Солянка

Она тяжело дышит, но старается не хватать ртом воздух, считая три раза на вдохе и три раза на выдохе. Ровное дыхание очень важно для сохранения энергии, баланса. Именно он когда-то научил ее этому. Поэтому она дышит. Ровно. Считая по три раза. Она уворачивается от удара в печень, краем глаза замечает, как его правая нога перешла в следующую стойку. Краем сознания она замечает, что ее тело уже уворачивается от его ноги, а ее рука уже тянется к его торсу, потому что всего на мгновение он будет открыт и можно будет достать. И с удивлением вдруг обнаруживает, что ее кулак действительно достигает его живота. Он уклоняется от ее следующего удара, и они меняют дистанцию. На мгновение замирают, она видит, как он наклоняется вправо чуть больше из-за боли в боку. Странно. Но нельзя этим не воспользоваться. И она ухмыляется: - Устал? Хочешь я сбавлю темп, м? Нелегко, наверное, угнаться за нами, молодыми? Она дразнит его. И делает это абсолютно намеренно. Но совсем ненамеренная дрожь пронзает ее тело, когда его взгляд вдруг меняется. И, честное слово, этот взгляд обещает что-то большее. Что-то, к чему она не готова. А может быть давно уже готова, просто всегда обманывала себя. Он срывается с места. Она тоже. И они закручиваются в вихре тай-дзюцу. Самого контактного из всех видов дзюцу. Их тела близко. Борьба продолжается, когда они оба уже на земле. Он физически сильнее, но она более гибкая. Поэтому они не могут удержать друг друга. Выскальзывают из захватов. И они вместе пыхтят и ругаются. И она уже смеется, потому что кажется, что этому не будет конца. Но вот, наконец, он закрепляет ее локти одной рукой, предплечьем другой давит ей на горло, а его ноги прижали ее бедра и колени к земле. Ей не выбраться. Она делает еще пару попыток, но это конец. Ей придется признать поражение. Вот только где-то глубоко внутри, там, куда она сама заглядывает довольно редко и с опаской, она знает, что ей нравится, когда он укладывает ее на лопатки. Она испытывает какое-то примитивное наслаждение от того, что он придавливает ее своим телом к земле. И в тот момент, когда она выдыхает: «Сдаюсь», ей кажется, будто сдалась она не в тренировочном бою, а в чем-то гораздо более глобальном, гигантском, необхватном, в чем-то, о чем она уже давно запретила себе думать. Но тут она сдалась. Сдалась, как под напором вод океана сдаются крепчайшие плотины. Она сдалась. На милость. На волю. Того, что затопило ее до кончиков ногтей. Она вдыхает. И больше не может дышать ровно. Не способна сохранять баланс. Она старается заставить свое тело не дрожать, но знает, что битва эта изначально проиграна, ведь он так близко. И всего на мгновение мир замирает — и он наклоняется еще чуть ближе. Но в следующую секунду он уже на ногах. Помогает ей подняться. И — нет, она не дрожит от его прикосновения — отворачивается, что-то говорит. Она что-то отвечает. Все это не имеет никакого значения. Теперь она знает. Знает, почему ее дыхание сбивается, когда она слышит его голос. Знает, почему не может заснуть, когда он уходит на одиночные задания. Знает, почему один его вид вызывает у нее улыбку. Она отряхивается. Собирается. Прощается с ним. Она пытается восстановить ровное дыхание. Все в порядке. Это случалось с ней раньше. Пройдет. Но сердце все еще колотится слишком быстро. И из головы не идет одна глупая маленькая деталь: его дыхание тоже сбилось в ту короткую секунду.