***
1999
Ощущение горячего детского тельца в руках было знакомым, полузабытым, но все еще родным. Вайолет обнимала нового знакомого со всей своей искренностью и благодарностью, и Лэнгдон не мог не ответить на объятие. На несколько минут этот ребенок стал его сестрой, и это было более чем приятно. Как будто ты снова жив и кому-то дорог — такую палитру эмоций парень не испытывал за все время своего призрачного существования. — Обнимать чужих дяденек тоже нельзя, Вай, — отстраняясь наконец, сказал Тейт и прикоснулся указательным пальцем к ее носику. Нажал, как на кнопку звонка, и девочка нахмурилась. — Ты не чужой, — возразила она. — Ты мой. И вот это заставило Лэнгдона засмеяться и усесться рядом на скамейку. Та уверенность, с которой была сказана последняя фраза, подсказала ему, что эта девчонка, когда вырастет, конечно, будет безжалостно рвать в клочья мужские сердца. Не факт, что она станет роковой красавицей, но симпатичной, сильной и очень упрямой личностью будет точно. — Ладно-ладно, — подняв ладони, будто сдаваясь. — Согласен. Где твои родители, Вайолет? Почему ты бежала через дорогу одна? Договаривая свой первый вопрос, Тейт понял, что лучше бы ему вообще промолчать, потому что после второго она все-таки заревела. Твою мать. Слезы сестры всегда выбивали из колеи, но в ее случае он хотя бы знал, в чем причина плача, а тут… Стараясь приглушить, что ли, голос Вайолет и все всхлипывания, Лэнгдон переместил девочку на свои колени, прижал голову ребенка к груди и стал слегка покачивать ее, не зная, поможет ли это успокоиться, не зная, услышал ли это Альбин, если он уже разделался с хозяином дома. Нет, вряд ли. Музицирования и поведение урода, не дававшего им обоим покоя и сна, гарантировали парню несколько часов мучений. Лишь бы не орал, а то Вай испугается. Почему она вообще оказалась здесь? Заблудилась? Взгляд упал на плитку шоколада, про которую они оба забыли, и парень улыбнулся. — Вайолет, — почти шепотом, заговорщически, уже распечатывая упаковку. — Вайолет, говорят, что шоколадки останавливают слезы. Давай проверим? — Давай, — горько вздохнула она, и сладкая долька тут же оказалась во рту. От неожиданности Вай даже замерла, но мягкая улыбка Тейта и шоколад на языке сразу же ее успокоили. — Вкусно? — Очень. Девочка протянула руку к плитке, тоже отломила дольку и протянула ее Лэнгдону. Он осторожно принял угощение губами и замычал от удовольствия. До сегодняшнего дня Тейт даже не подозревал, что все еще может ощущать вкус пищи. Серьезно, зачем мертвецу еда? А вот зачем — чтобы не забыть, что ты еще на этой земле. Теперь ему было очень интересно, какие еще открытия грядут. Ребята кормили друг друга, улыбаясь и наслаждаясь каким-то невероятно ярким сегодня вкусом и ароматом шоколада. И это было просто потрясающе. — Хочешь, я тебе что-то расскажу? — Вай прервала его мысли своим звонким голоском, похожим на колокольчики в старой шкатулке Констанс, той, что с танцующей балериной, завораживающей своей грацией Эдли. — Давай. Вайолет встала ногами на скамейку, выпрямилась и серьезно, абсолютно без улыбки продекламировала стихотворение Вальтера Скотта «Фиалка»*. Всего три четверостишия. Двенадцать строк — такая мелочь, но почему-то Тейту стало не по себе. Ей же, черт возьми, всего пять лет! Почему она не рассказывает стихи о временах года, веселых зайчиках, да о любой веселой ерунде? Почему в середине октября она в одном платье? Куда смотрят ее родители? Почему они до сих пор не поставили город на уши? Их дочь чуть не попала под машину, потом чуть не угодила в руки к психопату, а сейчас сидит с незнакомцем, тоже тем еще психом, еще и мертвым, и берет пищу из его рук. А если я извращенец какой-нибудь? Гнев исказил черты красивого лица, и это, кажется, напугало девчонку, хотевшую всего лишь поблагодарить за помощь. Она расстроенно шмыгнула носом. — Маме тоже не понравилось. — Что, прости? — спохватившись и взяв свою мимику под контроль. — Она тоже рассердилась, когда его услышала. Начала кричать, что оно неправильное, а мы его с Мэгги учили! — Кто такая Мэгги? — Это моя няня, — начала рассказывать Вайолет, а потом дикий, нечеловеческий крик, доносящийся из подвала, прервал ее на полуслове. Испуганные детские глаза, приоткрытый рот, мать твою, Альбин, ты не мог подождать еще несколько минут, пока я ее спроважу? — Мой брат, — дрогнувшим голосом, — играет так, не бойся. Я к нему быстро схожу и вернусь, ладно? Она закивала. — Закрой глаза и считай до десяти, договорились, Вайолет? — Договорились, — прошептала она и закрыла лицо руками.***
2011
— Черт возьми, ты же вообще взрослая стала! — Лэнгдон с удовольствием рассматривал запрокинутое лицо, понимая, что был почти прав. Она все же красотка, дьявол меня раздери на тысячу кусков и собери обратно! Вайолет тоже всматривалась в лицо напротив и понимала, что его красота была не выдумкой ее детского сознания. И от этого слегка закружилась голова. Ну или от того, что Тейт близко. Слишком близко, вот так. Она даже чувствовала его дыхание на своих губах, и это было более чем волнующе. Девушка медленно, как во сне, положила руки ему на грудь, а потом попыталась оттолкнуть парня, чтобы прийти в себя. Эта слабая попытка освободиться развеселила Тейта, и он сделал шаг назад. — Что, даже не обнимешь старого друга? — он так натурально изобразил обиду и удивление, что Вайолет тихо засмеялась. Первый шок от такой неожиданной (и приятной, Вайолет, себе-то не лги) встречи начал отступать, но дыхания не хватало, а сердце все еще колотилось где-то в горле. — Старый друг меня напугал, — сквозь улыбку. — Но так уж и быть, обниму тебя разок. — Иди ко мне, — выдохнул Лэнгдон, схватил девушку в охапку и от переизбытка эмоций даже приподнял ее над полом, прижав к себе стройное девичье тело. — Хармон, какие тебе шоколадки, ты и так тяжелая стала. Эй, — в ответ на удар маленького кулачка, — я пошутил, пошутил. — Поставь, — скомандовала Вай и тут же оказалась на ногах. — Забыл, как меня зовут? — Не-е-ет, — довольно протянул Тейт, щелкнул выключателем и открыл перед ней дверь в подвал. — Давай, ты же хотела сюда попасть, — увидев, что она чего-то ждет, добавил: — Проходи, Вайолет, я тебя приглашаю. Радостная улыбка, появившаяся на девичьем лице, змейкой скользнула в его грудь. Да она же счастлива, что я ее помню! Интересно. Никто никогда не проявлял в его сторону подобных эмоций, и это было…необычно. А еще она красотка, да. Эй, Лэнгдон, ну ты и придурок, ты же ее ребенком помнишь! Да она у тебя на коленках сидела, черт возьми. А вот это было лишним, потому что от одной мысли, что эта довольно высокая девчонка с такими, с такой… Пристальный взгляд соскользнул с ее блестящей шевелюры ниже, затем еще ниже, с такими ногами, вот, точно, была на его коленях, в паху потянуло. «Мать твою, да ты точно извращенец», — мимолетно огорчился Тейт, а потом Вайолет обернулась и все-таки врезалась ему в грудь. Руки Лэнгдона снова надежно обхватили ее стан и неожиданно крепко прижали девушку к своему корпусу — все случилось так быстро, что никто ничего не успел сообразить. Только через минуту до обоих дошло, что объятие было взаимным, но это произошло, когда уже они отпрянули друг от друга. — Ты пришла сюда, чтобы пообниматься со мной? — промурлыкал Тейт, заметивший, что она как-то странно на него смотрит. — Я так очень даже не против. Хармон опустила глаза и залилась краской, потому что она сама была более чем не против. Безумие какое-то. — Я это уже поняла. Но нет, не для этого. Она еще не успела договорить, как Тейт отвернулся и начал движение куда-то вглубь подвала. И что Вай было делать? Пришлось идти за ним. Тишину прерывал только шум их дыхания и шелест от шагов в кедах. — Куда мы идем? — после шестого поворота среди гор какого-то хлама Хармон стало не по себе, поэтому голос был какой-то чужой. — Ну наконец-то спросила, а то я думал, ты вообще бесстрашная, Вай. Его довольная интонация, то, как он сократил ее имя, намеки на то, что она всегда излишне храбрая — все это невольно застало девушку улыбнуться, несмотря на окружающую их пыльную тьму. Рядом с Тейтом вообще хотелось сиять, как рождественская елка, наряжать которую каждый год так любила Вайолет. Было что-то завораживающее в том, как лесное дерево постепенно превращается в сияющее огнями украшение, собирающее возле себя всю их разваливающуюся семью, и можно было на несколько минут забыть обо всех конфликтах и бедах, накопившихся за год. — Что там, — пробираясь между какими-то шкафами, — ты говорила про поход в гости к чужим дяденькам? — Ты не чужой, — повторяя его путь след в след, — ты… — Твой, я помню. — Вайолет не успела ничего возразить, но от этих слов внутри все перевернулось. — Мы пришли. Они оказались в очень маленькой комнате с низким потолком. Неяркая лампочка освещала выбеленные стены, оставляя при этом таинственно клубящуюся темноту по углам. В одном из них Хармон заметила несколько стопок книг рядом с матрасом, прикрытым задравшимся на углу клетчатым пледом, а в самом центре помещения, под голой лампочкой, стояло старое белое кресло-качалка. — У нас тут, — Тейт махнул рукой, обводя свои владения, — проблемы с местами для сидения, но ты можешь… — он расположился в кресле и многозначительно хлопнул по колену, приглашая ее присоединиться. Хармон, щеки которой вновь приобрели нетипичный для нее цвет, вдруг пришло в голову, что если она покраснеет так же мгновенно еще пару раз, то ее точно инфаркт хватит. Поэтому она не двинулась с места. Парень вопросительно смотрел на нее, будто не понимал, в чем заключается проблема, и почему она стоит с таким смущенным лицом. — Мне уже не пять, — пробормотала она наконец, полагая, что это все объяснит. — А сколько? — интерес в красивом низком голосе был самым что ни на есть искренним. — Семнадцать. — А время-то идет, — задумчиво. А потом с воодушевлением: — Тогда тем более все нормально, садись, Вай. Большие девочки не должны бояться такой ерунды. — Я… откажусь, пожалуй. — Не-а, — Лэнгдон достал из кармана шоколадный батончик. — Отказов я не принимаю. Хармон, не дури, как будто ни разу у парня на коленях не сидела. Он метнул на нее быстрый взгляд и заметил, что девушка насупилась. Черт, действительно не сидела? Удивлению не было границ. Неужели уже не принято тискать своих подружек на заднем сиденье машины и сажать их к себе на колени? Или… Парень вдруг вспомнил, как Вай смущалась из-за его прикосновений, как она ни с того ни с сего краснела, а потом до него дошло, что никакого парня у Хармон нет. И, кажется, не было. — О, — выдохнул Тейт и поднялся, уступая ей свое место. — Тогда понятно. Падай, я тут на полу как-нибудь. Чувствуя себя виноватой, Вайолет уселась в кресло, которое тут же решило начать качаться. Скрип, издаваемый старым деревом, был премерзким, но молодые люди даже не обратили на него внимания. Воздух вокруг будто сгустился, от чего стало тяжело дышать. Тут уж не до посторонних звуков. Лэнгдон положил рядом с ногами Вай несколько книг и плюхнулся на них, предварительно бросив на ее колени батончик, который она начала распечатывать почему-то подрагивающими руками. Насмотревшись на это зрелище, которое, кажется, не имело конца, Тейт покачал головой и забрал лакомство. Никакого удара током при соприкосновении пальцами, как об этом пишут в романах, не было. Просто его прохладные и ее ледяные ладони ощутили друг друга, а потом отдернулись. Батончик без обертки оказался в руках Вай, и ободряющий кивок остановившего раскачивание кресла Лэнгдона подсказал, что она должна его поделить. Разлом пополам — протягивает долю почему-то улыбающемуся на уровне ее коленей парню. Который ее не принял. — У меня руки заняты, — с сожалением. Кивнул на полозья. — Держу твое кресло. Ты же не хочешь, чтобы твой доктор нас здесь нашел по звуку? — И… — растерялась она, — что делать? Его насмешливый взгляд ответил на его вопрос, и девушка закатила глаза. Она отломила кусочек поменьше и протянула к его рту. Черт, к его очень красивым губам, которые едва коснулись тонких пальцев, будто Тейт поцеловал ее руку. Дурочка, о чем ты только думаешь! Второй и третий фрагмент пошли легче. Только как-то жарче стало, и шоколад начал плавиться в руках, оставляя после себя на коже сладкие следы. Хармон, не думая, облизнула свои пальцы, мгновение назад касавшиеся губ Лэнгдона. — Полегче, Вай, — выдохнул Тейт, — нельзя выбрасывать такие финты при парнях. Я не каменный, знаешь ли. Тяжелый взгляд горящих черных глаз пригвоздил девушку к месту, но она все же попыталась подняться. Вот только его слишком горячие руки не позволили это сделать — Лэнгдон сжал ее лодыжки. И вот от этого прикосновения и ударил тот самый разряд тока, от которого их обоих чуть не подбросило над полом. Две пары глаз испуганно уставились друг на друга, а потом, кашлянув и пытаясь отстраниться, Вайолет пролепетала: — Какой-то у нас хреновый разговор, Тейт, я пойду, пожалуй, — ноль реакции. Подергала ногой. — Отпусти. Лэнгдон медленно поднялся, наклонился и, упираясь руками в подлокотники, навис над Вай, у которой от страха высоко и часто вздымалась грудь. Ничего так грудь, кстати, небольшая, но она все же есть и красиво виднеется в вырезе майки. Особенно с такого ракурса, да. — Хармон, — наклонившись еще ниже, — не глупи, если в этом доме тебе кто-то захочет причинить вред, то это точно буду не я. За других не ручаюсь, правда, но рядом со мной ты точно в безопасности. А потом он подал ей руку, помог подняться и в неловкой тишине, изо всех сил стараясь не пялиться, чтобы еще больше не напугать девушку, проводил Вайолет к двери на задний двор. — Надеюсь, — когда она уже вышла за порог, — в следующий раз мы увидимся не через двенадцать лет, да, Вай? Не дожидаясь ответа, Тейт хитро подмигнул и захлопнул дверь, уверенный, что Хармон вскоре сюда вернется. Обязательно вернется.