***
Ненадолго поднявшееся над горизонтом ярко-алое солнце покатилось в кровавый закат, не простояв и получаса. Красивейшие всполохи полярного сияния осветили ледяной простор. И Стивен решился. Собрал вещи, приоткрыл окно и тихо спрыгнул на снег. Укрываясь в тени домов, пригибаясь под окнами, он направился на дальний конец посёлка, тот, что примыкал к ледяному полю. В ту сторону не было направлено сторожевых будок. Только несколько рунных камней охраняли эту стену. Было около двух часов ночи, когда Стивен преодолел ледяное поле, отчаянно молясь, чтобы его не заметили. Йотуны не проявили себя жестокими, но кто знает, что они могли сделать за побег? Таким образом, Капитан Америка достиг кромки леса, обернулся на чертоги, подивился тому, что отсюда город кажется окутанный каким-то розоватым сиянием, хотя, наверное, игра света. Стивен сверился с тщательно прорисованной картой, посмотрел на компас и пошёл на север. Он удалялся всё дальше и дальше от обжитых мест и продвигался к запретным территориям, только про это он не знал. Луна теперь светила ему в спину и только созвездие, похожее на руну Альгиз, освещало его путь. Снег скрипел под ногами, а воздух был звонкий и прозрачный, и никого не было рядом.***
Время совсем не лечит, мы просто учимся жить с болью. Привыкаем к ней. Так же и Полынья. Она была повелительницей тритонов, русалок и водяных духов. Она сама не губила, но не мешала сёстрам своим жить так, как они того хотели. Она управляла ими, она служила своей стихии, но ей было больно. Её душа была разорванной на куски. Одна её часть день за днём правила Элласом, а другая часть души каждый день страдала. Полынья проводила обряды, даже заключила договор с матушкой Менглёд, а другая часть ежедневно страдала. Где-то там, недалеко от озера по снежным холмам в слезах, босиком по снегу и в красивом платье брела Вильгельмина. Слёзы боли и отчаяния стояли в её синих глазах. Иногда она принималась звать на помощь, иногда рыдала и проклинала себя и Кларэнса, посмеявшегося над её любовью. Боги, ну зачем она ушла из тёплого дома? Зачем она решила топиться на озере? Ей казалось, что это будет красиво и романтично. Она верила, что как только Кларэнс узнает о её судьбе, то бросит свою невесту и будет оплакивать её, но она уже не явится на зов ветреного любимого. А что в итоге? Она заблудилась в буран, она блуждала по лесу и не могла найти пути ни к озеру, ни к городу. Иногда возникали тени, которые пугали её, иногда, ей казалось, что она кого-то видит. Тогда девушка срывалась с места и бежала к пришельцам. Сердце её радостно билось. Ещё миг, и она спросит дорогу к городу, вернётся в лавку к отцу и там будет всё: горячая еда, тёплая ванная, и много-много людей. Тишина перестанет давить на неё, больше не будет казаться, что она не только здесь, но и в прозрачной воде. Больше не станут мерещиться ей русалки, тритоны и духи. Она ляжет в тёплую кровать, закутается в меховое одеяло и будет долго-долго смотреть на огонь в камине. И всё забудется: и холод, и страх этой ночи, и Кларэнс с его «любовью», и нелепое желание утопиться. Только бы дойти до жилья. Но все разбегались, стоило только ей приблизиться и попытаться заговорить. Смотрели на неё как на прокажённую, выставляли защитные обереги и бежали. Этой ночи не было конца. Она была одна в страшном, пугающем её глухом лесу. Видно, пришло её время пропадать. Ещё утром она хотела умереть, а теперь ей отчаянно хотелось жить. Она упала в снег и замолотила кулачками по настовой корке: — Не хочу! Не хочу! Не хочу! Я хочу к папе и маме! — из глаз лились горькие слёзы. Она почти не чувствовала ног и рук, задыхалась, плакала, но уже ни от кого не ждала помощи. Поэтому и не сдержала крик, когда горячая, будто бы раскалённая ладонь легла на её плечо. Резко обернувшись, Вильгельмина попыталась отползти. В чёрном мраке она видела крупный силуэт воина. Он пугал её.***
Стивен ненадолго задремал. Он был спокоен, осознавая, что погони за ним, по всей видимости, нет, иначе бы уже настигли. Расставив капканы и обереги от хищников, он присмотрел себе дерево с высоко расположенными крепкими и близко растущими ветками, подтянулся, удерживаясь за самые нижние ветки, залез повыше и принялся устраиваться на ночлег. В меховом коконе он не замёрз бы. Проснулся он того, что слышал женский плач неподалёку. Сначала он решил, что всё это шутки ветра, и вознамерился лечь спать дальше, но тут он отчётливо расслышал: -… не хочу…. — памятуя об осторожности, он пошёл на звук, и, пройдя, наверное, километра два, увидел то, чего никак нельзя было найти в зимнем лесу. В сугробе, разбивая тонкие ручонки о наст, рыдала девушка. Спутанные каштановые волосы, домашнее обносившиеся платье, синеющая от мороза кожа. И судорожные всхлипы. Он нагнулся над ней, ухватил за плечо и перевернул. Полынья схватилась за плечо. Давно забытое прикосновение горячих рук ненадолго заставило потеплеть в груди, но русалка быстро изгнала это чувство. Она не верила в чудеса. Если за столько веков чуда не случилось, то и ждать нечего. — Кто ты, девочка? — тихо спросил Стивен. — Вильгельмина, — почти прорыдала бедняжка. Она коснулась рукой его кожи. — Настоящий, живой, тёплый! Я так замёрзла и… больно! Стивен попытался поставить её на ноги, но они никак не хотели слушаться. Девушка мешком повисла на его плече. — Нужно потерпеть, — он тащил её к своей ночёвке, — у меня есть вещи, сейчас тебя согреем. Ничего, всё хорошо будет. — С-спасибо. Следующий час прошёл в молчании. Трясущаяся девушка всё никак не могла поверить, что её нашли. Она всё ещё дрожала, кутаясь в запасные унты. Штаны были ей безбожно велики, поэтому она подпоясала их куском подола, который оторвала от своей юбки. В верхней малице можно было утонуть, но пьянящее чувство тепла расползалось по телу. Вяленая оленина имела такой приятный, особенный вкус, будто бы она многие века не ела никакой пищи. Руки немного тряслись, но она уже начала приходить в себя. — Что вы делаете ночью, в лесу, да ещё и в таком виде? — наконец спросил незнакомец. — Я? А вы не представились, — тихо сказала Вильгельмина, чтобы хоть как-то отвлечь мужчину от расспросов. Сейчас ей было очень стыдно и страшно за своё малодушие. — Стивен. Меня зовут Стивен. Так вас выгнали из дома? — Нет, — тихо ответила девчушка. — Похитили? — Капитан Америка сейчас вспоминал свою жизнь в чертогах Эрхога, точнее тех, кого он видел в поселении и готов был поклясться, что этой девушки он там не видел. — Нет, пожалуйста не спрашивай, — она шмыгнула носом. — Но ты была в лесу одна, раздетая и в слезах! Что я должен был подумать? — Стивен чувствовал, что что-то здесь не то.***
Если бы он жил в этих чертогах долго, то, конечно же, знал бы историю королевы русалок. Скорее всего, он бы даже со слов стариков знал бы, как Полынья выглядела при жизни, а если нет, то обратил бы внимание на то, что платье на этой девушке по моде давно ушедших веков. Но Стивен ничего этого не знал, чувствовал только то, что девушка что-то пытается скрыть. — Так как ты оказалась в лесу? — На озеро шла. — Зачем? — Я хотела…. хотела… — её обуял ужас от того, что она собиралась сделать, но она набралась смелости и выпалила, — утопиться. — Но так же нельзя! — капитан был в ужасе. — Нельзя! — П-понимаю. Спасибо, что ты не так жесток как остальные. — А остальные кто? — Стивен считал, что у девушки просто психоз. Он не мог её винить за это. Заблудиться ночью, в лесу — это ужасно. Да и на озеро топиться просто так не бегут. — Тут их много было. Все разные. Наверное, шестьдесят, а то и больше. И никто мне не помог. Я кричала, звала, а они в лучшем случае, убегали. А то и оберегами в меня тыкали, будто бы я нежить какая. — Ну, какая же ты нежить, — усмехнулся капитан, — ты же тёплая. И верно. Девушка согрелась, щёки её порозовели, и сейчас, когда её не трясло, можно было заметить, насколько она красива. — Давай так с тобой поступим, — предложил Стивен, — идём на озеро, но я не спущу с тебя глаз. Не вздумай топиться, а потом я отведу тебя домой. Хорошо? — Спасибо, а на озеро нам зачем? — спросила Вильгельмина. — Друг у меня там. Ему помощь нужна. — Он болен? Озеро целебное, оно поможет, не переживай! — Хорошо. Тогда с рассветом выступаем.***
Тор долго размышлял над тем, что сказал ему Локи. Соглашаться со словами брата не хотелось, но Локи был прав. И скрепя сердце Тор попытался жить настоящим, а не безвозвратно ушедшим прошлым. И ещё три дня тишины. Громовержец должен был принять ситуацию, а Локи просто не лез. Этот бой его сводный брат должен был провести сам. Пейзаж стал абсолютно одинаковым. Серый перелесок, с маленькими, покрытыми снегом деревцами и больше ничего. Теперь казалось, что путники никуда не идут, а топчутся на одном и том же месте. В какой-то момент, у Тора возникла мысль, что это магия удерживает их в этом лесу. Не даёт приблизиться к цели. Стало страшно, неужели они так и будут неприкаянными бродить по этим местам? Вон и жеребёнок куда-то исчез. Да и был ли он? С такими мыслями он не заметил, как начал падать ничком. — Всё! Привал! — скомандовал Локи, подхватывая Тора и усаживая на снег. — И отвечу на твои вопросы. Магия здесь есть и ты попытался её уловить, но управлять ей не умеешь, поэтому чуть не потерял сознание. Жеребёнок к такой воде не пойдёт, но в лесу он сам найдёт себе корм. — Локи, ты…. — Нет, мысли я не читаю, но магия этого места иногда позволяет. Смотри прямо. Через полоску низкого, но густого кустарника посвёркивала гладь незамерзающего озера, и виднелась голубая дымка. Это было чарующе красиво. — Мы пришли. Теперь слушай внимательно. У Йотунхейма договор с королевой русалкой, - так что меня она не тронет, но сам даже близко к воде не подходи. Ты не йотун и тебя могут утащить. — Зачем? — сипло спросил Тор. Тут же вспомнились поверья, что русалки едят живую плоть. — Ты статный, сильный, из тебя хороший тритон получится, а может быть, и водяной дух. Ладно, - засмеялся Локи, глядя на ошарашенное лицо Тора. — Пошли ставить палатку.***
Недалеко от озера нашлись каменные плиты. Именно на них, на сей раз при помощи магии наследный герцог Йотунхейма установил палатку для ночлега, затем достал из вещей довольно объёмистый и тяжёлый мешочек и внимательно рассмотрел его содержимое. Чёрный и красные охранные камни он оставил рядом, а синие и зелёные целительские пока убрал. — Тор, — он обернулся к сводному брату, — ты сможешь следить за костром и обеспечить нас едой? — Да, но я хочу помочь тебе, — Громовержец виновато смотрел на Локи. — Не выходи за пределы рунной защиты, пока я не позову. Для тебя это слишком опасно. Я не шучу. Выбрав подходящую отмель, Локи выложил руну Уруз и вморозил её в дно вечным льдом. Осмотрелся, нашёл несколько чёрных валунов и стал творить магию, отделяя ровные пласты, а затем осторожно перенося их на приготовленное место. Тор, наблюдавший за этим с возвышения, был мрачен. Таскать камни мог и он, неужели Локи счёл его настолько бесполезным? Так хотелось спуститься и помочь, но увиденная картинка навсегда отучила его спорить с тем, кто знает по ситуации больше и лучше в ней ориентируется. Локи выложил первый пласт сейда и готовился расписывать его, когда сзади послышался плеск. На камни выбралась девушка, как могло показаться, но Бог Обмана точно знал, что не ноги у неё под водой, а чешуйчатый, сильный хвост. — Князь Йотунхейма, какая честь для водного народа! Что ты здесь делаешь? Зачем сейд строишь? — глаза девушки хищно посмотрели на ту скалу, на которой сидел Тор. На миг Громовержцу показалось, что перед ним стоят испуганные чёрные глаза, и тут же в ушах послышался шёпот: — Иди ко мне, любимый, желанный. Я успокою твою боль, приди в мои объятья, будь счастлив. Он поднялся на ноги, сделал один шаг, второй, приблизился к границе круга и тут луч света толкнул его в грудь, не выпуская из безопасного места. Тор стряхнул с себя морок, испугался и присел на землю. Хорошо, что Локи поставил защиту из рун, а то быть бы наследнику Асгардского престола тритоном. — Локи, не верь ей! Она опасна! Вернись! — прокричал он во всю мощь. — Спасибо, Тор, — принесло с ветром ответ, — но меня не тронут. Понял теперь, почему тебе пока к воде нельзя? — Отдай мне его, — русалка состроила Локи глазки, — зачем он тебе? Представляешь, какой прекрасный речной воин выйдет из него. Просто прекрасный, замечательный. Локи нагнулся к русалке, погладил по прохладной щеке, едва коснулся ожерелья из острых раковин на её шее, и спросил: — Ты хочешь его для себя? — Да, мой герцог. Подарите мне его! Я вылечу его, он всё забудет. Она умоляюще смотрела на Локи, а Тор понимая, что сейчас решается его судьба, и он полностью во власти Локи, напрягся. — Не отдам, — Локи поцеловал русалку в губы и вернулся к прерванному занятию. Та зашипела как рассерженная кошка. Ни чары голоса, ни флёр любви, ни даже пьянящий русалочий поцелуй не действовали на принца. — Я могу его купить! Что желает принц? До речного народа дошли слухи, что герцог собирает редкости. Водоросли? Жемчуга? Редкие и ценные рыбы? — Ничего. У тебя нет ничего, что меня заинтересует. — Не спеши. Часть сердца Элласа, — Локи вздрогнул. Камень невероятной силы. По слухам он давал власть над жизнью и смертью. Глаза его сверкнули любопытством и недоверием. — Я покажу тебе камень, а ты приведи этого красавца. Тора потащил магический поток, и теперь он стоял по пояс в воде. Локи был задумчив, а Громовержца трясло от страха. Он попытался достучаться до разума Локи. — Локи, ты меня слышишь? Что ты хочешь сделать? — но тут вынырнула русалка. На сей раз, она была не одна. С ней было четыре тритона. Двое несли сундук, а ещё у двоих была ловчая сеть. — Видишь, — русалка с вожделением посмотрела на Громовержца, — и ты тоже будешь таким. Она раскрыла сундук, и всё вокруг осветилось призрачным лунным светом. От камней исходила такая сила и такая мощь, что даже Тор её чувствовал, а Локи едва-едва не опьянел, он погладил камень, ощущая его силу, посмотрел на русалку, на молчаливых тритонов и… захлопнул крышку. — Мой брат не продаётся. Это понятно? — русалка разобиделась. — Передай сёстрам, что нападение на него я приравняю к нападению на себя. И, естественно, король сразу же узнает об этом.***
Зря Вильгельмина думала, что Стивен сочтёт её порочной. Он был странный, не похожий на всех кого она знала. Будто бы не от этого мира. Выслушал её молча, только на всякий случай сильнее прижал к себе, опасаясь, что девушка наделает глупостей. — А что отец твой скажет? — тихо спросил Стивен. — Я не знаю. Куда мне теперь? Что со мной будет? — У меня останешься, если всё будет хорошо. — И в каком качестве? — грустно спросила Вильгельмина. — В качестве сестры. Поверь, если что я заткну любой, даже самый болтливый рот. Рассказать ей, что он вообще из другого мира — Стивен пока не решился. Хватит с этой девушки потрясений.