***
В гости, вообще-то, ходят добровольно, ну, на худой конец напрашиваются. К Стивену Роджерсу это не относилось никоим образом. В город он был доставлен под конвоем, хоть йотуны и называли это эскортом. Конечно, он успел отметить красоту этих мест, возникло желание запомнить, зарисовать её, но оно было в глубине души. Сейчас Капитан Америка думал о том, как ему выбраться и напасть на след Тора. Он не доверял Локи, и вовсе не потому, что тот был Богом Обмана. На данный момент Локи Лафейсон являлся действующим герцогом этих земель, поэтому Тор мог быть здесь только заложником. А заложник, да ещё такого высокого звания точно не будет убит. Он должен быть здоров, сыт и доволен. Но возникал вопрос: исцелит Локи Тора, а дальше что? И ответы, приходившие на ум капитана, его не успокаивали. Он опасался, что его друга из Йотунхейма не выпустят, и тогда Локи, имеющий права злиться на Мидгард, сможет диктовать свои условия Асгарду. И как знать, не потребует ли он беспрепятственный выход в мир людей? Не захочет ли отомстить? Да — это будет глупо с его стороны, но если бы все совершали только умные поступки, то жить стало бы намного проще. Именно в день прибытия Стивен Роджерс решил сбежать. Он прекрасно понимал, что шанс у него будет только один, и надо использовать его с умом. Конунг выделил ему покои. Не такие, конечно же, которые выделялись Локи, но вполне себе уютную комнату. В дальнем углу у камина стояла каменная ванна, которую слуги каждой вечер наполняли горячей водой. Они были очень смущены, когда Роджерс попросил их покинуть его. Йотуны были простые и не понимали, что такого в том, чтобы помочь вымыться гостю? А гость стеснялся. Он, по-факту, не знал, что предположить. Сейчас он анализировал информацию, вспоминал их встречу с Локи на конюшне в столице. Есть ли здесь рабство? Локи, как выяснилось, не раб, но никто из йотунов не опроверг и не подтвердил информацию о других возможных рабах. А ещё неплохо было бы добыть карту местности, но тут незадача. Созвездия этого мира отличались от земных, флора и фауна тоже. Пусть не сильно, но всё же достаточно, чтобы запутаться, а ещё он не знал языка. Общался в основном жестами или через нескольких йотунов, которые говорили на всеобщем. Как ни крути, а минимум две недели форы Локи получил. Вопрос с потенциальной провизией Стивен решил в ту же ночь. Он осторожно выбрался из покоев, прокрался на кухню и понял, что взять хлеба, зерна и вяленого мяса не составит особого труда. Отказался от идеи увести коня из конюшен. Не столько по нравственным соображениям, сколько по практическим. У лошади, как правило, только один хозяин. Тот, кто чистит ей стойло, кормит её и заботится о ней. Так что, в лучшем случае, конь выбросит его из седла в чистом поле, да и всё. В худшем, он начнёт ржать при подъезде к окраине городка и привлечёт к себе лишнее внимание. Первую неделю Стивен слушал рассказы сопровождающих, присматривался и понял удивительную вещь. Караульные пристально следят за тем, что вносят в черту города, а вот кто выходит, или что выносят — их не интересовало. Это уж потом он узнает, что магические барьеры и так известят мага, коих в Йотунхейме всегда было предостаточно. Так что Стивен Роджерс стал главным персонажем трагикомедии в тот момент, когда решил сбежать и разыскать Тора. Он не зря начал здесь рисовать. В одном из кабинетов, куда доступ был всем, ибо там хранились трофеи, да и просто интересные диковинки, Капитан Америка обнаружил карту. Расспросив о ней провожатого, и запомнив, где находится чертог Эрхога, и как пройти к озеру Эллас, как оказалось отсюда совсем недалеко, что очень удивило Роджерса, он решил перерисовать её. Убегать на авось было очень глупо. Чертоги конунга Эрхога, надо сказать, были самыми необычными во всём Йотунхейме. Нет, с виду они ничем не отличались от других чертогов. Такая же внешняя каменная стена, созданная ранее для защиты от врагов, но после объединения Йотунхейма в единое царство, оставленная как рубеж, отмечающий окончания жилых построек. Далее шли скотные дворы. В загонах сыто блеяли овцы и турбараны, похрюкивали свиньи. На птичьих дворах содержались индюки и гуси, а далее шли кладовые и подвалы. В кладовых стояли мешки с зерном, кадушки с маслом, мёдом, солёными грибами и мочёными ягодами. В подвалах с крюков свешивались копчёные и солёные туши, свиные окорока. На каменных полках мостились залитые воском головки сыра, которые по меркам Мидгарда были просто огромными. С противоположной стороны городка мостились ремесленные постройки. Кузницы, кожевенные мастерские, ювелирные лавочки, портняжное производство, весьма скромное, потому что здесь шить умели все. От мала до велика: и женщины, и мужчины. А вот сапожное дело поставлено на широкую ногу: мокасины, кожаные чуни, что-то отдалённо напоминающее унты, сандалии, созданные из ремешков и обрезков меха. Всё было здесь. Когда Стивен Роджерс впервые попал сюда, ему показалось, что кто-то, будто бы в насмешку, перенёс восточный базар в столь суровое место. Такого смешения красок, стилей, вкусов и форм стоило ещё поискать. Сначала он решил, что ему мерещится. В одной из лавочек продавцом стоял эльф! Натурально эльф! Такой как в книгах Толкиена, которые Стивен Роджерс прочитал, и даже посмотрел фильм, и ему очень понравилось. Высокий светловолосый парень, а может и взрослый муж, был одет в простую белую рубаху и коричневые гамаши. Тонкий, гибкий стан был перепоясан простым поясом из чёрной шерсти. Волосы были забраны в пучок, из которого торчали несколько прядей. Щетины на лице не было, но строение скул, подбородка, тонкого носа — всё выдавало мужчину. А выражение фиолетовых глаз подсказывало, что любой усомнившийся понимал, что будет прикопан где-нибудь за городской стеной. — Можно я зайду в ту лавку? — спросил провожатого Стивен и указал на эльфа. — Ты, малыш, — и верно, в этот раз его сопровождал гримтурс, которому и йотуны могли казаться малышами, — эльфов никогда не видел? Конечно, заходи, только предупреждаю, характер у Ластло… кхм… своеобразный. — Ластло? — удивился Стив. — Но это же йотунское имя? — Да, а что тебя смущает? — великан рассмеялся утробным, немного жутковатым смехом. — Он живёт здесь уже очень давно. А настоящее имя ему без надобности. — Понятно, — хмуро ответил Стивен. Он решил что эльф — раб. — Ладно, малыш. Иди к нему, он тебя поймёт, а я прогуляюсь за ограду. Эти чертоги маловаты для меня, — и он ушёл, напевая себе под нос и вслух рассуждая, как прекрасно вернуться домой, в холодные горы. Чертоги были ему не по душе. Как он считал, сковывали свободу. Ничего, скоро вернутся другие, кто понимает малыша, и он отправится домой. Пока Стивен шёл к лавочке эльф уже куда-то подевался, а на его место встал йотун. Этот был одет богаче. Явно шёлковая рубашка, кожаный дуплет, подбитый лисьим мехом, бархатные штаны. Ну, какой Стивен сделал вывод? Конечно же, что йотун хозяин лавки, а эльф, скорее всего, раб. Тем более, это косвенно подтвердил гигант, когда сообщил, что настоящее имя эльфу не требуется. Капитан постоял у выносной витрины, посмотрел безделушки, и, вздохнув, вошёл уже в сам магазинчик. Эльф сидел на корточках и что-то раскладывал. Это были пожелтевшие листы с картинками. На Стивена он даже не посмотрел. Только зябко передёрнул плечами. Светлый альв, не эльф, как потом рассказали Стивену, не переносил холода, но в Йотунхейме он мог заработать, поэтому и обосновался в этом суровом мире. Капитан же по-своему понял этот жест, и поспешил успокоить: — Это всего лишь я, не бойся. Не хозяин, — эльф изумлённо посмотрел на гостя и фыркнул, но потом не выдержал и расхохотался в голос. — Ну, насмешил, убогий! Из какой же дикой глуши тебя к нам занесло? Свартальвхейм? Рудники Нильвхейма или Серые Чертоги Хельхейма? — Земля, но я не понимаю? — Мидгард значит? — эльф помрачнел. — А что в Мидгарде тоже есть рабство? — Нет, конечно же! — с горячностью в голосе возразил Стивен. — А почему вы спросили? — Ты увидел, что Кернелл одет богаче, чем я, и решил, что он хозяин, а я раб. Не ты первый. Беглецы из Свартальвхейма тоже так считали. Тем более ты из отсталого мира, и там может быть всё что угодно. — Простите, — тихо ответил смущённый капитан, — я не хотел вас обидеть. — Я не сержусь, но на будущее, здесь, в Йотунхейме, рабства нет. Это ясно? — Да. — Ну, так как тебя зовут, и что привело тебя в мою лавку? — Стивен, и я…. — тут он начал краснеть. — Любопытство? — ухмыльнулся эльф. — Понимаю. Осматривайся, может что понравится, а я займусь своими делами, - и он снова вернулся к своим делам, а смущённый до ужаса Стивен, подавляя желание покинуть лавочку, стал рассматривать товары, иногда посматривая на эльфа. А тот, вроде и не сердился. Наконец, Стив спросил: — А как ваше…. — Твоё… — перебил эльф, — я ещё не старый. — Хорошо, а как твоё имя? — Ластло, — эльф пожал плечами, — только не надо говорить, что оно йотунское и мне не подходит. Все меня так зовут, и ты тоже так зови. — А всё же, может настоящее будет правильнее? — Аль-Белегост-Галадрим-Оссирианд-Лотрон-Лассэлиста — выдал ему эльф на одном дыхании, наблюдая за ошарашенным лицом Стивена. — Ну, так что, будешь так называть? Роджерс, наверное, покраснел бы ещё больше, но эльф хлопнул его по плечу, рассмеялся и заявил, что он ему решительно нравится. Так Стивен и стал ходить в эту лавочку. Позже он выяснил, что первый его визит состоялся прямо в день свадьбы того йотуна, что и объясняло такой пышный для торговой лавки наряд. Вот и сегодня, за три дня до предполагаемого «побега», капитан зашёл в лавку. Нужно было хотя бы нож найти. Он присмотрел себе здесь такой. Прочный, с кривым лезвием, пусть и не особо красивый. Обычный рабочий нож. — Сколько стоит? — спросил у эльфа Стивен. — Три серебрушки, — они неплохо общались, но друзьями не были. Так что всё было честно. — У меня денег нет, — честно ответил Стивен, — обмен? — Можно. А на что? Вот только не оказалось у Капитана Америки тех вещей, которые могли бы заинтересовать эльфа. А нож был нужен, очень нужен. — Я могу отработать, — предложил Стив. — Как? Что ты можешь? — усмехнулся Ластло. — Я сильный. Я могу рубить дрова, грузить купеческие подводы, сопровождать товары, и… — За это медью платят. Ты столько не насобираешь. Травить узоры по металлу умеешь? Нет? Резать по дереву, выделывать шкуры, гранить камни, выжигать по кости? Стивен отрицательно покачал головой, понимая, что ножа ему не видать. — Понятно, — резюмировал Ластло, — про рисование и каллиграфию спрашивать не буду, — закончил эльф, разглядывая широкие плечи и сильные, мускулистые руки смертного. — Могу! — радостно отозвался Стивен, и эльф впервые за долгие годы удивился. — Ты? Рисуешь? Прости, не верю! Ну-ка покажи! — Хорошо, только материал выберу сам. — Да как скажешь! Стивен быстро нашёл кусок желтоватой бумаги, столбик графита, карандашей здесь не производили, но пишущий графит был в виде толстых стерженьков, и присел на табурет. Осмотрелся в лавке и взгляд его упал на птичку в клетке. Рука легко запорхала по бумаге, и через полчаса Ластло держал в руках набросок. В линиях ощущалась жизнь, игра света и тени была передана невероятно точно. Эльф был восхищён. Ему-то было главное, чтобы было аккуратно и разборчиво. Он покачал головой: — Никогда бы не подумал. Я предлагаю тебе переписать несколько рецептов из книги. Я сейчас покажу…. Он вынес старый, рассыпающийся от ветхости том по травам Йотунхейма и положил его на стол. — Вот, смотри, — он показал на затёртые рецепты. — Здесь нарисованы различные руны. В них нельзя ошибиться, иначе быть беде. Справишься? Стивен рассмотрел рецепт. Ничего сложного в нём не было. Он кивнул, и вдруг спросил: — У тебя есть стальные перья и разноцветные чернила? — Конечно. А зачем? — Так, а саму траву, пусть и сушёную, есть где взять? — Ну, можно, только толку не будет. Ты не маг и не сможешь сварить указанный отвар, — эльф не понимал, куда клонит Стивен. — Я ничего варить не намерен. Это же знахарский справочник? — Да, а что? — Ластло упорно не понимал, в какую сторону клонит этот мидгардец. — А почему нет иллюстраций? — светлые брови капитана вопросительно взлетели на лоб. — Чего нет? — тут надо отдать должное, в Йотунхейме не рисовали. Знали, как начертить защитные руны, сделать инженерный чертёж, вышить шёлком оберег, но вот рисовать? Эльф был в восторге. Зачем кому-то рисовать птицу? Но Стивен нарисовал, и это было красиво, и сейчас, похоже, он тоже что-то придумал. — Нет картинок, показывающих, как выглядит это растение! Вот что! Я не понимаю языка, но судя по структуре рецепта вот здесь, — Стивен поставил на строку, написанную красными чернилами, описано растение. - Как оно выглядит, какие части используются в медицине. Далее идут правила сбора и хранения и в конце рецепты? Так? — Да. — Я могу не только переписать рецепт, но и нарисовать само растение, и подписать все его части и их особенности. Для наглядности. — А что, это хорошая идея. Молодым знахарям будет серьёзная помощь. Я сейчас всё принесу. Побег пришлось ненадолго отложить, но Стивен не переживал. Путём нехитрых вычислений он понял, что Локи повёл Тора слишком уж длинной дорогой. Его же путь будет короток. Эллас лежал за ледяной долиной и небольшим перелеском, так что недели две у него есть, а там он со спокойной совестью перехватит их по дороге. Все в посёлке были в восторге, а старый знахарь даже пришёл в лавочку и принёс ещё много-много разных трав с просьбой зарисовать их, чтобы другие знали, как и что выглядит. Йотунские женщины, оценив на глаз размеры капитана, уже кроили и шили ему меха, в надежде побаловать подарком и попросить нарисовать для дома птицу, цветок, да хоть что-нибудь. Сам того не желая, Стивен Роджерс стал законодателем новой йотунской моды на интерьеры. Мужчины же просто были довольны. Новое ремесло — это всегда интересно. А передавать на бумаге то, что сейчас находится перед глазами, это ещё и искусство. Требует терпения и концентрации ничуть не меньше чем на охоте.***
Тор грустно смотрел в полыхающий костёр. Рано он обрадовался, слишком рано. Эйфория от отсутствия боли схлынула, и он понял, что руки плохо его слушаются не потому, что затекли, а потому что сформировавшиеся уродливые ожоговые рубцы тянут мышцы в разные стороны, ограничивают подвижность и сильно мешают. Сегодня он вызвался помочь Локи с привалом, впервые почувствовав себя не беспомощным, а хоть чем-то полезным. Куда там! Он даже кулак собрать не мог. Только захватывать предметы горстями, и всё. Это было так унизительно, когда он не смог развязать свой вещмешок. Локи сделал вид, что не заметил этого. Дал ему охапку хвороста и указал, куда его сложить, а ещё позволил расстелить одеяла. Вот и всё. Сейчас он смотрел на костёр и занимался самоедством. Жеребёнок мирно спал рядом, ни на что, не обращая внимания, а Локи, глядя на Тора, заговорил: — Тор, пламя Муспелля чуть не развеяло тебя. Я очень ценю то, что ты сделал для нас для всех. Тебе плохо и стыдно, но это же неправильно. До озера менее трёх дней пути. Ещё недели две уйдёт на строительство сейда, и вот тогда я смогу нарастить тебе новую плоть, чтобы ты снова мог стать воином. — Спасибо, брат, — но Локи поморщился при этих словах. Это не укрылось от Тора, он вскочил на ноги и заорал: — Хватит! Слышишь?! Хватит казнить меня! Неужели всё мало?! Что мне ещё нужно сделать, чтобы ты простил меня?! Ты же сам не дал мне стать солнечным ветром, так почему продолжаешь меня мучить?! Я больше не могу! Я не отрицаю своей вины, но на колени не брошусь! Ты помогаешь мне, и в то же время рушишь меня! Я лучше уйду! И он точно бы ушёл обратно в лес, где и бродил бы, не зная пути, пока не стал бы добычей леших или дриад, но только сильная ладонь с уже привычными чёрным когтями йотуна легла ему на плечо: — Тор, сядь и выслушай меня. О большем не прошу. Мы когда-то были братьями, но теперь это в прошлом. Нет среди нас правых и виноватых. То, что мы сотворили, обратно не вернёшь. Потом мы стали врагами, но после Муспельхейма и это ушло, и, надеюсь, возврата не будет. Сейчас ты мой гость и я отвечаю за тебя. Ты хочешь повернуть время вспять, когда не было таких страшных проблем? Ответь честно? — Да! — задыхаясь выкрикнул Тор. — Да, но ты не даёшь мне шанса, впрочем, как и я не дал шанса тебе, но знаешь в чём разница?! — В том, что тебя не было рядом со мной, и ты не мучил меня ложными надеждами, — ответил Локи, и Громовержец побледнел. Ведь именно это он и собирался сказать. — Тор, мы выросли вместе, — Локи чуть прищурился, — неужели ты думаешь, что я тебя настолько плохо знаю? Ответь мне честно, так ли всё было гладко в нашем с тобой прошлом? — Локи…. — Честно, Тор! Ответь честно! — Не думаю, — хотя Громовержец всё ещё считал, что всё было замечательно. — Ну, хоть на словах согласился, — Локи сел на одеяло, — обернись! Громовержец резко обернулся, но ничего и никого не увидел. Он вопросительно посмотрел на Локи. — Ты в чужом мире, с новой для тебя природой, традициями и законами и вместо того, чтобы воспользоваться шансом, осмотреться хорошенько, всё запомнить, узнать что-то новое, ты смотришь в прошлое и жалеешь о том, чего нельзя вернуть. Мой тебе совет. Оставь прошлое в прошлом и прими настоящее. На наше будущее мы ещё влияем. Подумай над этим Тор Одинсон. — Локи…. — Тор, мы больше не братья, но, может быть, станем друзьями? И Тор уступил. Он снова сел на одеяло и посмотрел в огонь. — Мне тяжело, — наконец сказал он, — просто надо подумать. — Поверь, мне не легче, — Локи сел рядом и прислонился к могучему плечу, — но вдвоём мы справимся.