комнате собралось много народу: несколько родственников Каменаши, отец, мать, даже младшую сестру привели на поминальную службу. Аямэ сидела впереди Джина рядом с матерью. Ближе к алтарю сидел Юичиро, гордо расправив плечи. Священнослужитель подготавливал утварь и зажигал благовония, а подушка Казуи по-прежнему пустовала. Джин расслышал, как Юичиро велел слуге привести брата, тот, закивав, бросился вон из комнаты.       - Всё будет хорошо, - улыбнулась Юрико, накрыв маленькой ладошкой руку Джина. Она чувствовала напряжение, исходившее от юноши, но ничего больше не произнесла. Она слышала от матери, что их помолвка скоро состоится, а потому девушка тихо радовалась своему счастью. Аканиши был одной из лучших партий, к тому же о его красоте уже ходили легенды.       - Разумеется, - с вежливой улыбкой отозвался Джин. Вся эта помолвка была для него спектаклем, так же, как и эта похоронная церемония. Он не любил эту девушку, ему нужно было лишь женское внимание и обожание. Ему не составляло труда сделать любую девушку своей. Принадлежащий богатой семье, никогда не нуждавшийся Джин с каждым годом становился всё прекраснее и уже к 18 годам по праву заполучил звание самого завидного жениха.       Казуя, наконец, появился в зале. Все присутствующие поклонились в знак уважения. Джин, приподняв голову, проследил за Каменаши-младшим. Любопытный мальчик с круглыми карими глазами превратился в статного юношу. Темно-синее кимоно подчеркивало природную бледность его кожи. Нос с легкой горбинкой добавлял ему своеобразную притягательность, а гордо вздернутые брови притягивали к себе взгляд. Аканиши и Казую разделяло лишь несколько человек, но Джин старался разглядеть повзрослевшего Каме, надеясь найти хоть какое-то сходство с другом из своих детских воспоминаний. Но его больше не было. Тот маленький мальчик превратился в изящного, хрупкого юношу. Подобно Юичиро, он не обладал крепким телосложением. Однако Казуя без лишних движений сел на подушку рядом со старшим братом и положил руки на колени.       Во время службы Джин, стараясь повторять сутры за монахом, постоянно сбивался или произносил неверные слова. Всё его внимание было приковано к темной макушке. Отросшие волосы были перетянуты шнурком. Маленький хвостик покачивался при поклонах. Аканиши с нетерпением ждал окончания службы, чтобы переговорить с Каменаши, однако на торжественном обеде он отказался присутствовать, сославшись на нездоровье.       - Не беспокойтесь, - с улыбкой обратился Юичиро к гостям. – Моему брату просто нужно немного отдохнуть. Он присоединится к нам позже.       Джин проводил юношу взглядом, но не посмел последовать за ним, чтобы не вызвать подозрений. Лишь когда гости изрядно выпили, а военные стали травить пошлые анекдоты, Аканиши удалось незаметно выскользнуть из-за стола, оставив родителей и невесту на хозяев.       В сгустившихся сумерках в доме было очень темно. Осторожно ступая по темному коридору, он ориентировался лишь на звуки. Джин боялся скомпрометировать себя, однако любопытство взяло верх. Голоса гостей становились всё тише и тише, однако из-за плотно закрытых перегородок не было слышно ни шороха. Джин вздохнул, сдаваясь.       - Наверное, я не найду его здесь, - печально заключил он и почувствовал, как чья-то рука легла на его плечо. Джин вздрогнул и вскрикнул от неожиданности.       - Не нужно так визжать, - недовольно пробормотал голос, цокнув.       - Кто это? – подумал Джин, не решаясь обернуться.       - Хотелось бы и мне задать вам тот же вопрос, - сухо отозвалась тень.       - Он читает мои мысли! – с ужасом воскликнул Джин и резко обернулся, однако в темноте он не мог толком разглядеть силуэт своего случайного встречного.       - Прекратите кричать! – раздраженно произнес голос. – Кто вы? И что вы пытаетесь здесь найти?       - Аканиши… Аканиши Джин, - запинаясь, ответил Джин.       - Аканиши Джин? – повторил незнакомец.       - Именно, - подтвердил Аканиши.       Послышался шелест деревянных перегородок, и одна из сёдзи отъехала в сторону, заполняя коридор тусклым сумеречным светом. Свет был совсем слабым, однако даже так Джин смог увидеть очертания своего собеседника: заостренный подбородок, изгиб бровей и затянутые на затылке волосы.       - Вы хотели что-то обсудить со мной? – предположил Казуя.       - Да, - подтвердил Джин. – Побеседовать наедине. Разве ты не помнишь меня?       - Следуйте за мной, - чопорно отозвался Каме.       Молодые люди прошли по коридору, несколько раз повернув направо, а затем остановились у двери. Казуя поймал за плечо проходившего мимо слугу и велел принести свечи. Джин прошел вперед и сел на предложенное место. Каме сел в некотором отдалении от него и, дождавшись освещения, взглянул на Аканиши. Взгляд его не был тяжелым или гордым. Казуя смотрел на него с интересом, немного сощурив глаза, разглядывая черты его лица. В повзрослевшем лице, в складке между бровей, Аканиши узнал маленького мальчика, с которым играл в саду у своего дома. Тот еще с детства, наблюдая за кем-то или задумываясь, вот так сдвигал брови. Джин не смог сдержать улыбку.       - Ты совсем не помнишь меня, - усмехнулся Аканиши. – А ведь когда-то мы вместе играли в саду.       - В саду? – повторил за ним Казуя.       - Да, тебя порой приводили к нам в дом и делали меня твоей нянькой. Меня зовут Аканиши Джин, - снова представился Джин.       Казуя чуть склонив голову на бок, задумался.       - Это было так давно, что я многого не помню, - признался Каме. – Твое имя мне кажется знакомым. Вы приехали всей семьей? Ты и твои сестры?       - Одна из них мне не сестра, - поправил Джин, а Каме опустил глаза, о чем-то задумавшись. Свет свечи падал ему на лицо, так что Джин мог видеть эмоции собеседника. Однако лицо Казуи вдруг отчего-то стало непроницаемым. Аканиши почувствовал, будто Каме отгородился от него. Джин старался не обращать на это внимания, беседуя на самые разные темы. Казуя очень отличался от того маленького мальчика. Теперь он красивый юноша. Прядка волос выбилась из шнурка и упала на лицо. Джин поймал себя на мысли, что хотел бы чаще видеть Каменаши в своей усадьбе.       Но тот разговор между ними был последним. По странному стечению обстоятельств или по прихоти семьи Каменаши, но Казуя не приезжал в дом Аканиши, а Уэсуги не находил необходимым приглашать братьев Каменаши в свой дом. Так их дороги и разошлись.       Джин время от времени писал Казуе письма, но ни на одно из них он ответа так и не получил. Отчаявшись связаться с юношей с помощью гонцов, Джин решил нанести визит Каменаши лично. Сакура той весной цвела пышнее обычного, наполняя воздух ароматом цветов. Рикша, быстро передвигая ногами, вез господина. Облачившись в светлое кимоно по сезону, Джин прихватил с собой гостинцы. Он был в прекрасном расположении духа и наделся, что его тепло примут в доме Каменаши.       Рикша остановился возле ворот и помог Джину спуститься вниз. Аканиши взял гостинцы и приказал никуда не уезжать. Однако в доме его никто не ждал. Подговоренные Уэсуги гонцы не относили писем в дом Каменаши, а с недавних пор атмосфера в усадьбе становилась всё мрачнее и мрачнее. Двор заполонили самураи. Кувшинчики из-под саке мелькали тут и там, лязгало оружие тех немногих, кто еще стоял на ногах и решил попрактиковаться. Джин, не обращая внимания на всех этих людей, поднялся на крыльцо и постучал в двери. После минутного ожидания, казавшегося ему вечностью, на пороге оказалась старая служанка. Увидев перед собой Аканиши, она лишь охнула и сделала шаг назад.       - Добрый день, - поздоровался он. – Я заранее известил вас о своем приезде и надеюсь, что господин Каменаши Казуя сможет принять меня у себя?       - Господин Аканиши… - пролепетала она, не зная, что и сказать. – Боюсь, молодой господин не сможет принять вас сейчас, - старая женщина ломала руки и не знала, что ей делать.       - Он уехал куда-то? – допытывался Джин. – Я могу подождать в приемной, - с улыбкой произнес он и приподнял фуросики, в котором лежали гостинцы.       - Ваш отец не велел мне говорить… - залепетала она.       - Мой отец? – удивился Джин.       - Джин? – услышал он за спиной голос отца и обернулся – Что ты здесь делаешь?       - Я приехал к Казуе. Я писал ему об этом, но никто, кажется, не предупрежден о моем визите.       - Ты не должен был здесь быть! – закричал Уэсуги. – Немедленно возвращайся домой! – приказал он.       - Да что здесь происходит! – не выдержал уже Джин, оглядываясь по сторонам. В доме был слышен топот множества ног, старая служанка, встретившая его, поспешно закрыла дверь. Аканиши-старший, казалось, ничего не собирался объяснять. Возможно, и Джин поверил бы в то, что его сегодня никто не ждет, и что о его приезде никто не знал, если бы до него не доносились обрывки фраз:

- Пропал… пропал молодой господин… как же так, а ведь сразу после смерти… и проводить-то не успел!.. Это всё разбойники! Разбойники похитили его! А может, и убили! А ведь такой прекрасный мальчик был… И господин Юичиро так заботился о нем!.. Ох… Юичиро-сама… покойся с миром…

      - Кто-то пропал? Это Казуя пропал? – наступал Аканиши на отца. – А Юичиро? Что с ним случилось?       - Не твоего ума дело! – резко оборвал его отец и, крепко схватив за плечо, вытолкал за ворота усадьбы. – Отвези его обратно домой! – приказал Уэсуги. Рикша, испугавшись разозлившегося господина, тут же принялся усаживать Джина. – И чтобы шагу в сторону этого дома ты больше не делал! – горящие гневом глаза отца были красноречивее любых слов. Попытавшийся было что-то возразить Аканиши не нашел ничего лучше, чем отдать гостинцы отцу.       - Передай их слугам. Я привез это в подарок хозяевам, - безжизненно произнес Джин и отвернулся, не смея перечить приказу отца.       Однако Джин не собирался сдаваться. Соблазняя служанок, городских девок, собирая слухи, он урывками, какими-то кусочками, но всё же узнал правду. Старший брат Казуи умер от лихорадки той весной. Она скосила слабого юношу, и тот сгорел буквально на глазах. Дом Каменаши захватил его отец, а Казуя вскоре после смерти брата исчез навсегда. После этого он уже не мог доверять отцу. Стараясь сохранить свои чувства к Казуе, он запер их на замок, разгоняя тоску случайными связями. С каждым годом он становился все краше и краше, и тогда на смену городским девушкам, пришли любовницы другого толка. Джин вспомнил Саёри и усмехнулся в душе.       «Что же это за чувства я испытывал тогда к Казуе? – задумался Джин, натягивая кимоно на плечи Каменаши. – Дружба ли то была? Привязанность детства? Или же я сам себя все эти годы обманывал?»       - Каменаши Казуя, - прошептал Джин, задумчиво перебирая прядки волос мужчины. – Я тебя обыскался тогда… Столько людей опрашивал, пытаясь узнать, где ты и куда подевался…       - Раз так, значит, мы должны были встретиться, - улыбнулся Казуя, приближаясь к Джину и снова обхватывая губами его губы.       Аканиши хотел крепче обнять Каме, но, не удержав равновесия, опрокинул их обоих на грязный футон. Послышался противный крысиный писк, а пламя жалкой свечки колыхнулось в темноте. Каме ахнул, когда полотнище его постели коснулось разорванной кожи – лежать на раненой спине, пусть и теперь уже почти укрытой кимоно, было непросто. Джин приник к груди Каме и поцеловал местечко рядом с левым соском, будто запечатывая свои чувства в сердце Каме. Каменаши отчего-то прерывисто задышал. Горячие губы пропутешествовали вниз, а затем оторвались от мужчины.       - Ты мне нужен, - прошептал Джин, в темноте пытаясь разглядеть глаза Каме и прочесть правду, заключенную в них.       - Аканиши, - отозвался Казуя, обвивая того руками и касаясь бедрами бедер Джина. Он и сам уже не знал, была это лишь попытка соблазнения ради собственного спасения или что-то большее. Однако, заметив, что Джин прижался к нему в ответ, Каменаши с усмешкой обнаружил, как ненавязчивое тепло распространяется от паха по всему телу.       - Я вытащу тебя отсюда, - прошептал Джин, губами срывая с губ Казуи взволнованный вздох.