Подтвержденное убийство

Чарли вдохнула поглубже и, отбросив темные кудри волос за плечи, прикрепила камеру к стене какого-то дома неловким движением холодного льда и, похлопав себя по ногам, направилась по пустой улице Нью-Йорка прямо в рассвет. Краски утра разливались вокруг, словно краски из опрокинутой банки, и синяя фигурка Чарли брела по улице, совершенно случайным образом выбирая участки асфальта для заморозки. Она накладывала еще толстый, неумелый скользкий лед, надеясь, что кто-то на него наступит, а у самой от волнения тряслись руки — неужели она ходит по Нью-Йорку и творит зло? Чарли сама себе не могла поверить, но ей было даже приятно оттого, что она делала — скользя белыми толстыми каблуками по корке льда, она ездила взад-вперед, не боясь засветить лица на камеру, и смеялась, как истеричная девушка, продолжая стрелять льдом по сторонам. На лице Чарли была синяя маска — простая повязка, кусок ткани, который закрывал глаза и нос, и Чарли не волновалась, что ее могли заметить или узнать — в обычной жизни она бы ни за что так не оделась. А теперь могла себе позволить творить гадости за спинами всего населения Нью-Йорка. Вскоре наморозившись вдоволь, Чарли выдохнула с полуулыбкой и, утерев замерзший нос кулаком, направилась домой. Сняв камеру со стены, она заметила вдалеке первых людей и машины, которые начинали просыпаться, и поспешила припустить прочь. *** Когда Чарли залетела домой, на ее лице красовалась победоносная улыбочка — еще бы: теперь можно было творить новости и грести за статьи лопатами целые кучи баксов! Чарли плюхнулась в кресло, на ходу сдергивая с лица маску и водолазку костюма. Занимаясь статьей целый час, Чарли потратила больше тридцати минут на то, чтобы выделить отдельные кадры из видео, которое она сняла этим утром — в красках рассвета, голубовато-розового, было хорошо видно, что, оттененная лучами встающего солнца, по улице шаталась дамочка в синем костюме и белых сапогах и запросто подмораживала асфальт. Чарли улыбнулась, отправляя несколько кадров на распечатку, и уже через пару минут она держала их в руках, диву даваясь, что это и в самом деле не похоже на какую-то подделку — из рук ее на фотографиях получался настоящий лед, который блестел и переливался, как золото и серебро. Чарли быстро стала писать статью и изредка посматривать в окно, пытаясь придумать название для нового супер-злодея. Быть супер-героем Чарли, почему-то, не хотелось — может, это было потому, что у Нью-Йорка уже была парочка супер-героев, а, может, это было потому, что Чарли была слишком зла на мир, чтобы его вот так просто и за бесценок защищать. Она грузно вздохнула, разминая кости пальцев, и, хрустнув ими, глянула на кухню, откинувшись на спинку кресла: на столе стояла банка консервов, на которой лежала буханка свежего хлеба в мешочке — Чарли вдруг осенило. — Ну, конечно! — воскликнула она с радостью и тут же принялась бегать шустрыми пальцами по клавишам клавиатуры. — Сайрекс! Чарли тут же принялась расписывать о внешности новой злодейки, не забывая поглядывать на себя в отражение монитора — она заметно приосанилась и теперь не боялась усмехаться кому-то в лицо. Это Чарли нравилось жутко, и она, потирая ладони с коварным смехом, быстро стала писать статью. К девяти утра статья была готова, а сама Чарли, отпившая не менее половины банки кофе на кухне, выглядела немного нелепо — одетая в черный свитер и джинсы, она напялила на ноги кеды, закинула в рюкзак телефон, камеру, диктофон и бумаги со статьей и, вздохнув и звякнув ключами, бросилась прочь из квартиры. Чарли выпорхнула из подъезда и, громко зевая на половину улицы, остановилась на месте, чтобы отдышаться после спуска с лестницы: прикрывая рот кулаком, она громко зевала и смотрела на людей, которые странно подергивались впереди, куда-то спеша. Наверное, на работу, догадалась Чарли, но совсем не подумала о том, почему они забавно дергались, чуть ли не падая. Рассеянность Чарли часто настигала в самые неподходящие моменты, как раз в те, в которые следовало бы держать ухо в остро, и Чарли, ничего не подозревая, ступила вперед прямо с крыльца подъезда. Пройдя несколько метров, Чарли заметила, что светофор мигает зеленым, словно собираясь оставить ее на этом конце улицы, и она припустила вперед изо всех сил, покрепче сжав в руках лямки рюкзака. Стоило ей вылететь на проезжую часть, как она почувствовала, что поскользнулась и полетела затылком назад очень стремительно. Чарли смотрела в небо и думала, что Сайрекс — самая тупая злодейка во всем городе, если успела наслать лед на асфальт и рядом с собственным домом. Чарли уже чувствовала холод льда под спиной, как вдруг ее подхватили на руки очень ловко и дернули назад. Чарли хлестнула своими темными волосами чье-то молодое лицо и тут же обернулась, убирая от себя руки таинственного спасителя. — Питер! — удивленно воскликнула она, не ожидавшая такой проворности от обычного школьника. Паркер, тот самый Паркер, который залил ее квартиру водой из своей, когда уснул в ванной, теперь стоял перед ней с каким-то взъерошенным усталым видом и тоже смотрел в ее глаза. Чарли на секунду подумала, что у этого мальчика, должно быть, будет симпатичная подружка, потому что сам он выглядел очень миловидно, а потом она строго прокашлялась каким-то назидательным кашлем. — Мисс Беккет, — обаятельно улыбнулся Питер, пока Чарли разглядывала его хилые руки в мешковатых рукавах какого-то безвкусного свитера. — Будьте осторожнее, мисс Беккет — кто-то наслал лед на Нью-Йорк, — он легко рассмеялся, а Чарли на секунду вздрогнула, подумав, что он видел, как она в своем дурацком костюме вышмыгивала с утра из подъезда. — Опаздываешь, Питер? — проигнорировав его пожелания и приняв серьезный вид, спросила Чарли, вздернув подбородок с гордостью. Они стояли уже на той стороне дороги, куда Чарли пыталась попасть, и Питер, кажется, никуда особенно не торопился, стоя напротив нее и держа руки в карманах с каким-то загадочным покачиванием из стороны в сторону. Питер разглядывал ее исподтишка тоже — смотрел на плечи, на черный свитер, на грудь, на аппетитные бедра и на мощные ноги, смотрел на пухлые губы и прямой нос, на яркие голубые глаза и косматые темные брови. Мисс Чарли Беккет была знакома Питеру очень смутно, но все, что он знал о ней, он считал примером для подражания — он тоже хотел стать журналистом и писать для известных газет, прикрепляя к этому свои собственные фотографии в костюме. Питер улыбнулся уголками губ, из-под ресниц посмотрев на Чарли. — Опаздываю? — переспросил он растерянно. — А, ну да! — он неловко почесал затылок. — Опаздываю, — добавил он виноватым тоном. Чарли смотрела на него, как учитель смотрит на нерадивого ученика, который вечно делает все наперекосяк, и Питер чувствовал это кожей, потому поспешил уйти. — Всего хорошего, мисс Беккет! — он убежал, а Чарли смотрела ему вслед, с восхищением поражаясь, с какой ловкостью он перепрыгивал участки льда на тротуаре. Питер перепрыгивал через мусорные баки, отталкиваясь от стен, а за спиной его болтался рюкзак, чуть расстегнутый — Чарли прищурилась из последних сил, каким-то таинством увлеченная Питером, и заметила красно-синие краски. Но потом она подумала, что ей почудилось, и пропустила это мимо глаз. *** В кабинете Рэдбока Чарли уселась в кресло слишком вальяжно, так, что Рэдбок непременно посмотрел на нее, вскинув брови, и ничего не сказал, лишь поджав губу. — У тебя что, Чар? — спросил он, снова возясь с какими-то бумагами. Чарли смотрела в окно позади его плеча, и ждала возможности испытать свои способности еще разок — в конце концов, Чарли понимала, что от идеала мастера спорта она очень далеко, а это нужно было срочно исправлять. Чарли закинула ногу на ногу и, порывшись в рюкзаке, вручила Рэдбоку пачку снимков и статью с гордым невозмутимым видом. — Я ее поймала. — Ее?! — взвизгнул с пренебрежением Рэдбок. — Она — девушка?! — Чарли насупилась: что теперь-то не так? Она вздохнула и медленно кивнула головой, сложив руки на груди. — Да, ее зовут Сайрекс, никто не знает, где она живет и зачем вообще терроризирует город льдом, но факт остается фактом — я сегодня сама чуть не убилась на одной из улиц, поскользнувшись, — Чарли мерно закивала головой, полагая, что так скорее сможет убедить Рэдбока, и он нахмурился, разглядывая снимки. — Костюмчик у нее странный, — сказал он. — Ничего не странный! — возмутилась Чарли и тут же поправилась, заметив на себе настороженный взгляд Рэдбока. — Она, наверняка, шила его сама: посмотрите на эти грубые швы! Рэдбок многозначительно согласно закивал, будто и в самом деле что-то такое разглядев на фотографиях, а Чарли, кашлянув в кулак, вздернула бровки к переносице. — Так что насчет оклада? — спросила она тихим спокойным голосом, не выдавая своего волнения. — Сорок долларов за статью и шестьдесят долларов за фотографии, — отрезал Рэдбок. — Пусть твой Сайрекс совершит переворот! Чарли смеялась, уходя из кабинета Рэдбока и направляясь на почту — перевести деньги родителям на лечение Мако. Она вышла на улицу и поймала такси, вокруг сновали серые люди, и лед на дороге почти растаял, уплыв в канализацию. Чарли прижала к груди конверт с деньгами и, вздыхая томно и с надеждой, доехала до отделения почты. Когда она перевела деньги, в кармане тут же зазвонил телефон: — Да? — Чарли улыбнулась. Это была мама. — Ну, как ты, Чарли? Это ты, Чарли? Ты меня слышишь? — у матушки был взволнованный голос, и Чарли даже как-то сдавленно выдохнула, на секунду пристыженная своими мыслями о злодеяниях. — Да, мам, это я, — она присела на ступени здания почты и прижала колени к груди, натянув лямку рюкзака на одно плечо. — Как вы там? Получили деньги? Когда пойдете ставить Мако укол? — и голос ее дрожал от слабых, но не призрачных слез: Чарли и в самом деле волновалась за Мако больше, чем за себя — она сидела и грызла ногти на свободной руке, ожидая ответа. Мама слишком долго молчала в трубку. — Понимаешь, Чарли, дорогая… — извиняющимся тоном начала она, и Чарли застыла, а глаза ее застеклянели — она часто-часто задышала, сбившаяся с ритма, и тут же стала обмахиваться рукой, жалея, что спросила. Такие новости ей выдержать было бы сложно — Чарли сглотнула на силу и тут же почувствовала, что сердце ее леденеет — в прямом смысле: покрывается толстой коркой горячего льда, который забирается иглами внутрь. Чарли откинулась на ступени. — Чарли, милая, ты меня слышишь?! — забеспокоилась мама, но Чарли уже не слышала ее: глаза застилали тупые слезы, а под сердцем жгло, жгло от боли потери лучшего друга, который был с тобой с самого детства. Чарли закрыла глаза, переводя дух, слезы стекали по носогубной складке и стремились вниз, по гладкому подбородку. — Я слышу, мам, слышу, — дрожащим голосом призналась она, убирая за ухо непослушные волосы. — Скажи, когда он умер? — Ох, дорогая… — матушка тоже расплакалась, сердобольными коровьими слезами сыпя прямо в трубку. И Чарли стиснула ладони в кулаки, опустив голову. Мимо проходили люди, безразличные мрази, которые даже не хотели спросить, в чем дело, и Чарли чувствовала, как все больше и больше начинает на них злиться. — Говори, мама… — прошептала Чарли загробным голосом, переведя дух. — День назад, — матушка снова разрыдалась в голос. — В тот день перенесли его уколы, а денег на них не было, состояние его было совсем плачевным уже неделю подряд, и он… Не выдержал… — она зарыдала громче. А Чарли, скрепя сердцем, сбросила звонок и, отключив телефон, сунула его в карман. Значит, если бы Рэдбок отплатил ей раньше, она смогла бы спасти своего пса, своего друга. Чарли задержала дыхание, а лицо ее побледнело — надо было что-то делать… Но ей хотелось просто лечь на землю и разрыдаться от потери, в груди словно раскинулась черная дыра, которая засасывала все счастье, какое только могло быть от воспоминаний. Чарли чувствовала, как в клетке льда билось ее сердце, но ничего не могла с этим сделать — она сидела на холодных ступенях здания почты, а мимо проходили безразличные люди, которым было неинтересно читать про посевы пшеницы в этом году, которым нужны были герои! Чарли со злости ударила костяшками прямо в холодный гравий ступеней и прикусила губу от безвольного больного крика — лед с силой стискивал всю ладонь почти до самого локтя. И Чарли поняла, что это ее шанс, чтобы отомстить Рэдбоку и людишкам этого города… Она поднялась на ноги и, шмыгнув носом, глянула в небо — день только начинался. Что ж, отличный день, чтобы почтить память друга.