Держись...

С точки зрения эталонов красоты, Кашиик ни в коем случае не подходил под подобное определение. Он всегда был скорее планетой огромных волосатых гуманоидов, нежели лесов и океана. Лес и океан. Они чем-то похожи, ведь каждый огромен по площади, каждый забирает всё, что попадает внутрь него, каждый хранит свои тайны. Недаром, любое существо, оказавшееся без транспорта или систем навигации в середине безбрежного океана воды либо деревьев, обречено на медленную и мучительную гибель. Конечно, дикие звери могут сделать кончину более быстрой, но, при этом, несколько более кровавой и болезненной. И лишь один человек смог выжить в этом хаосе дольше остальных. К сожалению, не бесконечно. Четвёртый день уже заканчивался, а за Избранным так никто и не прилетел. Периодически, в самые безумные моменты, в лохматой голове появлялись мысли, что его могли забыть, не заметить в Силе. Но Герой без Страха и Упрёка каждый раз гнал их куда подальше, забивал кучей ментальных щитов, прятал от самого себя. Но постепенно он, бесстрашный генерал, становился всё трусливее и трусливее. Вёрткий солнечный лучик выскочил из-за пушистого облака и быстрым огоньком пролетел по застывшим рукам маленькой девочки. Асока устало наклонила голову вниз, разминая окаменевшую шею. Вот уже больше десяти часов она стояла, не шевелясь, около приборной панели, Силой направляя энергию туда, где она требовалась в данный момент. Все мысли падавана были сосредоточены на нормальном пилотировании недоделанной машины, на подпитывание её мелкими молниями, поддерживающими истребитель в воздухе. Наконец, спустя несколько часов бессмысленных поисков под белоснежным корабликом показался лес Иттумми, последний ориентир, который был известен тогруте наверняка. Это был даже не лес, а огромное зелёное переливающееся море. Миллионы гигантских деревьев врошир, похожих на древних гигантов, стоящих на вечном посту у неизведанной могилы. Но, почему неизведанной? Если она, совсем маленькая девочка, не успеет спасти своего мастера, зелёные бойцы будут стоять на страже при Энакине Скайуокере. При его мёртвом теле. А она… Асока совершенно не представляла, что будет делать, если её надежда не оправдается. Наверное, останется с ним. Там, где похоронит своего любимого. Ведь падаван всегда следует за своим мастером, не так ли? На самом краю леса когда-то находился небольшой форпост вуки-республиканцев, именно там, на заброшенную посадочную площадку приземлился белоснежный истребитель Асоки. Повсюду были признаки запустения и заброшенности, но растения ещё не заполонили всё пространство, оставив кораблику место для приземления. Девочка, выпрыгнув из кабины за мгновение до полной посадки, тут же, словно и не было истерик и слёз, отодвинула в самый далёкий уголок сердца все бушуюшие внутри неё эмоции и сконцентрировалась на поиске в где-то в глубине густого зелёного моря почти затухшего светлого огонька. Где-то там. Он жив. Тогрута верит в это, ведь их связь, связь мастера и падавана не может обманывать. Она всегда помогала Энакину и Асоке находить друг друга, где бы они не были. Но такого, чтобы Избранный, вечно весёлый, вечно шутящий, вечно живой, мог потухнуть настолько сильно, чтобы быть почти незаметным в Силе… Почти! Он ещё жив и ждёт помощи! Жив! Это слово, заставляет девочку дёрнуться и вглядеться в непроницаемую зелень, будто там, между деревьев стоит он, такой же улыбающийся, как всегда. Со своими непременно взлохмаченными волосами, живой и здоровый. Асока чувствует внутри небывалый подъём, словно маленькое сердце опять наполнилось любовью. Пусть, она безответная, но этот внутренний костерок подогревает в ней желание жить, бороться. Тогрута бросается вперёд, не думая ни о чём, желая лишь обнять своего мастера покрепче и отругать за то, что так сильно напугал её. Но светлый образ исчез тотчас в один миг, когда она добежала, оставив вместо себя только пустоту. Такую густую и затягивающую пустоту. Она заполняет любящую душу, как смертельный яд, занимающий место крови в организме. — Зачем?! Почему ты ушёл?! Прекратить мучать меня?! Ты же призрак! Ты ВСЁ знаешь! Но Скайуокер никогда не будет издеваться над своей Шпилькой, он всего лишь хочет, чтобы она быстрее дошла до сбитого истребителя с умирающим генералом. Он появляется в десятке метров от девочки, снова смущённо улыбаясь и с надеждой глядя на своего падавана. Но только ли с надеждой? На какой-то момент ей показалось, что тут присутствует не только дружба, но и… нечто большее. А*— Нет. Он не может так на меня смотреть. Он же вроде любит Падме? Или нет? Совсем запутавшись в своих мыслях, в которые маленькое влюблённое сердце без устали проталкивало мысль, что её любовь может быть взаимной, девочка продолжала попытки догнать такой странный призрак и понять, что же значит тот взгляд, до краёв наполненный нежностью и теплотой. Но, спустя некоторое время бесплотный Энакин почему-то исчез, оставив девочку совсем одну в огромном негостеприимном лесу. А*— И что теперь? Куда мне идти? Девочка растерянно остановилась, ища по сторонам хоть какой-то намёк, где находится Скайуокер. Но лес, тысячелетний лес, праведно хранил свои тайны. Ведь, недаром считается, что тот, кто пропал в чаще леса, никогда оттуда не вернётся. Конечно, недаром, но Асока мечтает, желает всем сердцем доказать, что у всякого правила есть свои исключения. Особенно — у этого. Она, сев на землю, пытается почувствовать, нет, чувствует, как через её тело проходит Сила. Сила, связывающая со всей Галактикой, с каждым живым существом, с каждой планетой, с каждым деревом в этом бесконечном лесу. Они все живые, в них есть Сила. И они помогут. Конечно, если правильно понять, что они говорят. Листья тихо затрепетали, постепенно прижимаясь ближе к стволам и образовывая ровный, будто созданный человеческими руками, зелёный коридор. Ветви сплелись между собой, образовав прочную, но при этом живую крышу, а трава, растущая вблизи корней, под лёгким дуновением ветра смягчилась и стала мягким, пушистым лесным ковром. Девочка, из-под подрагивающих век которой, уже выбежала одна незванная блестящая слезинка, бездумно смахнула её и с надеждой посмотрев на зелёную аллею, бросилась бежать по ней со всех ног, не помня ни о диких животных, ни о безмозглых дроидах, которые могли здесь затаиться. Все мысли Асоки занимал только один человек, тот, что умирал сейчас на другом конце этого ужасно длинного коридора. Ведь он мог не дождаться помощи, на него могли напасть хищники или, самое худшее, голос, что она слышала во сне был лишь самовнушением, иллюзией, а на самом деле Герой без Страха и Упрёка уже давно… мёртв. А его тело растащили по своим норам кашиикские рики или ещё более ужасные существа, древние терентатеки, гигантские монстры, питающиеся плотью чувствительных к Силе. Диким усилием воли маленькая тогрута выкидывает из своей слишком перепуганной головки все жуткие мысли, что приходят на ум по мере приближения к месту крушения. Избранный не сдастся так легко, он выживет, он сможет, он не оставит свою маленькую Шпильку одну в этом мире, он не бросит её на произвол судьбы. Он выживет! Он сможет! Вдруг, словно её окатили ведром ледяной воды, Асока тормозит. Перед ней большая поляна, заполненная грудой разломанных деревьев. Причина столь неожиданных разрушений, обгорелый республиканский истребитель, бывший когда-то жёлтого цвета, лежит точно посередине, но из него, из этого скелета транспорта доносится такой знакомый, такой светлый, едва уловимый огонёк жизни Скайуокера. Что такое куча поваленных деревьев, когда надо добраться до любимого? Ничто. Тогрута ловко взбирается по ним, почти не подскальзываясь, ведь всего-навсего содранные колени — ничто. И боль в мышцах, преодолевших собственный предел — тоже ничто. Есть только жизнь, которую надо спасти, остальное неважно. Сняв трясущимися руками с пояса один из мечей жёлтое шото, Асока медленно, самым кончиком, чтобы ненароком не навредить тому, кто внутри, разрезала верхнюю часть кабины. Тут же изнутри на неё выбросилась волна жуткого запаха, будто внутри лежал не умирающий, упавший сюда лишь четыре дня назад, а тухлый сгнивший труп, пролежавший около источника тепла больше десятка дней. Зажав нос левой рукой, девочка отбросила в сторону ставший ненужным кусок пластика и, стерев с щёк горсть выступивших от вони слёз, заглянула внутрь. Она уже представляла, что могло случиться с живым существом после подобной аварии, но увиденное превзошло все предположения. Лицо Энакина было залито кровью, вытекшей, судя по рваным краям, из раны около корней волос. Сам разрез был ужасен, длиной в ладонь, шириной в её половину, весь облеплен ярко зелёными мухами-падальщиками. Асока, прижав руку ко рту, чтобы её не вырвало, Силой смахнула их в сторону, но мерзкие толстые белые червячки уже ползали по лбу Героя без Страха и Упрёка. Что было с его телом она не видела, но запах говорил сам за себя, что выздоровление будет очень тяжёлым, да и будет ли вообще, неизвестно. Она сделала несколько коротких надрезов по краям корабля и отогнула как можно сильней эти горелые куски дюрастали, ставшие тюрьмой и могилой для её самого любимого человека. Теперь, когда горький «аромат» горелой плоти улетучился проявился ещё один, сладковато-тошнотворный, въедливый, удушающий. Любой, кто хоть раз находился рядом с мёртвым существом, сразу же узнает этот запах, запах гнилого мяса. Тем более, джедай, воин-миротворец, похоронивший за время войны сотни, если не тысячи солдат-клонов. Правая рука Скайуокера, единственная металлическая конечность, была в относительном порядке. Её «всего-лишь» раздробило, вонзив в плечо обломки искусственной кости. Левая же, уже начавшая покрываться пушистым зелёным покровом, валялась в полуметре от тела, запястье так и осталось зажатым между изогнувшейся приборной панелью и стенкой истребителя. Руку, видимо, вырвало из плечевого сустава при падении, оставив на пустующем месте острый кусок белоснежной кости, торчащий под неестественным углом. Асока до крови закусила нижнюю губу, стараясь не разрыдаться при виде того, что стало с её любимым, и аккуратно дотронувшись до переломанного тела молодого джедая, вытащила его наружу, стараясь не ухудшить и так ужасное состояние. С верхней частью проблем не было, по счастливой, или не очень, случайности ремень безопасности, призванный удерживать пилота на месте при падении, оказался изгрызен всё теми же белыми червячками. Иначе пришлось бы достаточно сильно потрудиться, ведь защёлку точно заклинило. Да, что в этом чёртовом транспорте ещё осталось целым?! А вот ноги, находившиеся во время «неконтролируемой посадки» точно под приборной панелью, застряли. Причём, так, что маленькой девочке пришлось частично занырнуть внутрь кабины, чтобы вырезать их вместе с кусками металла прямо из сплавленной вместе кучи, ещё четыре дня назад бывшей топливным баком. Ноги, самые обычные некогда ноги были похожи на две окровавленные, с примесью мелкой плесени, переваренные тонкие сосиски. Но, на концах этих жутких «сосисок» были приварены, приплавлены куски дюрасталевых обломков, въевшихся в них до самых разломанных костей. Неожиданно, словно восставший из мёртвых, гниющий труп, подрагивая от боли, повернул к Асоке голову и, сиплым Скайуокеровским голосом, проговорил ей шёпотом. — Спасибо… Что пришла… Девочка, вновь, спустя несколько дней, мучительно долгих дней, услышав голос Энакина, не смогла сдержать слёзы и разрыдалась как юнлинг-трёхлетка, у которого отняли единственную игрушку. Сидя на острых обломках гигантских деревьев, держа на коленях окровавленную голову поверженного мастера, Асока плакала, выливая из себя все слёзы, накопившиеся за то время, что она пыталась держаться. Перед лекарями, перед Советом, перед самой собой. Перед всеми, живыми и мёртвыми. Наконец, когда она немного успокоилась, то смогла частично обмыть лицо и ошмётки левой руки водой, чтобы хоть как-то обеззаразить раны. Для большего требовалось сложное медицинское оборудование, присутствующее только на Корусанте, планете-городе, столице всей Республики. Но, также, именно там заседал и Совет джедаев, Главе которому она дала пощёчину при всех магистрах, чем опозорила на весь Орден. По иному не может и быть, ведь магистр Винду — самый самодовольный и напыщенный джедай из существующих, за исключением, наверное, только графа Дуку. Да, и тот уже джедаем не является, так что, самый. А*— Ну и плевать. Пусть ругают, только бы Энакина спасти. Пусть хоть что делают, я его не брошу! И, усилием воли, Асока заставила себя подняться на ноги, не для того, чтобы оторваться от почти погибшего, но уже начавшего разлагаться джедая, а чтобы он не умер до конца, чтобы хоть тело, пусть без рук и ног, осталось жить, чтобы он не ушёл в мир мёртвых, чтобы не уйти вслед за ним самой. Просто, чтобы ей осталось, кого любить. Набрав в лёгкие побольше воздуха, маленькая девочка взвалила себе на спину тело умирающего мастера и двинулась назад по той же дороге, зелёному коридору, созданному Силой, по которой пришла сюда около часа назад. Или больше. Или меньше. Асока не вела счёт времени, ведь каждая секунда, да нет, каждый миг промедления мог стоить Избранному жизни. Жизни, за которую маленькая тогрута не пожалела бы ничего, даже собственной. Дорога. Длинная дорога, которой не видно конца. Огромный зелёный коридор, каждый новый шаг не даёт понять, на сколько девочка отошла от места крушения. Окружающая среда не меняется, словно это лабиринт, призванный запутать любого, кто сюда приходит, заманить в центр, где её ждёт озлобленный терентатек, желающий утолить свой голод плотью чувствительного к Силе. Нет. Это не лабиринт, это дорога домой, к спасению, к живому Энакину, к Ордену, как-никак, являющемуся её домом. Дорога домой. Человек на плечах прибавляет ей как минимум девяносто килограммов, почти в два раз больше, чем весит она сама. От него исходит тошнотворный запах, путаюший мысли девочки. В шею впиваются осколки протеза, торчащие в разные стороны из правой руки. Куски металла, вплавившиеся в ноги, тормозят её, мешают идти. Но идти надо! Просто надо! Чтобы успеть, не проиграть за несколько шагов до победы, ведь приз — жизнь любимого. Единственное, чего желает всем сердцем маленькая тогрута, воспитанная на идеалах Ордена, призывающих контролировать свои привязанности и чувства. Единственное. Вот, наконец, край леса, площадка, на которой она оставила свой истребитель. Белоснежное пятно на коричнево-зелёном фоне. Крыша быстро, от одного движения оранжевой руки отъехала в сторону, освобождая место для падавана и полумёртвого мастера. Асока аккуратно, перевалившись через борт, уложила Скайуокера на пол так, чтобы они смогли уместиться в небольшой кабине, пусть и лишённой сиденья пилота, вдвоём. — Энакин, ты потерпи, совсем чуть-чуть осталось. Мы прилетим, и тебя сразу положат на операцию. Потерпи, пожалуйста. Асока не знала, зачем говорила эти слова бессознательному джедаю, но где-то внутри она чувствовала, что он её слышит. Слышит и понимает. Огонёк его жизни после этого стал совсем ненамного, но ярче, сильнее. Тогрута взяла с приборной панели дыхательную маску и, виноватой косясь на Скайуокера, надела её. — Ты не обижайся, просто я не могу с таким запахом одиннадцать часов находиться. Давай, дышать по очереди? Пять минут я, пять минут ты. Согласен? А*— Ответь хоть что-нибудь! Просто покажи, что ты меня слышишь! Пожалуйста! Лёгкое колебание Силы дёрнулось около самого сердца девочки, снова заставляя его сбиваться с ритма, выжидая, что же ответит умирающий. Э*— Конечной Короткий удар молнией в приборную панель, и двигатель заработал, словно он был совершенно исправен, а не лишён аккумулятора, главной детали для того, кто хочет хотя бы подняться в воздух. Белоснежный истребитель, последнее творение поверженного мастера, поднялся над поверхностью Кашиика и, под чутким руководством маленькой девочки, взял курс на Корусант. Туда, где врачи смогут спасти Героя без Страха и Упрёка. Туда, где дом, Храм джедаев.