Хождение по мукам

       — О чём задумалась? — наблюдая за внезапным ступором девушки, поинтересовался кое-как умеривший свой возбуждённый пыл лис. — Эээ, Томоэ, какой нынче год? — шаря руками, по полу в поисках спасительной одежды, пробормотала девчушка. Кицунэ улёгся на живот у её ног, упираясь локтями в пол, подперев лицо руками. — Как долго я тебя не видел всё-таки, — наклоняя голову вбок, в любовании девичьей красотой, игнорировал её вопрос мужчина. — Что? Чего? — залилась густым румянцем, встревоженная богиня, что есть сил, прикрывая обнаженные женские прелести руками. Лис взмахнул рукой, в которой очутился маленький зелёный листок, положив его на голову дрожащей всем телом девушки. Он приложил веер к губам и хитро оглядел её с ног до головы. В одно мгновение, златоглазая была одета в красивое кимоно, фиолетового цвета с синими языками пламени, подвязанного под пояс внушительных размеров бантом завязанным сзади. — Ой, это как же, — осматривая себя со всех сторон, восхищалась шатенка. — Ты дал мне одежду, хотя сам только что требовал близости. Что с тобой происходит, передумал что ли? — требовательно, уперев руки в бока, допытывалась Нанами, морща маленький аккуратный лоб. — Дура, — отвернувшись, бросил лис, вставая с пола. — Чего? — завопила богиня. — Ты чего обзываешься, Томоэ? — складывая руки на груди, пробубнила она себе под нос, разобидевшись. — Для меня, каждое касание к тебе, как глоток кислорода, — всё ещё стоя спиной к собеседнице, тихо проговорил мужчина. — Но я ведь помню, тебе не нравился такой сон, — оборачиваясь, он улыбнулся, легонько шевельнув правым ухом. — Нынче эпоха Токугава*, период Эдо*, тысячу шестьсот третий год на дворе, — подходя ближе и усаживаясь в позе лотоса напротив, кицунэ взял руку девушки и прижал её к своим губам, выдыхая горячий воздух ей в ладошку. — К-какой к-к-какой год? — глядя на топорщившиеся лисьи уши, прозаикалась Нанами. — Долго же тебя не было. Хотя я думал, пройдёт больше времени, прежде чем я снова увижу тебя, — свободной рукой, гладя девушку по волосам. — Я тоже очень рада видеть тебя, Томоэ, но я не сюда должна была вернуться. Мидзуки же вернул нас в своё время? — прижимаясь щекой к тёплой ладони возлюбленного, девчушка пыталась понять, что же произошло, тогда, в храме досточтимой Йономори. — А мой, — она осеклась, какую глупость, чуть было не сказала. — Томоэ, ты, моего времени, вернулся? — робко заглядывая в рубеллитовые* глаза ёкая, поинтересовалась богиня. — Хм, беспокоишься? — выдержал паузу, ухмыляющийся лис. — Да, сейчас здесь только дух моего времени, — сощурив раскосые глаза, он стукнул девицу кончиком ногтя по носу. — Ты, наверное, голодна? Я мигом сейчас что-то приготовлю, — поднимаясь на ноги, демон зашагал в сторону сёдзи, отделявших комнату от кухни. — Ммм? Ты умеешь готовить? В смысле, уже умеешь? — изогнув удивлённо бровь, интересовалась богиня, поднимаясь вслед за парнем. — Ты же человек, а людям необходимо есть. Поэтому зная, что в будущем, мне предстоит встреча с тобой, я поднапрягся и научился, сему нелёгкому ремеслу, — подвязывая длинным поясом рукава кимоно, ёкай достал какие-то продукты и начал процесс приготовления пищи. Девушка стояла, опираясь спиной о деревянный стол. С внешней стороны окна, по стеклу, стекали крупные капли дождя, размывая реальную картину окружающего мира. Вдали, сверкала молния, озаряя лесную поляну голубовато-сиреневым цветом. Гулкие раскаты грома, всё реже доносились до этого места, стихия пошла на убыль, минуя горный хребет, окруженный россыпью лесов.       Богиня, молча, наблюдала, за каждым движением ёкая, как он забавно выглядел в роли кухарки. К заботе хранителя-Томоэ, девушка давным давно привыкла, хоть и дико было осознавать, что настолько могущественный демон, как этот, кашеварит на кухне. Но дикий лис-ёкай этого времени, в роли повара смотрелся достаточно забавно. Учитывая то, что не так давно он рубил на пару с Кровавым королём без перебору всех, кто осмелился стать у них на пути. — А как поживает Акура-оу? — вспомнив о его напарнике, поинтересовалась шатенка, присаживаясь на деревянный стул. — Тц… — мужчина выдержал паузу, явно не желая отвечать на этот вопрос. — У нас, дескать, малые разногласие возникли, с момента твоего исчезновения, — продолжая рубить грибы шиитаке, повествовал он. — Почему? Что у вас произошло? — морща нос от мозолившего обоняние запаха, настаивала богиня. — Сама ведь говорила, я лис, который понимает человеческую боль, не так, ли? — подметая пушистым, белым хвостом пол, пробормотал, ёкай, заканчивая со стряпнёй. — Однако, — улыбаясь во весь рот, проурчала девчушка. — Но всё же, почему я снова оказалась здесь с тобой, прежним? — упираясь подбородком в ладони, наклоняя голову в бок, размышляла шатенка. — Жуй, давай, — подпихивая тарелку рисовой каши с овощами и грибами шиитаке, распалялся кицунэ, едва услыхав её слова. — Фу, Томоэ, я же терпеть не могу грибы, зачем ты мне их приготовил? — закрывая руками лицо, пробурчала себе под нос Нанами. — Меньше языком ляпать будешь. Начала тут, с тобой прежним, с тобой нынешним. Я тебя, между прочим, почти сто лет ждал, — отворачиваясь от собеседницы, возмущался, рассерженный ёкай, на кончиках пальцев которого, стали воспламенятся мелкие искры синего пламени. В этот момент, у дверей дома, послышался резкий треск от удара в деревянную поверхность молнии. Щепки обожженной древесины разлетелись по всей комнате, девушка с визгом бросилась к спасительному лису, который своевременно успел закрыть её своим телом. Несколько мелких осколков вонзились, в руку ёкая, оставляя лишь незначительные ссадины на коже. — Нанами, ты цела? — обшаривая на предмет повреждений, всё тело девушки. Демон перепуганными глазами глядел на пытавшуюся произнести хоть слово богиню, которая подобно рыбе, только глотала воздух. Наконец, ступор постепенно миновал, и девчушка смогла произнести несколько слов, вжимая голову в грудь любимого. — Я в порядке Томоэ, что это было? — содрогаясь всем телом, едва переводила дух, хлопавшая безумными глазами шатенка. — Было? Хм, почему же было, — на пороге комнаты явился Бог войны. — Я — Икусагами Такехая, прибыл сюда из Идзумо, чтобы закончить начатое, — паря в воздухе на воздушной подушке, сотканной из облачного пара, глаголил Бог. — Хм, снова ты. Я тебе ещё за прошлый раз не отплатил сполна, — отталкивая девчушку подальше за спину, хитро сощурив глаза, кицунэ явил незваному гостю хищный оскал белоснежных лисьих клыков. — Не надо, Томоэ, — оттягивая за рукав кимоно демона, девушка пыталась унять крупную дрожь в коленях. Но сейчас, ненависть и ярость, застилали, глаза ёкая непроглядной пеленой. Позабыв о стоявшей сзади него Нанами, лис одёрнул рукав кимоно, доставая из-за пояса катану. Схватив девчушку за воротник, он взмыл вместе с ней в воздух и, пролетев несколько метров, бросил на футон. Визг и всхлипывающие девичьи крики, заполнили всё окружающее пространство, но достучаться до помутнённого разума демона, было невозможно до тех пор, пока он не иссушит божественное тело от крови. — Заделался в няньки, Томоэ? Похвально, разберусь с тобой, а после слегка потреплю эту дешёвку, которая связалась с такой мразью, как ты, — доставая из-за спины всё тот же меч, одолженный у Великого Оокунинуши, Бог принял воинственную позу, призывающую соперника держать удар. — Я выпущу тебе кишки, Такехая. Я малость поиздержался с последней нашей встречи, пора вернуть тебе должок, — выбивая нервный ритм тяжёлым хвостом по деревянному полу, поднимая в воздух мелкие ошмётки, оставшиеся от двери. Девчушка, забившись в угол, не знала чем ей помочь своему возлюбленному в сложившейся ситуации, сердце бешено колотилось в груди, намереваясь выскочить наружу. Глубокая душевная боль разъедала её изнутри, жуткий липкий страх сковывал своими объятиями каждый миллиметр тела. Одна мысль о том, что сейчас она может потерять Томоэ, отдавалась глухой болью в области сердца, которое в то же мгновение замедляло свой ход и с новой силой словно набатом, возобновляло свои измождённые удары о рёбра крохотной грудной клетки, заливаясь горячей кровью, разливающейся по всему трепещущему телу. — Смотри-ка, твоя ненаглядная сейчас от сердечного приступа помрёт, небось, уже все ногти сгрызла. Подожди, малышка, сейчас я отправлю в преисподнюю эту тварь и поразмыслю, как мне поступить с тобой, — откидывая голову назад, беспечный Бог заливался собственным смехом, разносившимся по всей комнате звонкими переливами, смешивающимся с громкими отчаянными всхлипываниями девушки. — Захлопни свою варежку, хреново божество, — взмывая в воздух, лис запустил несколько огненных сфер в напыщенного индюка. Икусагами, едва успел отмахнуть каждый клубок пламени, разрезая его божественным мечом. — Хороша попытка, Томоэ, но божественное оружие Оокунинуши куда сильнее твоих ёкайских фокусов. Готовься к смерти, — Такехая мгновенно промчался на облачной платформе мимо противника и, оказавшись у него за спиной, возвёл сверкающий стальным лезвием меч и рассекая воздух над головой демона, нанёс сокрушительный удар, который пришелся как раз, на вовремя подставленную катану Томоэ. — Хм, выдержала? — удивляясь целости оружия, изогнул от удивления брови, не ожидавший такого развития событий Бог. — Хах, страшно стало, божок? Я тоже подготовился к нашей встрече, закалённому лисьим огнём оружию, не страшны божественные цацки. Или ты не знал, Такехая? — откровенно насмехаясь, мужчина оттолкнул меч противника и, сощурив в хитрой ухмылке глаза, где в черных как сама царица ночь зрачках которых, играли крохотные языки синего пламени, запустил в нападающего несколько огненных сфер размером с его голову. На сей раз цель была достигнута, охваченный лисьим огнём, Икусагами на несколько мгновений, потерял бдительность, отчаянно силясь потушить распалявшееся, жгущее плоть тёмно-синее пламя. — Что же, родственничек, не готовил тебя к подобному, а Такехая? — обхватывая рукоять оружия двумя руками, кицунэ был готов закончить начатое и нанести сокрушительный удар, но, Бог войны и на этот раз ловко увернулся от приближающегося оружия. Зацепившись за одну из деревянных конструкций двери, валявшейся на полу, Томоэ потерял равновесие и, чуть было не упал. Подобной удачей, был готов воспользоваться разинувший в предчувствии триумфа рот, Икусагами Такехая. Сжав крепче божественное оружие, он ринулся на оступившегося ёкая, пока тот приходил в себя, после столь резкой потери ориентации в пространстве. — Сдохни, тварь, — мужчина с бешеной яростью в глазах, вонзил острие холодного лезвия меча, в плечо. Кровь, тёмно-багряной краской, стремительно стала заливать тонкую фиолетовую ткань кимоно, преобразуя синие языки пламени, в ярко-алые. — Томоэ, — девушка осела под тяжестью божественного оружия, ощущая как лезвие крошить внутри неё все плечевые кости, разливаясь горячей адовой болью, по всему хрупкому телу. Лис едва успел схватить слабеющее тело девчушки, после того, как Такехая с силой выдернул из её плеча лезвие, открывая разинутый рот смертельной раны, из которого сочилась кровавая масса. На лице богини, проступила холодная испарина, и без того бледная кожа, нынче выглядела прозрачно-синей, привычная розоватость щек, отходила приводя себе на смену смертельную печать. Из глубокой раны, фонтаном била багровая жидкость, застилающая всё ещё живое тело богини, тёплым вязким пледом. — НАНАМИ!!! — взревел, не помня себя от ужаса, опустошенный увиденным, громко до хрипоты в голосе, демон-лис. — Ты должен был сдохнуть вместо неё, — стряхивая на пол с лезвия меча человеческую кровь, проговорил Бог войны, отрешенно поглядывая на остывающее тело человеческого ребёнка. Будто говорил это и не бог вовсе, а серийный убийца, для которого очередная смерть, не потеря вовсе, и не новость. — Ты тварь! — опуская бережно на пол дрожащее девичье тело, ёкай воспламенившись в порыве неистовой ярости сиреневым пламенем, в один прыжок настиг опешившего от внезапности Бога, выронившего из рук божественный меч. Схватив противника за горло, кицунэ распалялся, сжимая руку всё сильнее. Аура окружающая остервенелого лиса, накалилась до алого цвета, и теперь, обжигала кожу божественного тела противника, которая куснями спадала с него и сгорала, не достигая деревянного пола. Такехая кряхтел и хрипло пытался молить о пощаде, протягивая обожжённые культи рук к лицу взбесившегося Томоэ, но все попытки были тщетны, демон не видел ничего кроме ужасающей картины пронзающего меча, тело её крохотной и хрупкой возлюбленной. Кожу стали покрывать черные выгоревшие пятна, глаза выкатились из черепа и сгорая превратились, в осыпавшийся пепел. Температура, которой лис обжигал свою жертву достигла максимума, и постепенно порывисто хрипло крича, тело Икусагами осыпалось черными углями, под ноги кицунэ. В руках демона, осталась лежать голова Бога, представляющая собой лишь черный огарок черепа, который лис раздавил одной рукой, наблюдая как тот распыляется в потоке дуновения ветра. Но, этого было мало, чтобы отомстить за содеянное этим дьяволом, этого было мало. Лис неистовствовал от того, что Бог войны позволил себе так быстро умереть, он не успел насладиться агонией его смерти, не успел порадоваться, наблюдая, как тот задыхается в конвульсиях, моля о пощаде. Упиваясь сладостной местью, кицунэ услышал тихое хрипение девичьего голоса, и мгновенно пришёл в себя. — Зачем ты это сделал, Томоэ, — лежа в луже собственной крови, повернутой головой к происходящему, девушка могла наблюдать за убийством противника, жертвой которого стала она. Но сия картина доставляла ей лишь тупую боль. Оттого, что её возлюбленному пришлось в очередной раз убить, теперь из-за неё. — Нанами, — ринувшись к любимой, лис схватил её лицо и жадно прильнул к холодеющим губам. — Зачем же ты вмешалась, дура? — бережно прижимая к себе умирающее тело богини, срывался на крик, остервеневший от злости к себе и поверженному Богу, демон. — Зачем ты убил его, Томоэ? — с трудом проговорила девчушка, прикасаясь кончиками пальцев к щеке ёкая, по которой катилась горячая как вся его сущность слеза. — Да эта мразь переродится, он же Бог, зачем ты влезла, — беспорядочно целуя дорогое лицо, вдыхая слабеющий аромат её тела, выл от боли и страха потерять самое дорогое сидящий на полу, перепачканный кровью богини, кицунэ. — Я не могла позволить, чтобы с тобой что-то случилось, Томоэ, — растягивая каждую букву гладя безвольной рукой, длинные волосы лиса, хрипела слабеющая Нанами, по губам которой тонкой струйкой стекала кровь…