***
Не так чисто оказалось в Нью–Йорке, как вначале представлял себе Райан. Впрочем, всё, как и в Лондоне, зависело от района — где–то благоухали цветы, а где–то дым возвышался прямо из полуоткрытых люков, пахло отходами и примесями, и повсюду летали утренние газеты. Спросить у кого–либо дорогу было практически невозможно — каждый был здесь в своём мире, и если не в прямом смысле в себе, то в наушниках. Это было ещё столь новым для Райана изобретением, что вначале он даже принципа его понять не мог. — Смотри, — Джек, не отходивший здесь от него ни на секунду, протянул ему часть чёрного провода. — Надень. — Райан не сразу разобрался, но всё же послушался. В ухе зазвучала музыка. — Слышишь? Так они и действуют. Впрочем, в столице тоже сейчас таких полно. Что ему было теперь до Лондона! Разве в своё время он уделял достаточно внимания прогулкам по нему? Кроме того, за всё это время Райан осознал, сколь сильно американские студенты не уверены в своём будущем. А еще среди них полно шарлатанов с липовыми дипломами. Тем не менее, они стараются быть независимыми и предпочитают сами содержать себя. Те несколько студенток, которых он повстречал, делились с ним всем на свете, рассказали даже о своих родителях (то, что родители платят за ребёнка в университете, считалось здесь признаком богатства), но при этом молчали и всячески заикались, когда речь заходила о работе. Они не только не знали, кем планируют работать дальше — они и не думали толком об этом. Все разговоры их сводились к чему–то наивному, а этот этап был пройден Райаном ещё в школе. И когда, в конце концов, одна из них, не зная, видимо, что ещё сказать, спросила: «А у англичан чай среди дня — важная трапеза, верно?», он попросил Джека поскорее удалиться, на что Олдридж предложил ему сходить в другой паб. В последний раз девушек недалёкого ума встречал он разве что в Лондоне, так что тут же согласился. К тому же, проводить время в компании нового знакомца своего было ему чертовски приятно. Он будто узнавал Олдриджа с другой стороны, и, хотя тот никогда не напоминал ему Мэтью, но даже теперь, спустя столь малое время Райан вдруг осознал, что поистине скучает по своему другу. Наверное, это и служило главной причиной его соглашения. — Обрати внимание — а некоторые американки и по сей день придерживаются сего тренда годов 50–х — если девушка носит собачий ремешок на левой щиколотке — у неё есть парень, если же на правой — она в поиске, — шепнул Райан Джеку, стоило им расположиться за барной стойкой, и разглядывая, при этом, двух хохочущих над чем–то симпатичных девушек. — Американские женщины на первый взгляд могут казаться ничего. Но, только заполучив тебя, отказывают во всяких удовольствиях и принимаются лишь съедать тебя, — качнул головою молодой человек, возвращая взгляд свой к стоявшей у него пинте. Ещё в самолёте Тёрнер боялся, что в американских пабах его может поразить некая вычурность и необычность изысков другой страны, однако же, хотя атмосфера здесь и была не под стать английской, говорили приходящие сюда всё о тех же привычных вещах: футболе, девушках и политике, а употребляли всё те же самые светлые и тёмные пенные пинты, выходя из той группы населения, что в Америке назвали wino*. — Вероятно, ты и прав. А то иных желающих получить британское гражданство и вовсе придётся вместе с собой потом везти, — попытался отшутиться он, в последний раз грустным взглядом из полуопущенных ресниц окинув двух девушек, с изумлением осознавая, что одна из них отчего–то сильно напоминает ему Зои. Никогда доселе Райан не решился бы говорить со своим звукорежиссёром о делах личных, однако же сегодня всё было иначе, и ощущал он себя практически другим человеком. — Да, у меня была как–то девушка, на самом–то деле, — смеялся Райан. — И то, о чём сказал я некогда на съёмочной площадке… — Она разбила тебе сердце? — Джек тоже был явно навеселе. — Вряд ли бы я стал говорить так, но обычно подобное не как иначе и не называют. Но не будем вдаваться в подробности, ведь сейчас всё иначе, — он внимательно взглянул на Олдриджа. — Что у тебя со Скарлетт? — Ровным счётом ничего, — густая краска легла на лицо молодого человека, и отчего–то Райан вспомнил себя, когда только влюбился в Элизабет, хотя это и было не так давно. — Так почему ты не предпринимаешь ничего? Это замечает уже вся команда, уверяю тебя! — он некоторое время молчал, крутя бокал в руке. Он не имел права давать никому советы в таком деле, потому что совершенно не был силён в нём. Девушка, с которой он пытался вести себя как джентльмен, отвернулась от него из–за таковой «правильности». Девушка, с которой он почти играл, ненавидела его из–за его холодности. И вновь вспомнился ему Мэтью — а от таковых воспоминаний на сердце его становилось вмиг грустно. Неужели в действительности улетает его друг в Италию? Он чувствовал бы себя куда более спокойным, если бы знал, на какой срок, однако неизвестность пугала. Стажировка могла превратиться в работу, другая страна — в родной дом. Мэтью говорил, что никогда в жизни не женится, но разве сам же он не принимал решения и не менял после их столь быстро? И только собирался Тёрнер выпутаться из собственных мыслей и поведать Джеку хотя что–либо об отношениях, как к ним подошли несколько накачанных американцев. Они некоторое время смотрели футбол, но с самого начала, заприметив незнакомых молодых людей, решились заговорить с ними. Они не были так сильно трезвы, как Райан и Джек, а потому тем ничего не оставалось, как выслушивать их и улыбаться. Большую часть разговора не поняли они только лишь из–за того, что речь подошедших была порою несвязной и весьма расплывчатой. К тому же, довольно быстро перешли они на имена, что и смущало, и удивляло Райана одновременно. — Слыхал я об этих русских! — говорил один из них, указывая на свою руку (Райан не знал точно, когда именно разговор у них зашёл об русских). — Как приезжают к нам — говорят картаво и довольно невнятно. Только у них свой такой особенный акцент. Когда речь заходила об этой далёкой стране, в которой не приходилось ещё бывать Райану, он вспоминал только одного человека, который будто бы связывал его с нею — мистер Фостера. И когда в воображении его появилось лицо улыбающегося бывшего преподавателя, грусть с новой силою — вероятно, и под влиянием выпитого спиртного, нашла на него. Ему подумалось, что, если бы он в этот вечер знатно поработал, на подобные мысли у него просто–напросто не осталось бы сил. Однако когда тот же самый американец заговорил о том, что «русскую мафию можно отличить по одному лишь признаку — цветному четырёхлистнику на руке», Райан распрощался со своими новыми знакомцами и вышел, с удивлением услышав от них в ответ на прощание: «Как–нибудь обязательно соберёмся выпить по стаканчику». Позже лишь он узнал, что подобные предложения являются не чем иным, как проявлением вежливости и хорошего этикета. Он долгое время дышал воздухом, ощущая теперь, что притрагиваться к сигаретам ему не хочется. Он, разумеется, тосковал, когда впервые ночевал не в Лондоне, но теперь, когда родная страна его была за несколько тысяч миль, грусть его была куда сильнее. Он несколько раз проверял сообщения на телефоне, но, то ли связь здесь была плохая, то ли просто никто не думал о нём так сильно, как он — о родном доме, ни одного уведомления не пришло ему за весь этот вечер. На мгновение представилось ему, как сейчас, должно быть, радуется и веселится другая часть его команды, освобождённая сегодня от работы, но после с небывалой злостью помотал головой, пытаясь заглушить в себе мысли сии. Сердце его затрепетало от входящего звонка — он решил даже в первую секунду, что задремал от выпитой им порции. — Да? Некоторое время на той стороне не было слышно ни звука, но Райана уже теперь отпускало прежнее состояние, и некое ощущение дома, повеявшее в него с этим звонком, отозвалось теплом в сердце его. — Надеюсь, не отвлекаю тебя сейчас, — негромким, но таким нежным голосом произнесла она, что было лучше любого приветствия. — Я подумала о… О том, что ты говорил. Он молчал. Он не желал больше притворяться и не быть, как сам он называл подобное состояние, собой. Он не мог быть больше с нею холоден, когда она вызывала в нём такие эмоции! Каждая с нею встреча всё больше и сильнее воодушевляла его. Ему порой казалось, что, если бы он был самым настоящим режиссёром, ему уже удалось бы снять стоящий фильм на этих эмоциях. — Разве я говорил тебе о чём–то? — сухо спросил он, перебивая свои мысли, но уже заранее стыдя себя за таковые слова. — Говорил… Ты говорил, что, возможно, никогда и не вернёшься. Он вновь смотрел в пустоту ночи, не зная, что сказать теперь и искренне надеясь, что она начнёт первой. Эта электрическая мгла, пронизывающая в это время небо, сотворяла с ним невероятные вещи — то заставляла тосковать по родине в первый же день отбытия, то — о девушке, с которою ему никогда не суждено быть! — Но ведь это не так, правда? — услышал он её, даже ещё более тихий, голос. — Разумеется, вернусь. Она снова замолчала. И он тоже молчал, не зная наверняка, улыбается она или клянёт себя за этот звонок. — Тогда я буду ждать. И как только произнесла она эти слова, что–то дрогнуло в его сердце — но на сей раз, окончательно. Райан, который всё это время ходил с другими девушками, был другим Райаном! И тот, кто утром перед отъездом сказал Скарлетт те жестокие слова, тоже, разумеется, был не он! Кровь его, казалось, побежала по всему организму быстрее. Краска прилила к лицу так, что стало жарко. Но он не мог остановиться и говорил, говорил, говорил ей о своей нескончаемой привязанности, об их первой внезапной встрече и своих впечатлениях. О томительном ожидании, которое испытывал он каждый раз, когда они расставались. Именно её искал он в каждой женщине, которую встречал по пути. Именно её незабвенного взгляда. Но, как бы ни силился, не находил. Всё больше с каждым их разговором и каждой их встречей осознавал он, что никого прежде, хоть сколь–либо похожих на неё, он не встречал. Да, они не столь долго знакомы, но разве же это помеха его чувствам? Он запинался, продолжал даже смущаться, но всё рассказывал ей об этом. Он слышал её дыхание на той стороне провода — в туманной дождливой Англии, где–нибудь, должно быть, в небольшой квартирке в Лутоне, и не мог не восхищаться звуками её дыхания, которые издавала она время от времени. Он боялся, что, когда доскажет всё это, она уже бросит трубку. Впрочем, он решил было вначале, что она и вовсе не станет слушать полный пассаж его. Но она была здесь, с ним, на связи, и даже, кажется, ожидала ещё чего–то. Было ли то пустыми словами или мгновенным порывом, он и сам теперь не знал. — Меня ждут друзья, — хрипло сказал он, пытаясь вернуть своему голосу прежнюю холодность. — Пора идти. — Понимаю, — произнесла она. — Можешь звонить, когда совсем будет съедать тоска в штатах. _________________________________________________________________ *Особый вид алкоголиков в Америке, которые пьют только дешёвое вино (У русских это можно сравнить с теми, кто часто предпочитает пить пиво)XXV.
12 июля 2020 г. в 21:31
Как Тёрнер и ожидал, в самолёте все могли спокойно отдохнуть. Ему всё ещё было немного непривычно, так скоро покинув один лишь город родной страны, улетать совсем в другую — тем более, помня давнишние разговоры свои с Мэтом ещё в университете о том, что едва ли решится он когда-либо покинуть Англию. Однако же ныне сердце его билось часто не только при сей мысли, но и при осознании первого своего полёта куда–либо самолётом. Не любивший даже ездить на машине, Тёрнер с ужасом предвкушал ближайшие семь часов, в каковые будет он пересекать океан, однако же, когда по просьбе молоденькой стройной стюардессы он пристегнул ремешок, сердце его перестало стучать столь сильно.
Все коллеги его давно уже спали. Райан обернулся в одну и в другую сторону, но, так и не найдя себе собеседников, принялся смотреть в небольшое окно с задвижной шторкой. За ним по-прежнему виднелся аэропорт Лутона, каковой покидали они теперь, просторные зелёные луга родной страны и где-то вдалеке — люди со своими чемоданами, толпами спешащие поскорее сесть на воздушное судно.
Никогда прежде не доводилось летать ему самолётом. А потому, когда посадка была окончена, и все меры безопасности были предприняты, ему казалось, что они в один же миг поднимутся в воздух, так что от такового резкого движения у него начнёт привычно сосать под ложечкой, как обычно всегда бывает при голоде. Однако же в первый момент судно полностью тряхнуло. После послышался какой-то резкий звук, он всем нутром своим ощутил движение и заметил, как за окном и территория аэропорта, и те самые зелёные луга — всё понеслось куда-то вдаль, всё набирая и набирая бешеный темп, как если бы он мчался в машине, которая не смеет ни на мгновение сбавить скорость. Он хотел было разбудить кого-либо из ближайших к нему коллег, дабы прояснить, почему они до сих пор только лишь едут и не летят, и хватит ли вотще места на территории взлётной полосы для разгона, но… Но в одночасье что-то необъяснимое произошло с ним; органы внутри него будто непроизвольно взмыли вверх, а после вернулись на свои места; дыхание спёрло, но лишь на одно мгновение, а земля за окном вначале поднялась под неправильным углом, а потом стала медленно отдаляться, заставляя сердце его по-детски ликовать. Свободу и лёгкость, что испытывал он теперь, он, как понял, мог ощущать, лишь пребывая в воде.
Когда удалось ему немного свыкнуться с чувством полёта, появились и насущные вопросы. Райана вспомнил, что ни разу не связался с Мэтью после последней их вылазки, а потому скоро написал ему большое письмо в довольно новой сети, которая, впрочем, теперь становилась всё более популярной — Facebook. Он не знал точно, как заходить в сеть с телефона, а потому почти всё время перелёта провёл в своём новом ноутбуке, выслушивая восхищения Фёрта, каждое из каковых заканчивалось примерно следующими высказываниями: «Америка, парень… Море возможностей, крутые девушки — предел мечтаний!» Именно поэтому он не так сильно страшился своего первого в жизни полёта, ведь, когда их переписка, в конечном итоге подошла к концу, он осознал, что они уже на месте. Другая страна нынче предстала его глазам со своими законами, менталитетом и мнениями. Даже когда Райан ещё проживал в своей деревеньке, он представлял себе США как нечто, несравнимое даже с необъятным Лондоном. Теперь же он и поверить не мог, что в действительности посещает штаты.
Таковое осознание ему не приходило, даже когда в самолёте объявили, что они прибывали в аэропорт Джона Кеннеди, и Райан, пытаясь проснуться и надевая очки, услышал, как позади него закопошилась команда — Джек был счастлив ещё с самого начала поездки, точно маленький ребёнок, когда узнал, что ему суждено сидеть вместе со Скарлетт. Не верил он и тогда, когда они выходили из трапа самолёта, и он видел под собою стеклянную платформу, весь аэропорт снаружи и множество жёлтых машин рядом с ним. Было совсем ещё рано, так что город был покрыт сумраком, и лишь на горизонте, вглядевшись, возможно было различить тусклое восходящее солнце.
Хотя с этим вопросом должен был разбираться он, Райан, мистер Хоггарт, не желая, видимо, обременять этим молодого человека после такого необыкновенного для него путешествия, сам разобрался с билетами и вызовом такси. Когда они вышли, уже понятно было, что зачинается день. Райан прошёл под массивными белыми сводами над входом, под которыми падала крупная тень, и каждый стал теперь вглядываться в горизонт, прикладывая руку козырьком из–за слепящего солнца. Райан заметил для себя, что погода не столь отличается от той, что была у них — разве что немного теплее и нет дождя. Благодаря своему новому «второму» зрению он первее остальных заприметил большие белые буквы «JFK» и вспомнил, чьим именем назван аэропорт. Что, в сущности, знал он о Джоне Кеннеди? Пожалуй, только то, что его убили в Далласе, когда он мирно ехал с женой в своём кортеже. Да и то, что с самого 1956 года провидица Джин Диксон пыталась предупредить президента о смертельной угрозе. Пока Тёрнер смотрел в туманную даль, он стал корить себя в том, что не мог бы рассказать кому–либо что–нибудь интересное из истории и своей даже родной страны. Потому не заметил он, в сущности, как быстро подъехало их такси. Знал ли он когда–нибудь, что будет вот так в 21 год ехать в машине со своею командой по Нью–Йорку? Повсюду перед ним всплывали, будто из того же самого утреннего тумана, небоскрёбы, и молодому человеку показалось в какой–то момент, что конца им не будет. Улицы здесь, сколь мог он видеть из окна машины, были столь же временами узкими, что и в Лондоне, но их было куда больше, да и развязок из них исходило значительнее. Одна такая улица, казалось, могла вести во множество неизвестностей. Он вдруг улыбнулся от мысли, что Мэтью наверняка бы здесь понравилось — всё же, что бы сам он ни говорил, он был столичным человеком. И это несмотря на то, что численности двух этих городов не так разительно отличаются! Правда, считая, сколько людей живёт людей в Нью–Йорке, обыкновенно засчитывается вместе с тем и весь штат Нью–Джерси…
Однако все эти места довольно скоро и даже как–то неожиданно для самого Райана сменились тихими уютными улочками. Они переехали мост и оказались на пустынной дороге, по сторонам от которой временами попадались деревья. Пыль порою сыпала в Тёрнера из окна, пока они ехали, но он не отрывался от дороги, почему–то всё ещё поражённый происходящим.
— Райан, как ты там? — услышал он хрипловатый голос и улыбнулся. Он ожидал, что все, находящиеся с ним в этой машине, спят — Джек уже не раз напоминал ему об этом, облокотившись на свои сумки, которые не решился убирать в багажник, так сильно, что всё время прижимал его к окну. Он кивнул, прекрасно зная, что мистер Хоггарт заметит это в боковом зеркале. — Не спится?
— У меня была очень беспокойная ночь, сэр, и столь же странный, первый в жизни полёт, так что вряд ли удастся мне сомкнуть глаза до самого наступления ночи, — усмехнулся Тёрнер. Он видел, как затылок режиссёра вздрагивает, оттого, что тот одобрительно кивает.
— Нам предстоит не такая уж долгая дорога, но я бы на твоём месте всё же набрался сил. Как только приедем, придётся сразу же приниматься за работу.
Райан улыбнулся в сердцах, прекрасно зная, что об этом мистер Хоггарт объявит и разочарованной, ещё немного сонной команде, а после его ухода он планировал непременно сказать им, что времени у них вдосталь благодаря их трудам. Ему всё ещё сильно хотелось погулять именно по самому городу, изучить американские, такие странные ему пока, потому что не знал он в своей жизни ни одного иностранца — нравы, а не просто пройтись пешком по месту, куда они едут. Кстати, а куда?
— Мистер Хоггарт, а куда именно мы направляемся?
— В Ламбертвилль, — произнёс мужчина. — Он тоже находится в Нью–Джерси, потому и говорю, что ехать не так долго. — Та–ак, сэр, а теперь, если можно, отсюда налево, так скорее будет.
«И как только удаётся запоминать мистеру Хоггарту все эти места?» — изумлялся про себя Райан. Мистер Брукс как–то поведал ему, что режиссёр побывал во многих странах, но преимущественно не бродил в больших городах, а всё ездил по деревенькам. Сначала — потому что атмосфера в них его больше привлекала. Затем — потому что эту же атмосферу он вкладывал в свои фильмы. В этой особой любви к провинции они были с Райаном, очевидно, схожи. Потому и так пришлись Тёрнеру по сердцу как фильмы его, так и он сам. Как–то он всерьёз задумался об этом — а ведь многое зависело от того, к кому именно пошёл он на стажировку. Разве полюбил бы он так киноиндустрию во всей её красе, если бы не сошёлся характерами с режиссёром, с командой и местами, где он проводил до сего дня всё своё время? Теперь же, когда он оглядывался по сторонам, он осознавал, сколько интересного их всех, должно быть, ещё ждёт! Перед ним раскинулось целое озеро, на краю которого стояли жилища, так напоминающие домики старой Англии. Многие британцы у них в таковых жили и до сих пор, как, например, в Суссексе или Хартфордшире, но увидеть что–то подобное здесь он совершенно не ожидал. Вначале он только приглядывался, а после, как только становились они к ним всё ближе и ближе, начал подавлять страстное желание выпрыгнуть из машины, чтобы рассмотреть их вблизи.
— Как тебе места, Райан? — мистер Хоггарт в такие моменты точно в действительности читал его мысли! Райан в восхищении повернулся к режиссёру, хотя всё ещё не видел лица его.
— Великолепно, сэр! Я будто снова в Великобритании!
— Неужели ты думал, такие пригороды можно только у нас встретить? — усмехнулся режиссёр, но по тону его голоса было ясно, что ответ молодого человека его вполне удовлетворил. Когда же они, наконец, остановились, и некоторые проснувшиеся попытались подавить в себе то неприятное чувство, порою возникающее, когда подолгу едешь в машине и дышишь её парами, а после ощущаешь страшное головокружение и проблемы с желудком, Райан первым вышел из машины, позабыв даже и о вещах своих. Такие зоркие в очках, глаза его заприметили каждую мелочь. Если раннее он не хвастался обонянием, то теперь вдохнул свежесть только этим утром покошенной травы и убедился, что дождь с утра в Америке всё–таки был. Вслед за машиной, в которой ехали он, мистер Хоггарт, Джек и Роберт, прибывали и другие. Ребята выглядели сонными, но довольными, и Райан теперь мог примерно ощущать их восхищение — они проспали весь тот путь, который он вдыхал в себя, впитывал и надолго оставлял в душе.
Про себя он не переставал восхищаться этим небольшим обновлением в жизни своей, когда мистер Хоггарт показывал команде их новый лагерь. Тесниться не приходилось вовсе — больше дюжины домов, хотя и ветхих с виду, были предназначены в пользование сотрудникам киноиндустрии. Только успел Райан разложить вещи и распаковать их, как в домик его забежал Джек, немного запыхавшийся, но явно счастливый. Не успел Тёрнер опомниться, как Олдридж уже распаковал свои чемоданы, всё с тем же нескрываемым удовольствием занимая пустые доселе шкафы, столы и тумбы.
— Ты не перепутал домики, Олдридж? — осведомился у него Райан, наблюдая за его увлечением.
— Нет, мистер Тёрнер, — улыбнулся ему звукорежиссёр, явно теперь поддразнивая Райана оттого, что он назвал его по фамилии. — Ты разве не слышал? — вновь обратился он к нему проще, поворачиваясь и упирая руки в боки. — Здесь слишком мало домиков, чтобы они были отдельными!
— Разумеется, это самой собой… Я и не думал… — отвечал Райан.
— Не думал, что больше не будешь жить один? — усмехаясь, перебил его Джек. — Придётся привыкать к соседству.
Райан не стал продолжать разговор, понимая теперь, что говорят они о разных вещах. Он лишь пытался некоторое время поверить в то счастье, что его соседом выбран именно Джек, но отчего–то с улыбкой не мог перестать думать о том, что поспособствовал этому мистер Хоггарт.
— Как же не хочется работать! — только успев разложить вещи, Джек тут же стряхнул их с кровати, а после, накрыв пледом, лёг на них, подкладывая руки под голову. — Сейчас бы так лежал и засыпал! В хорошем, разумеется, смысле. Я люблю свою работу, но после столь длительной поездки… — Райан, прошедший в другую комнату, теперь не слушал его. Домик его казался куда просторнее того сарайчика, в котором приходилось жить ему в Лутоне, так что было, к чему теперь привыкать. При всём при этом он не мог перестать довольствоваться своим исполненным планом — скоро команда, так недовольно относившаяся к спешке до самого отъезда, немного переведёт дух после пути, Скарлетт заглянет в сценарий — обязанность совсем не её, но она всегда исполняла её, дабы убедиться, что ни одну сцену не пропустили они. Пускай она в действительности относится к Тёрнеру так, как говорит — на съёмочной площадке она проверяет каждое его слово, каждое его действие. Каждый отснятый ими эпизод. Она невероятно изумится тому, что на ближайшие дни, включая этот, у них нет съёмок, и решит прибежать к нему. После знатного обеда и недолгого сна за дело возьмётся Фил — он наверняка, только проснувшись, пойдёт будить Амелию. Девушка и сама вряд ли будет в настроении снимать, так что, Райан ручался за это, ещё некоторое время, пока они будут идти за инвентарём и затем — к нему, они будут обсуждать его, а заодно и работу, смешивая всё в один трудный день. Если всё в действительности так, как он думает, то одним из последних опомнится Роберт — он совсем новичок в команде, так что вряд ли сориентируется раньше. Он улыбнулся, пытаясь предугадать реакцию мистера Хоггарта, но не успел — в дверь постучали.
— Что это значит? — на пороге стояла Скарлетт и с гневным видом протягивала ему листок съёмок. — Мне нужно идти и объяснять всё актёрам? Говорить, что наш первый ассистент не заполнил даты? Ты это мне предлагаешь?
— Взгляни ещё раз, — улыбнулся Райан, слыша, как позади них Джек, продолжая лежать на самосооружённом матрасе, хрустит сэндвичем.
Скарлетт, тяжело выдохнув, опустила гневный взгляд теперь в листки, но, ничего явно не понимая, принялась перелистывать страницы.
— Мы это отсняли, — Райан указал ей на графу в листке. — Ещё 23 ноября. А за этот принялись 25–го. А этот…
— Вижу, — пробурчала девушка.
— Актёрам скажу сам, если позволишь. Знаю, что следовало предупредить и их, и вас раньше, но это своего рода… — не успел он сказать «сюрприз», как, чуть ли не выламывая дверь, в дом ворвались Фил и Амелия — и оба в том же недоумении, что и их коллега. Теперь же Райану ничего не оставалось, как объяснить им всё. Он никогда не умел рассказывать в красках — в сценариях его всё было лаконично и прямолинейно, но тут из всего сказанного выходила целая презабавная история. Он вспоминал все их неудачи и недочёты последней половины месяца, но не мог при этом не похвалить. И когда он видел, как они все на него смотрят, сердце его временами ёкало в груди — и так хотелось ему, чтобы все они были именно его командой!
— Ты не только хитрый, но и смышлёный! — качнула головой Скарлетт, но, когда хотела было взъерошить ему волосы, он только увернулся.
— Неужели же теперь нам положен… — в изумлении начал Джек, но закончил за него Райан:
— Верно, отдых. Я сейчас же поговорю с мистером Хоггартом об этом. Вы все потрудились на славу, а по плану мы неплохо успеваем.
— Пойти против Хоггарта, — качал головой Фил. — Да, это нужно быть смельчаком, каких мир не видывал.
Райан ничего не отвечал. Уже начинало вечереть, а значит, по мнению Дерека, они должны были отснять хотя бы сцену. Пока он выходил и выбирал более короткую тропинку в лагере к режиссёру, он заметил вдалеке Роберта. Молодой человек выглядел немного растерянным, но упорно продолжал свои поиски — Райан догадывался, что ищут именно его. За все неприятности, которые мог он причинить каждому, поступая во благо, он решился во что бы то ни стало отчитаться сам и непременно после разговора с режиссёром поведать всё и второму ассистенту.
Разговор с Хоггартом оказался не таким уж простым. Райан пришёл сюда в весёлом настроении, но теперь и вовсе жалел обо всей своей затее. И почему не решился он рассказать обо всём вначале самому режиссёру? Страшная мысль кольнула при этом его — неужели так стал он забываться, что уже сам считает себя здесь режиссёром? Он выслушивал слова Дерека, понуро кивал головой, глядя только себе под ноги, всё больше и больше осознавая совершеннейший провал своей затеи, когда в дверь к нему кто–то постучался. Дерек ответил утвердительно. Когда на пороге показалась Скарлетт, Райан решился в ту же секунду уйти под землю — только её объяснений здесь не хватало! Однако вместе с девушкой были и Джек, и Амелия, и Фил… В общем, вся его команда, которая пыталась разъяснить режиссёру всю суть идеи Тёрнера.
— Мистер Хоггарт, мы не задерживаем съёмки, ведь верно? — говорила Скарлетт. — Вы можете посмотреть в плане, там всё соблюдено. Актёры получат отпуск, у нас будет время отыскать нужных человек для массовки здесь, в Америке. Вы освоитесь и напишите партнёрам — Райан во всём вам поможет!
— А что делать будете вы всё это время? — мистер Хоггарт покачал головой, но, не успела ни Скарлетт, ни кто–либо ещё открыть рта, как вперёд выступил Джек:
— Сэр, неужели нельзя нам познакомиться со страной? Я мечтал побывать в Америке с самого детства, а тут, совсем в нескольких милях от меня — Нью–Йорк!