Хождение по мукам

       Погода в саду стояла чудная. Лёгкий весенний ветерок трепал зелёную листву, густо окутывающую ветви деревьев. Окружающая атмосфера храма Микаге, была более чем волнующей. Все обитатели окрестных мест, кто мог видеть и услыхал буйство в пределах сада, сбежались на бесплатный просмотр экшена. Посредине поляны, в поисках логических объяснений происходящего, стояли оба хранителя храма, постепенно теряя рассудок, махая ему на прощание белым платком. Чуть поодаль, виновница «торжества», отчаянно пыталась справиться с накатившей волной паники, уносящей всё далее, от спасительного берега спокойствия. Голубые волосы, некогда плавно спадающие по хрупким девичьим плечам, нынче стояли дыбом. Если бы не причина всеобщего беспокойства, богиня вполне могла бы сойти за электрика-неудачника, который вновь не смог совладать с розеткой. Несколько раз моргнуть, ещё несколько раз. Но красные, широко распахнутые глаза, предательски транслируют, одну и ту же картинку, отчего, всегда дерзкая и смелая Наруками, стала обливаться потом, как футболист на предфинальной тренировке перед решающим матчем. Колени неистово задрожали, ей бы взлететь, но куда там. Повинуясь здравому смыслу и опираясь на увиденное, она предположила, что полёт её будет длиться от силы секунды две, после чего её размажут по полу. Кое-как справившись с пятиминутным оцепенением, богиня грома, несравненная Наруками, взяла себя в руки и решила молвить слово. Ещё бы зубы не стучали от дрожи, было бы чудненько. — Что ты, мать твою, такое? — вылупив удивлённые глаза на объект своего ужаса, протараторила с явным дефектом речи богиня, тыча указательным пальцем в пространство напротив неё.        Существо, стоявшее по ту сторону, предупредительно сузило, длинные и раскосые глаза, цвета аквамарина. Опрометчивая речь пустоголовой красавицы, явно, мало пришлась по вкусу, разъярённому обитателю морских просторов. Сущность, до белых чертей напугавшую всех и вся, нельзя было назвать ужасающе-огромной или свирепо-жуткой. На вид, общего роста в ней было не более двух метров, не считая изящного хвоста и задней части туловища, густо покрытого белой, длинной шерстью. Повинуясь мерным порывам ветра, перламутрово-белая, она, развевалась, подобно тоненьким лучам, сотканным из лунного света. Слегка вытянутая морда, увенчивалась аккуратным носом и внушающими страх клыками. На небольших размеров голове, возвышались удлинённые, обрамлённые бирюзовыми кисточками по краям, уши. Нечто похожее на гриву у лошадей, пролегало посредине головы и до самых лопаток. Длинные, волнистые пряди бирюзовых волос, спадали на одну сторону, прикрывая левую часть лица. Единственным предположением, касательно видовой классификации, можно было бы сказать, что внезапным гостем являлся белый дракон, восседавший на четырёх грациозных конечностях, обрамлённых пятью острыми когтями на каждой.        Фигура слегка наклонилась вперёд, дабы уловить набатом раздающийся по всей округе ритм божественного сердца, трепыхающегося за крохотной грудной клеткой в предчувствии инфаркта. Тонкое чутье и великолепный слух, позволяли улавливать самые незначительные детали обстановки. Благоговейную дрожь в коленях у двух забавных ониби-вараси, по всей видимости, хранителей окрестностей и самого храма. Застывший ужас, в стеклянных глазах альбиноса, чьим шикигами, был притаившийся в углу змей, изредка шипящий в сторону нависшей опасности. Оглядывая испытывающим взором всё в округе, взгляд, сам собой остановился на относительно спокойном ёкае, от чьего тела, доносился приятный, до боли знакомый аромат, чего-то любимого. Мужчина с лисьими ушами и пушистым хвостом, молча разглядывал пришельца, как наваждение, осторожно, дабы не спровоцировать своим любопытством чего недоброго. Благодаря тепловому зрению, существо могло видеть, как по опоясывающим тело мужчины сосудам, стремительно циркулировала горячая кровь. В районе грудной клетки, мерно пульсировал распалённый докрасна орган, биение которого, учащалось с каждой секундой на один удар. Одно желание, и сущность может заморозить единым взглядом, всю кипящую идиллию разгоряченного тела.       Дракон не шевелился, измеряя внимательным взглядом стоящих перед ним людишек. Что привело его сюда, и кем он являлся до сих пор, ему не было известно. Почему бросился защищать от этой взбалмошной букашки двух недотёп, также оставалось вопросом, на который ответ, всё ещё был загадкой. Всё, что было до этого самого момента, находилось где-то далеко отсюда, где-то не здесь. Но внутреннее чутьё, подсказывает, что гвоздём программы является выскочка, которая уже успела слегка отхватить и не спешит униматься. — Я, богиня грома, принцесса Наруками, последний раз спрашиваю, что, ты, такое? — по слогам протянула девушка приказным тоном, упираясь руками в бока. — Досточтимая Наруками, вы чч-то рехнулись? — заикаясь, пробубнил себе под нос, побелевший от страха альбинос, почесывая затылок. — Да как ты смеешь? — круто развернувшись к источнику звука, взревела принцесса, испепеляя яростным взглядом беднягу хранителя. Готового сквозь землю провалиться, от осознания двойной опасности. Томоэ было плевать, на разборки чумовой девицы и змеёныша, сейчас, его волновало лишь то, не ослушалась ли Нанами его приказа. Не нагрянет ли она сейчас сюда, всех спасать. Боязнь, за жизнь этой неумёхи, заставляла, ёкая не обращать внимание, на мысли роившиеся в голове, вопросом. Откуда в их краях появился дракон? Не успела богиня, устроить хорошую взбучку Мидзуки, за неподобающее обращение с её светлостью, как вдруг: — Только дёрнись, — прозвучал за спиной смертницы, низкий, женский голос. — Откушу твою размалёванную башку, — серьёзным тоном, продолжил дракон. Повинуясь инстинкту самосохранения, девушка застыла от ужаса, не смея, пошевелится. На всех остальных, слова существа, подействовали, словно разряд шаровой молнии, повергнувший в неистовый ступор, всю компанию. Только он никак не реагировал, на устрашающий тон, непрошеной гостьи. Томоэ всё также молча, разглядывал плавные изгибы драконьего тела, удивляясь, откуда, в столь чудовищной сущности столько изящности и грации. Большие, раскосые глаза, напоминали собой калейдоскоп голубых звёзд, такой же пламенный и холодный, одновременно. Они завораживали, приковывали к себе взгляд, пленяя своим бездонным взором. Кицунэ заметил, что вокруг существа, на зелёной траве образовался ковёр из инея, покрывающего её, белым полотном. Дракон и лёд? Поистине несовместимые вещи. — Чего уставился, лисёныш? — вырвал мужчину, из глубоких раздумий раздраженный голос дракона. Тонкий хвост, мирно лежащий у ног хозяйки, обвивающий всё её тело в кольцо, нервно дёрнулся, извещая о промелькнувшем недовольстве. — Что ты забыла в наших краях, — закладывая на груди руку за руку, отгораживаясь от могущественной противницы, мерным тоном проговорил, ёкай. Лёгкое волнение лиса не укрылось от зоркого, хищного взгляда. Рот существа расплылся в довольной ухмылке, обнажая острые, безупречные клыки. — Не бойся, ушастый, не по твою душу пришла, — наклоняя голову в бок, надменным голосом протянула женщина. С интересом наблюдая последующую реакцию блондина. — Ты кто такая? — проглотив оскорбление в виде «ушастого», Томоэ, всё же решил узнать, на кой-черт эта белобрысая змеюка, пожаловала к ним в храм, да ещё и ведёт себя здесь, будто в своём собственном. — Я, Тоятама-химэ, принцесса света, дочь Ватацуми-но ками*, — само собой вырвалось, не успела даже подумать о том, кем является на самом деле, как до селе дремлющее сознание подкинуло готовый ответ, не сомневаясь ни секунды в подлинности оглашенного. — Великого Рюдзина? — очнулся от вселенского ужаса второй хранитель храма Микаге, восхищённо хлопая белесыми ресницами. Сущность лишь удостоила утвердительным взглядом взволнованного Мидзуки, благоговейно сложившего ладони одна к другой. Широко распахнутые, изумрудные глаза альбиноса, блестели почтенным восторгом. Ему посчастливилось воочию увидать то, о чем множество веков, ходили слухи по всей Японии. Издавна существовала легенда, что тот, кому явиться воочию принцесса света, дочь самого Бога водной стихии, может по праву считать себя избранным, и опуститься жить на дно моря во владения самого Ватацуми-но ками, Бога-дракона. А также взять в жены прелестницу химэ, которая во владениях морского Бога, становится белокурой красавицей, славящейся своей необычайной красотой и леденящим душу взглядом, бездонных сапфировых глаз. Тоятама-химэ, за пределами водной стихии превращается в белого дракона, управляющего всеми водоёмами мира, а также извергаемого вместо привычного нраву дракона пламени, ледяную стужу, способную потушить даже адову гору в Йоми-но куни. Согласно поверью, много веков назад, когда правящий всеми мирскими драконами Рюдзин, отправился на остров Эносима* на кумирню устроенную в честь него, в разгаре празднования к Богу, принявшему человеческий облик, подошла златовласая девушка и низко поклонившись, попросила его лишь об одном, чтобы в этом году ей было даровано дитя. Из-за постоянной работы в холодной воде, девушка простудилась и перенеся тяжёлую болезнь, более не могла иметь детей. Любуясь женской красотой, Рюдзин пообещал, что через месяц, она родит прелестное дитя, имя которому даст он сам. Всё произошло именно так, как обещал король драконов, через месяц у юной девушки родилась дочь, прелестная девчушка с голубыми глазами и длинными, цвета лунного диска волосами.В намеченный день, морской Бог явился на Эносиму, и дал своей дочери имя Тоятама, что в переводе означало «несущая свет». Девочка росла не по дням, а по часам, не прошло и пару лет, как она выросла в прекрасную деву, завораживающую своей красотой всех, без остатка, кому довелось её увидать. Как не погляди, обычная девчушка, но если бы не одно но, девушка превращалась в белого дракона с бирюзовой холкой. Истинная сущность тосковала по морским недрам, рвалась навстречу шумному прибою лазурного волшебства. Ватацуми-но ками часто наведывался на остров, проведывая дочь и свою возлюбленную, тешась простым, мирским счастьем. Жизнь потекла размеренным ручьём, омывая границы для счастья, оттачивая тернистый путь сквозь камни, вымывая все их неровности.        Но, однажды, одна из ныряльщиц ами* именуемая Таматори, решила украсть для своего возлюбленного из замка Рюгу-дзё, драгоценности морского бога, в то время пока он и его слуги спали. Всё же скрыться незамеченной ей не удалось, услыхав чужое присутствие, Рюдзин погнался за девушкой, которая дабы её не схватили, вспорола себе ножом грудь, окрашивая всю воду в багрово-кровавый цвет. Рана оказалась излишне большой, женщина, постепенно умирая, прокляла Бога воды, обрекая его на вечную жизнь, в облике ёкая на дне морском без памяти о прошлом, и то сокровище, которое дороже ему всего на свете, должно было остаться с ним, только в его взгляде. Когда последний стук сердца отбил, проклятие вошло в силу. Ватацуми-но ками, нынче именуемый как Рюуоу Сукуна своими слугами, остался в облике ёкая, править морским царством, позабыв о мире людском, со временем выбрав в жены Камехимэ, дочь бога шторма Сусаноо. Полюбив её всем сердцем, навсегда позабыв о былой жизни. Никто и никогда не видел дочь, оставленную владыкой морским на острове Эносима, до сих пор.        В голове как хочешь, а не укладывалось, откуда она знает своё имя. Будто на подсознательном уровне заложено, ибо в сознании девушка совсем не помнила, чтобы её хоть раз окликнули по имени. Словно и не существовало её до сих пор. — Досточтимая Тоятама-химэ, — падая на колени, перед властительницей всех морских ёкаев, Мидзуки, преклонил голову в почтительном тоне. — Я готов взять вас в жены и отправиться жить в Рюгу-дзё, в качестве принца морей, — взволнованным голосом, протараторил, ёкай, подняв на объект своего истинного восхищения, полный счастья и благосклонности взор. — Рехнулся? — резко осадила мечтательного недотёпу богиня драконов, безразлично разглядывая, весь состоявшийся цирк. — Мне ещё гадов в мужьях не хватало, — надменно фыркнув, блеснула холодящими глазами она. — Томоэ, — кинулся в объятия напарника Мидзуки. — Согласно легенде, тому, кто увидит её, она достанется в жены и чин морского принца в придачу, так чего же она выпендривается, так не честно, — дёргая за верх кимоно кицунэ, обиженным голосом причитал альбинос. — Вот видишь, змеёныш, даже эта ледяная глыба, не согласна с тобой под венец топать, — в привычной себе манере, стебанул ненавистного соперника за сердце Нанами, лис. Не забывая прихватить в охапку к нему, отвлекающую его драгоценное время сейчас, дракониху. — Вижу, бессмертный ты. Но таким ли тебе забавным покажется вечное существование в виде ледышки, когда я заморожу каждую клетку твоего тела изнутри? Как тогда запоёшь, ушастый? А? — спокойным тоном, проговорила Тоятама, изучая процесс ускорения сердцебиения в организме ёкая. — А ты дебил, лучше бы знал легенды, глядишь и не ляпал бы языком. В жены, дочь Рюдзина достанется лишь тому, кто увидит её в человеческом облике, — обращаясь к разобиженному змею, в тон предыдущей речи, проговорила дракон. — Но если что, я лучше прямо сейчас, заморожу тебе оба глаза, дабы ты никогда не смог увидеть подобное, — выпустив ледяной пар из пасти, угрожающим тоном произнесло существо. — Так дело не пойдёт. Что за нахрен вы тут устроили, — уперев обе руки в бока, возмущённо взревела богиня грома, всё это время находящаяся здесь, оставаясь сторонним наблюдателем происходящего. — Вали откуда припёрлась животинка, не то, я тебя мигом испепелю, — взмывая в воздух разъярённая Наруками, запустила порцию молнии в сторону принцессы морей, и осеклась, когда разряд осыпался множеством снежинок, столкнувшись с дыханием дракона. — Забавно, — выплясывая изящным хвостом незамысловатый танец, протянула Тоятама, оскалив белоснежные клыки. — Надеюсь, твоё завещание уже готово, — становясь на задние лапы, возвышаясь над зависшей в воздухе богиней на метр вверх, дракон отклонил голову назад, дабы выпустить леденящий пар, лишающий жизненного тепла тело чертовки. Сфера синего пламени, опалила сбоку часть белой шерсти, пролетев мимо, как предупредительный удар. Опустившись на четыре лапы, принцесса морей повернула голову в сторону недавнего повреждения и заметила, что обгоревшая часть регенерируется прямо на глазах. Подняв взор полный ярости, на противника, морда дракона растянулась в довольной ухмылке. — Защищаешь своего врага, блохастый? — процедила сквозь зубы, разъярённая принцесса морей, тщательно маскируя злость за маской веселья. — Вали к себе на дно, рептилия, и не мешайся в чужие дела, — выпалил на одном дыхании, не менее взъерошенный ёкай. Дочь короля драконов, была нешуточным противником, но сил у Томоэ хватит даже чтобы её осадить. Эта ситуация и без того, слишком затянулась, Нанами не будет его целую вечность ждать под деревом. С минуты на минуты, эта любопытная Варвара может нагрянуть сюда, а этой дряни, только одного взгляда достаточно, дабы выудить всё тепло из её хрупкого, человеческого тела. Нельзя допустить, чтобы что-то ей угрожало. — Ты дорого заплатишь, за свою глупость, дикий лис, — холодные глаза дракона, блеснули праведным гневом, ещё мгновение и судьба разгоряченного сердца кицунэ будет предрешена. — Что здесь, мать вашу, происходит? — послышалось сзади. Упустив на мгновение момент предстоящей баталии, все обернулись к источнику прибывшего звука, чьим носителем был тэнгу, прибывший поделиться своими подозрениями с Нанами, относительно сегодняшнего послания. Картина, которая представилась его вниманию, никак не входила в его понимание, обычных будней обитателей храма Микаге.       Воспользовавшись тем, что Тоятама-химэ отвлеклась от задуманного, разглядывая Кураму зависшего в воздухе на черных крыльях. Томоэ, решил не упускать возможности покончить с этим здесь и сейчас, сформировав в руке огромных размеров шар лисьего пламени, раскалённого докрасна. Ёкай запустил его в голову дракону, формируя в свою очередь следующий. Принцесса морей потеряла равновесие и охваченная лисьим огнём, упала на землю, отчего ковёр зелёной травы, покрывавшей поляну, окрасился в белый цвет, покрываясь инеем. Тяжело дыша, существо подняло голову, дабы разглядеть в пылающем хаосе противника, и следующий шар пламени, не заставив себя долго ждать, полетел в голову дракона. На этот раз, едва задев, осыпаясь вокруг сущности белоснежными крошками, создавая собой непроглядный туман витающих в воздухе ледяных частиц. В пятерне екая, застыл третий шар лисьего огня, когда белесый туман, потихоньку стал развеиваться и на ледяной шапке поляны, осталось лежать хрупкое тело Нанами, в обгоревшей местами одежде.       Нижняя челюсть от удивления, отвалилась даже у принцессы Наруками. Прикрыв удивлённый возглас рукой, девушка осторожно опустилась на землю, пытаясь удостовериться в смерти противницы за сердце Томоэ. Которому в свою очередь понадобилось секунды три, чтобы сообразить весь кошмар и невозможность произошедшего, ринувшись в сторону возлюбленной, мужчина присел около неё на колени и с благоговейным ужасом вглядывался в бледное лицо богини. Схватив её руку, лис обнаружил, что пульс прощупывается, а значит, она жива, но без сознания. Остальные подтянулись, мгновенно разглядывая беспокойными взглядами то, чего быть, просто не может. — Мне кто-нибудь, блять, объяснит, какого хрена тут творится? — взревел неистовым гневом тэнгу, насмерть перепуганный за жизнь Нанами. — Нам бы кто объяснил, — перепуганным голосом, пропищал Мидзуки, закусывая ногти до крови. — Томоэ, она ведь будет жить? Лапушка Нанами не умрёт? — не отрывая глаза от хозяйки, вопил змей. — Я скорее сам сдохну, нежели позволю ей умереть, — подхватывая на руки бесценное тело любимой, лис поплёлся в сторону храма, сопровождаемый всей честной компанией и гневным взглядом, оставшейся на поляне богини грома. Продолжение следует…