Оккупанты Мощёного

      Была ночь. Холодная, дождливая и ветреная. Сквозь щели в стенах деревянного сарая запросто проникали внутрь холодные струи воздуха, которые трепали грязную тонкую рубашку. Мужчина поёжился. Он и его адъютант сидели здесь уже несколько дней, но что стало с остальными людьми его отряда он не знал. Этенберг понимал, что русским нужна информация, которую они вытягивали из плененных немцев. Но штурмбанфюрер давно решил про себя, что они её не получат. Если только этот дурак Леманн, который сейчас как ни в чем не бывало, дрых на копне сена в противоположном конце сарая не проколется на «допросе». Он же, Этенберг — восходящая звезда Третьего Рейха будет молчать до конца.       Мужчина пошевелил связанными за спиной руками, которые он практически перестал чувствовать за эти дни. Связаны они были крепко, без посторонней помощи освободиться было просто невозможно. Но вряд ли кто из обитателей этой убогой деревушки решит помочь ему, хотя… В его голове на несколько мгновений мелькнул образ маленькой девушки. Этенберг закрыл глаза и попытался вспомнить все моменты, когда он мучил эту девчонку. Да, после того что он проделывал с ней той ночью, она явно будет первой кто бросит в него камень, только покажись он на улице. Но ему не было жаль эту Надю. Она была для него никем, ровным счётом, как и все остальные. Ему просто нужно было развлечься, и девчонка пришлась как раз на роль живой куклы для его забав. Но его мучил один вопрос, почему его спрашивали о ней на допросе? Они правда решили, что она работает на него? Это было даже смешно.        Этенберг откинулся на строганные доски стены и закрыл глаза, пытаясь задремать, но ему не удавалось это сделать. Немец то и дело заходился сухим кашлем, его гортань уже буквально горела, ведь последний раз ему давали пить дня два назад. Лишь спустя почти час сон еле-еле окутал его и мужчина заснул. Но это длилось не долго. Очередной раскат молнии оказался слишком громким и неожиданным. Этенберг проснулся рывком от буйства стихии, и в этот самый момент его сердце почти остановилось от страха. Сначала он подумал, что это просто сон или же сама смерть явилась к нему, желая прекратить его мучения. Будто бы она пришла сказать ему о том, что немцу давно пора отправиться прямиком к сотням, загубленных им жизней.       Но нет. Перед ним стояла не смерть, а даже наоборот. Хрупкая фигурка девушки со взлохмаченными кудрями и распахнутыми от страха глазами, устремленными прямо на него — вот что его напугало. Этенберг прищурился и еле шевеля высохшим языком произнёс: —  Nadia… Ты пришла ко мне? — его губы растянулись в фальшивой улыбке.

***

      Надя провела в заточении пять дней, не больше не меньше, она считала. Считала те дни, когда все её близкие начали её ненавидеть, обвинять в шпионаже и называть немецкой шлюхой. Почему девушка была единственной, кого возненавидели за это, она не знала. Быть может, потому что Надя оказалась пойманной «с поличным» в доме у Этенберга? Интересно, что с ним сейчас? Может он уже был мертв. В любом случае сидеть в каком-то старом бараке под арестом она больше не собиралась. За эти дни, проведенные в неволе, к ней пришли небывалые смелость и решительность. Девушка должна была выбраться и убежать отсюда. К черту это Мощёное, к черту этих людей, которые так жестоко обвиняли её в том, чего она не совершала. Она убежит отсюда и никогда не вернется назад, никогда. Лишь одной ей мешало — мама и Маша. А они тоже её ненавидят? Надя в это не верила. Она обязательно убежит и вернется за ними после.       План побега она придумала давно, но вот что делать после девушка не знала. Возможно, ей удастся решить этот вопрос тогда, когда она уже будет на свободе. Для побега ей нужна была подходящая пора и кажется, сегодня была та самая ночь. Дождь начался с вечера и потому Надя, еще тогда отломала железную ручку у двери, которая всегда была заперта снаружи. Окна в этом старом доме были старыми, и потому тонкие гвоздики, державшие оконную раму, оказались чересчур слабыми и ржавыми. Отковырнуть их не составляло большого труда и поэтому, спустя час осторожной работы, Надя смогла выдернуть их все, и старая рама с тонким стеклом спокойно вышла из своего положения.       Девушка поставила её на пол в комнате и прислушалась. В комнату сразу проник ледяной ветер, и крупные капли дождя образовывали лужицы на подоконнике и даже на полу. Надя боялась, что на такой шум может кто-то прийти, но все было спокойно. Глубоко вздохнув, девушка забралась с ногами на мокрый скользкий подоконник и прыгнула на улицу. Трава тоже была скользкой от дождя, и Наде пришлось постараться, чтобы не упасть при приземлении. Она выпрямилась и огляделась. Ночь была ужасно темной, дождь хлестал как из ведра, ветер был готов сбить с ног — идеальные условия для побега. Людей на улице не было. Единственное, что пугало девушку теперь, вспышки молний, которые могли выдать беглянку.       Девушка побежала по траве, хотя даже на дороге её следов никто не увидел, ведь их попросту смыл бы поток воды. Она бежала, не чувствуя земли, пока наконец сильная боль в боку не заставила её остановиться. Девушка оперлась на деревянную постройку, стараясь отдышаться, когда ей послышалось, что кто-то говорит. Да точно, она слышала людские голоса. Паника охватила Надю. Она пошла по периметру сарайчика и завернула за угол. Сначала она чуть не закричала, увидев перед собой темную непонятную фигуру, но сразу же выдохнула, поняв, что это стог старого, уже почерневшего сена, которое лежало тут несколько лет подряд. Она кинулась на этот стог, будто видя в нём последнюю надежду на спасение, хотя может, так оно и было. С трудом забравшись на самый верх, она увидела открытую дверцу на крышу сарая и, не раздумывая, забралась в неё. Почти в эту секунду, внизу кто-то прошел.       Сердце девушки готово было выпрыгнуть наружу. Она не знала, что делать дальше. Сейчас её схватят и попросту расстреляют на месте. А если она сбежит отсюда, то просто умрет в лесу. Такие мысли пришли её в голову только сейчас. Слезы готовы были брызнуть из её глаз, но Надя старалась держаться. Она пошла вглубь верхнего этажа сарая. Ещё до войны мальчишки держали в таких помещениях голубей, и передвигаться тут было удобно. Все девять-десять сараев были соединены между собой, имели смежные стены и одну огромную длинную крышу. Надя понятия не имела для чего это было сделано (она решила, что все-таки для удобства держать голубей), но в данный момент была несказанно благодарна строителям. Она шла внутрь в темноту, которая изредка освещалась блеском молнии, проходящими сквозь щели в досках крыши. Девушке показалось, что она идет целую вечность. Надя даже решила, что может остаться здесь на некоторое время и её не найдут. Голуби здесь давно не живут, и никаким людям и голову не придёт залезть сюда.       Наконец она дошла до конца. Последний сарай был построен совсем недавно. Его доски еще имели светлый цвет и резкий древесный запах. Надя села на пол. Не оттого что устала, просто она не знала, что делать дальше. Девушка поняла, что наступил конец. Она готова была разреветься, когда её пальцев коснулось что-то холодное. Девушка отдернула руку, но тут же собралась и снова нащупала предмет. Каково же было её удивление, когда она поняла, что этого металлическая ручка! Но для чего она в полу?       Девушка поднялась и потянула её на себя. С негромким скрипом, в полу отворился небольшой люк — это был спуск вниз, в помещение сарая. Наверное, его сделали для того, чтобы затаскивать наверх излишки урожая.       В девушке вновь затеплилась надежда. Быть может, ей удастся спуститься и найти немного продовольствия на первое время? Надя опустила голову вниз, но ничего не увидела. Было слишком темно. Как раз в это время прекратились раскаты грома и блески молний. Лишь неприятный запах ударил ей в нос. Но девушка не обратила на него внимания, и аккуратно держась за края люка, спрыгнула вниз. Как раз в это время, видимо набиравшая силу всё это время, блеснула молния, и девушка чуть не лишилась чувств от ужаса. Перед ней на полу сидел человек! Поначалу она решила, что это был мертвец, таким страшным и неподвижным он ей показался. Но через несколько секунд «мертвец» начал двигаться и поднял на Надю свои блестящие в темноте глаза. Сомнений не осталось. Перед ней был Этенберг.       Мужчина и девушка смотрели друг на друга несколько секунд, будто не в силах поверить своим глазам, после того как увидели друг друга. Первым заговорил Этенберг. Девушка даже вздрогнула от того, каким непривычным и севшим был его голос. — Что тебе понадобилось в таком месте, крошка? — сказал он. — Ты… — прошептала Надя. Этенберг зашевелился, и Надя поняла, что он был связан. Она неподвижно смотрела на него. Странные чувства вдруг захватили её и она понятия не имела, что ей делать. — Как дела на свободе? Ах да, какая свобода, ты же у нас теперь предатель, — Этенберг фальшиво засмеялся, вызывая в Нади вспышку гнева. Девушка в мгновение ока подскочила к мужчине и, что есть силы, ударила его по лицу. — Замолчи, — буквально прорычала она. Этенберг явно не ожидал такого поворота событий, а резкий удар не на шутку разозлил его. — Сука, — он закашлялся из-за пересохшего горла. — Стоит мне позвать кого-то и тебя расстреляют на месте. — Я убью тебя — проговорила Надя, будто не заметив его последних слов. Они смотрели друг другу в глаза около минуты. Надя чувствовала, что сейчас она смогла бы запросто убить этого фашиста, отомстив ему за все страдания. Вся злость от обид вдруг вскипела в ней, и готова была выплеснуться наружу.       А Этенберг смотрел на неё и не мог поверить своим глазам. Он привык видеть девчонку слабой и беззащитной, готовой расплакаться от его приближения. Но он знал, что Надю в данный момент одолевают эмоции и воспользоваться этим просто необходимо. — Освободи меня, — сказал он. — Что? — брови Нади поползли вверх. — Тебе не выбраться отсюда без меня, ты же понимаешь это? — продолжил штурмбанфюрер. Он знал, что сейчас девчонка способна на все. — Я скорее умру тут, чем помогу тебе сбежать. — Зря. Это ты всегда успеешь. Мы выберемся отсюда и расстанемся. Навсегда. Ты больше не увидишь меня, — настаивал мужчина. Девушка хмыкнула и отошла от него. В её душе промелькнула нотка сомнения. С одной стороны, он — враг, которого она ненавидит больше всего и желает его смерти, но с другой, она ведь и вправду не сможет выбраться отсюда одна. А если и выберется, то куда пойдет? — Чего мне сейчас стоит сдать тебя? Но я предлагаю тебе сбежать и спасти свою жизнь. Вдруг это единственная возможность и ты так просто от неё откажешься?       Надя молчала. Этенберг обладал настоящим даром убеждения. Вся её решительность вмиг испарилась и она понятия не имела, что делать. Что если он прав и если она откажется от его предложения, то в скором времени умрет, так и не вернув себе честное имя? Девушка готова была вот-вот расплакаться. Этенберг ликовал. Ему удалось вернуть ту прежнюю Надю, находящуюся в его полном подчинении. Еще немного и она готова будет сделать всё, что он прикажет. — Надя, пожалуйста… — прошептал он. — Спаси нас       Девушка повернулась и на её щеках уже блестели дорожки слез. Она медленно подошла к немцу и опустилась на колени.       Спокойно, но не без труда, он повернулся, подставляя ей связанные руки. Дрожащими руками Надя принялась развязывать крепкие узлы. Несколько минут ей пришлось возиться с этими тряпками, прежде чем, мужчина облегченно начал растирать освобожденные кисти. Он улыбался Наде, когда та с обреченным лицом осознавала, что освободила своего врага.       Первым делом мужчина кинулся к кадке с водой и жадно и долго пил. Холодная вода обжигала его гортань, но он не мог остановиться. Жажда, мучившая его все это время, наконец-то утолялась. Через несколько минут, вытирая рукавами рубашки стекающую с лица воду, он обернулся к девушке и приглашая кивнул наверх. Надя молча подошла и напрягшись прыгнула к люку, но смогла уцепить лишь пальцами за его края. Она почувствовала, как сильные руки немца подхватывают её снизу и толкают наверх. От его прикосновений по её телу будто прошелся разряд тока. Следом за Надей, Наверх взобрался Этенберг, но в тот момент когда они собрались бежать, из темноты раздался голос. Это был Леманн. — Этенберг! — тревожно звал он. — А как же я? Штурмбанфюрер нахмурился и мрачно произнес.  — Это — война. Каждый сам за себя, Леманн.       Крышка люка захлопнулась.