Smarter

Еженедельные выступления за Джебома всё ещё не прекратились. Даже если он и был настолько хорошо награждён, что все дополнительные очки, в которых нуждался Им, уже давно были получены, они всё ещё не прекратили этого. Сегодня, как и обычно, Джинён получил листок с песней, впихнутый ему прямо в руки. Он взглянул на название и выбросил записку. — Что это? — услышал Джинён вопрос Марка. Он не мог поверить, что когда-то ненавидел его акцент, ведь на самом деле он был красивый и идеально подходил его голосу, в этом была его уникальность. Он помнил то время, когда улыбка Марка заставляла трепетать его сердце; сейчас его голос начинал действовать на него похожим образом. — Ничего, — сказал Джинён. Он и Марк стали ближе, несмотря на то, что они оба были людьми неразговорчивыми; одного взгляда было вполне достаточно, чтобы понять, что хочет донести до него Марк. Старший по-прежнему мало чего о нём знал. Время от времени они разговаривали, однако своими переживаниями, убеждениями или интересами они не делились. Джинён чувствовал, что Марка тоже вполне устраивала простота их крепкой дружбы. В этот вечер он сидел на баскетбольной площадке и читал книгу. Рядом с ним Марк играл в баскетбол, и время от времени Джинён бросал взгляды в его сторону. Он взял телефон в руки, решив послушать песню, которую должен будет спеть за Джебома; он тихо начал напевать её под нос. Он почувствовал, как Марк присел рядом. — Что слушаешь? — поинтересовался он. Голос Марка всегда действовал на него успокаивающе, поэтому Джинён расслабился. Старший взял один из его наушников и вставил себе в ухо. Его лицо исказилось в отвращении. Джинён посмотрел на него взглядом, дающим понять, что эта песня ненавистна ему так же сильно, как и Марку. Он выглядел в замешательстве. — Тогда зачем ты это слушаешь? — спросил он. Джинён отвёл взгляд. Он не мог объяснить почему и знал это. Повторно Марк ничего не спросил; он научился понимать, какие темы с Джинёном иногда лучше не поднимать. — Ладно, хочешь со мной сыграть? — Я? — немного удивлённо переспросил Джинён. — Нет, я спрашиваю моего воображаемого друга, сидящего рядом с тобой, — саркастично проговорил Марк. Джинён задумался. Ему никогда не нравился спорт, так как это предполагало общение с людьми, так что он никогда особо им не занимался, за исключением обязательных уроков физкультуры в школе. — Я не умею играть, — безучастно сказал он. — Ой, да я уверен, что ты не так уж и плох, — заверил Марк, стаскивая того со скамьи. Он подал ему мяч. Джинён очень удивился, когда действительно смог его поймать. У него даже получилось дважды ударить его об землю. Пак услышал, как засмеялся Марк, заметив, с какой осторожностью тот действовал, должно быть, он выглядел так, будто боялся смерти мяча. Он подал оный обратно Марку, и тот поймал его. — Видишь, это не так сложно, — выпалил Марк. Прежде чем Джинён осознал, что делает, он улыбнулся. Марк в шоке посмотрел на него, но затем лучезарно улыбнулся в ответ; на его лице было написано, что ему понравилась улыбка Джинёна. Пак не знал, почему сделал это, не знал, что вызвало его улыбку, но что есть, то есть — он улыбнулся. Он действительно сделал это неподдельно, без притворства. Джинён почувствовал покалывание в области живота и, кажется, он был немного счастлив, действительно, по-настоящему. Только в детстве он испытывал счастье, поэтому в голове всплыли воспоминания о родителях. После этого улыбки всё же не стали обычным делом для него, скорее они были редкими, очень редкими, но имели место быть. Время от времени Джинён улыбался, чувствуя незначительную и простую радость. Следующим вечером он снова пошёл в студию, чтобы потренировать песню для следующего P.A.N. В последнее время он стал довольно часто сюда наведываться. Теперь ему чуть больше нравилось петь, хотя он и по-прежнему не вкладывал эмоции в песни, они более не звучали так сухо от начала до конца. Новая песня была не дуэтом, скорее больше похожа на балладу. Естественно, она была о любви, как и любая другая. Он пел её тихо. Пак догадывался, что кое-кто стоял за дверью и подслушивал. Марк Туан. Остальная часть недели прошла как обычно. Джинён заметил, что Марк начал вести себя немного странно. Он начал избегать его взглядов и был немного рассеян, также Джинён стал видеться с ним не так часто, как раньше. В эту пятницу он спел очередную песню за Джебома; после выступления тот зашёл в маленькую комнатку прежде, чем Пак успел её покинуть. — Значит, продолжаешь наслаждаться? — утвердил он, но Пак заметил, что прежней уверенности в его голосе не прозвучало. Он не ответил. — Слушай, я уже получил все требовавшиеся мне очки, так что следующее выступление — последнее, после него ты свободен, — сказал он; было видно, что ему слегка неудобно. Джинён позволил себе показать удивление, которое отразилось на лице. Он решил, что даже спрашивать ничего не будет по этому поводу, просто примет это, как само собой разумеющееся. Джинён решил покинуть помещение. — Думаю, тебе стоит знать, что это будет дуэт. С Марком Туаном, — сообщил Джебом до того, как Джинён ушёл. Он взглянул на него последний раз и закрыл за собой дверь. Джинён был сбит с толку. Во-первых, Им позволил ему прекратить петь за него. Во-вторых, Марк снова состоял в дуэте с Джебомом. Он не имел ни малейшего понятия, что вообще происходит. Так как Джебом точно бы не предложил снова спеть с ним Марку, тот, должно быть, сам попросил. Проблема была в том, что Джинён не мог узнать у Туана почему, ведь тот не знал, что на самом деле всё это время Джинён пел вместо Джебома. Пак не хотел, чтобы Марк снова пел с Джебомом. Ему казалось, будто на этот раз старший точно влюбится в Има, и по каким-то причинам он не хотел этого. Он вздохнул. Близость с людьми приносит одни только проблемы и беспорядок в голове. Однако Джинён по-прежнему считал, что Марк того стоил. Старший нравился ему всё больше и больше, он смог вернуть Джинёну способность чувствовать хоть какие-то из эмоций. Пак мысленно пытался припомнить каждый раз, когда он чувствовал теплоту и лёгкость благодаря Марку. Это напоминало ему о чувствах, что он испытывал к родителям. Теплота и безопасность. Джинён чувствовал себя защищённым и по-настоящему счастливым. Ему это больше, чем нравилось, он любил это чувство. Однако Джинён до сих пор не был уверен наверняка, что за чувство это было. Его название так и вертелось на кончике языка, но оно как будто было непостижимо для него. Однако осознание вскоре ударило в голову, неплохо так ударило. Он любил Марка. Любовь — глубокое нежное чувство, страстное влечение к другому человеку; любовь — тёплое чувство преданности или глубокой привязанности, как к родителю, ребёнку или другу. Это — определения любви, исходящие из его чувств. К Марку. Джинён оцепенел. Нет, ни в коем случае. Он, холодное сердце, молчаливый и безэмоциональный парень, любил кого-то. Джинён не понимал, как он вообще смог полюбить Марка. Они даже почти никогда не разговаривали, но тем не менее у них была какая-то странная связь, при которой общение не было нужно. Теперь ему стало ясно как день. Он любил Марка. Это объясняло, почему Марк вызывал у него улыбку; объясняло, почему он не хотел, чтобы Марк пел в дуэте с Джебомом; объясняло, почему он чувствовал и теплоту, и лёгкость, и безопасность рядом с Марком; объясняло, почему его сердце билось чаще из-за любого действия Марка. Это всё объясняло. Джинён не знал, что теперь делать с ново-поступившей информацией. Он не может рассказать Марку. Тот, вероятнее всего, подумает, что он сошёл с ума. Джинён, холодный человек без эмоций, вдруг влюбился в него, что за шутка? Однако он точно знал, что понял это наверняка, будто его просветили. Пак направился в общежитие. Когда он добрался, то плюхнулся на кровать. Ничего не изменилось; Джинён считал, что всё просто стало немного понятнее для него, но большего ему и не надо. Он вздохнул. Лгать самому себе становилось всё сложнее и сложнее.