***
Этенберг понимал, что далеко уйти от Мощёного они не могли. Также он помнил, что в нескольких километрах от этой злополучной деревни находилась еще одна, в которой также располагался немецкий лагерь. Если ему удастся в скором времени выйти на него, то его жизнь снова будет в безопасности. Офицер напряженно вспоминал карты, определял направления по природным объектам, чертил на земле примерный путь своего маршрута в лесу. И он бы не был офицером великой Германии, не определив в скором времени, куда ему нужно двигаться. Этенберг шел, чувствуя себя практически обессиленным. Усталость, голод, недавние пытки ужасно отмечались на его состоянии. Но мужчина продолжал идти туда, где, по его мнению, находился лагерь. И он не мог сдержать ликования, когда через несколько часов смог выйти из леса и заметил впереди очертания домов и услышал шум моторов. Да, он выжил. — Стой! Кто ты? — закричал молодой солдат, стоящий на карауле, когда Этенберг подошел слишком близко. Его глаза бегали из стороны в сторону, но автомат был нацелен прямо на не прошенного гостя. — Штурмбанфюрер Этенберг, — четко выговаривая каждый слог, произнёс офицер. — Мне велено никого не пускать, — не уступал солдат — Что случилось? — к первому подошёл второй солдат, с более уверенным и даже каким-то насмешливым взглядом глядя на Этенберга. — Я штурмбанфюрер Этенберг. Мой лагерь находился в пятнадцати километрах к югу отсюда. Нас разбили русские, но мне удалось спастись. Я требую, чтобы меня отвели к вашему командиру. — И где же твои погоны, штурмбанфюрер Этенберг? — засмеялся подошедший солдат. — Я слышал о тебе и твоих геройствах. Такой человек никогда бы не проиграл кучке русских и уж тем более не бежал как трус. А сейчас он пришёл сюда и ищет заступничества у нас? Ха-ха. Думаешь, я такой идиот и поверю тебе? Кто ты? Русский шпион? Этенберг заскрипел зубами от злобы. Какой-то самовлюбленный малец смел так унизить его? Он был готов прямо сейчас броситься на него и выбить все нахальство из этой противной улыбки, но не мог еще более очернить свое имя. Ему было необходимо оставаться спокойным. — Краузе, отведи его к унтерштурмфюреру. Этот глупец сам не знает, на что идёт, — скомандовал наглый солдат, и открыл перед ним калитку. Этенберг вошел внутрь лагеря. Его провели в самый центр, к небольшому светлому зданию, где располагался командир роты унтерштурмфюрер Кёлер. Этенберг долго ждал, пока командир наконец-то соизволил взглянуть на интересного посетителя. — Этенберг?! — удивленно воскликнул тот, увидев штурмбанфюрера. Этенберг удивленно смотрел в лицо Кёлера, пытаясь вспомнить, не видел ли он его ранее. — Два года назад я служил под вашим командованием в Польше. Вы меня, конечно, не помните. — Вам следовало бы научить солдат обращаться с офицерами и выбить из них всё нахальство, — ледяным тоном произнёс Этенберг. — Они получат наказание, штурмбанфюрер. Офицеры долго разговаривали о том, что случилось, и как Этенберг оказался в таком положении. В конце концов, Кёлер всё понял и приказал обеспечить штурмбанфюрера всем необходимым. Этенберг с нескрываемым удовольствием съел все, что ему принесли. Многодневный голод дал о себе знать. Также Кёлер приказал истопить для него баню и найти подходящего размера форму. Через два часа Этенберг снова был в своем привычном облике. Идеально уложенные волосы, гладко выбритое лицо и выглаженная форма серого цвета. Как давно он не испытывал такого удовольствия, глядя на себя в зеркало. Даже заживающие на лице раны не могли испортить его вид. И лишь одна деталь исчезла из образа немца. Этенберг с сожалением тер средний палец на правой руке, с которого исчезло кольцо с человеческим черепом. То самое, которое у него пыталась украсть Надя. Этенберг вспомнил о ней только сейчас. Интересно, где она? Смогла найти выход или попала в лапы к русским? Он на секунду пожалел о том, что бросил ее одну. Но отогнав эти мысли, мужчина вышел на улицу, решив лучше узнать обстановку в данном лагере.***
Грузовик, в котором везли Надю, приехал на место еще засветло. Она провела в темном кузове около часа, мучаясь и страшась того, что ее ждёт. Эти немцы не были настроены дружелюбно, и девушка понятия не имела, что они будут с ней делать. В голове рисовались самые страшные картины возможного. — Шнеле, — закричал один из солдат, открыв кузов и грубо указывая Наде на выход. Девушка повиновалась и на ватных, затекших ногах спрыгнула на землю. Ее привезли в какую-то деревню. По улицам сновали солдаты, которые тут же, как только увидели приезжих, поспешили к ним, принимаясь разгружать из машины тяжелые мешки. Девушка подумала, что в них, скорее всего, лежит продовольствие для оккупантов. На неё саму сначала просто не обратили внимание. — Эй, — крикнул один из солдата тому, кто вел грузовик. — А это кто? — Нашли в лесу. На всякий случай взяли живой, вдруг пригодится, — пожал плечами тот. — Отвести ее к Кёлеру? — подхватил еще один. — Да бросьте. Какая из неё шпионка. Просто девка в лесу заблудилась и нарвалась на вас, — к разговаривающим подошел высокий солдат и, сплюнув на землю, приблизился к девушке. — Пристрелим, да и чёрт с ней, — он резко схватил девушку за волосы и, гадко улыбнувшись ей в лицо, медленно опустил на колени. Надя вскрикнула от боли, когда рука немца схватила ее. Уже не чувствуя себя, она медленно повиновалась его движениям и опустилась вниз. Она не понимала немецкого, но для того, чтобы понять, что ей пришел конец, знать его и не нужно было. Девушка зажмурила глаза, когда немецкий солдат опустился к ней и, не отпуская руки, что-то проговорил ей в лицо. Надя не могла сказать ни слова, услышав щелчок пистолета. Сердце билось с таким стуком, что казалось, его должны были слушать все окружающие. Остальные солдаты отвлеклись от своих занятий и теперь наблюдали за разыгравшейся сценой, кто с жалостью, кто со злобой, кто с удивлением, не понимая, откуда здесь взялась эта девчонка. — П-п пожалуйста., — жалобно проскулила она, глядя сквозь пелену слез на своих убийц. — Смотрите-ка, а я уж подумал, что она немая. А где крики? — воскликнул кто-то из присутствующих. — Да кончай ее уже! — Стой. Она еще что-то бормочет. Губы Нади дрожали от рыданий так, что невозможно было произнести ни слова. Сейчас, за несколько секунд до смерти, её мозг, кое-как пытающийся сохранить себе жизнь, выдавал самые нелепые идеи, за которые девушка хваталась как за последний шанс жить. Если Этенберг обладал такой властью там, у них в Мощёном. Может его знают и здесь? Хоть кто-нибудь. И они отпустят её, пока не поймут, кто она и что связывает ее с их командиром. — Эт-Эте Этенберг, — прошептала она одними губами. — Этенберг… — О чём она? — спросил кто-то из солдат. — А того товарища Кёлера, который заявился к нам днём как зовут? Разве его фамилия не Этенберг? — подхватил другой. — А это его подружка? Такая же побитая, приперлась к нам? — злобно воскликнул тот солдат, который держал волосы девушки. — Я найду его, — то ли утверждая, то ли спрашивая, сказал молодой немец и быстро направился куда-то к домам.***
Этенберга осенило смутное предположение о том, кто бы мог его звать, после того как Клаус рассказ ему про какую-то девушку. Но он до конца продолжал отрицать это. Судьба не может подстраивать такие встречи. Но это было так. Как только он подошёл к толпе солдат, он увидел ее, девушку, с которой он навсегда расстался сегодня утром. Девушку, которая спасла его жизнь прошлой ночью. Она смотрела на него с такой мольбой и болью в глазах, что Этенберг отвёл взгляд. Его сердце неприятно сжалось, когда он увидел ее в таком положении, униженную и готовящуюся к смерти от рук фашистов. Да, он был её последней надеждой на спасение. Но кем была для него она? — Она сказала, что знает вас, штурмбанфюрер, — сообщил один из присутствующих солдат. Этенберг пожал плечами. — Я не имею отношений с русскими. Понятия не имею, кто это и откуда знает моё имя, — холодно и как можно спокойнее ответил он, все еще не глядя на девушку, которая, кажется, должна была понять смысл его слов. — Мы ее убьём. — Мне все равно. Этенберг развернулся, чтобы уйти. — Этенберг… — внезапно услышал он. — Я спасла тебе жизнь вчера ночью. Почему ты так делаешь? — сквозь рыдания заговорила Надя. Этенберг почувствовал, как жар приливает к его лицу. — Этенберг, — она произносила его имя так, будто читала молитву. — Этенберг! — вскрикнула она в последний раз и улицу огласили громкие рыдания. Офицер обернулся. Он видел ее лицо и готов был расплакаться вместе с девушкой. Ее голос проник в самую душу немца, разбудил так старательно затаенный огонь простых человеческих чувств: жалости, сострадания. Он вызвал их наружу через холодную непроницаемую оболочку убийцы. — Отпустите ее, — негромко скомандовал. — Мы обязаны подчиняться только унтерштурмфюреру Кёлеру, - крикнул тот самый наглый солдат, который встретил Этенберга сегодня днём. — Вы обязаны подчиняться офицеру немецкого командования. Даже ваш Кёлер будет выполнять мои приказы, — ледяным тоном продолжил штурмбанфюрер. — Накормите ее и дайте отдохнуть. С этими словами Этенберг развернулся и зашагал прочь, все ещё не понимая, что сейчас сделал.