***
Разумеется, в то утро Вайолет опоздала в школу. И всю следующую неделю она продолжала опаздывать, потому что Тейт надолго задерживал ее в душе, потом у лестницы, целуя и тиская сквозь одежду, затем у двери, где ежедневно спрашивал, не хочет ли Вай остаться дома с ним. Она, вздыхала, отвечала, что дала матери обещание не пропускать занятия и не хочет его нарушать, и исчезала практически до вечера, оставляя Лэнгдона переосмысливать свое бытие. А обдумать было что. Тредсон почему-то отказался от сеансов, и даже Констанс, подключившая все свое обаяние, не смогла его переубедить. Оли вообще попросил Тейта не появляться здесь, и им с Вай приходилось скрываться от Оливера, когда он был дома. Это страшно веселило Вайолет, когда они целовались во всех укромных углах. Конечно же, Вай спросила про Бьянку, и Лэнгдон, запинаясь и отводя глаза, признался, что у него есть брат, и это он развлекается в подвале с пациентами Оли. Он умолчал, что Альбин куда-то пропал, Тейту не хотелось думать о причинах исчезновения брата. Надеяться на то, что альбинос не в курсе их нового с Вайолет уровня отношений, было глупо, потому что об этом знали, кажется, все местные обитатели. Мойра неодобрительно косилась на него, но ничего не говорила, и Тейту было как-то не по себе при воспоминании об угрозе Альбина. Но ведь он, Тейт, еще…как там было в условии? Не наигрался! И более того, кажется, игры кончились, Лэнгдон влюбился, и это принесло ему множество новых открытий. Оказалось, чувства находятся не внизу живота, где так сладко тянет от одной мысли об обнаженной Вай. Похоже, чувства живут в груди и отзываются в кончиках пальцев при каждом прикосновении. Оказалось, что секс и любовь ни хрена не синонимы. Что это понятия полярно разные, мать их, самые настоящие антонимы. Можно просто трахаться — инстинкты и ничего более, можно заниматься сексом — тупая и бездушная механика, а можно заниматься любовью — сходя с ума от переполняющей нежности, стремясь доставить как можно больше удовольствия партнеру, раствориться в нем целиком. Рядом с Хармон Тейт понял, что школьные предметы не такое уж и дерьмо. Литературу он всегда обожал, но сейчас внезапно открылись новые грани у других дисциплин. Вайолет нравились французские мюзиклы, она восхищалась Моцартом, Дракулой, Ромео, Квазимодой, Королем-Солнце — и Тейт полюбил французский язык, сводивший его во время учебы с ума. Лэнгдон считал пульс Хармон, учащающийся, как только он прикасался к ее коже, и понял всю прелесть математики. Лэнгдон выцеловывал образованный родинками треугольник на ее животе и по уши влюбился в геометрию. Вай мерила перед ним одежду или белье, и Тейт возносил хвалебные молитвы биологии и анатомии. Когда Вай прослеживала губами и языком русла рек его вен на руках, Тейт полюбил географию. Когда он чувствовал искры от прикосновений к каждому участку ее нежной кожи, то поверил в законы физики — ток, трение, давление, скольжение… Боже. Одним словом, если бы Вайолет Хармон училась вместе с Тейтом Лэнгдоном, возможно, все сложилось бы совсем по-другому. Да чего уж тут, сослагательное наклонение на то и сослагательное, нечего рассуждать о том, что было бы, если БЫ. Все уже произошло. Открытия были не только у Лэнгдона — Вайолет тоже часто удивлялась, узнавая парня все больше и больше. Оказалось, что Тейт любит, когда Вай кормит его яблоками, нарезанными на маленькие кусочки, во время просмотра какого-нибудь фильма; что он довольно жмурится, когда Хармон садится к нему на колени и трогает ямочки на щеках, а затем невесомо целует; что Тейт крепче засыпает, когда грудь Вайолет уютно устраивается в его ладонях, и презабавно сопит ей в шею, как маленький. Внезапностью стало, что он интересуется всеми ее делами, черт возьми, Лэнгдон всегда терпеливо сидел рядом, пока Вай делала уроки, изредка подсказывая, чтобы она заканчивала быстрее, посмеивался, если девушка не замечала очевидных ошибок, и искренне хвалил за успехи. Еще ему очень нравится лежать головой на ее коленях и слушать, как Хармон читает. Ее голос, интонации позволяли погрузиться в книгу, увидеть происходящее, как будто действие разворачивается прямо перед глазами. Вай многое приводило в восторг в постели, и дело было даже не в сводящих с ума ласках Лэнгдона. Однажды она взяла инициативу в свои руки и не пожалела, потому что оно того однозначно стоило. Оказалось, что Тейт, тот самый все-на-свете-держащий-под-контролем Тейт, беспомощно вздыхает, когда Вайолет спускается по нему, прокладывая вниз целое шоссе из поцелуев. Оказалось, что он перемежает имя господа и дьявола или матерится сквозь зубы, когда становится слишком, просто невыносимо хорошо, что он старается не подаваться бедрами навстречу, чтобы не причинить дискомфорта девушке, не отпускающей его мягкими губами и сияющими глазами ни на мгновение, чтобы быть уверенной, что она все делает правильно. О, все было более чем правильно. Все было просто идеально. Оказалось, Тейт сдавленно стонет, когда кончает, а потом, сыто улыбаясь и моргая осоловевшими глазами, притягивает Вай к своему лицу и целует жадно, глубоко, так, что им обоим абсолютно нечем дышать. Да и незачем, потому что ничего в этот момент нет правильнее. Оказалось, рядом с любимым и любящим человеком нет ничего стыдного или запретного, и каждый маленький шажок был шагом навстречу друг другу. А еще после каждой близости он спрашивал, не было ли Вай больно. Хармон каждый же раз с удивлением давала отрицательный ответ — даже когда Тейт был, как бы это помягче, несколько резок, ей все равно было невыразимо хорошо. Вайолет не знала, как тяжело было Лэнгдону не давать воли тьме, живущей в нем. И лишь однажды он не смог удержать своих внутренних демонов. Вай помнила только, как тяжело дышащий Тейт чуть сильнее сжал ей горло, чтобы поцеловать еще глубже, перед глазами начали вращаться сиреневые круги с желтыми краями, все чувства мгновенно обострились, и каждое движение парня стало отдаваться внутри болезненным удовольствием. А потом весь мир просто исчез. Очнулась Хармон, когда перепуганный Лэнгдон включил над головой ледяную воду — он оттащил в ванную комнату потерявшую сознание девушку и начал приводить ее в себя. Хлопки по щекам и холодный душ дали необходимый эффект, и Вайолет открыла глаза. Она даже не поняла, что произошло, а Тейт так и не смог признаться, что едва не убил ее. Он лишь стал в разы внимательнее и нежнее. Оказалось, что Вай не боится ночных шорохов и теней, снующих в этом доме — Тейт объяснил, что это всего лишь призраки прошлого и от них можно избавиться, если крепко зажмурить глаза и твердо сказать: «Исчезни». Заклинание исправно работало, это Лэнгдон гарантировал — сам пользовался не раз. Вайолет была бы практически счастлива, если бы не два обстоятельства: Вивьен попала в больницу из-за угрозы выкидыша, похоже, она там застряла на продолжительное время, и в дом Тредсона зачастил Бен. Он приходил практически ежедневно, проводил душеспасительные беседы с Вай, убеждал вернуться домой, говорил, что очень скучает, но дочь никак не реагировала. Мистер Хармон с удивлением замечал, что Вайолет изменилась, повзрослела; он смотрел на нее и не узнавал свою любимую дочку, льнувшую к нему раньше при первой возможности. Бену отчетливо казалось, что он теперь потерял не только ее доверие, но и саму Вай… Вайолет не слушала, что там бормочет Бен. Точнее, перестала его слушать сразу после того как заметила восторженно остекленевший взгляд отца, откровенно направленный на задницу пожилой домработницы. М-да, он еще и извращенец. Мало ему молоденьких студенток, теперь подавай почтенных старушек. Однако о новой школе мистер Хармон все же сказал. Вайолет и мать переедут после рождественских каникул, и ей снова придется сменить учебное заведение. О, оно выше всех похвал: углубленное изучение иностранных языков, есть общежитие, различные стипендии. Вай кивала, будто бы соглашалась — ей было все равно, какие там планы строил ее отец. Тейт, который подслушивал каждую беседу, ненавидел Бена. Он бы убил его, честное слово. Но голос разума подсказывал, что предложенный вариант — это как раз-таки неплохой выход из ситуации: чуть больше чем через месяц Вайолет уедет из этого дома и забудет о нем. Может быть, немного поплачет, а потом утешится, найдет себе парня… От этой мысли ослепительно-красный свет заливал глаза, и Тейту хотелось убить и этого гипотетического парня… И саму Вайолет.***
Сразу после выходных Оливер позвонил Вай и сказал, что его долго не будет — на работе очередные проблемы, похоже, что поймали того самого маньяка. Будет экспертиза, комиссия — дело может затянуться на месяц, если не больше. Оли предложил Вайолет все-таки перебраться к родителям, но она не согласилась. Да и как она могла согласиться, когда они с Тейтом могли больше не прятаться? И жить с отцом она не хотела наотрез. Мало ли, кого он может притащить, пока Вивьен находится в больнице. На учебу Вайолет забила в тот же день, когда узнала, что скоро покинет эту школу. Нет, она исправно посещала занятия, выполняла домашние задания, но на уроках совершенно не занималась. Рисование, прослушивание музыки, чтение книг, взятых в школьной библиотеке… Учителя тоже были в курсе того, что ученица Хармон здесь ненадолго, поэтому практически не обращались к ней с вопросами. Одноклассники ее не замечали, и у Вайолет появилось ощущение, будто она необитаемый остров в огромном враждебном океане. Особенно сильно это ощущение поддерживали книги, которые Вай читала на уроках, полностью погружаясь в вымышленный мир. Сегодня это была энциклопедия о птицах. Ее выдал пожилой библиотекарь, резво передвигающийся в инвалидной коляске. После первого урока в библиотеке не было ни одного посетителя, поэтому Вайолет, пока заполняли ее формуляр, от нечего делать рассматривала помещение. Стеллажи с книгами, столы с компьютерами — ничего необычного, все библиотеки похожи друг на друга, как две капли воды. Взгляд зацепился лишь за какую-то мемориальную доску на стене, но Вай было лень подходить к ней и вчитываться в текст. И так понятно, что это список успешных выпускников. Наверное, подразумевалось, что все посетители библиотеки воспримут мемориальную доску как мотивацию, мол, ходите сюда чаще, как эти выпускники, учитесь, и будет вам счастье и слава в будущем. Интересно, на кого-либо это подействовало? На нее вот нисколько. И вот Вайолет листала книгу на очередном уроке. Кажется это была биология. Вай вообще нравилось рассматривать птиц. Хармон всегда считала их самыми свободными на этой планете. Захотела птица сорваться с места и улететь — и ничто не помешает. Ни дом, купленный в кредит под огромные проценты, ни опостылевшая работа, без которой можно остаться голодным, ни какие-либо обязательства. Человеку такое, увы, практически неподвластно. Вайолет вдруг улыбнулась сама себе, вспомнив, что примерно так же рассуждал Тейт, когда они были на берегу океана. Странным все-таки было их первое свидание, жаль, что его испортили те загримированные придурки. Вай вернулась к первым страницам и достала формуляр — она любила узнавать, кто читал книги до нее, когда и сколько времени. Вайолет медленно вела пальцем по строчкам, высчитывая количество дней, потраченных кем-то на эту энциклопедию, а потом вдруг как удар — запись лаконично гласила: «Тейт Лэнгдон, сентябрь 1993 года».