Золотые цветы

Как бы там ни было, а Меттатону хватало хлопот и без взаимоотношений Альфис с Андайн. Робот практически сгорал на работе, успевая помимо концертов разбираться с множеством других мелочей. Из-за них он стал гораздо реже спать и гораздо чаще просиживать ночи в Интернете. Нарушителям его спокойствия приходилось приспосабливаться к его графику, но легче от этого не становилось. То из-за временного снижения зарплат в связи с финансовыми трудностями на Поверхности кто-то собирался увольняться, и роботу приходилось думать над процедурой увольнения, находясь на недосягаемом расстоянии от нового курорта. «Ну-ну, давайте, идите работать к людям… После долгих курсов обучения, к окончанию которых я успею поднять зарплаты обратно», — думал робот. То кто-то из работников писал ему почему-то полные паники сообщения о том, что Маффет выкупила здание под пекарню прямо напротив курорта. «Пффф, Маффет… Это та, у которой цены выше, чем мои… И которая не продаёт ничего, кроме сладостей… Не конкурент. Ну, а если что… Уж я-то сумею с ней поладить», — размышлял Меттатон по этому поводу и успокаивал взволнованных служащих. То вдруг он оказывался втянутым в личную жизнь Бургерпэнтса и заодно своих старинных фанаток Кэтти и Брэтти, принятых на работу вместо него. Брэтти тоже подалась увольняться, поцапавшись с кем-то из старожилов курорта и захотев самостоятельности. Кэтти же, избранница Бургерпэнтса, наоборот, пустилась во все гламурные тяжкие, внезапно осознала, что её имидж далёк от идеала, и принялась доставать кумира и по совместительству начальника просьбами подобрать ей выгодный образ. В конце концов до робота дошло, как решить хотя бы вопросы с отелем: он просто крупно повысил администраторшу с ресепшена, тем более что давно собирался это сделать. Она стала главной управляющей отелем (хоть и осталась в подчинении у робота), заняла его кабинет, и таким образом основная масса курортных проблем легла на неё. А с Кэтти во многом помог сам Бургерпэнтс. Куда больше всего этого Меттатона волновало другое. Люди. Фанаты. Как бы много творческих идей в нём ни копилось — всё-таки огромное, нет, огромнейшее значение для него имело обожание зрителей. Слава, популярность, восхищение — всё это тянуло его, как магнитом, и немудрено, что он столько внимания обращал на то, что из себя представляет именно человеческая публика. А та отличалась от публики монстров. Более искушённая. Более требовательная. Совершено иначе его воспринимающая. — А на сегодня концерт окончен! Спасибо, что пришли, дорогуши, я и моя команда безумно рады были увидеть ваши лица! Я люблю вас! — Меттатон посылал в зал воздушные поцелуи. — Но мы ещё не прощаемся! Спустя двадцать минут все желающие смогут увидеться с нами на автограф-сессии, получить от меня или моих друзей в подарок пару строчек и даже совместную фотографию! Мы пробудем с вами столько времени, сколько потребуется! По залу прошла новая волна оживления. Кто-то скорее побежал к выходу, чтобы первым добраться до помещения, где должна была пройти встреча со звездой, кто-то, наоборот, ломанулся к сцене, размахивая букетом над головой. Меттатон немного задержался, чтобы забрать подарок, и наклонился за букетом, обворожительно улыбаясь. Тут произошло то, чего он не ожидал. Едва робот оказался в зоне досягаемости, как человек приподнялся на цыпочки и, отдавая букет, на мгновение вцепился в звезду и крепко поцеловал в щёку. Прежде чем ошарашенный Меттатон успел что-то ответить, неизвестный поклонник скрылся. Робот даже не успел разглядеть его лицо. — Привыкай, бывает хуже, — засмеялся Джон. — Ещё и не такое бывает. Одно из двух: либо этот человек хотел попасть под камеры и оставить след в истории, либо он в тебя успел заочно влюбиться ещё до нашего приезда. Скажи спасибо, что не в губы. — Это было странно, — Меттатон коснулся ладонью щеки. — Многие монстры влюблялись в меня без памяти, но вот так не было ни разу. Хммм, если люди любят меня так сильно… я просто счастлив. — Это до тех пор, пока ты не начнёшь выгонять журналистов чуть ли не из своей спальни, — махнул рукой Джон. — Тогда ты будешь аккуратнее со своим личным пространством. Помещение для автограф-сессии было полно народа. Меттатон расписывался лёгкими, красивыми росчерками, одной и той же фразой — «С любовью, Меттатон», — но каждый раз с искренней благодарностью посвящая её конкретному поклоннику. Он каждому улыбался в лицо, кому-то кокетливо подмигивал, нежно приобнимал тех, кто хотел сделать с ним селфи, слегка усмехался в ответ на «А нажмите сами на кнопочку!» в момент съёмки. Поклонники таяли. Он сам — тем более. И всё же… — Людям так не терпится прикоснуться к прекрасному… в буквальном смысле. Почти каждый старался не только получить автограф, но ещё и дотронуться. За руку, за плечо… Иногда я ощущал их пальцы даже в своих волосах. Они настолько тянутся ко мне? — Ну да. А ещё пытаются убедиться, что ты действительно робот, а не мастерски загримированный человек. У них разрыв шаблона, понимаешь? Самостоятельный робот, личность. Им трудно это понять. Кто-то сомневается, что ты из металла, а кто-то — что тобой никто не управляет, — Джон всегда был готов что-либо объяснить Меттатону. — Ох да. С последним ты прав, дорогуша. Я много раз говорил, что я сам по себе, что душа позволяет мне чувствовать и жить полной жизнью. Отпускал нестандартные шуточки, вёл себя иногда не совсем логично… Но нет! Они сомневаются! Умудряются спрашивать, чей я проект! — Но зато они тебя полюбили. Ты у нас талантливый актёр и певец, к тому же пропиаренный спаситель Королевского Учёного, к тому же необычное создание. Твоя слава тебя опережает. Ты среди людей полгода, а тобой активно интересуются. Не то чтобы я видел совсем долбанутых фанатов — но их время ещё придёт, не переживай — а вот почитатели таланта обнаружились. Я отслеживаю реакцию в Интернете. Там о тебе много всего. Хорошего. На твоём месте я бы уже запустил выпускаться всякий мелкий мерчендайз. — Я уже распорядился об этом, очень скоро первая линейка выйдет в продажу. Спрос на такие штуки уже есть, так что я уверен, что оно себя окупит. И… сколько там времени? — Шесть вечера. — Оооо, это мы ещё рано сегодня освободились, хм… — Заглянем в кафе? — Нет, это вы заглянете в кафе, дорогуши. Я, если помните, не ем, потому что эти дурацкие отели требуют доплату за электроэнергию для моего тела. Подумать только! Я звезда, а они с меня требуют доплату за электроэнергию. Я экономлю на еде! Я уже давно не пробовал ничего вкусного! — Слушай, ну давай я тебе на свои кровные куплю что-нибудь «с собой». — Ни за что! Отложу еду до лучших времён. Вы пока идите, а я уж как-нибудь один. Меттатон вышел на улицу. Фанаты разошлись по домам, и никто не приставал к нему больше с просьбой автографа или фото. Осторожно ступая, робот двинулся прогуляться по городу. Он любил такие прогулки. Он мог рассматривать человеческие города, смотреть в небо, порой ощущать, как снежинки падают на лицо. Он повидал уже немало населённых пунктов, но всё как-то в блеске, в суете, спешке, а любопытство и желание получше узнать мир людей, к которым он всегда так тянулся, не проходили. Жажда близкого знакомства с человечеством никак не насыщалась. Меттатон останавливался у витрин, разглядывал их содержимое, вслушивался в обрывки разговоров, провожал глазами автомобили, прохожих… Он видел людей такими, какие они есть. Не холёные актёры с экрана, а вот эти все — маленькие дети в смешных одёжках, ворчливые старики, мужчины и женщины разной степени опрятности, грубоватые, немного развязные подростки… Меттатон обожал выступления, но в такие минуты погружение в реальный мир манило его не меньше. И не столь важно, что он, телезвезда, шагает по улице неприкрыто, без охраны. Он ещё не привык отгораживаться и скрываться, зато любил, когда на него оборачивались, шепча: «Да это же тот Меттатон, у которого концерт был!» Он шёл медленно — и не только чтобы рассмотреть всё получше, но и чтобы не поскользнуться. Укатанный снег пополам с грязью скользил под шпильками, и у Меттатона уже был неприятный опыт «полётов» — к счастью, каждый раз его успевал поймать Бургерпэнтс. Сейчас ловить его было некому, так что робот не спешил. И всё же… Он неверно ступил, нога поехала, и вскоре робот, коротко вскрикнув, упал на тротуар. «Хм, всё же прогулка была не лучшей идеей… Искренне надеюсь, что никто не захочет это сфотографировать и выложить! И ещё больше надеюсь, что никто не вспомнит тот баян про падающую звезду». — Вам помочь? Меттатон поднял глаза. Над ним стоял черноволосый парнишка в пушистой шапке с помпоном и протягивал ему руку. — Очень любезно с твоей стороны дорогуша, — Меттатон подал руку, поднялся и принялся отряхиваться. — Кажется, я тебя уже где-то видел. — Я работаю в обслуживании номеров в отеле. Там и встречались. Сегодня у меня выходной, но я был на вашем концерте. Хотелось посмотреть. — О, ну и как я тебе? — Вы потрясающе выступаете. Я заслушался и засмотрелся, честное слово, — парнишка помолчал. — Разрешите просьбу? — Какую же, дорогуша? Ты не успел взять автограф? — Нет… Разрешите немного угостить вас в кафе? — парнишка покраснел. — Я просто немного слышал по поводу вашего возмущения насчёт электроэнергии… Задержался в холле, а там потом вы… Я, быть может, многого требую, но вы можете засчитать это как мою благодарность за концерт или… — он вздохнул. — За человечное отношение в отеле. Может быть, вы не помните… У меня был тяжёлый день, и я трижды приносил в ваш номер не то, что нужно. Вы просто обратили всё в шутку. — А я мог поступить как-то иначе? — Меттатон был удивлён, но не столько последним словам, сколько тому, что его вдруг посреди улицы берут и зовут в кафе. — Что ж, дорогуша. В Подземелье мне доводилось заскочить перекусить с каким-нибудь фанатом. Так что… Почему бы и нет? Кафе оказалось неподалёку, в двух минутах пути. Оно было не очень большим, но довольно светлым и уютным. Меттатон присел у окна (была у него привычка ближе к окну присаживаться) и, просмотрев меню, выбрал какой-то недорогой монстродесерт — еда монстров, к счастью, добралась и сюда. Человеческую он просто не смог бы есть. Парнишка кивнул и заказал себе то же самое. — Так всё-таки… Почему ты был так удивлён моей реакции на твою оплошность? И что значит «человечное отношение»? — Ну… Видите ли, не все звёзды такие, как вы. Некоторые очень капризные. Вы, я думаю, просто ещё не привыкли. Ходите по улице запросто, идёте в кафе с обслуживающим номеров… До сих пор не верю, что вы согласились. Я до сих пор не могу забыть одну певицу… Меня из-за неё чуть не уволили, — парнишка поёжился. — Давай поподробнее. Я хочу знать, с кем могу столкнуться. — Судя по репортажам, она сейчас где-то во Франции, сомневаюсь, что вы с ней встретитесь. Но она нервы потрепала всему отелю. Официантам не давала чаевых, часто на повышенных тонах искала повод для больших скидок. Я от неё такую жалобу получил, что чуть с работы не вылетел. Ну, и скандалы любила разводить. В каждом ток-шоу было её лицо. Где-то про бывших, где-то про нынешних, где-то ещё какое-то бельё… Набивала популярность таким образом. Хотя пела неплохо. Клянусь, неплохо. Не понимаю, почему ей этого было недостаточно. А самое ужасное, что таких звёзд много. Посмотришь — всем замечательные и красивые. Но почему-то жутко любят публично бельё перетряхивать. Когда наберёте популярность… Не делайте так, пожалуйста, — парнишка покраснел. Его пальцы заметно дрожали. — Дорогуша, я похож на дешёвку с базара, чтобы так делать? — усмехнулся Меттатон. — У меня достаточно ума и фантазии, чтобы набирать популярность совсем другими способами. К тому же мне нужно, чтобы мои фанаты меня любили всем сердцем, а не говорили где-нибудь про меня вот такое, как ты мне сейчас рассказываешь. Но спасибо, что предупредил, дорогуша. Буду знать, что с коллегами по шоу-бизнесу стоит быть осторожнее. И, насколько я понимаю, «человечное отношение» — это нечто противоположное? — Да. Это, знаете, бережное отношение, с пониманием. А не когда тебе полотенце в лицо швыряют, — парня передёрнуло. — Так что вы человечный. Хоть и робот. Вы там переживали насчёт личности… Так вот, по вам видно, что вы живой. — Весьма польщён такими комплиментами, дорогуша. И да. Ты можешь говорить смелее. Видишь ли… Я бы хотел воспользоваться возможностью и кое-что поспрашивать у тебя о людях. Ты же не будешь против? Сдаётся мне, ты многое можешь рассказать. Конечно, Меттатон не ждал, что парнишка откроет ему Америку или расскажет что-то совсем уж необычное. За прошедшие недели он успел и сам насмотреться на людей, и многое узнать от того же Джона, который терпеливо объяснял ему массу вещей и делился опытом. Более того, Меттатон смутно подозревал, что описанная наглая певица — его первая подопечная, которая расторгла с ним контракт. Уж очень похож был пересказ «преступлений». Но робот осознавал, что ему может быть полезна точка зрения не «прошаренного» менеджера, а скромного работника отеля. Тем более у него самого было полно таких работников, а потому ему вдвойне было важно знать, что таковые замечают вокруг себя и что творится у них в головах. Он слегка подыгрывал своему новому фанату, изображая себя чуть более наивным и неосведомлённым, чем был. В конце концов он и вправду увлёкся разговором — так что Джон начал названивать и спрашивать, куда он подевался. — О, уже так поздно… Дорогуша, мы совсем заболтались. Прости, я должен идти. И да… — робот наклонился поближе. — Видишь ли, у меня тоже есть свой отель. Он успешно функционировал в Подземелье и переехал на Поверхность. Так что, если тебе вдруг надоест работать здесь… И если ты не боишься переезда в очень далёкий город… Приезжай. С удовольствием возьму тебя к себе на работу. И поверь, в моём отеле никому не будет позволено кидать тебе в лицо полотенца, — робот встал и подмигнул, накидывая на себя пальто. — Пока-пока, дорогуша. Был рад с тобой пообщаться. Робот вышел на улицу и направился прочь — всё ещё осторожно и не очень быстро. На его лице проступила самодовольная улыбка. «Вот вам ваши доплаты за электроэнергию», — подумал он про себя. Он радовался тому, что смог очаровать и расположить к себе очередного фаната, а заодно, возможно, закинул удочку, чтобы перетянуть к себе на службу персону с опытом работы. Придя в отель и переодевшись, Меттатон улёгся на кровать. Теперь у него было время отдохнуть и поболтать с кем-то из близких, делясь впечатлениями. Он зашёл с двух страниц сразу. Альфис не было в сети. Андайн и Папируса тоже. Эйрифлайс тоже не было видно. Зато в сети находилась мать. Ей он и написал, привычно рассказывая о себе от третьего лица. HappstaBlook: …Так что сегодня Меттатон был на высоте. Шикарный концерт, неожиданный поцелуй, заботливый фанат… Он сказал, что его очень порадовал этот день. PickyBlook Pink-Ghost: Передай Меттатону, что я очень рада за его успехи) И ещё передай, что необязательно так часто пытаться отправить мне деньги. Я могу подождать. Не последний призрачный бутерброд доедаем) HappstaBlook: О, мам, я боюсь, он не согласится. Он не может себе позволить оставить такую большую сумму. Лучше давай о другом. Что у вас там нового? PickyBlook Pink-Ghost: О, у меня тоже есть чем поделиться. Тут на ферму недавно ваш кузен наведывался. Который в Манекене. Приезжал погостить и заодно прикинуть, нельзя ли ему как-нибудь у нас пристроиться на работу. Вообще-то он хотел в магазине, но решил поэкспериментировать. Я думаю, ты догадываешься, что из этого вышло. Он быстро потерял терпение, наорал на улиток, вызвал ступор у всех гоночных экземпляров, случайно уничтожил трёхдневный запас корма и обрушил заборчик у восточного загона. Надо ли говорить, что мы максимально вежливо попросили его исполнить свою мечту и продолжить работу в магазине одежды? HappstaBlook: Мать моя Альфис… PickyBlook Pink-Ghost: XD HappstaBlook: Ой! Мам, прости! PickyBlook Pink-Ghost: Погоди, дай просмеяться) HappstaBlook: Хотя… Раз уж на то пошло… Мам. Давно хотел сказать. Долго думал… Давай без масок? Ну… Игра игрой, но ты ведь давно всё поняла? Давай напрямую. Я Меттатон. PickyBlook Pink-Ghost: Замечательно) Хотя, честно говоря, я думала, ты продержишься гораздо дольше. Тебя хватило на пару недель. Быстро сдался, сынуля. Но я всё равно выиграла у Напсты. HappstaBlook: Чего? Что выиграла? PickyBlook Pink-Ghost: Ну, мы с Напстой немного поспорили, на сколько тебя хватит. Он ставил на год. Я на пару месяцев. Ошиблись оба, но я была ближе. HappstaBlook: …Зашибись. А теперь… Давай на тот аккаунт? Есть ещё проблема. Меттатон зашёл со своего аккаунта. Ему хотелось обсудить с матерью кое-что ещё. Он был немного смущён тем, что выпалил одну из своих поговорок, и заметно озадачен фактом спора с Напстаблуком, но его волновало другое. Mettaton The-Rising-Star: Итак… Ты же знакома с Флайсами? PickyBlook Pink-Ghost: Это ты сейчас о девочке из театра теней? Если что, не задавай лишних вопросов. Я старше тебя на двадцать с лишним лет, но глаза не потеряла. Что-то не так? Меттатон описал всю ситуацию: свою дружбу с Эйрифлайс, своё желание слиться с телом, сложности в ближайшем будущем, открытый вопрос о том, как бы Хаппстаблуку исчезнуть максимально естественно, чтобы из тела уже не приходилось вылезать… Mettaton The-Rising-Star: И да, почву я уже прощупал. Просто перетянуть на себя одеяло не выйдет. Я с ней уже разговаривал «как Меттатон». Отвечать отвечает, охотно, бодренько, без задержек. Мне даже удалось спровоцировать, чтобы она мной восхищалась. Но я никак не могу сделать из неё фанатку. У меня не получается вывести отношения на этот уровень. Она на меня подписалась, она смотрит видео, фото, лайкает, задаёт вопросы, но это всё не так, как мне нужно. PickyBlook Pink-Ghost: Так ей не кумир нужен, а друг. Сам виноват, сдружился с девочкой, а теперь не знаешь, как от неё отвязаться. А ей понравилось с тобой дружить. Я наслышана о твоих усилиях в её адрес. Видишь ли, Флайсы у нас покупают улиток. Иногда и она сама. Шайни рассказывала, как Эйри тебя нахваливала. Хаппстаблука то есть. Какой ты у нас заботливый и как ты ей помог с этим… слово модное сейчас… с социализацией. Вот и получается, что ты ломал сначала дрова, а теперь голову. Но есть у меня для тебя один совет. Не торопись. Слиться с телом всегда успеешь. Это дело наживное. Манекен до сих пор не слился за столько лет — ничего, живёт, часть фермы разнёс без проблем. Тем более пока ты дёрганый насчёт этой темы, ты всё равно не сольёшься. Точно тебе говорю. Рецепт прост. Возвращаешься из турне и некоторое время живёшь как ни в чём ни бывало на две личности. За одну работаешь и строишь карьеру, за другую дружески встречаешься с Эйри. А затем… Эх. Отложи в сторону свои идеи насчёт «кумир — фанат». Не возьмёшь ты её этим. Не дозрела. Ты активно интересуешься людьми — а ей наверняка будет что рассказать и показать Меттатону о них. Кроме того, Меттатон мог бы ей в свободное время подтянуть сценическое исполнение в театре. Понимаешь, к чему я клоню? Mettaton The-Rising-Star: То есть… Занять место друга вместо Хаппстаблука. Хаппстаблук постепенно будет становиться всё менее интересным, а Меттатону будет что ей предложить для совместного времяпровождения. Это будет интересно, это будет полезно для нас обоих и при этом можно будет заново установить дистанцию: более далёкую, чем было с Хаппстаблуком, но не настолько, чтобы она по нему скучала. Оооо, у меня уже есть идеи, что я буду делать. Вот только… После возвращения у меня будет много дел. Отель, шоу… Ремонт, наконец. Ох, мам. Видела бы ты мой дом. Там ремонтировать и ремонтировать. На двухэтажный дом с садиком денег у меня хватило, а вот на полноценный ремонт внутри — нет. PickyBlook Pink-Ghost: И он мне ещё пытается деньги возвращать. Всё. С этого дня не приму ни копейки. Что пришлёшь — всё отошлю назад. А насчёт этого… Если ты намекаешь, что Эйри слишком далеко живёт… Так посели её на время у себя в отеле. Так ты ещё и по деньгам выиграешь. За счёт платы за проживание. А что касается разных деталей… Конкретных планов, встреч, «операций»… Как хочешь это называй. Тут явно не мне тебя учить. Уж ты со своим актёрским талантом блестяще выкрутишься, я уверена. Mettaton The-Rising-Star: Итак… За счёт театра теней и за счёт знакомства с миром людей. Совместное освоение человеческого мира, вылазки туда, где можно узнать о людях больше… Хм, да, так и поступлю. А «декорации» такого общения выстрою без труда. Спасибо, мам. Большое спасибо. PickyBlook Pink-Ghost: Не за что. Но я попробую облегчить тебе задачу. Я поговорю с ней. Намекну, расставлю акценты… Ты меня знаешь.

***

В тот вечер одного из первых декабрьских дней в дверь дома Флайсов позвонили — одной, но настойчивой трелью. Хозяева разрешили войти, и в коридор плавно влетела розовая женщина-призрак, улыбающаяся дружелюбной, но полной чувства собственного достоинства улыбкой. — Могу я увидеть Эйрифлайс? Я к ней по поводу Хаппсты. Есть небольшой разговор насчёт их дружбы. Исключительно положительный. — Она сидит у себя. Проходите. Пиккиблук качнулась, изобразив что-то вроде любезного поклона, и направилась к Эйри — найти дорогу до её комнаты помогли родственники. Эйри зависала перед зеркалом, но явно не любовалась собой, а сосредоточенно о чём-то думала. Можно было видеть её сосредоточенное выражение лица. Она обернулась на негромкое приветствие и улыбнулась. — Миссис Блук! Здравствуйте, рада вас видеть! — Взаимно, дитя моё. Давно собиралась залететь, да всё никак не доводилось. Всё же… Мне было интересно узнать, с кем дружит мой сын. — О, мы хорошо дружим, не сомневайтесь. Он добрый, милый и очень интересный. Правда, мне кажется, что в последнее время он слишком потерял голову из-за Меттатона. Он всё больше о нём говорит и постоянно отсылает меня к нему. Я не знаю… Может, он влюбился в него? Пиккиблук не смогла удержать смех. — Влюбился? Боюсь, я бы об этом давно узнала, Эйри. Он, знаешь ли, не из тех, кто склонен долго скрывать влюблённость. Скорее, он бы взялся «раскручивать» то, что принял бы за таковую. — Ну… может быть. Но вы правда не переживайте. Если вы считаете, что нам по каким-то причинам лучше ограничить общение… Пиккиблук снова засмеялась. — Ограничить общение? Помилуй, душечка, ему за двадцать. Он же не маменькин сынок, чтобы я ему указывала, с кем общаться, сколько и как. В личную жизнь взрослых детей лезут те родители, у которых своей личной жизни нет, а у меня, слава Богу, с этим всё в порядке. Если быть откровенной, он сам хотел, чтобы мы немножко познакомились. Ну, а с моей стороны это просто любопытство, не более, — женщина присела на свободное место. — Итак, познакомимся поближе? Как дела, Эйри? Как живёшь? Разговор завязался. Эйри, общительная от природы, быстро втянулась в разговор: откровенно рассказала всё, что она думает о Хаппстаблуке, поделилась своими впечатлениями от театра теней, поведала что-то о себе. Пиккиблук слушала внимательно, не перебивая, и слегка кивала, что-то соображая и раскладывая в воображении какие-то карты. — А с театром у меня и правда много хлопот. Я очень глубоко задумалась. Я читала отзывы, разговаривала с тем же Меттатоном… И чем больше я стараюсь, тем больше у меня вопросов. Например, насчёт золотой середины. Вот возьмём ту же внешность. Мне сказали, что меня сложно воспринимать всерьёз из-за вида в представлении. Я спросила у Меттатона — он сказал, что в повседневной жизни пока что ничего не надо менять, а для представлений облик надо подкорректировать. Но как именно, он не успел сказать, потому что куда-то там торопился. И вот я его жду, но мы никак одновременно в онлайне не пересечёмся. То я есть, а его нет, то наоборот. — Хм… Что, если у меня есть идея, как тебе помочь? Видишь ли… Говоря о Меттатоне… Вообще-то я тоже его поклонник. Смотрела все шоу в Подземелье и продолжаю следить за его творчеством сейчас. И зная о нём кое-что от Хаппстаблука… Хм. Если вы с Хаппстой такие друзья, почему бы тебе не довериться его выбору и обратиться к Меттатону за помощью посерьёзнее? Я понимаю, тебе хочется пробиться самой, но тебе нужна некая помощь профессионала со стороны. И боюсь, нечто большее, чем консультации в соцсети. На твоём месте я бы после турне слетала в столицу. Во-первых, Хаппста поселился там, и вы частенько будете рядом лично. Во-вторых, ты лично возьмёшь пару уроков у звезды и заодно поживёшь в хорошем отеле в тепле. Я понимаю, у вас хороший атмосферный дом, но эти сквозняки и щели… Да и потом. В-третьих. Ты же всё ещё учишься общаться, правильно? Так представь, как полезно тебе будет выйти за уровень этого городка и попытаться адекватно войти в столичную жизнь? Сейчас ты, конечно, — льстить не буду — на жительницу большого города не похожа абсолютно ничем, да и вряд ли тебе нужно… Но опыт не помешает, правильно? — Хм… Если так подумать… Вы правы. Я ещё обсужу это с Хаппстой, хорошо? Надеюсь, ему понравится. Это же и правда очень здорово. Уф. Большой город. Представляю, как будет ломаться моя голова. И ещё Меттатон наверняка многое поменяет. Немного жалко заранее. Но мне лучше прислушиваться, правильно? Наверное. Ой. А это не будет считаться, что я напрашиваюсь? — Напрашиваешься? О нет. В крайнем случае вали всё на меня. И… что ж, я рада, что моя идея пришлась тебе по душе. Дальнейший разговор длился недолго. Пиккиблук достигла главной цели своего визита и потихоньку свернула разговор, дружелюбно распрощавшись, а Эйрифлайс осталась одна. Ей было о чём подумать. Она снова зависла перед зеркалом. Почему-то в последнее время у неё выработалась эта привычка. Она смотрела то на себя, то через себя, как будто пытаясь разглядеть что-то, что не видно невооружённым глазом, временами, как это случалось во время репетиций для театра, залезала в зеркало и медленно появлялась из него обратно. Не для эффектов. Просто так. Зачем-то. Что-то происходило внутри, а что — она не могла понять. «Значит, столица. Значит, Хаппстаблук. Значит, Меттатон. Вообще-то идея хорошая. Хаппста будет рядом. Я с ним наконец-то увижусь. Я так соскучилась… А с другой стороны, этот Меттатон… Он так много знает о сцене… Я надеюсь, он не сломает мне театр. Хаппста рассказывал, что он самоуверенный и всегда лучше знает, как надо. Хоть бы мне удалось уговорить его не переделывать мои задумки под корень, когда я попрошу помочь». Эйри вздохнула и засела в зеркало. Почему-то внутри зеркала думалось лучше. «Так далеко… Я полечу к нему так далеко одна? Надеюсь, я там не потеряюсь и смогу не ударить в грязь лицом. Наверняка там все умные. Не то что я. Жалко, что Хаппста не может жить всё время здесь, с родственниками. Тут хорошо». Эйри начинала ощущать одну странную вещь: при мысли о полёте в большой город ощущался внутренний барьер. Не страх, не ужас, не растерянность перед неизвестным, а просто барьер. В голову просился навязчивый вопрос: а зачем? А надо ли вообще? А не справится ли она сама? Стоило представить общение с тем же Меттатоном в родном городе (и желательно в присутствии Хаппсты) — и снова ничто не мешало, наступала лёгкость и желание много и весело общаться. Ну, за исключением того факта, что робота она всё же немного побаивалась. Как будто он мог изменить больше, чем она хотела. Она продолжала сидеть в зеркале и думать. «Странно, я думала, что собраться будет легче. Я ещё не поговорила с Хаппстой, а уже думаю. Очень хочется туда, а как подумаю серьёзно… А примут ли меня там? Почему меня это волнует? Я помню, что улетела из Руин прямо вот сюда, нашла этот дом, выбрала, привела сюда всех! Я уже улетала одна далеко-далеко-далеко! Мне было нормально, я со всеми говорила, всё было хорошо! Почему сейчас я хочу к Хаппсте, но сомневаюсь, надо ли улетать?» Эйри опять вылезла из зеркала и посмотрела на себя. И на мгновение показалась сама себе немного чужой. Она снова и снова вглядывалась в своё отражение, но так ничего и не смогла понять. «Я просто поговорю с ним. Он мне поможет. Он меня так позовёт, что я перестану сомневаться, полечу туда, увижусь с ним и усовершенствую свой театр теней. Так всё и будет». Эйри вздохнула и, решив больше не думать, полетела к родным, поболтать. Короткое наваждение прошло. Она не умела долго находиться в таком состоянии. Куда больше ей было свойственно находиться в уверенном, дружелюбном и беззаботном состоянии. А влияние Меттатона под маской Хаппстаблука сказывалось всё сильнее. Лишь с одной стороны он помог ей «научиться общаться», критически смотреть на себя и соблюдать чужое личное пространство. С другой стороны, незримо и с трудом осознаваемо на неё начали давить границы «своего мира», в котором она жила такой общительной хохотушкой. А вместе с серьёзностью взгляда на себя и других на неё напал и другой «зверь», подстерегавший теперь иногда в неожиданных местах — и от него она отмахивалась, убегая во всегдашнюю весёлость. И имя ему было Сомнение.