Золотые цветы

Время до выходных протекало в незаметных будничных хлопотах. Фриск и Чара делали уроки, Флауи рылся в тетрадях или развлекал сводных сестёр рассказами о своих перезапусках (а у него было много историй подобного рода), Гастер и Альфис собирали монстромобиль. По вечерам к последним присоединялась Андайн, чья помощь заключалась в основном в «подать что-нибудь или придержать что-то тяжёлое», а иногда и Санс с Папирусом, которым хотелось больше времени провести с отцом. Но выходные наступили, а значит, пришло время разыскивать Тоби, чтобы забрать у него артефакт и попросить о помощи с восстановлением игры. И хотя изначально девочки рассчитывали пойти вдвоём, Флауи увязался с ними — чтобы не скучать в одиночестве, а заодно чтобы лично забрать артефакт и отправиться к Гастеру уже с ним. Дело оставалось за малым: позаботиться о «прикрытии». Асгор и Ториэль о затее своих детей по поводу игры, ясное дело, ничего не знали (а если бы и знали, то не отпустили бы их одних), и девочкам нужно было «алиби» на случай беспокойства с их стороны. В это осеннее утро троица направлялась прямиком домой к скелетам. — Итак, сейчас мы попросим Санса нас прикрыть, — рассуждала Чара вслух, держа Фриск за руку. — С Гастером проблем тоже не будет, потому что ему Тоби нужен почти так же, как и нам. Что будем делать с Папирусом? Он точно не станет нас прикрывать по непонятным причинам. А если он захочет пойти с нами? — Мы просто попросим Гастера отвлечь Папса. Всё равно он хотел уделить ему больше времени, — предложила Фриск. — А Санс ему скажет, что пошёл с нами «сопровождающим» в далёкой прогулке, чтобы за нами присмотреть. Этот вариант одобрили. Все три скелета были дома. Папирус сосредоточенно готовил что-то на плите, так что по всему дому шёл приятный запах, Гастер о чём-то с ним беседовал (кажется, как раз о его стряпне), а вот Санса троица поймала буквально в дверях: несмотря на готовку младшего, тот собирался пойти в бар Гриллби. — Искать Тоби? Отец предупреждал меня об этом, вот только я как-то не рассчитывал, что мне самому придётся в этом участвовать. Значит, нужно побыть с вами… Вот не представляете, как неохота идти, — усмехнулся Санс. — Но так и быть, куда от вас денешься. Ладно, погодьте, я сгоняю на кухню, улажу этот вопрос, заодно косточек из-под раковины прихвачу. И в бар Гриллби всё равно заглянем. Я бы с удовольствием съел парочку бургеров с кетчупом. С этими делами Санс управился довольно быстро. Папирус не без содействия Гастера легко согласился, хотя и пожалел, что не может пойти, кости для пёсика и бургеры для скелета были прихвачены с собой, и вот, взяв девочек за руки, Санс переместился с ними к «этой двери». Немного позже, перемещаясь под землёй, подоспел и Флауи. Здесь стояла звенящая тишина. Никого постороннего не виднелось на полянке, освещаемой отсветами растущих там и сям грибов. Фриск подошла к синей двери, украшенной руной Дельта, и постучала погромче. На самом деле вероятность того, что Тоби здесь, была довольно мала, ведь пёсик тоже много бродил по Поверхности. Но, как специально, он действительно находился внутри своей комнаты. Из-за двери послышалось тявканье, скрежетание коготков, какая-то возня, и вот проход открылся. Тоби гавкнул, облизал черепушку Санса, встав на задние лапки, и побежал обратно внутрь, как будто приглашая за собой. Сложно сказать, что ожидали увидеть в его жилище. С одной стороны, казалось логичным, что тут должны быть чисто собачьи штуки: кормушка, подстилка, резиновые игрушки вроде мячика. С другой стороны, обиталище хранителя игры явно должно было содержать что-то необычное. А необычного тут хватало. Во-первых, компьютер (вы видели когда-нибудь собаку, сидяющую за компьютером?), во-вторых, компьютерная игра (а тем более играющую в игры?), в-третьих, сложенная головоломка (что уже не так удивительно после предыдущего), а в-четвёртых… дырявая, истерзанная подстилка, наброшенная на… клумбу золотых цветов в форме руны Дельта. Последнее явно появилось тут недавно. Флауи присмотрелся. — Ухоженная. Не так давно вскапывали и поливали. А вот собачьих следов что-то не видно. Не похоже, чтобы тут животные топтались. Здесь был кто-то ещё? — Может быть. Но это ещё уточним. Тоби, — Фриск присела на корточки рядом с пёсиком, — нам снова нужен артефакт. То есть он нужен доктору Гастеру. Он хочет создать душу себе и вот Флауи. Ты отдашь? Собачка кивнула головой и, повторив то же действие, что и в прошлый раз перед входом в тайную комнату, оставила на земле требуемый шар. Флауи тотчас же его подобрал. — Не хотелось бы вот так сразу с вами прощаться, но мне пора к Гастеру. Не хватало ещё с этой штукой таскаться где ни попадя. Так что пока, девчонки, — Флауи исчез. — А теперь о главном, — Чара взялась говорить сама. — Тоби, мы всё хорошо обдумали и хотим восстановить игру. Нас троих не устраивает то, что она исчезает. Доктор Гастер рассказал, что ты её хранитель. Может быть, ты можешь нам помочь с этим делом? Поверь, мы хотим этого, не чтобы просто поразвлечься. Тоби в ответ стал бегать вокруг золотых цветов, выращенных кем-то в его комнатке. Пару мгновений девочки наблюдали за ним с недоумением, но затем Чару вдруг осенило. — Стоп. Помнишь, когда Азриэль копался в тетрадях, он нашёл там запись про эти цветы? Он потом ещё весь вечер хихикал, что игра и вправду на нём держится. Цветы. И эта руна. Это магические символы. Цветы — символ беды и начала. Руна — символ конца и освобождения. Если объединить их и произвести определённые магические действия — игра восстановится. То есть это значит… Что возрождение идёт уже сейчас? Тоби затявкал и энергично закивал головой. — Тоби, ты просто чудо, — проговорила Фриск, всматриваясь в клумбу. — Но Флауи обратил внимание, что за ними ухаживала не собака… Тогда кто? Кто помогает тебе? Пёсик в ответ стал тянуть Фриск за край курточки, негромко рыча сквозь стиснутые зубки, и хватать её лапкой за карман. Та отстранила его и вытащила наружу телефон. — У меня в кармане только телефон, наушники, немного денег на проезд и пара леденцов… Тоби выхватил телефон, положил его на землю и потоптался на нём лапками. На экране высветился номер Лилиан — Зелёной Души. Пошли гудки. — Ох, ну конечно… Магия доброты в тебе и Зелёная Душа. Стоило догадаться… Значит, ты теперь работаешь на Лилиан? — успела сказать Фриск, прежде чем абонентка сняла трубку. Тоби, правда, с каким-то сомнением на мордочке покачал головой. — Алло, Лили? Это Фриск. Дела? Хорошо дела. Зачем звоню? Да, понимаешь, тут такое дело… Тут игра пропадает. Мы с Чарой и Флауи решили восстановить её… Узнали, что Тоби — её хранитель… Пришли к нему, а тут клумба золотых цветов в форме руны, а это символы для восстановления. Мы спросили его, кто ему помогает, а он забрал мой телефон и набрал твой номер. В общем… Это ты нам такой сюрприз решила сделать, да? — Если честно… нет, — ответила Лилиан, немного помедлив и почему-то вздохнув. — Ты угадала только с тем, что это должен был быть сюрприз… Но раз так… Приходите ко мне. Я покажу вам того, кто действительно этим занимается. — Только переместиться быстро за мой счёт у вас не получится, извиняйте, — развёл руками Санс. — Я не могу телепортироваться в место, которого никогда в жизни не видел. — Перемести нас на автобусную остановку, — попросила Фриск. — А оттуда поедем на автобусе. Её дом в соседнем городке. Санс согласился. Тоби изъявил желание последовать за компанией. На то, чтобы добраться до Лилиан, ушла пара часов. Санс успел уснуть в автобусе, так что пришлось его расталкивать, а потом немного побродить в поисках того самого дома, в котором Фриск и Флауи побывали впервые пару месяцев назад, разыскивая Лилиан, чтобы уговорить её поучаствовать в примирении Асгора и Ториэль. Девочка заранее вышла на порог, встречая гостей, и, поздоровавшись, повела их вглубь дома, на кухню. Тут царил всё тот же лёгкий бардак, только теперь вместо жареной картошки на плите стояла сковородка с недоеденной яичницей. Вид у Лилиан был взволнованный. — Что ж… Во-первых… Простите за то, что не сказала вам раньше про восстановление игры… Это правда планировалось как сюрприз. А во-вторых… Готовы увидеть того, кто этим занялся? — Лилиан нервно убрала выбившуюся из «хвостика» прядку волос и повысила голос. — Седрик, выходи! В кухню вошёл юноша высокого роста, бледный, с рассыпанными по плечам длинными светлыми волосами и зеленовато-серыми глазами, одетый в джинсы и длинную рубашку навыпуск. Он явно был смущён и как-то виновато улыбался, взглядывая на гостей и тотчас же утыкаясь глазами в пол. — Знакомьтесь: Седрик. Потомок Зелёного чародея. Как мы познакомились? Ну… Это племянник моих опекунов. То есть… Ну, как сводный двоюродный брат. У него сильная Зелёная душа — способности передались по наследству по прямой линии. Благодаря ощущению этих способностей и семейному преданию он знает, что он вроде как наследник… И у него возникла одна мысль. Видите ли, дело в том, что мы много разговаривали. Когда я узнала о его происхождении и о том, что он в курсе игры, я рассказала ему нашу историю. Его это очень впечатлило, и он полез копаться в документах, оставшихся от Зелёного чародея. Там он прочитал про окончание игры в случае, если… Впрочем, я думаю, вы сами уже знаете, зачем объяснять? И самое главное, что он вынес из всего этого — это сострадание к принцу Дриимурру. К Флауи. — Можно я дальше сам? — вдруг подал голос Седрик и заставил себя нормально поднять голову. — Да, я ознакомился с правилами игры поближе, а о событиях узнал от Лилиан. И мне стало очень жаль Азриэля. По сути дела, он пострадал ни за что. С него началась история с золотыми цветами, он пожертвовал собой, он сам стал золотым цветком, потерял чувства… И в итоге, в самом конце, так ничего и не получил. Все стали счастливы, кроме него. Знаете, я не могу назвать счастьем жизнь без чувств, да ещё и в виде растения. Разве можно назвать хорошим существование без добра? В общем… Я решил ему помочь. Конечно, подарить ему душу я не в силах… Даже самая сильная магия в чистом виде не способна на это. Тут нужно что-то другое. Но зато я могу вернуть ему игру. А уж в игре… Вы и сами сможете найти способ сделать его счастливым. Ведь он любит это дело. В общем… До всего этого у меня как-то не было особого желания заниматься магией. А тут я решил выучиться. Разложил записи предка и приступил к обучению. Но тут такое дело… — Седрик заметно смутился и машинально почесал затылок. — Душа-то у меня сильная, но в магии я полный лох. Чувствую, что могу, но на практике не получается. Я всё время делаю что-то не так. Может, мой предок объяснять не умел, не заморачивался с передачей знаний потомкам… Или это я такой бестолковый… Но, как бы это странно ни звучало, похоже, Тоби в меня верит. Этот пёс прибежал ко мне в тот самый день, когда я впервые попытался сделать что-то магическое. Я узнал его. Ведь изначально Тоби принадлежал именно моему предку… А потом пропал, когда его коснулись чары. Он постоянно крутился возле меня, и постепенно мы нашли общий язык. Он привёл меня в то место, где жил под землёй, и… «убедил», если можно так выразиться, посадить золотые цветы в форме руны. Он же «подбросил мне идею» (не спрашивайте, как) освободить Гастера, пока не стало поздно. Тоби намекнул, что если кто и может решить проблему с душой для Флауи, так это он. Но вызволить его могли только вы как «игроки». И тогда Тоби подключил вас. Всё, что я должен был делать — это пытаться помочь с открытием прохода, поскольку он был нестабилен. Но так как я «магический лох», нормально ничего сделать я не смог. Честно говоря, мне стыдно за это. И… я пока не знаю, когда буду приступать к нормальному процессу, потому что сейчас, с таким уровнем, могу испортить всё так, что мне страшно даже думать, что может получиться. Пока Седрик разговаривал, Лилиан заварила на всех чай и разложила на столе печенье, пряники и другие сладости. Фриск и Чара уселись за стол и занялись угощением, Санс предпочёл вместо сладкого наконец-то съесть то, что он купил утром в баре Гриллби. Тоби стал грызть косточки, принесённые Сансом. — Так вот почему творились эти странности с проходом, когда мы пытались открыть его, — проговорила Чара. — Наконец-то всё объяснилось. Но кое-что мне до сих пор не понятно. Во-первых, что может сделать чародей, а что «игроки»? Ты сказал, что у нас разные возможности и способности… Так вот: какие? Во-вторых, разве для восстановления игры не нужно семь чародеев, а не один? А в-третьих… Нет ли какого-нибудь более простого способа? — Что ж… В силах чародеев только создать «конструкцию» игры, её условия. Они (не скажу «мы», потому что ещё не заслуживаю этого) определяют начало, конец и общие принципы. В том числе имеют доступ к файлам как «частям конструкции», «строительному материалу». То есть если я поднапрягусь, то смогу и кнопку сброса вернуть, и точки сохранения, и прочие необходимые для игры дела. Всё остальное на вас как игроках. Всё, что требует «прохождения», активного действия, приключения, выбора пути — это всё ваше. Поэтому только вы могли вытащить Гастера из пустоты. Что касается количества чародеев… Я прочитал, что они придумывали всё это вместе, но нигде не нашёл, в каком составе они именно создавали игру. Так что надеюсь, что справлюсь сам. С этими чародеями произошёл такой косяк, что специального «института» из них так и не получилось. Я понятия не имею, где находятся потомки других чародеев и не прервался ли род кого-нибудь из них вообще. А искать в открытую будет как-то подозрительно. Если окажется, что одному совсем никак, тогда буду думать, как выкручиваться. Про простой способ тоже не знаю. Сомневаюсь, что он существует. В общем, как видите, я пока что абсолютный чайник в магии. И всё, что у меня есть, — это лишь желание помочь по доброте душевной. — Ладно, Седрик, не переживай. Мы будем верить, что ты справишься, — поддержала Фриск. — Только с этих пор держи нас в курсе всего, что ты делаешь, хорошо? Сюрпризы — это интересно, но в этом случае нам будет лучше всё знать заранее. А вдруг мы должны будем сделать что-то важное? — Знаете, что самое забавное в этой ситуации? — вдруг подал голос Санс, до этой минуты молча уминавший свои бургеры с кетчупом. — Что Гастер из пустоты прекрасно видел этого начинающего мага в комнате Тоби и ни слова вам об этом не сказал. — Нужно будет спросить, почему… — нахмурилась Чара. — Что ж… Тогда договорились. Я буду учиться дальше, заниматься символами и дам знать сразу же, как решусь приступить. Постараюсь побыстрее. Тоби помогает удерживать игру и не позволять ей рассыпаться окончательно, — Седрик постарался подбодрить гостей улыбкой. Сам пёсик к этому времени наелся и уснул. Девочки ещё немного посидели с ним и Лилиан, обсуждая последние новости, выразили ему свою поддержку, доели свою порцию сладостей и попросили Санса переместить их к недолаборатории Альфис: там, как они рассчитывали, должен был сейчас находиться Флауи, которому они собирались немедленно всё рассказать. Они хорошо знали цветок и составили кое-какое представление о Гастере, поэтому догадывались, что и тот, и другой, скорее всего, решили бы немедленно продолжать эксперименты с созданием души.

***

Они не ошибались. Пока Фриск, Чара и Санс ездили к Лилиан, пока выслушивали Седрика и распивали чаи, Флауи действительно заявился к Гастеру, а тот, завидев артефакт, преспокойно закрыл тему с выходными и отправился в лабораторию. Папирус выразил искреннее пожелание, чтобы в процессе они с Флауи сдружились потеснее, и остался дома, чтобы не мешать. Оставшись в одиночестве, он решил посидеть в Интернете. В лаборатории Гастера и Флауи ждал сюрприз: там находилась ещё и Альфис. Ящерка сосредоточенно копалась в теле Меттатона. На полу рядом с ней лежали перегоревшие провода и некоторые другие детали, вынутые из робота, а на столе поблёскивали новенькие — не все, далеко не весь требовавшийся для починки комплект, но уже кое-что. Заметив вопросительный взгляд Гастера, ящерка пояснила: — С-семья призраков п-перевела немного денег… Они х-хотели, чтобы я п-починила Меттатона побыстрее… Т-тогда Напстаблук бы смог продолжать работу диджея. И ещё фанаты Меттатона немного помогли с этим… Это не всё, но сумма оказалась приличной. Т-так что я решила не откладывать. В глазах учёной Гастер прочитал мольбу и замешательство. Ящерке явно не хотелось заниматься сейчас чем-то кроме починки лучшего друга, но в то же время она осознавала всю важность дела, ради которого Дингс и Флауи пришли сюда. Поэтому скелет счёл нужным её успокоить: — Альфис, нам просто может понадобиться твоя помощь. Нам нужно провести важнейший эксперимент по созданию души, а для этого наверняка потребуются твои услуги. Как только мы закончим, ты свободно сможешь вернуться к Меттатону и заниматься им столько, сколько потребуется. Гастер без лишних слов достал артефакт и заправил туда решимость, извлечённую из Флауи несколько дней тому назад. Затем он осмотрелся вокруг. — Для души монстра понадобятся вера, любовь и надежда. Это не то же самое, что решимость. И они не извлекаются из решимости. Мне нужно взять немного у кого-то из живых монстров с душой. Альфис?.. Делать нечего, ящерка согласилась и в этот раз, уже смелее, чем когда учёный брал анализы. Получив необходимое, Гастер заправил в артефакт и это, а затем немного замешкался, щёлкая какими-то переключателями и настраивая показатели. — Флауи, держи. По моей команде нажмёшь вот на эту кнопку и будешь удерживать до тех пор, пока всё не закончится. Готов? — Гастер отошёл от цветка на несколько шагов. — Нажимай. Флауи выполнил команду. Артефакт завибрировал, цветок ощутил, что удерживать его достаточно трудно. Ему понадобилось стараться изо всех сил. Луч протянулся от научно-магического предмета к скелету, но на этот раз не красноватый, а бледный, почти белый. Учёный стоял, прикрыв глазницы, и ни Флауи, ни Альфис не было понятно, что он сейчас чувствует и на что настраивает свой разум. Но вот свечение прекратилось, луч оборвался, вибрация унялась. Цветок отложил артефакт в сторону и вместе с ящеркой уставился на учёного. Получилось или нет?.. Гастеру самому это было интересно. Он приоткрыл глазницы, зачем-то ощупал себя руками, окинул взглядом лабораторию, Флауи, Альфис… И вдруг ощутил прихлынувший к нему восторг. Эмоция, это была эмоция! Гастер поднапрягся и проявил новоявленную душу. Перед ним победно засияло белое сердечко. Альфис не удержалась и зааплодировала, Флауи улыбнулся во весь рот. — У тебя п-получилось, Гастер! Создать д-душу реально! Это н-невероятное научное открытие! — радовалась ящерка. — Потрясающее! Я снова могу чувствовать! Столько лет без чувств, и вот я снова могу радоваться, по-настоящему радоваться, а не делать вид! И теперь я хочу… хочу… о нет. Что-то пошло не так. Улыбка сбежала с лица ящерки. — Ч-что произошло? — Либо веру, надежду и любовь невозможно извлечь в чистом виде, либо это я допустил ошибку при извлечении. Видишь ли, Альфис… Душа — это не просто то, что позволяет человеку или монстру жить. Это наши эмоции… Это наш истинный характер. Взглянуть хоть на Флауи: в виде Азриэля его характер совсем иной. И, в общем… Кажется, у меня теперь немного твой характер. Ладно, не немного. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не вести себя, как ты. Я чувствую, что боюсь экспериментировать дальше, потому что могу всё испортить и всех подвести. И одновременно так рад, что у меня получилось, что готов прыгать до потолка. И при этом хочу посмотреть аниме. И ещё хочу немного отложить наши дела, чтобы заняться Меттатоном. Который неожиданно начал мне особенно нравиться. Со стороны послышался старательно сдерживаемый хохот: Флауи не мог удержаться. — Хи-хи-хи-хи-хи. Нет, ну, в принципе, наверное, этого стоило ожидать. Не могло же случиться так, чтобы душу можно было удачно сгенерировать вот так быстро. Хи-хи. Мне остаётся радоваться, что подопытным был не я. Я лучше как-нибудь подожду. Хи-хи-хи. Нет, я ни в чём не обвиняю никого, я не глупый. Но почему-то так смешно представлять Гастера с характером Альфис! — Ох, н-не смейся, — покраснела ящерка. — М-мне так неудобно… Надо было брать у кого-то д-другого… М-может, у Папируса и Санса сразу… Т-тогда… Ох, что же теперь делать? — Наверное, стоит поискать способ извлечь из меня твои черты и сгенерировать что-то максимально похожее на то, каким я был на самом деле… Я совсем не уверен, что получится, и, возможно, это плохая идея, но я не хочу быть мужской скелетной версией тебя. Каждый монстр уникален, и ты в том числе, Альфис. Я не такой, как ты. Ох, но есть проблема. Я думаю, что теперь полностью разложить душу на «составляющие» не получится. Она цельная. И если я попытаюсь провернуть что-то подобное, то душа просто разрушится. А в этом случае я могу умереть, потому что теперь я стал точно таким же монстром, как и все. Мой организм перестроился, и моя жизнь зависит уже от души, а не от разума. Я пока не знаю, что делать. — О, н-не переживай! Мы обязательно найдём способ! М-мы подумаем! М-может, мы сможем сделать д-другую душу, а потом к-как-то её переставить… Или… М-может… Я думаю, тебе нужно вспомнить, к-какой у тебя был характер с эмоциями… И п-потом мы найдём душу т-того, кто максимально похож на тебя, и будем одновременно вводить нужное и вытаскивать н-ненужное… Или… Или т-тебе п-просто стоит… перевоспитаться? — волнуясь, сбивчиво предлагала ящерка. — В-ведь любой может измениться, если постарается… вот. — Мои мысли скачут в голове примерно так же, как и у тебя. Я стараюсь сопротивляться. Мне нужно сосредоточиться. Иначе я ничего не придумаю, — Гастер прошёл в угол и сел там, схватившись за голову руками и сжимая ладонями виски. — Ох, ладно… Я не буду мешать… Пока ты думаешь… Я займусь всё-таки Меттатоном. Еле ступая на цыпочках по полу, чтобы не отвлекать Гастера ненужным шумом, ящерка подошла к лежащему на большом столе телу робота и занялась им. Её пальцы дрожали. Почему, почему всегда все критические ситуации и невзгоды достаются именно ей? Ещё немного — и она начнёт думать, что наука — её проклятье. Она постаралась отвлечься, подумать о чём-то другом… Удавалось плохо. В какой-то момент на её плечо легла рука скелета. — Позволь помочь. Я накосячил, я всё испортил и должен помочь тебе починить робота. Альфис тяжело вздохнула (да, явно не так должен был реагировать нормальный Гастер), но уступила. За этим занятием их и застали явившиеся в лабораторию Фриск, Чара и Санс. — Я думал, у вас тут вовсю эксперименты с душами, а вы в роботе колупаетесь, — усмехнулся Санс. — Ну, они тут уже наэкспериментировались, — захихикал Флауи. — В каком смысле? — не поняла Чара. — Магия из моей решимости не подвела, а вот чувства, которые Гастер раздобыл из души Альфис, очень даже подвели. Он рассчитывал получить только веру, надежду и любовь, а получил полный набор эмоций. Так что теперь у нас есть вторая Альфис. Только в виде скелета. Забавно, правда? — И это ужасно! Я нечаянно! Я не планировал это при своих расчётах! — засуетился Гастер, но тотчас же одумался. — То есть, кхм… Разумеется, это временно. Я исправлю это, когда найду выход. Уверен, с этим можно что-нибудь сделать. — Вот те раз, — присвистнул Санс и широко улыбнулся. — Ничего не скажешь, хороший сюрприз ждёт Папируса, когда вернёмся. Хорошо ещё, что ты не у меня чувства одолжил, а то Папсу пришлось бы возмущаться в два раза больше из-за нашей лени. Ладно, хех. Выглядеть это и вправду должно довольно забавно, но ничего, выкрутимся. Если я немного буду хихикать, ты не обращай внимания, просто видеть Альфис в твоём обличье… — Ох, всё очень плохо. Но я смогу это преодолеть! Обещаю! Эм, и… Как бы… Почему бы нам уже не пойти домой? — спросил Гастер, разумом осознавая, что ведёт себя не совсем правильно, и надеясь очутиться в месте, где он наконец-то сможет собраться с мыслями и подавить ненужные эмоции уже силой воли. Видимо, по-настоящему насладиться чувствами он ещё долго не сможет. — Ладно, пошли, — кивнул Санс. — Только малых и Флауи берём с собой. Им есть что обсудить, да и к тебе у них есть вопросик. Альфис осталась в лаборатории в одиночестве. Тяжело вздохнув и поняв, что в одиночку ей произошедшее не «переварить», она решила тоже отправиться домой и там поделиться всем с Андайн. Компания шла по улице без «короткого пути», чтобы успеть обсудить самое важное до того, как рядом окажется Папирус. Девочки рассказали Флауи то, что узнали от Лилиан и её нового родственника Седрика. — Отлично. Значит, игру уже пытается восстановить какой-то волшебник-недоучка, которому я понравился и о котором Гастер умолчал. А сам Гастер теперь чуть ли не двойник Альфис. Это… круто? — вслух размышлял Флауи. — Технически не совсем двойник… Тут влияет ещё и разум. И если чувства у меня от Альфис, то разум-то по-прежнему мой. Я не могу сказать, что моё поведение неконтролируемо. Это управляемо. При должной сосредоточенности — как сейчас — я могу быть нормальным Гастером. Но если дело дойдёт до эмоций или я просто забудусь, для меня будет естественной манера поведения Альфис. А что касается того, почему я вам не рассказал о том волшебнике… Знаете, не люблю вмешиваться в общий ход событий. Ни к чему раскрывать чужие секреты преднамеренно. Да и к тому же… Полагаю, играть так, узнавая всё самостоятельно, намного интереснее. Вам и так много рассказывают другие монстры и люди, — заметил учёный. — Всё должно происходить своим чередом, не правда ли? — Ох, не стал бы я расслабляться, — отозвался Флауи. — Как бы не натворил чего этот заботливый недоучка. А ведь нам теперь остаётся просто сидеть и ждать, пока он там что-то путное наколдует. Знаешь, Чара, ты ведь тоже потомок чародея. И тоже «с бумажками». Помогла б ты ему как-нибудь, что ли. Так спокойнее. А ты, Гастер, думай, что можно сделать и заодно как создать душу для меня. Первый блин комом, но ведь мне всё равно делать душу другим способом. Я не хочу остаться без решимости. Так что надо придумать, как её сохранить. — Да, я подумаю. — По образу и подобию Андайн? Только из Флауи Андайн не сделай. А то он-Андайн и ты-Альфис — это большие проблемы, — засмеялся Санс. — Да-да, очень смешно, — фыркнул цветок. — Куда пойдём дальше? — спросила Фриск. — Мы рассчитывали, что потратим на всё целые выходные, сказали, что вроде как у вас останемся… А в итоге за день управились… — Да оставайтесь, весь диван ваш, разложим по такому случаю. Папс вам только обрадуется, — махнул рукой Санс. — Тем более… Я думаю, что уже завтра Гастер с Флауи возьмутся изобретать ему душу. Они не смогут сидеть без дела. Это же не я. Я лично очень надеюсь, что завтра просто посплю. Я и так плохо высыпаюсь из-за работы. А иначе не получается. Папирус действительно безумно обрадовался гостям, а также испытал чувство шока, когда узнал, что случилось с Гастером. Всё-таки младший скелет ожидал не этого, а того, что к нему придёт нормальный отец с нормальными же, гастеровскими чувствами. Сначала он даже немного расстроился, но затем взялся энергично подбадривать учёного и настраивать его на лучшее. Что до самого Гастера… Тот усердно искал в себе отцовскую любовь и даже нашёл в душе нечто похожее, так что обнял Папируса, искренне благодаря его за поддержку, и, вздохнув, предпочёл посидеть у Санса в комнате. Старший сын вскоре завалился спать, как и намеревался, а Гастер сидел на стульчике и старательно настраивался на контроль над своими эмоциями. Он не собирался вести себя, как Альфис. Получалось с трудом. Если раньше отсутствие своего характера в том виде, в каком он был до попадания в пустоту, вызывало у него чисто рассудочную лёгкую досаду, то теперь воплощалось в самой настоящей горечи. Грустно было осознавать, что первые эмоции, испытанные после столь долгого перерыва, негативные. Страх грядущего, чувство вины за пережитое и разочарование в том, что семейная атмосфера опять ускользает от него на неопределённое расстояние. Прислушиваясь к весёлым звукам возни Папируса с девочками за стеной, Гастер остался размышлять, что же ему с этим теперь делать и как спасаться.