Сказки матушки Зимы

      Локи было плохо и больно. Как морально, так и физически. Он лишился своей магии, а вместе с магией пропала и часть силы. Даже правильнее сказать большая её часть. Цепи теперь были невероятно тяжёлыми. Металлический воротник с рунами натирал шею, и ещё до того как йотуны покинули Асгард, кожа была стёрта в кровь. Густые, алые струйки стекали под одежду, руки занемели, но огромные, больше четырёх метров, синие стражи не обращали на это внимания.       Эйнхерии проводили йотунов к тропе, с большим удовольствием посмотрели на Локи, который на фоне гигантов смотрелся потерянным и жалким. Злоба, душившая его в зале суда сошла на нет. Осталась только обречённая усталость, и он покорился судьбе. Он не знал, что Фригга плакала над ним в своих покоях, впрочем, на этом её участие в его судьбе закончилось. Он, по счастью, не знал, что порывистый Тор сказал, что каждый получает то, что заслужил и друзья поддержали его. Он не знал, что в нашествии читаури помимо него оказались виноваты Евразия и другие страны. Почему? А вот потому что. Кто-то же должен быть виноват. Погибших оплакали, завалы расчистили и продолжили выяснять, кто больший демократ. Закон жизни. Как ни крути, а любая ситуация, пусть даже и самая страшная, всегда идёт кому-то на пользу. Вот и здесь было так же. Жизнь продолжалась. Тропа это отнюдь не моментальный переход, но на неё ещё распространялся взгляд Хеймдаля, а вот пространство Йотунхейма он уже не видел. Последнее, что видел страж Радужного Моста, было то, как молчаливый конвоир дёрнул за цепь и втащил уставшего, почти валящегося с ног Локи в ледяной, страшный мир.       Он постыдно упал на колени, когда услышал над собой глубокий, бархатный голос. Он даже не смог удивиться, когда прозвучал вопрос: — Зачем ты это сделал? — Сделал что? — огрызнулся Локи пытаясь подняться. Ему не помогали, но и насмешек не было. — Убил короля Лофи, конечно же. Что там произошло в Мидгарде не нам судить. — Я хотел…. — и что сказать? Престол Асгарда? Его тоже, но он хотел отомстить. Он не сказал ничего, просто смотрел на синекожего йотуна, отмечая, что тот немногим выше него, но много ниже конвоиров. А ещё он увидел определённое сходство с собой. Разрез глаз, нос, скулы, но в то же время более широкий подбородок. Этот йотун был куда упрямее Тора, упрямее и явно спокойнее. Локи поёжился. Почему он всех сравнивает по Тору? Разве это правильно? — Ты хотел отомстить. Я не буду говорить про честь. Ты имел право на любую месть, бастард. Но чего ты хотел дальше? — Свободы! Власти и свободы! — вдруг яростно воскликнул Локи. — Это то, к чему я стремился! Это то, ради чего вообще стоит жить! — йотун засмеялся. — Как же ты похож на Лофи. И не только внешне. Характер чувствуется. Ну, вот получил ты власть? А дальше? Все будут тебя слушаться, уважать, восхищаться и…. — Нет, — перебил Локи, — я должен буду вести их к благу и процветанию! Я должен буду дать им безопасность! Я должен остановить бойни, и…. — он замолчал. В своём слепом стремлении сделать, как правильно он сам развязал бойню. Так о каком уважении может идти речь? И Локи понял, что провалился как правитель, что он такой же, как и Тор. Упрямый, вспыльчивый, заносчивый. Он ведь не столько мстил, сколько доказывал Одину, что тоже достоин престола. Почему же тогда, на Радужном Мосту Всеотец не соврал? Он бы поверил, купился. Не прыгнул бы, и тогда….       Вспоминать дальше он себе запретил. Не было ничего. Он сам привёл ИХ в Мидгард. Сам и точка. Не могли его заставить. Он не мальчишка, он не сломался от боли. Не сломался! — Ты сам ответил на свой вопрос. Ты хочешь свободы, но путь к ней долог, тернист и тяжёл. И это, — он обвёл рукой вокруг, показывая снежную, унылую равнину, — его начало! Здесь нет твоего прошлого, нет и будущего. Пока здесь есть только настоящее. Я удаляюсь в столицу и жду тебя там ровно через пять лет. Тебя будут сопровождать. — А суд? — тихо спросил Локи. Он не любил неясностей, и не хотел попасть в ловушку. — Ты сам осудил себя, братец. Так же как и наш отец Лофи, сам осудил себя в тот день, когда бросил тебя умирать в покинутом храме. Теперь иди, — Бюлейст повернулся спиной к Локи и пошёл к ожидавшей его свите.       В снежном вихре и топоте копыт кавалькада исчезла в бескрайней ледяной пустыне. Осталось только три йотуна и один конь без седока. Один из йотунов спешился, подошёл к Локи и стал осторожно снимать с него цепи, а на Бога Обмана навалилась смертельная усталость. Дико захотелось спать, и он не удержался — зевнул.       Звякнули кандалы, освобождая ноги, убрали ошейник как у раба и йотун заговорил. — Меня Ангвар зовут, а братьев Берси и Нарси. Мы будем вас сопровождать в ваших странствиях. Вы уж не сердитесь на короля, просто не каждый раз узнаешь, что твой отец, которым ты гордился и считал образцом королевской доблести, просто так выбросил твоего брата умирать. Ой, — йотун в пояс поклонился, — простите господин, лишнее болтаю, но мы не какие-нибудь. Мы приходимся и вам, и королю троюродными братьями. Так что…. Локи только сейчас понял, что его не казнят. Облегчение смешалось с горьким стыдом и обидой. Все врали, все кругом ему врали. Бюлейст грубо, в чём-то жестоко, но чётко определил его место и дал свободный выбор. Можно было бы обдумать план мести всем и вся, но душа уже выгорела. Да и что он мог-то? В снежном мире, без магии, поддержки, да по существу у него даже тёплых вещей не было, а ноги уже начинали ощущать холод. Только теперь он обратил, что эти йотуны намного ниже его конвоиров, которым он не доставал и до пояса, и немногим выше его. Он им доставал до плеча. — Ангвар, скажи мне, а почему те, кто привёл меня сюда, были такими огромными, а вы, такие…. — Мелкие? — засмеялся йотун. — Потому что мы турсы, а гвардейцы гримтурсы, или инистые великаны. Эти парни не слишком-то умны, но зато верны нашему королевству. — Что? — Локи был удивлён и немного обижен. Он столько всего учил в своей жизни, но про йотунов слышал и читал только одно. Это дикие чудовища из ледяного мира, где совершенно невозможно жить. Они алчные, охочие до крови и абсолютно безумные. Легенды не врали. Так оно и было, но это было несколько тысяч лет назад. Время текло, всё изменялось, но Асгард, закоснелый в своей дарованной мудрости не интересовался другими мирами, и маленькие асы слушали легенды о диких, злобных йотунах и войне доблестных асов с ними. — Давайте я расскажу про наш мир. Только нужно привести вас в подобающий вашему статусу вид. Сейчас мы направляемся в Йомсбьерг, там нас уже ждут. Не дожидаясь разрешения, на плечи Локи накинули толстую меховую накидку из волчьей шкуры. Бог Обмана запрыгнул на приготовленного для него коня и вцепился в гриву, с мыслями о том, как бы ему не упасть. Потеря магии сказывалась. Процессия тронулась в путь, и Локи, слушая рассказы сопровождавших его, открывал для себя новый, удивительный мир. Мир который должен был стать ему домом, и который он был приучен ненавидеть с пелёнок.

***

      Холодный снежный Йотунхейм почти всегда пребывал в объятиях зимы. Его величественные хвойные леса спали под снежным покровом. С запада Йотунхейм омывал Хмурый океан. Его тяжёлые, холодные, седые волны со скорбным стоном разбивались о скалистые берега, затекали тонкими ручейками во фьорды, и от этого казалось, будто на диких скалах кто-то стонет как от боли. Просит добить, чтобы больше не мучиться, но не находит сострадания и утешения.       В самом океане есть два острова — Калиновица, прозванный так за то, что летом он кажется красным от созревшего на нём урожая клюквы и калины, и остров Смертника. Говорят, что на нём расположено капище Чёрных Слёз, но точнее никто в Йотунхейме сказать не может. Ибо те, кто отважился путешествовать туда, обратно не вернулись. С Юга Йотунхейм омывает льдистое море, заливы которого изобилируют благородными лососями, золотыми форелями, сельдями, крабами и креветками. Здесь попадаются богатые уловы, но одной из самых ценных рыб здесь является золотой кистепёр. Его мясо нежное, вкусное, и по легенде отведавший его навсегда получает удачу. Именно здесь и стоит город Йомсбьерг, которым управляет конунг Харальд Синеглазый. Город этот славится на весь Йотунхейм, да и не только, лучшими мастерами, воинами, ювелирами и оружейниками. Именно сюда идут обучаться ремеслу, воинскому искусству и ювелирному делу, и если ученик хоть в чём-то талантлив, то его берут в обучение, невзирая на его происхождение. Сварты, альвы, ваны, нильфхеймовцы на улицах города — обычное дело.       Именно в этот чудесный город и направлялись Локи и его спутники. Сам Лафейсон уже едва-едва держался в седле вороного коня, но слабость не показывал, чем вызывал уважение у сопровождавших.       К ночи они достигли цели и сразу направились ко двору конунга. Тут надо сказать, что у йотунов мало больших городов. Живут они в основном средними поселениями. В центре посёлка обычно укреплённый каменный чертог конунга, обнесённый стеной, для надёжности обитой железом, а дальше идут деревянные и каменные дома, торговые лавки, мастерские, питейные заведения. Ещё дальше выпасы коней и снежных баранов. Харальд Синеглазый предупреждённый лично королём Бюлейстом вышел лично встречать гостей. Скользнув проницательным взглядом по измученному Локи, по сопровождающим, в котором по манерам сразу опознал камердинера и двух телохранителей, он улыбнулся, и густым, раскатистым басом возвестил: — Вы желанные гости под моим кровом. Эй, слуги! — на зов прибежали несколько йотунов, а ещё ванн и светлый альв. Последний, судя по одежде, был огнищанином жилища. Все вежливо поклонились, а альв заговорил. — Что прикажете, господин. — Агрилл, пусть забьют барашка, да пожирнее. Прикажи подать мёд и соленья. В погребе возьмёшь копчёные окорока, куропаток и гусей. Пусть нацедят мёда и подадут хорошего вина. А наши гости пока отдохнут с дороги. — Всё будет исполнено.       Покои были большие, но непривычные для Локи. Удобная кровать, застеленная шерстяным стёганым одеялом, окно, сейчас занавешенное тёмно-синими шторами. Локи приподнял одну из них, посмотрел вдаль, на чернеющую кромку леса. Решил, что про лес он спросит позже. Сейчас он озаботился тем, как себя правильно подать. Всё, что ему рассказывали о йотунах — оказалось легендами, и что было делать?       Расторопные слуги принесли лохань, вёдра и организовали купальню. Послышался стук в дверь. — Войдите! — на пороге стоял Ангвар. Теперь он выглядел иначе. Чёрные волосы, чёрные искрящиеся глаза, бледная кожа. Одет он был в темно синий камлотовый костюм, на рукаве которого серебром был вышит атакующий единорог. Одной рукой он держал достаточно объёмный дорожный сундук, на локтевом сгибе другой висел белоснежный кусок полотна. — Ваше высочество, я пришёл вам помочь. Вечером на приёме вы должны выглядеть достойно, — сердце сжалось от боли. Сколько раз он слышал эту фразу в адрес Тора. Тот только смеялся, вот и сейчас он вспомнил того, кто был ему братом когда-то. Локи кивнул, и камердинер ловко помог ему разоблачиться, обработал раны жгучей мазью, от которой сразу стало легче, и стал помогать мыться своему господину. — Скажи мне, что за лес виднеется там за окном, — спросил Локи. — Это Каминрегг, господин. В этом лесу есть поселение шаманов, но место это овеяно дурной славой. Лучше не соваться туда без лишней нужды. Мы останемся в доме Харальда приблизительно на год. — Зачем? — Будем охотиться, пировать, устраивать бои, участвовать в сборе летнего и осеннего урожая ягод, грибов, и мёда. Здесь есть недалеко ещё один лес. Вы сможете освоить ремесло. Мастера рун и кинжалов очень почитаемы в нашем народе. Локи мрачно кивнул, а затем спросил. — Зачем Бюлейсту создавать мне репутацию? Кто я для него? — Вы его брат, — пожал плечами Ангвар, помогая Локи выбраться из купальни. — Которого выбросили замерзать, — добавил Локи. — Но ведь это сделал не он. Лофи навлёк гнев Норн на наш народ. Тем страшнее будет их кара, ведь они выходцы из нашего мира. Только дождь может помочь нам, — объяснил камердинер. — Ещё момент, надо заготавливать шкуры. — Зачем? — искренне удивился Локи. — Это древняя традиция Йотунхейма. Покои мужчин всегда украшают шкуры и рога, добытые ими. В покоях мальчиков когти и обереги, сделанные их отцами. Король приказал выделить вам покои в доме, но там нет шкур. Есть только шерсть, шёлк и лён. Мы должны прибыть ко двору с трофеями, шкурами, знаниями. Привезти истории из наших странствий. Ещё неплохо бы запастись травами, но это уж как Осень нас благословит. — У нас только лошади, — постарался остудить пыл Ангвара Локи, а сам вдруг начал отмечать, что этот парень ему нравится. Не сказать, что он дружески расположен к нему, но враждебности не проявлял. Локи понимал, что если бы хотели его убить, то давно убили бы и он не смог бы помешать, поэтому принял свою судьбу. Успокоился, во всяком случае, пока. — А здесь нужен целый обоз. — Так поэтому король и выделил нам на странствие пять лет. О, ещё можно слуг нанимать, учеников брать, но это как пойдёт. Рассказывая всё это — он помогал Локи облачаться в новый камзол. Одежда принца была сшита из тонко выделанной шерсти, на груди серебром был вышит атакующий единорог, герб дома Лофи. — Теперь причёску, нужно заплести вам косы воина. Не пристало йотуну ходить как мальчику, то есть растрёпой.       К столу спустились все. Во главе сидел сам Харальд, Локи усадили по левую руку от хозяина дома, по правую сидел сын Харальда. Дальше места делились по старшинству, но что Локи поразило, что слуги сидели за этим же столом, чего в Асгарде и помыслить было нельзя.       Гости отдавали должное вину, угощению, и историям Йотунхейма. Из рассказов хозяина Локи узнал, что здесь, близлежащих лесах есть ещё пять поселений йотунов. Их чертоги, возведённые под покровом могучих елей, по старой традиции имеют окончание на «гард». Гергард, Асульгард, Бьёльгард, Наргард, Тиоргард. В тех чертогах живут охотники и рыболовы. Но самым удивительным местом ледяного края является Утгард, потому что именно там можно обрести полную свободу.       Конечно же конунг предложил поехать на охоту, и Локи принял столь щедрое предложение. Утром, когда солнце только показало свой край из-за горизонта, стали собираться. Поражало то, что в этом мире делалось всё неспешно, и без помпы, как привык делать Тор в Асгарде. Слуги подогнали несколько возков, куда лихо запрыгнули поварята с кухни. Йотуны шли не за экзотическим зверем, вроде пузатого чибиса, который был абсолютно не съедобен. Шли добывать кабанов, лосей, медведя на буженину, волков на шкуры. Это была деятельная охота, ведь от её успехов зависело выживание посёлка.       Тихонько тронулись и уже через два часа прибыли под сень густого, хвойного леса. Следопыты бесшумно скользнули в чащу, и уже через час кто-то подал сигнал, что нашёл следы. На белом снегу, глубоком и рыхлом виднелась прорезанная тропа. — Что скажешь, гость? — обратился Харальд к Локи. Тот спрыгнул с коня, присел на корточки и внимательно изучил следы. — Молодой олень, след ещё не «остыл». Немного дальше видны следы крови. Он порезался о наст, так что нужно идти по этому следу, — конунг удовлетворённо кивнул. — Веди.

***

      И началось. Раньше Локи никогда не любил охоту, ибо вся охота выливалась к громким крикам Тора. Тот, правда, мог завалить даже самого крупного зверя голыми руками, чем он и занимался под восхищённые взгляды друзей. Затем туша жарилась, и начинался шумный пир. Здесь всё было по-другому. Они нагнали оленя, но спора, кто ловчее не последовало. В Йотунхейме не было место для «Я». Здесь охотились не для забавы, а для того, чтобы прокормиться. Соответственно рисковать добычей ради того, чтобы кто-то показал свою лихость, никто бы не стал. У этого зверя не было шансов, но пал он от руки Локи. Оленя отправили разделывать, а Харальд, который поначалу настороженно относился к новому гостю, изрядно подобрел. — Славно, — говорил он, — совсем славно. Мясо хорошее, молодое, нежное, жирненькое. Рога пойдут на украшение покоев, их для вас мой личный мастер выделает и лаком покроет. Из шкуры выйдет хорошее одеяло, обрезки пойдут на ремни, а кости на поделки. Внутренности псам. Весь разойдётся, ни ошмёточка не пропадёт. Продолжим охоту. И охотники бесшумно двинулись в лес. В этот день они решили брать только мясо, а через неделю уйти в лес на месяц. Начинался сезон пушнины.

***

      Для Локи началась новая жизнь. Не было даже времени подумать о том, что происходит. Он жил простыми хлопотами этого посёлка. Принц ты, или нет, но ты живёшь под этой крышей, не больной, не немощный, не инвалид, поэтому охотиться и работать будешь наравне со всеми. Его это устраивало. Здесь никого не ставили в пример другим. Если кто-то умел делать что-то лучше других, то его ещё больше уважали. Здесь не было мужских и женских ремёсел. Локи с удивлением узнал, что один из лучших вышивальщиков огромный инистый великан, а полированием рогов и резьбой по кости занимается маленькая альвхеймовская девушка.       Возможно, будь у него больше свободного времени, он бы тратил его на обиды, сожаления, и разработки планов лютой мести. Но времени просто не было, он приходил в покои и валился в кровать от усталости. В комнате уже появились шкуры, несколько пар рогов, поделки из костей и кусочков меха и прочие мелочи, придававшие временному пристанищу уютный и обжитой вид.       Локи уже кое-что освоил из традиционных ремёсел, присущих только йотунам и мог делать красивые рукоятки для ножей, и кожаные наручи для воинов. Так и дожили до весны. Теперь Локи точно не мог сказать, когда перестал удивляться и вздрагивать при смене вида. Для него это стало естественным. Вышел на холод — посинел, вернулся в тепло — цвет изменился на телесный. Всё было уже так естественно, что не вызывало отторжения или трепета. Он научился принимать себя, и Йотунхейм раскрывал для него свои объятия. Не сразу, с трудом, будто бы присматриваясь к своему блудному сыну, но всё же признавая родную кровь.       Сами йотуны относившиеся поначалу настороженно к новому гостю, уже привыкли. Стали потихоньку обучать его, и разговаривали уже не как с высоким гостем, а как со своим собратом.       Кто-то из слуг Харальда случайно узнал, что Локи ночами кричит от ужаса. Вопросов не задавали, ибо у каждого воина могут быть свои секреты, но кухарки получили распоряжение готовить успокаивающие и дарящие лёгкий сон смеси. Локи стало легче, душа его оттаивала, хоть сам он в этом никогда бы и не признался. Приближалась весна. Весна в Йотунхейме короткая — всего месяц, но красивая и бурная. С шумом, грохотом и скрежетом вскрываются реки. Стремительно тает снег, появляются зелёные травы, и, кажется, что этот мир никогда и не был укутан снежным покровом. Хоть и весна и лето здесь прохладные, но очень красивые. — Через неделю мы не сможем так много отдыхать, — объявил конунг за ужином. — Рыба пойдёт на нерест, нужно будет запастись. А потом нужно заготовить душистые травы, лекарственные корни. Ночевать уйдём в лес, чтобы время на дорогу не тратить.

***

Локи вместе со всеми собирал травы. Ему было интересно, его учили опознавать ядовитые и целебные растения. Старая кухарка научила его составлять целебные мази, чаи и дурманы. Повара рассказали кое-что о местных специях и научили варить сахар из кленового сиропа. А к концу весны случилось важное событие. Мнение Локи спросил местный шаман. Бог Обмана удивился: — А почему ты меня спрашиваешь о том, стоит ли давать больному бес-корень, чтобы изгнать хворь? — Потому что ты разбираешься в местных травах лучше всех. У тебя уникальный дар. Знаешь, ты можешь стать великим целителем, — и Локи не знал, что ответить. Здесь было принято говорить о том, кто чего сможет достичь, а не о том, чего кто-то не способен сделать. И Локи понял это, и принял как данность, что каждый куёт свой характер не только сам, но и в соответствии со своим окружением.       Лето встретило их шумом немногих лиственных деревьев, птичьим гомоном, ярко-синим небом и плеском тёплых, что странно, рек. Короткое, но ласковое, хоть и прохладное, оно дало успокоение и принесло надежду. Он понял, что жизнь ещё не кончилась. Часть йотунов подалась разрабатывать торф, которым всю зиму топили печи, другие подались в леса, и очень скоро стали присылать телеги с грибами, лещиной и ягодами. Особую ценность представлял ароматный можжевельник и дикий мёд. Попадалась дикая смородина, в огромном количестве была малина и брусника, а осенью появились грибы. Их было много, крепкие их тельца так и манили сварганить похлёбку, посолить, потушить, засушить или замариновать. Серединный Йотунхейм готовился к зиме, и Локи со свитой в этом активно участвовал.