Бюлейст ежемесячно получал письма о Локи. Телохранители были ещё и соглядатаями, да и в каждом посёлке находились те, кто отписывал обо всём молодому королю. Прочитав последнее письмо, он был и доволен, и встревожен одновременно. Локи был достаточно мудрым и выдержанным в делах торговых, неконфликтным, но и не позволял себя обижать, но что-то глодало его старшего брата изнутри.
Один из телохранителей доложил, что когда принц готовился в купальню, он заметил на его спине несколько уродливых шрамов, на шутку Ангвара про милосердие асов не отреагировал, да и повёл себя так, будто бы асы там ни при чём. Возможно, что так и есть. Происхождение рубцов он не счёл нужным объяснять, но судя по тому, что они цвета сырого мяса, значит получены были не более пяти лет назад. Вторым неясным моментом стали кошмары Локи, о которых он никому и ничего не говорил, но уже собрал приличное количество оберегов, амулетов, рецептов настоек и эликсиров. Это тоже стоило прояснить.
Были и хорошие новости. Харальд писал, что Локи хороший воин и охотник, что благодаря его талантам руководителя в этот сезон запасли очень много рыбы, в том числе зеркально-радужных форелей, поэтому часть из них можно послать в подарок в Ванахейм. Эрарик был рад, что несмотря на трудную специфику, Локи проникся если не любовью, то уважением к промыслам. Шаман прислал записку, что со временем из Локи выйдет выдающийся маг Йотунхейма, ибо развивать свой магический потенциал с такой скоростью способны только великие маги. Всё было правильно, а вот слова оброненные Локи и записанные его телохранителем запали в душу. Почему Йотунхейм не пытается строить дипломатических отношений с другими мирами?
И вот Локи должен был собрать посольство и отправиться в долгое путешествие. Ванахейм подходил для этой цели как нельзя лучше. Ваны всегда оставались нейтральными ко всем расам Девяти Миров. Прирождённые стихийные маги или доблестные воины. Других там не рождалось, тот же Огун был примером ванахеймовского воина, но дома его никто не ждал. Огун нарушил нейтралитет, занялся низким делом и наёмничал в Асгарде. А разве ваны наёмничают? Ни в коем случае.
А вообще считается, что Ванахейм мир Крыльев, Ветра, Свободы — и это верно, как верно и то, что это мир золота, разврата и похоти, надо просто знать куда идти.
Попасть из Йотунхейма в Ванахейм можно было двумя путями. Через море в реку Таналии, вдоль которой раскинулись поселения ванов, или же по тропе, которая открывалась у скального барьера, защищающего Ванахейм от суровых ветров зимой, и суховеев летом.
Имелось в стране несколько больших городов. Сама столица, именуемая Ард-Илей, похожая на воздушный замок, так много было в ней мостов, как постоянных так и подвесных, арочных переходов, стрельчатых окон и плюща, зелёными петлями ползущего по древним стенам. Город у самого большого озера страны — Ванадев, жители этой местности были прекрасными рыбаками, а ещё заготавливали пресноводные водоросли и на заболоченных приозёрных участках выращивали дикий рис, и почти у самых гор Дайниа размещался Эйвин.
Сам Ванахейм омывался двумя океанами: с севера Сизым и с запада Солнечным. С востока он граничил с пустыней Саарема, в которой находился брошенный город — Сольте. Никто не помнил, что случилось с ним и его обитателями, немногие отчаянные храбрецы, рискнувшие туда зайти и вернувшиеся оттуда, тряслись от ужаса и теряли рассудок. В итоге попытки выяснить, что там прекратились, а дурная слава осталась.
Не зря король Бюлейст послал Локи в Ванахейм. Свободолюбивые ваны одинаково хорошо принимали всех. Главное, чтобы не было преступных деяний против жителей королевства. За Локи такого не водилось, поэтому он был относительно спокоен.
Ожидая посольского каравана, он вспоминал годы беспечной юности, когда в бытность принцем Асгарда он гостил у Ванов. Король Ньорд очень тепло принимал его, тогда казалось, что между ним и дочерью короля Сигюн пробежала искорка. Он думал, что на века. Не сложилось, с Сигюн они остались друзьями. Просто хорошими друзьями, тогда она искала мудрости, а он почитания и власти. Сейчас Локи искренне надеялся, что хоть ей повезло.
Отправляться решили морем. Зная, как ваны почитают роскошь, изящество и искусство, Локи сам отбирал подарки для короля и внутренне надеялся, что ему не укажут на дверь из-за его расовой принадлежности. Тем более, что в столице Ванахейма он бывал как представитель Асгарда.
В бухте стояло четыре крепких судна. Два военных, в полной боевой оснастке, и два больших торговых. Пиратов здесь не водилось, но никто не будет разговаривать с представителем слабой страны. Грузились долго и основательно. Особое внимание Локи уделил изделиям из серебра, немного посетовал на то, что редких книг пока не может привезти, но собственноручно переписал рецепты нескольких таёжных сборов, которые могли бы заинтересовать Сигюн, если ему позволено будет с ней встретиться.
Флагманский корабль решили назвать «Утгард», корабли сопровождения получили нейтральные названия, «Роза Ветров» и «Аквамарин», что намекало на то, что угрозы они не несут. Полная оснастка посольского каравана заняла у Локи полгода. Один список подношений впечатлял: серебро, драгоценные камни, таёжные сборы, кости древних исполинских мамонтов, меха, и три йотунхеймских коня. Последнее было удивительно, ведь никогда йотунские кони не вывозились из Йотунхейма, но Локи решил, что возвращение в активную жизнь девятимирья должно быть впечатляющим, но не настолько громким, чтобы о нём все узнали. Во всяком случае, не сразу. Проснувшееся чутьё подсказывало ему, что час Йотунхейма ещё придёт. Вопрос: нужно ли это его народу.
Именно в эти дни он подумал о йотунах как о своём народе. В Асгарде он из шкуры вон лез, чтобы показать подданным, что заботится о них, но тем было всё равно. Вот Тор — он воин, а маг — он же не нужен? А Локи всегда был тенью за плечом Тора. Тенью, отброшенной лучами чужого величия. Он был мозгом всех удачных боевых операций, он был тем самым чудом, благодаря которому Тор и его друзья избегали смерти, а то и позорного плена. Он был изгоем общества асов. Улыбки были дежурны, поклоны фальшивы, а яд сплетен токсичен. Он разъедал умы и сердца тех, кого он знал, яд их слов отравлял душу Локи.
Ну что же, свою чашу он испил до дна, а в день, когда летел с Радужного Моста, он понял, что могло быть и хуже. Танос ведь…. Нет! Об этом думать нельзя. Об этом помнить стыдно. Его сломали, а истинный асгардский воин…. А ведь он не ас, почему же так больно до сих пор? Почему он всё время мыслями возвращается в тот день?
С такими мрачными мыслями он смотрел на то, как корабли готовят к отплытию. Завтра с приливом они уйдут в открытое море. Завтра он впервые пойдёт под флагами Йотунхейма. И что будет дальше — даже норны не ведают.
Он отвернулся от окна в кабинете начальника порта. В дверь постучали, и, не дождавшись разрешения, вошли. Этого йотуна он не знал, но вот того, кто стоял за спиной увидеть здесь никак не ожидал. Бюлейст, такой же спокойный, чуть надменный и какой-то неправильный, что ли. Он же должен был отдать его палачам, или убить, или посадить гнить в каменном мешке. Так зачем же он его отпустил? На что надеялся?
Бюллейст оглядывал Локи с ног до головы и хмурился, отмечая упрямую складку между чёрных бровей, тёмные круги под глазами, амулет из чёрного гагата, призванный отгонять ночные кошмары. Судя по лицу Локи, абсолютно бесполезный. Он вздохнул и сказал:
— Обнимемся что ли, братец, — просто сгрёб Локи в охапку. Тот замер, не зная, что говорить. Да и нужно ли было? — Знаешь, — продолжил Бюлейст, — я не общался с тобой. Видел, что какая-то рана в твоей душе всё ещё кровоточит, но сейчас ты уезжаешь, и возможно, надолго. Ты ведь ещё хотел и в Свартальвхейм попасть. Успокой меня, расскажи мне всё, и тебе станет легче.
И Локи рассказывал, рассказывал, рассказывал. Он рассказал Бюлейсту о том, как упал с Радужного Моста, но умолчал о причинах падения, хотя сознался, что хотел разнести Йотунхейм в куски. На этом месте Бюлейст содрогнулся, деяние Лофи чуть не стоило жизни их миру. Рассказал, как был в плену у читаури, и заимел в подарок от них приличное количество отвратительных шрамов. Рассказал, как его заставили завоёвывать Мидгард, потому что его расовая принадлежность была близка к человеческой, и он мог открывать порталы и знал магию зеркал. Рассказал, как не хотел этого делать, и любовь и милосердие тут были ни причём. Он просто презирал людей и на тот момент хотел быть только царём Асгарда, чтобы все видели, что он достойный сын Одина. Он так и не мог принять свою сущность йотуна.
Он рассказал и о наморднике от Тони Старка, и всё, больше ничего узнать не удалось.
Локи оставил себе позорное воспоминание о том, как его в цепях вели через весь Асгард в Трудхейм. Закопал поглубже разочарованный взгляд Фригги, презрительные взгляды друзей Тора и самый пугающий, равнодушный взгляд Всеотца. Не рассерженный, обиженный и ненавидящий, а просто безразличный. И все слова про раскаяние — фальшь. А ведь его бы бросили гнить в тюрьму и забыли бы про него, пока не случилось бы что-то из ряда вон страшное. Тогда про него вспомнили бы и надменно заставили бы помогать.
Если Бюлейст и пришёл в ярость, то он очень хорошо скрывал эмоции. Хотя о многом он догадывался, но понимал, что нельзя показывать своего настроения брату. Поэтому он просто молчал, радуясь тому, что не наткнулся на ледяную стену отчуждения. Он просто кивнул, не задавая лишних вопросов, и тихо заговорил:
— Изменить ничего нельзя. Это не в нашей власти, мы только способны распоряжаться оставшимся у нас временем, — Локи был благодарен за то, что Бюлейст не полез с расспросами дальше, не выразил своего отношения к ситуации в целом, а просто выслушал.
Иногда нужно так мало, чтобы просто кто-то выслушал, и Бюлейст это понимал как никто другой. Ведь именно за этим он ездил к матушке Менглёд.
— Надо прояснить твой статус, — тихо заговорил король. — Сейчас тебе помогут одеться, на площади уже ждёт народ. Всё нужно сделать по закону.
Локи и сам не понял, как оказался облачён в чёрный бархатный камзол, на шею кто-то повесил серебряную цепь с головой единорога. Герб королевского дома, его вертели как куклу проверяя, насколько он соответствует своему положению. На площадь его сопровождали шесть инистых великанов, а все, кто собрался, шептались, показывали пальцами и разносили сплетни. Ведь в портовых городах очень много людей.
— Это принц Локи? — спрашивал торговец рыбой.
— Да-да, — отвечала ткачиха.
— А на Лофи-то как похож, — это уже охотник, немолодой, но достаточно сильный.
— Ой, а что я про него знаю, — протянул сын конунга, — у меня старший брат при дворе.
— Что?! — сразу начала собираться толпа жаждущих истины.
— Он вырос заложником в Асгарде! Представляете, Один забрал его ещё младенцем.
— Ужас! Какой ужас! Теперь я понимаю, почему наш несчастный король обезумел! — сказала особо жалостливая женщина.
— А потом наш принц пропал без вести, и его едва нашли. А сейчас у него будет особо важная миссия….
***
Бюлейст в расчётах не ошибся. Слухи поползли самые невероятные, возвращение Локи уже никого не удивляло. Незнание традиций сразу стало объяснимо неподобающим воспитанием, а авторитет Локи возрос в разы. Ведь он вернулся в родной край и сейчас всё делает для его процветания.
Локи поднялся на помост, и Бюлейст властным жестом заставил гудящую толпу замолчать:
— Сегодня великий день в Истории Йотунхейма! Сегодня, впервые за тысячу лет мы отправляем посольство в другой мир. Брат мой, — он подозвал Локи, — я желаю тебе удачи в деле преумножения славы наших земель!
Кто-то из советников подал бархатную подушечку, на которой покоился венец из белого золота, украшенный кроваво-красными рубинами. Бюлейст сам возложил герцогскую корону на голову Локи.
— Да хранят вас Норны!
Король оставался до самого отплытия каравана, и потом, когда корабли уже скрылись за горизонтом, долго и задумчиво смотрел им вслед. Он знал, что Локи справится, ведь вода проникает во все щели, находит пути и дарит новую жизнь.
Бюлейст не рассказал Локи о своём горе. Он не сказал, что его жена умерла. Правда, тихо, мирно, во сне. Менглёд, к которой молодой король отправился после этой страшной вести, выслушала, даже подношения не взяла, потом кинула несколько жжёных костей и объявила, что проклятие рассеялось, и род Лофи больше не коснутся беды и горести, но это было слабым утешением. Наверное, он должен был возненавидеть Локи, ведь это из-за того, что он был незаконнорожденным — Лофи бросил его умирать, но Бюлейст просто не мог. Локи был единственным кровным родственником. Да и положа руку на сердце, к Лофи сын тёплых чувств не питал. Последний король был авторитарный, властный, но не умный. С чего-то решил, что нужно перенять порядки горных инистых великанов, даже стал носить только шкуру и набедренную повязку. Поддерживал конкуренцию между братьями, а точнее пытался рассорить их между собой. В итоге, когда его убили — Бюлейст вздохнул с облегчением. Междоусобицы удалось избежать. Смерть брата далась тяжело, смерть жены подкосила. Ему очень хотелось не пускать Локи от себя ни на шаг. Женить, и пусть будут наследники, но каждый должен был пройти свой собственный путь.
Король ещё раз вздохнул и решил вернуться к свите. Йотунхейм нуждался в управлении и тяготы королевской семьи никоим образом не волновали подданных. Они хотели спокойной жизни.
***
Пока посольский караван будет держать свой курс на Ванахейм, мы попробуем подробнее разобраться, что же это за королевство такое. История Ванахейма насчитывает более семи тысяч лет. Это мир населён великими воинами и разномастными духами. Характер и у тех, и у других достаточно флегматичный. Разозлить их трудно, но уж если вызвал их гнев на себя, то берегись.
Между собой ваны редко конфликтуют, что в общем-то понятно, особенно если знать их историю. Когда-то давно вспыхнула здесь междоусобная война. Сошлись в битвах армии четырёх великих магов. Варда — маг воды, Рангорьер — маг огня, Орр Флери — воздух и Дор Асан — земля. Много магов тогда полегло, много славных воинов обрело вечный покой и чуть не канул в небытиё Ванахейм. Не углядели чёрные знамения погрязшие в своей гордыне маги, а беда пришла страшная. Гасли звёзды, пересыхали колодцы. Тогдашняя столица Ванахейма была проглочена песками.
Те, кто ещё недавно готов был вцепиться друг другу в глотки, теперь вместе шли в бой на неизведанного и от того более страшного врага. Они одолели, но лишились почти всех магов, только из клана воды уцелели несколько сильных волшебников.
С той страшной войны правила Ванахеймом династия, из которой происходил король Ньорд. Все вместе исправляли последствия своей недальновидности. Дор Асаны насаживали луга и леса, Орр Флери стали отвечать за воздух. Именно их дозорные следили за морями и не подпускали врагов к границам своей родины. Во время последней войны с Асгардом именно младший из этой прославленной династии вызвал бурю, упокоившую половину асгардского флота на дне морском. Маги огня ревностно следили, чтобы никто не приблизился от горной гряды. Они вызывали пламя недр, а маги земли воздвигали горные заслоны. Ванахейм, казалось, был неуязвим и недосягаем.
Теперь все понимали, что поддерживать мир трудно. За долгие тысячелетия правители стали тонкими дипломатами, ведь новых войн не желал никто. Король Ньорд был стар и мудр. Придворных он набрал поровну от всех четырёх магических кланов, не выделяя никого. Все были довольны. Да и за столько лет состоялось множество династийных браков между магами разных родов. Конфликты сошли на нет.
Все пути неусыпно охранялись, но этот мир уже давно никто не посещал. Каково же было удивление старого Ньорда, когда пришло послание от стражей. На горизонте показалась эскадра кораблей, судя по намерениям и принятым сигналам это было посольство.
— До нас снизошли асы? — удивился Ньорд. — Я помню они присылали к нам наследников, но это было частным порядком.
— Нет, ваше величество, — ответил страж.
— Альвы вылезли из своих лесов?
— Нет, это не они. Я не помню такого герба на флагах тех, с кем мы общались.
— Неужели Мидгард смог найти вход к нашим мирам? Какой герб?
— Атакующий единорог, ваше величество.
— Йотуны? — не сдержал удивления Ньорд. — Йотуны идут с посольством? Но войска держи в боевой готовности.
— Повинуюсь.
***
Ньорда было сложно удивить, но этот день был полон сюрпризов. Он смотрел как послы сходят с ледяного корабля, как меняют цвет, мимикрируя под местный климат. С кораблей стали разгружать товары, а вот когда на трап ступил посол, Ньорду показалось, что он сходит с ума. В чёрном камзоле, с серебряной подвеской, и в рубиновой герцогской короне на берег сошёл Локи. Ошибиться было невозможно. Да, было мало общего между этим серьёзным мужчиной и тем солнечным юношей, посещавшим Ванахейм много веков назад, но это определённо был Локи.
— Добро пожаловать в Ванахейм, Локи из Йотунхейма, — тепло сказал король. И это можно было считать возрождением дипломатии ледяной страны.
Подарки были вручены, приветственные речи были сказаны и можно было переходить к делам….
***
Почти год прошёл с момента изгнания Локи. Никто ни разу о нём не вспомнил. Ладно Мидгард, у смертных было и так много дел и кто для них был Локи? Никто. Да никто и не знал, кто напал. Какие-то гигантские насекомые, не то ящерицы. Жизнь продолжалась.
В Асгарде тоже всё было спокойно. Тор тосковал по Джейн, жизнь самого светлого и справедливого из всех миров текла как и раньше. Правда Тор не находил радости в пирах. Возможно, совесть иногда скреблась в его душе, а может и нет, про то никому неведомо, но только он теперь всегда слушался приказов отца, а Один старался показать, что гордится сыном.
И что ведь странно, не было никаких тёмных знамений, не было никаких видений у Фригги. Всевидящий Хеймдалль не заметил нигде подвоха. Никто даже и предположить не мог, что через год Девять Миров начнут разваливаться по кускам в прямом смысле этого слова.
В покои Локи Тор забрёл совершенно случайно. От тоски по Джейн перебрал немного на пиру. Он стоял и не понимал, как он здесь оказался, а потом призвал Мьёльнир и начал всё громить. Через час в покоях был ворох мусора и лишь обрывки книг остались от всего собрания, которое было у Локи. До самого ценного Тор, к счастью, не добрался, Локи имел хорошую привычку делать тайники, но ущерб нанести смог.
Именно посреди этого бедлама его застала Сиф, которую отправили искать Тора.
— Что случилось?
— Сиф, я бы его убил! — почти рычал Тор. — Он смешал честь Асгарда с козьим дерьмом.
Тор вообще был не такой уж злой, но когда был пьян, становился страшен. Вот и сейчас он вышел в коридор, запретил прислуге приводить в порядок эти покои и спокойно удалился спать.
Когда Фригга на утро спросила его о произошедшем, всё-таки сплетни в Асгарде разлетались быстро, Тор попросил мать не упоминать имя Локи больше никогда.
Ссылка в Мидгард на Тора не повлияла вовсе. Да, он научился слушаться отца, мог отдать свою жизнь за других, можно подумать, что до этого он так бы не сделал, но он всё так же ранил чувства других. Он злился на Локи, но сорвался на матери. Он просто забыл, что Локи был ей дорог. Не подумал, не знал.
Конечно же, он потом будет каяться и говорить, что…. Да тоже, что и всегда: не хотел, Локи сам был не прав, это было правильно. Список его оправданий не менялся веками, потому что имея более чем тысячелетний возраст и славу великого воина, он всё равно оставался взбалмошным ребёнком. Любимым, обласканным и с золотой соской во рту. Платить за такое поведение потом придётся очень дорогой ценой.
***
За год в Ванахейме Локи смог договориться о том, что маги ветра помогут обезопасить тропу из Асгарда в Йотунхейм. Взамен Йотунхейм обязуется прислать трёх инистых великанов и перекрыть нестабильную тропу в Свартальвхейм. Предложение было лестное, особенно если знать, что инистые великаны всегда верны своему приказу, а если что, у ванов хватит сил их утихомирить.
Зачем йотуны решили прикрыть тропу заклинаниями бурь, Ньорд не стал уточнять. Его тревожило другое. Он помнил каким был Локи, он видел, каким он стал и увиденное ему не нравилось.
— Локи, расскажи мне, что случилось тогда, после твоей… кхм… гибели?
— Я просто повзрослел, — тихо ответил посол. Король по-отечески улыбнулся.
— Я знаю, как развеять твою тоску. Завтра прибывает Сигюн. Она всё же стала Матерью Рек.
