Вместо сюжета

      Сто восемьдесят… сто восемьдесят один… сто восемьдесят два… сто… восемьдесят… три.       Вега давно уже оставил грушу в покое и с открытым ртом наблюдал за тем, как раскрасневшаяся от натуги Шепард снова и снова подтягивалась на узком турнике. Когда он одними губами произнес «сто восемьдесят три», до него не сразу дошло, что она побила его рекорд. Его личный рекорд.       Ноги Шепард мягко коснулись пола, и она насмешливо поглядела на обалдевшего Вегу. Ее майка прилипла к телу, темное влажное пятно проступило под грудью и на животе. Она тяжело дышала, рука ее слегка подрагивала от напряжения, когда она отерла лоб тыльной стороной ладони.       — Коммандер… — пробормотал Джеймс, напрочь позабыв про все фамильярные прозвища, которыми он обыкновенно награждал Шепард. — Это было круто.       — Ха, — коротко усмехнулась та и завела правую руку за голову, растягивая натруженные мышцы. Вега окинул взглядом ее трицепс, чуть смуглые округлые груди в вырезе майки, темную ложбинку между ними, где виднелись армейские жетоны, и непроизвольно сглотнул. Мелькнула смутная мысль о том, что прежде он никогда не видел столько неприкрытой одеждой Шепард сразу, и воображение тотчас же услужливо подкинуло парочку сцен, ничем не уступавших столь любимым Вегой «фильмам для взрослых»: Шепард почему-то представилась ему в каком-то тропическом лесу, в бесстыжей позе восседающей на камне среди пальмовых листьев. Джеймсу немедленно стало жарко.       — Ты просто космос, Лола, — ляпнул он первое, что пришло на язык, и сам остолбенел от глупости, которую сморозил. Шепард же, казалось, ничуть не смутилась и бросила заинтересованный взгляд в его сторону. На ее лице обозначилась знакомая кривая улыбка; Джеймс испугался было, что сейчас она отчитает его за наглость, но вместо этого Шепард произнесла какие-то уж совсем непостижимые слова:       — Вы тоже вполне ничего, мистер Вега.       И, приблизившись, скользнула своими маленькими горячими ладонями по его животу.       То, что произошло следом, Джеймс в дальнейшем определял для себя не иначе как «происками дьявола» и «проклятой женской сущностью»: он без лишних разговоров впечатал Шепард в ближайшую стену, навалившись на нее всем телом, позволяя инстинктам взять верх над рассудком и субординацией. На его жадные, немного грубые поцелуи она отвечала с не меньшим энтузиазмом, вцепившись пятерней в его ирокез. В подобной ситуации терпения Веги хватило только на то, чтобы дрожащими пальцами расстегнуть ремень, развернуть Шепард лицом к стене и стянуть штаны с ее задницы: дальше мозг Джеймса полностью отключился, и реальность смешалась в забористый коктейль из вскриков Шепард, его собственных утробных стонов и умопомрачительного вида упругих ягодиц первого человеческого СПЕКТРа.       Сто восемьдесят… сто восемьдесят один… сто восемьдесят два…       — Вега, — не то взмолилась, не то потребовала Шепард, — Вега, пожалуйста…       Сто восемьдесят три... Сто... восемьдесят...       Ну-ка, посмотрим, сумеешь ли ты побить этот рекорд, Лола.