Гостья из прошлого

Алин замирает, не сводя в Элайджи своих раскосых глаз, когда он, прижимает ее к постели, накрывая своим телом. — Какую игру? — едва слышно шепчет она, прикусывая пухлые губы. — Зачем ты это делаешь? — хрипло цедит Элайджа, прижимаясь к ведьме еще теснее, — разве не понимаешь, что сводишь меня с ума? Зачем одеваешь такие платья, улыбаешься Колу, не подпускаешь к себе? Зачем приходишь в мою постель? — Это твоя спальня? — распахивает глаза Алин, — я вовсе не… — Не хотела этого? — сводит брови вампир. — Нет. — Не верю. Ведьма хмурится, упираясь ладонями в его грудь. — Отпусти! — И не подумаю. Пока не выслушаешь меня. Алин щурит глаза, пытаясь вырваться из его объятий, но это приводит лишь к тому, что ее платье задирается все выше, пока не становятся полностью видны ее тонкие кружевные трусики. Девушка пытается одернуть подол, но Элайджа отводит ее руки, пожирая глазами точеные бедра. — Я так хочу тебя, Алин, — шепчет он прямо в горящее ушко, — никого так не хотел. Я бы никогда не стал целовать другую. Мне никто не нужен кроме тебя, моя маленькая ведьма. — Я видела! — отзывается девушка, все еще пытаясь вернуть на место задравшееся платье. Вот только Элайджа крепко держит тонкие запястья, и резкие движения ее бедер приводят лишь к тому, что он прижимается к ней сильнее, и ведьма прикусывает губу, чувствуя ягодицами его каменную плоть. Она замирает, боясь пошевелится, и в этот момент чувствует, как мужские губы накрывают ее рот, вовлекая в жаркий поцелуй. Элайджа скользит языком по пухлым губкам мечущейся ведьмы, заставляя их раскрыться, но Алин изо всех сил сопротивляется, отталкивая его от себя. — Если ты действительно не хочешь, я тебя отпущу, — глухо выговаривает Элайджа, отрываясь от манящих губ, — только сначала я хочу в этом убедиться. И с этими словами, он сдвигает в сторону тонкую полоску ее трусиков, касаясь пальцами нежных складок меж ее длинных ножек. Алин прикусывает губу, судорожно сжимая бедра, пока Элайджа ласкает истекающую соками плоть дразнящими движениями. — Ты такая влажная, — шепчет он в маленькое ушко, — а ведь я еще совсем ничего не делал. Но сделаю, Алин. Потому что ты этого хочешь. И ты будешь принимать мои ласки. И будешь стонать, моя маленькая распутная ведьма. Просить о большем. И я сделаю. Сделаю все, что ты скажешь. Потому, что я люблю тебя, Алин. Только тебя. И тогда она сдается. Сгибает в колене стройную ножку, позволяя пальцам Элайджи ласкать ее горячую плоть, гладить влажные складки кожи, касаться сосредоточия ее женственности. Вампир подается вперед, прижимаясь к пухлым губам, и Алин отвечает, касаясь его языка своим нежным язычком, пока ее бедра подаются навстречу его ладони. Элайджа на миг отрывается от ее губ, и ведьма видит, что его глаза совсем черные от желания. — Сними это чертово платье, — выдавливает он из себя, не прекращая ласкать ее влажную плоть. И Алин подчиняется. Стягивает через голову окончательно задравшееся платье и отбрасывает его в сторону. На ней нет бюстгальтера, и Элайджа обхватывает губами затвердевшую вершинку ее груди, мягко прикусывая. Ведьма выгибает спину навстречу его ласке, и вампир на мгновение отводит ладонь от ее трепещущих бедер, сжимая высокие груди. Алин чувствует его влажные пальцы, все в ее собственных соках, и не может сдержать тихого стона. — Я хочу тебя, — выдыхает она, и Майклсон отрывается от ее нежных сосков, поднимая на ведьму черные глаза, — прошу, Элайджа. — Чего ты хочешь? Лицо Алин заливается алым цветом под его горячим пристальным взглядом, и она едва находит в себе силы, чтобы сказать: — Хочу, чтобы ты занялся со мной любовью. — Но я и сейчас делаю это, моя распутная ведьма, — дразнящим шепотом отзывается Элайджа. — Я хочу… Вампир не сводит с нее горящих глаз, и его пальцы вновь скользят к ее мокрым трусикам, сминая тонкую ткань. Он касается ее бедер, кромки кружевного белья, но так и не переходит к ласкам, которых так отчаянно желает трепещущая в его руках ведьма. — Скажи, — глухо шепчет он, глядя в мутные раскосые глаза, — я хочу услышать. Алин пытается перевести дыхание, прикусывает пухлые губы, и, наконец, решается. — Возьми меня, — дрожащим голосом просит она, и ее слова мгновенно достигают цели, — я хочу, чтобы ты взял меня, Элайджа. Хочу быть твоей. Она тянется ладонями к его плечам, сминая темный пиджак, который вампир мгновенно отбрасывает в сторону, расстегивает мелкие пуговицы его сорочки, теребит кожаный ремень. Вампир снимает рубашку, стягивает вместе с бельем давно ставшие тесными брюки, и видит, как глаза Алин расширяются при взгляде на его восставшую плоть. — Сегодня не будет больно, любовь моя, — ласково шепчет он, покрывая поцелуями пылающее лицо девушки, — ляг на живот. Она послушно переворачивается, и Элайджа проводит кончиками пальцев по узкой спине. После чего он становится позади ведьмы, обхватывает ладонями округлые ягодицы, притягивая Алин к себе, раздвигая точеные бедра. Одним движением мужчина срывает тонкие трусики, полностью обнажая возлюбленную. Вампир чувствует, как она дрожит, когда он прижимается пахом к ее пылающей промежности, и мужская ладонь мягко касается влажных складок, готовя ее к большему. Его палец плавно скользит в тесное лоно, лаская тугие стенки. Ведьма подается навстречу, и Элайджа не может сдержать улыбку, склоняясь к маленькому ушку, накрывая ее своим телом. — Ты этого хотела, моя распутная ведьма? Хотела, чтобы я ласкал тебя там? Чтобы наполнил собой? Алин лишь стонет от нежных прикосновений, двигаясь навстречу его пальцам, и Элайджа понимает, что не в силах больше сдерживаться. Он прижимается к ее бедрам, раздвигая их шире, и подается вперед, заполняя ее тесное лоно своей плотью. Ведьма вскрикивает от его сильного толчка, и вампир замирает, поглаживая ее спину. — Я сделал тебе больно? — дрожащим голосом спрашивает он. — Нет, — хрипло отзывается ведьма, и подается ему навстречу. И это срывает Элайдже крышу. Он сжимает ее ягодицы, оставляя синяки на нежной коже, и начинает двигаться сильными быстрыми толчками, не в силах совладать с собственным желанием. Проходит несколько секунд, прежде он приходит в себя, напряженно замирая, понимая, что совсем потерял контроль, и наверняка испугал свою любимую ведьму, но Алин лишь нетерпеливо ведет бедрами, и быстро шепчет: — Не останавливайся! И он подчиняется. Наполняет ее собой раз за разом, лаская пальцами нежные складки кожи, обхватывающие его член, сжимает точеные бедра, подающиеся ему навстречу. Алин тихо вскрикивает всякий раз, когда он входит в нее, и очень скоро ее стоны сливаются в один, и тело ведьмы мелко дрожит, изгибаясь дугой. Элайджа чувствует, как ее лоно мягко пульсирует, тесно сжимая его плоть, и он делает еще несколько глубоких толчков прежде чем волна обжигающего наслаждения накрывает его, ослепляя. Пару минут они лежат бок о бок полностью обессиленные, и вампир кончиками пальцем проводит по узкой спине Алин, лаская нежную кожу. Он видит, как на ее точеных бедрах уже расцветают акварельные синяки, и спускается ниже, касаясь губами бурых пятнышек оставленных его нетерпеливыми пальцами. — Ты простишь меня? — тихо спрашивает он, поднимая на ведьму виноватый взгляд. — За что именно? — холодно интересуется она, но раскосые зеленые глаза сияют весельем. — За то, что продолжаю причинять тебе боль. — Смотря, как ты будешь просить прощения, — тянет Алин, старясь казаться серьезной, но почти сразу заливается веселым смехом, глядя как от ее слов вытягивается его лицо. — Ах ты, маленькая злючка, — шипит Элайджа, притягивая к себе смеющуюся ведьму, и укладывая ее на спину, — нравится дразнить меня? Ты ведешь себя как маленький ребенок, Алин, — щурит он темные глаза, — а знаешь, что делают с непослушными детьми? — Прощают? — выдыхает ведьма, не сводя с вампира невинных глаз. — Но сначала наказывают, — грозно говорит Элайджа. И все начинается заново.