Как все начиналось?

*** И опять эта женщина пытается влезть в его мозг, пытается прочитать его эмоции и чувства. Пусть он и обещал Скотту идти на контакт с психологом, но, в конце концов, это выше его сил. Честное слово, он пытался, он пытался изо всех сил, но не может он высказать незнакомому человеку все, что на душе. Не в здравом уме и трезвой памяти точно! Его сил хватает только на то, чтобы сдержать себя и не уснуть блаженным сном. Если первые несколько сеансов он слушал и понимал, то сейчас ее речи он выучил уже наизусть, и это утомляет, вот серьезно. — Стайлз, знаешь что, мне это надоело. Я уже перепробовала все, но ты какой-то уникум, вот серьезно. — Да, действительно, она уже пыталась всунуть ему тесты, показывала различные кляксы и даже играла с ним в словесные ассоциации — во время которых он также красноречиво молчал. — Если ты не против, то я бы хотела попробовать гипноз, чтобы хоть какую-то информацию получить. — Стайлз уже хотел послать куда подальше этого психолога, но в голове настойчиво звучал голос МакКола, а заодно и Маргарет, поэтому он лишь тяжело вздохнул. — Но этот метод довольно тяжелый, так сказать. Он вызывает слишком много эмоций. Гипноз воздействует на ту область мозга, отвечающую за память и воспоминания, и это может быть тяжело в плане эмоциональном. Это может быть больно, это может быть ужасно, но, ты же понимаешь, что другого способа у меня просто нет. Если ты все же не хочешь поговорить со мной? — С надеждой спросила она, но в ответ снова молчание. — Рядом с тобой должен находиться кто-то близкий тебе. Например, тетя? Или лучший друг? — Если будет слишком много эмоций, то тетя не подходит. У нее слабое сердце и нервы, как говорится. Скотт не в лучшем состоянии, нужно сказать. И с того вечера его состояние никак не улучшилось, хорошо, хоть хуже не стало. И кого тогда? Эллисон? Стайлз не рассказывал ей о диагнозе, он вообще ей ничего не рассказывал, поэтому будет тяжело. Но другого варианта нет. — Я вас понял. — И женщины, кажется, опять вздрогнула от неожиданности. Блять. Просто блять. *** Стайлз снова стоял на пороге этого дома, нервно переступая с ноги на ногу. Господи, блять, он себя не узнает? Разве это он? Когда он стал таким нерешительным и слабым? Стайлз никогда не позволял эмоциям и чувствам взять верх над ним. Чертовка Мартин, что б ее. Ворвалась в его жизнь и перевернула все с ног на ногу! Влюбила в себя, когда парню и так было хорошо. Без этих чувств! Когда хрена? Стайлз бы рад забыть те чувства, которые он испытывает при одном упоминании Лидии! В конце концов, это так больно…он чувствует ужасную вину по отношению к этой девушке. Вину, боль и очень сильную…любовь. Да, он все еще безумно любит ее. И пусть Стайлз страдает из-за этих чувств, он не жалеет, что когда-то познакомился и влюбился в Лидию. Если бы не она, разве он бы узнал, что такое любовь? Стайлз понял, что любовь — это не просто чувство, это нечто более глубокое и сложное. Когда ты переживаешь не за себя, а за любимого человека. Когда ты делаешь что-то не для себя, а для любимого человека. Когда ты желаешь счастья не себе, а любимому человеку. Когда от одной улыбки любимого человека, ты расплываешься лужицей по земле, а смех вызывает толпы мурашек по коже. Блять. Блять. Блять. Когда Стайлз стал таким слюняво-романтичным? Будет ли Лидия счастлива рядом с ним? Будет ли улыбаться и смеяться, зная, что он может причинить ей боль? И глупо обещать, что этого не будет. Сделал уже однажды! О чем жалеет каждый день, каждый час, каждую минуту. И именно потому, что Лидии снова будет больно, он не собирается возвращать ее. Не собирается заставлять ее снова испытывать эти чувства. Пусть найдет кого-то другого: красивого, умного парня, который будет боготворить ее и никогда не причинить боль. С которым девушка будет счастлива. И именно в этот момент Стайлзу захотелось ударить себя чем-нибудь тяжелым. За такие, блять, мысли. А в голове настойчиво звучал голос психолога: «Перестань думать о плохом, запускай в голову только позитив. И все наладится у тебя.» Боже, господи, блять, какой тут позитив? Жизнь — сложная хуйня, надо заметить. — Стайлз, рада тебя видеть! — Услышал он голос сзади и обернулся, встречаясь взглядом с Мелиссой. — Мелисса. — Она заключила парня в крепкие объятия, и уголки его губ невольно поднялись. — Рад вас видеть. Я пришел к Скотту, а то он не отвечает на мои звонки. — Он, скорее всего, спит. Скотт плохо себя чувствует, и лучше ему не становится. — Грустно сказала женщина, а потом открыла дверь дома. — Я уже не знаю, что делать. Врач приходил, сказал, что это простая простуда, но ему с каждым днем все хуже и хуже. — Все будет хорошо, Скотт сильный. Он всегда справлялся со всем. — Хмыкнул Стайлз и, попрощавшись с женщиной, поднялся в комнату своего лучшего друга. *** — Ты проснулся. — Заметил Стайлз, когда Скотт открыл глаза. Он проторчал у него в комнате примерно час, прежде чем это случилось. — Я уже начал всерьез волноваться. — Как будто он переставал. — Как ты? — Живой, и то хорошо. — Фыркнул МакКол и начал кашлять. Насколько помнил Стилински, кашель уже начал проходить. Но то, что он услышал сейчас — просто ужасно. — Ты как? Был у психолога? — Господь, Скотт, мне сейчас не до психолога, меня волнует твое состояние. Ты просто ужасно выглядишь! — Довольно громко произнес Стилински, а потом подошел к Скотту и потрогал его лоб. — Почему у тебя температура не спадает? Это же не нормально! — Со мной все будет хорошо. Мне уже лучше. — Прохрипел МакКол, что явно не подтверждало его слова. — Не переживай за меня. — Пф, не переживать за тебя, ага! — Для человека, находящегося в депрессии, у Стайлза слишком много эмоций, и Скотт, естественно, это заметил. Это означало, что его друг идет на поправку. Стайлз заметил, что Скотт уже давно его не слушает, поэтому закончил свою гневную тираду и начал рассказать, а точнее возмущаться на психолога, который лезет не в свое дело и пытается докопаться до истины. И, наверное, Скотт был прав, когда заметил, что «это ее работа, Стайлз», но признаваться в этом, конечно, он не будет. *** — Элли, мы можем поговорить? — Все ученики школы были, мягко говоря, в шоке, увидев Стайлза Стилински заходящим в столовую. Он не появлялся здесь месяц, если не больше. И Стайлз сам в шоке от того, что все же появился здесь, пусть и не на уроки. Это был так…странно. Вновь оказать в окружении стольких людей. — Стайлз? Ты чего здесь? Все хорошо? — Сразу засыпала она его вопросами, коротко обнимая своего друга. Стайлз же старался в упор не замечать девушку, сидящую рядом с Арджент, и которая нашла что-то интересное в тарелке. Пустой, надо заметить. — Пойдем, выйдем? Это очень серьезно. — Как трудно ему держать лицо, а также сохранять спокойствие. Еще труднее ему дается то, что он не смотрит на Лидию. Это.Очень.Трудно. — Конечно. — Сразу отвечает Эллисон, а потом вновь наклонилась к Лидии. Та что-то сказала ей и, после кивка, отпустила Арджент со Стайлзом. И только выйдя из школы, Стилински заметил, что все это время практически не дышал. Ебанный боже! — Что случилось? — Спросила девушка, как только они сели под дерево во дворе школы. Сейчас Стайлз должен решиться: ему нужно рассказать, выложить все этой девушке, которая считается его лучшей подругой. Что она сделает, узнав? Пошлет его? Скажет, что он псих? Все возможно. — Ты меня пугаешь. — Элли, мне нужно, чтобы ты сходила со мной кое-куда. — Начал он издали. — Конечно! Только скажи, что происходит? — Ладно, она согласилась. Это уже хорошо. — Я никогда не говорил тебе, но у меня, можно сказать, определенный диагноз. Невротическая депрессия, если быть точнее. — Выдал он на одном дыхании. Элли молчала, поэтому Стайлз перевел на нее взгляд. Она смотрела на него удивленно…и все. Не было ни призрения, ни злости. Удивление, и все. — Она развивается от сильного эмоционального потрясения или потери близкого человека. Мне поставили этот диагноз после смерти родителей. Скотт и Маргарет, моя тетя, буквально вытащили меня из тьмы. Ты понимаешь, я хотел покончить с собой. Несколько раз. Это был очень трудный период моей жизни, я не знал, что мне делать, и это казалось единственным верным решением. На деле все было хуже. — Хмыкнул Стайлз, переводя дыхание. — Когда депрессия отступила, врач сказал, что все может повториться. Он сказал, что сильные эмоциональные потрясения могут вызвать еще более сильную и затяжную депрессию. — Боже… — Прошептала Эллисон, прерывая парня. — Если тебе трудно, то не рассказывай. Я все понимаю. — Нет, мне нужно рассказать. — Отрезал Стайлз. — После того, как…как мы с Лидией расстались, можно сказать, у меня наступил рецидив. — Продолжил он. — Скотт пытается снова спасти меня, записал к психологу. В общем, мне нужно, чтобы ты пошла со мной на следующий прием. Я бы не стал впутывать тебя, но ты мой единственный вариант. — Конечно, это даже не обсуждается. Я пойду с тобой. — Сразу ответила Арджент. — Спасибо. — Он приобнял подругу за плечи и поцеловал в висок. — Ты вновь хотел покончить с собой? — После минутного молчания спросила Эллисон. — Ты хотел сделать это, да? И вот почему Скотт был такой взвинченный последнее время! Я подозревала, что с тобой что-то происходит. Теперь все стало понятно. — Это было один раз, тогда мне было совсем плохо. Я…не хотел жить. — Стайлз был готов заплакать, вот серьезно. У него столько эмоций, а куда деть, он не знает. — Ты даже не представляешь, что я испытывала, когда ты больше месяца не связывался со мной! Ты, блять, столько нервов мне испортил, что я готова убить тебя прямо сейчас. — Прости… *** — Так…как она? — Спросил Стайлз, когда проводил Эллисон до дома. И он был уверен, что она поймет, о ком речь. — У нее все хорошо? — Лидия…она…справляется. — С запинкой сказала Арджент. — Ей тяжело, Стайлз. Ты должен понять. Почему ты не поговоришь с ней? — Это…сложно. Ей так будет лучше, понимаешь? Я…не тот человек. — Хмыкнул Стилински. — Ты любишь ее? — Вполне ожидаемым вопрос. — Не в этом дело… — Просто ответить: ты любишь Лидию? — Настаивала Эллисон, а у Стайлза как будто землю выбили из-под ног. Тяжело признаться в этом, даже лучшей подруге. Одно дело признаваться самому себе, а другое — кому-то. — Люблю, но что это меняет, Элли? — И, не дав ей ответить, продолжил: — Черт, это больно, понимаешь? Она не должна страдать из-за меня или моих чувств. Я не достоин ее. Давай, мы не будем больше говорить об этом? — Тяжело вздохнув, Эллисон все же кивнула. — Теперь о Скотте. Вы вообще его лечите? Он же ужасно выглядит. Прошло уже — сколько? — больше недели? А улучшений нет! … *** — Стайлз, рада тебя видеть. — И вот, он снова в кабинете этой женщины. Только сегодня по-другому. Она не будет читать ему лекции, а просто будет рыться в его голове, черт возьми. Это немного…страшно. Да еще и чувство тревоги не покидает его с самого утра. Как будто произойдет что-то плохое. — Представишь свою подругу. — Она обратила внимание на Элли, что сидела неподалеку на диване. — Я Эллисон Арджент, очень приятно. — Девушка сама представилась, за что ей очень благодарен Стайлз. — И мне. — Кивнула Миссис Пудель (ну не может он запомнить ее имя) — Что ж, я вам сейчас подробно расскажу об этом способе, чтобы вы не были в подвешенном состоянии. — Далее последовал долгий и нудный рассказ об этом, но Стайлз потерял нить повествования уже на втором слове. Ее голос невероятно усыплял, и если бы не нога Эллисон, что постоянно пихала его, то он бы точно заснул. — Думаю, вам все понятно. Конечно, ага, если бы он слушал, то было бы все понятно. Но Эллисон, которая все время слушала, активно закивала головой. Она поняла все свои обязанности и была готова. — Стайлз, ты готов? — Спросила Пудель, парень коротко кивнул. — Ложись на диван, а ты, Элли, положи его голову к себе на колени. Так будет лучше. — Парочка сделала все, как и сказала психолог, поэтому через несколько минут над Стайлзом возвышалась женщина, что-то говоря и качая каким-то шариком на веревочке. — На счет три ты уснешь… — И действительно, после того, как Пудель произнесла «три», Стайлз погрузился во тьму. Именно тогда начался ад. Стилински очнулся во тьме, а повсюду совершались голоса. Такие знакомые и родные голоса, которые причиняют столько боли. Они резали слух, врывались в голову, заставляя сгибаться от нахлынувших эмоций. Стайлз закрыл уши и зажмурился, но, кажется, голоса стали только громче и отчетливее. «С днем рождения, сынок» Мама. В тот день она приготовила много еды, они сидели за столом, отмечая день рождения Стилински-младшего. Они много смеялись, и Стайлз был действительно счастлив в тот момент. Зачем Стайлз дернул их ехать за этим подарком? Зачем? «Мы так сильно любим тебя, Стайлз» «Мы всегда будем рядом с тобой» Голоса все громче, сердце ускоряется, а боль становится больше и больше. Он мог только шептать «Мама, папа». На большее не хватает духа. «Стайлз, ты мой брат, понимаешь? И я всегда буду рядом» Голос Скотта резанул по ушам еще больше. Как будто отразился от стенок мозга, продолжая звучать настойчиво. Знакомство с лучшим другом — одно лучших событий в его жизни. Скотт стал ему самым близким человек, помог в трудный период и всегда был рядом. Стайлз считал его лучшим другом, братом, близким человеком. «Я люблю тебя, Стайлз, ты нужен мне» У них была особая связь, которую нельзя описать. Они чувствовали друг друга и приходили тогда, когда кто-то из них нуждался в другом. «Я не злюсь на тебя, и ты кажешься хорошим человеком» Именно так началась их дружба с Эллисон. Именно эти слова прозвучали в голове у Стайлза. Эллисон была лучиком света в его жизни, одной улыбкой она могла осветить путь и помочь ему. Разве он заслужил этого? «Конечно, я помогу тебе, тебе не стоит переживать» Почему Арджент возится с ним? Зачем? Вопросы, которые вертятся у парня в голове, и на которые, кажется, он никогда не получит ответа. «Мальчики, заплатите за нас» В какой момент он влюбился в Мартин? В тот самый, когда она послала его в кафе? Или тогда, когда они впервые поцеловались? Их постоянные перебранки так нравились Стайлзу. То, с каким жаром Лидия отвечала на его подъебы, с каким пылом говорила ему всякие колкости… Что может быть прекраснее? «Стилински, ты идиот!» Любимая фраза Лидии, можно сказать. Она могла произносить ее по несколько раз на дню. И это так заводило Стайлз, до дрожи просто. «Хм, Стилински, ты идиот» «Я тебя ненавижу!» «И зачем ты меня поцеловал?» «Стайлз, я тебя убью» «Стилински, не делай этого» «Расскажи мне, что тебя тревожит» «Только попробуй напиться» «Ты мне нравишься» «И ты мне нравишься» «Ты типа флиртуешь со мной» «Смешно, Стайлз, очень смешно» «Не трогай эту коробку, Стилински» «Это платье не слишком короткое» «Не начинай» «Ты изменил мне» «Я заслужила это?» «Почему?» «За что, Стайлз?» «Я любила тебя» — Лидия, прости меня… — Прошептал Стайлз неизвестно куда. Как же больно…