Золотые цветы

Азриэль исчез — по всей видимости, ему хватило пары минут одиночества, чтобы подняться, бесшумно соскользнуть с ремонтного стола и скрыться при помощи телепортации. Причины такого поведения были не ясны, но паники поначалу не вызвали. Несмотря на то, что это случилось неожиданно, монстры додумались начать с простого: позвонить. Однако автоответчик из трубки спокойно произнёс: «Абонент временно недоступен». Но и это ещё не был повод метаться, ведь Андайн тоже умела телепортироваться, а значит, могла переместиться к принцу, просто чётко представив его образ в голове. Но попытка провалилась: сколько рыба ни пыталась, у неё ничего не получалось даже приблизительно. Вслед за нею попробовал Гастер, но и его постигла неудача. — Вот она, человеческая магия, — подытожил он. — Защита от внешней телепортации, как она есть. — З-зачем он это сделал? — недоумевала Альфис. — В-ведь ему же угрожает б-большая опасность, он сам пришёл за лекарством, и вдруг… — Его срочно надо найти. Альфис… Оставайся с Гастером. Изобретайте своё лекарство, пока есть время. Поисками займусь я. Это подходящее занятие для бывшего Королевского Стража. Если понадобится, подключу Папируса. Не думаю, что он откажется помочь. — Боюсь, мне снова придётся оставить Альфис одну ненадолго. Я должен сходить к Дриимуррам и объяснить им ситуацию. Мне нужно подобрать подходящие слова, а кроме того, подчеркнуть, что в его побеге виноват я. Ведь это я отвлёк вас и позволил ему улизнуть. — Н-нет. Как минимум, я д-должна пойти с тобой. П-послушай, Гастер. Я уже говорила. Я н-не могу оставить Азриэля. Я полностью отвечаю за то, что с ним п-происходит. И х-хотя больше всего на свете я сейчас хочу спрятаться… Я не должна б-быть такой трусихой. Ещё на амальгаметах я поняла, что н-нельзя скрывать свои роковые промахи… и особенно от семей пострадавших. Т-так что я пойду и поговорю сама. Даже если после этого меня опять отстранят от работы. — Не отстранят, — покачал головой Гастер. — Без моего согласия тебя никто не отстранит, а я его, конечно же, не дам. Пойдёмте. Не будем терять время. Троица переместилась к королевскому дому. У них ещё была надежда, что Азриэль просто зачем-либо отправился домой, отключив телефон, но вскоре она разрушилась: принца там не оказалось. Чара, единственный никуда не ушедший член семьи, его не видела. Пришлось перемещаться к школе, чтобы оповестить обо всём хотя бы Ториэль и уже после этого полноценно приступать к работе. Чара не на шутку встревожилась. Как только Андайн, Альфис и Гастер исчезли, она забросила уроки, которые из-за переживаний за брата и так не особенно шли ей в голову, и вышла во двор, чтобы попытаться позвать его. Она рассчитывала на то, что он до сих пор может появляться на зов. Но это ничего не дало. Девочка несколько раз прокричала на всю улицу «Азриэль!», но никто не пришёл. Зато спустя несколько минут в двух шагах от неё, прямо около крыльца, вдруг вспыхнула золотистая звезда. Точка сохранения. Это невольно вызвало у Чары улыбку. Решив попытаться хотя бы сохраниться, она положила руки на звёздочку. Ничего не произошло. Чара недоумённо прищурилась и внимательно осмотрела точку сохранения. Она была вполне полноценная и «рабочая». Девочка ненадолго задумалась и в конце концов хлопнула себя по лбу. «Азриэль. Решимость семи человеческих душ. Пока в нём столько решимости, сохраняться не выйдет». Она посмотрела на часы. До конца уроков Фриск оставалось ещё много времени. Решив не тратить его попусту, Чара вознамерилась побегать по знакомым местам города и поискать, появились ли точки ещё где-нибудь. Таковые обнаружились у лаборатории, у школы, у отеля МТТ и на выходе из города по пути к горе Эботт. Ториэль тоже сильно заволновалась. Получив известие о пропаже Азриэля, она распорядилась немедленно начать поиски и держать её в курсе малейших продвижений. Сама она не могла бросить целую школу детей и не знала, как и где искать, но желала вернуть сына как можно скорее и поэтому не стала задерживать монстров. Гастер отправился в лабораторию продолжать работу над лекарством, а Андайн, доставив ящерку домой спать, призадумалась, с чего ей начать розыск. Пока учёная забывалась беспокойным сном, воительница предприняла ещё несколько попыток телепортироваться и позвонить, но, ничего не добившись, начала с того, что отыскала Чару и расспросила её, в каких местах любил бывать Азриэль и где он теоретически мог бы спрятаться. Получив информацию, рыба отправилась в путь. Маршрут открывался Подземельем. Андайн обшарила все полянки с золотыми цветами, какие там только были, обыскала комнаты домов Ториэль в Руинах и Асгора в Столице, облазила местность вокруг барьера, исследовала замок — ничего. Дальше возиться в Подземелье воительница не видела смысла — ведь Азриэлю как минимум нужно что-то есть, а на бывшей территории Королевства еды уже не найдёшь. Оставалась Поверхность. А именно пути, по которым обычно перемещался Флауи — в облике монстра-босса принц не успел ещё облюбовать себе какие-то особенные места. Путей было много, но объём работы Андайн не пугал. Она начала проверять первый, потом второй… Часов в семь вечера позвонила Альфис — спросила, как идут дела, и сообщила, что уходит в лабораторию снова подменить Гастера. Голос ящерки показался воительнице более серьёзным и печальным, чем обычно, но учёная не стала вдаваться в подробности насчёт своего состояния. Некогда было. Андайн пораздумала немного и решила обратиться за помощью к Папирусу, чтобы тот присоединился к поискам на выходных. Широкими шагами она направилась к дому скелетов. — Невозможно! — воскликнул Папирус, узнав о случившемся. — Он не должен был пропадать! Но не волнуйся, я сделаю всё, чтобы помочь найти моего дорогого друга! И действительно, уже на следующее утро Папирус стоял у дверей квартиры Андайн в полной готовности. Как в былые времена, она едва проснулась — а он уже находился у неё на пороге. Теперь воительнице уже не приходилось вспоминать, куда Чара советовала ей идти. Папс знал все «дорожки Флауи» наизусть. — Как думаешь, почему он сбежал, если он в большой опасности? — поинтересовался скелет, выводя подругу на смотровую площадку, откуда открывался вид практически на полгорода — Флауи любил обозревать окрестности и наблюдать отсюда за всеми. — Если честно, подозреваю чародеев. Посуди сам, Папирус. Человеческая душа сильнее, чем душа монстра. Человек может взять контроль. А тут их семь. И они заточали нас под землю. Да, до этого они вели себя безупречно, но я подозреваю, что у них с Азриэлем могут быть какие-то счёты. Они ведь так охотно в него вселились, если верить рассказам Альфис, а потом его начало раздирать от головокружений и прочего. — Чародеи… Хм, Андайн, у меня идея! — скелет поднял вверх указательный палец. — Азриэль не так давно писал мне, что у него есть друг-человек по имени Седрик, и он занимается магией! — Есть такой. Альфис вроде бы тоже что-то о нём говорила. — Так вот, если он начинающий маг, может быть, он сможет сделать какое-нибудь волшебство, чтобы найти своих? — Хм… А это мысль. Папирус, ты гений. В самом деле… Одно из двух. Либо он скрывается у своего приятеля, либо его приятель сможет его найти. Осталось понять, как попасть к Седрику. И как он выглядит вообще. — О, это очень просто! Дай мне немного времени. Папирус присел на ближайшую скамейку и полез в Интернет. В друзьях у Азриэля он быстро нашёл Седрика и написал ему сообщение. Маг отозвался довольно быстро и не стал возражать против появления скелета и рыбы. Он сам, похоже, заволновался, когда узнал о пропаже друга. Андайн рассмотрела фотографию юноши и перенеслась с Папирусом к нему домой. Они очутились в небольшой и слегка неприбранной квартире, отделанной в голубоватых тонах. Седрик вздрогнул при их появлении и попятился назад, столкнувшись взглядом с Андайн. — Ох, вот и вы… Напугали немножко. По поводу Азриэля… Сразу скажу, что не знаю, где он может быть, — Седрик поднял руки на уровне груди в оправдательном жесте. — Он не заглядывал ко мне и ни о чём не предупреждал. Но я могу попытаться его найти. Такое заклинание действительно есть. Будет немного сложно, потому что у меня нет никаких его вещей, но я постараюсь. Должна помочь родственная связь с душой Зелёного чародея. Подождите пока на кухне. Седрик удалился в свою комнату. Оттуда слышался шелест бумаги (видимо, он копался в записях предка, отыскивая нужное), потом разливалось неяркое зеленоватое свечение, а затем всё пропало и наступила полная тишина. Андайн, не выдержав, тихо подошла к двери комнаты и заглянула внутрь. Седрика не было. — Отлично, теперь ещё и этот свалил, — подытожила она громко. — Может, он просто переместился к Азриэлю и скоро вернётся с ним? Давай подождём! — предложил Папирус. Папирус оказался прав: спустя минут сорок Седрик действительно вернулся обратно. Но без Азриэля. В руках волшебника белел исписанный лист бумаги. — Выходит, я сейчас правда единственный, кто может его найти. Мы немного поговорили… И он отказался возвращаться. Нет, я не мог притащить его силой, — быстро проговорил юноша последнюю фразу, едва Андайн открыла рот, и протянул лист монстрам. — Он написал письмо и попросил передать его вам. «Привет всем, кто это читает и волнуется за меня — маме, папе, Фриск, Чаре, Папирусу, Альфис и другим. Прежде всего хочу сказать, что со мной всё в порядке. Альфис спасла мне жизнь, и сейчас я достаточно стабилен. Спасибо ей за это. Конечно, этого мало, и я помню про лекарство. Не стоит беспокойства, я обязательно его приму. Пусть продолжает разрабатывать. Но пока я не могу вернуться. Есть некоторые дела, которые я обязан срочно сделать. И таких дел много. Увы, я не могу позволить, чтобы кто-то мне мешал. Меня не будет дома около месяца. Потом я обязательно вернусь домой. Обещаю хорошо есть и вовремя ложиться спать. Заранее клянусь, что никакого контроля над моим разумом чародеи не берут. Мэджик хорошо обучил меня по этой части. Если вас заинтересует, чем конкретно я занят… Скажем так, это старые недоделки из прошлого Флауи. Поверьте, вы не хотите вдаваться в подробности. Не скучайте! С любовью, Азриэль». Андайн подняла глаза от письма. — Не думаю, что Ториэль обрадуется получить от него такое. Здорово, конечно, что он подумал о её чувствах, но я бы, например, не хотела, чтобы мой сын прислал мне записку в стиле «Прости, мам, я удрал из дома на месяц неизвестно куда, но буду хорошо кушать и спать!» На месте королевы я бы всё равно нашла его и надрала зад. — Похоже, ты была бы очень строгой матерью, Андайн! — заметил Папирус. — Если Азриэль хочет, чтобы мы его не беспокоили, я думаю, мы можем потерпеть! Ведь в виде Флауи он часто пропадал куда-то надолго, но всё было нормально! — Вот за эти пропадания он теперь и расплачивается. Кто знает, что он там успел наворотить без души, если сейчас из-за этого ему надо долго работать над этим в одиночку? И нет, я бы не была строгой матерью. Если бы моему сыну вздумалось вместо математики пойти погонять в футбол, я бы к нему присоединилась. А вообще рано мне ещё об этом думать. Ладно. Мы просто передадим это Ториэль. А ты, — Андайн кинула взгляд на Седрика, — постарайся поддерживать с ним связь и сообщать, что с ним происходит. Пока, — не став медлить, воительница перенесла Папируса к дому Дриимурров. Андайн была права: Ториэль действительно не обрадовалась письму, несмотря на все вежливые слова и обещания заботиться о своём здоровье. Со скорбным лицом королева присела на постель, снова и снова пробегая взглядом по строчкам. — Ох… Неужели присутствие в родном доме настолько мешало бы ему разбираться с делами… Я уверена, что смогла бы его не беспокоить зря. Но впрочем… Я надеюсь, что ему виднее. Я надеюсь, что он знает, что делает, — она вздохнула, машинально вертя листок в пальцах. — Будь это кто-то другой, я бы в любом случае нашла его и постаралась бы помочь. Но Азриэль… С ним всё совсем не так. Несмотря ни на что, он не ребёнок… Не совсем ребёнок. К тому же он был цветком, и за это время сделал столько странных вещей, узнал столько и пережил столько… И это он был тем, кто поглощал души всех и разрушал барьер… Я не могу не переживать за него, но в то же время понимаю, что не мне его учить. Он особенный, — Ториэль подняла глаза на Фриск и Чару, стоявших здесь же. — Но я знаю, кого он может попросить о помощи, если дела станут плохи. И это вы. Поэтому, дети… Постарайтесь помогать ему по первой же просьбе. Я знаю, что вы тоже порой делаете странные вещи, от которых в итоге всем становится лучше. Мне придётся сдержать свои страхи… Но пообещайте, что будете мне говорить, хорошо ли всё с Азриэлем или ему становится хуже. — Обещаем, мам, — хором отозвались девочки. Потратив какое-то время на то, чтобы максимально успокоить и утешить волнующуюся и едва не плачущую Ториэль, и оставшись наедине с Фриск в их комнате, Чара хмыкнула: — Игру доделывать ушёл, не иначе. Других причин у него явно нет. А из дома сбежал, чтобы не выдумывать для родителей кучу отговорок, чем же таким он занят. Решил обойтись без лишней лжи. Пожалуй, даже правильно сделал. — Надо Седрику написать. Уж нам-то Азриэль наверняка разрешит с ним видеться! — ответила Фриск. — Можно попробовать. Лично я и вправду предпочла бы вовремя узнавать, что там где восстанавливается. Точки сохранения вот уже сейчас восстановились. Только для нас пользы от них никакой. Азриэль у нас теперь и за героя, и за игрока. Сам сохраняется. Потянулись дни ожидания. Фриск и Чара действительно смогли встречаться со сводным братом и регулярно бодро отчитывались Ториэль о том, что принц-де на самом деле и кушает хорошо, и высыпается, и вообще «последствия косяков» устраняет без особых проблем. Это немного утешало королеву, а заодно и Асгора, узнававшего всё от неё. Альфис и Гастер продолжали по очереди копошиться в лаборатории над созданием нужного средства. Лишь по прошествии достаточного количества дней ящерка задержалась в лаборатории и не ушла домой сразу по приходу скелета. — Г-гастер? — Да, Альфис? — Я х-хотела поговорить. Дело в том, что… В последнее время… Я стала ощущать дежа вю. Это чувство к-как будто становится всё более сильным, и… Н-не может ли это быть «сбросом»? Я просто никак не могу успокоиться на этот счёт. — Ну, вообще-то… Вообще-то, Альфис, я действительно хотел поделиться с тобой новостями по этому поводу. Подожди немного. Присядь. Альфис уселась на стуле, тревожно поглядывая по сторонам. Примерно спустя полчаса двери лаборатории открылись, и на пороге появилась Чара. — Здравствуйте. Я тут принесла то, что Фриск вам обещала. Азриэль попросил передать. Девочка открыла принесённую с собой сумку и достала из неё… кнопку «Сброс». Ту самую заветную кнопку, с пропажи которой и началась вся эта история. Альфис задрожала. — Аккуратнее! Ты же… н-не хочешь её нажать, да? — Нет, не хочу. Но ты не бойся, Альфис, у меня и не получится. Вся решимость у Азриэля. Сейчас это может сделать только он. Чара передала кнопку Гастеру. Тот спрятал её в какой-то из ящиков. — До прихода Санса. Санс потом перепрячет её в намного более надёжное место. — Спасибо, доктор. — Азриэль уже с-сбрасывал? — поинтересовалась Альфис. — Так, как можно сбросить этой кнопкой — нет. Полный сброс мы как раз делать не хотим, поэтому и отдаём кнопку вам. А так, чтобы чуть-чуть, понемногу, на пару дней назад, к предыдущему сохранению — не один раз. Это было нужно для того, чтобы кнопка нормально вернулась. Не переживай, Альфис, мы не сделаем ничего плохого, — Чара улыбнулась. — Ладно, мне пора. Пока! Чара ушла. Ящерка тяжело вздохнула. — И ты так спокоен… — Я просто видел эти сбросы ещё от Флауи, когда сидел в пустоте. Я привык за ними наблюдать. Не бойся, Альфис. Лучше подумай о том, сколько можно исследовать на основе этого. — Б-боюсь, мне понадобится больше времени, чтобы привыкнуть. Это ощущается к-как непрерывный ход жизни, только с дежа вю, если это происходит слишком часто, а ты п-понимаешь, в чём дело. И от этого всё кажется только ещё более странным. Но что всего неприятнее… Это первая вещь, которой я д-действительно не могу поделиться с Андайн. Мне страшно подумать, что может стоять за этими сбросами, — Альфис оглянулась на входную дверь и вздохнула, поправляя очки. — Знаешь что… Налей кофе, б-будь добр. Я не уйду отсюда. Расскажи мне про сбросы. Что делал Флауи, зачем он сбрасывал… Делала ли так Фриск, когда шла по П-подземелью. Боюсь, я не смогу уснуть, пока не узнаю. — Я не считаю, что всё настолько плохо, Альфис. Ну, или отношусь к этому более философски. Конечно, я не желаю, чтобы всё обнулилось… Но, в общем, я помогу тебе свыкнуться с мыслью. Мы с тобой претендуем на роль учёных, раздвигающих границы времени и пространства, а для этого нужно видеть полную картину. Ящерка невольно задалась вопросом, когда это она пробовала самостоятельно претендовать на роль «раздвигающей время и пространство», но промолчала. Спорить не хотелось. За всё то время, что она проработала с Гастером, она заметно вошла во вкус, обсуждая сложные приборы и научные парадоксы. Гастер заварил ей кофе покрепче и придвинул стул поближе, устраиваясь рядом. — К сожалению, я не смогу одновременно рассказывать и вникать в твои ночные наработки, но работа продвигается быстро, так что, думаю, я могу уделить этому некоторое время. Так вот. Начнём с самого начала. Гастер старался рассказывать обстоятельно и по порядку, не приукрашивая, не смягчая красок, но в то же время тщательно подбирая слова и стараясь выделять плюсы среди минусов. Он внимательно следил за реакцией Альфис и для себя потихоньку делал вывод, что ящерку не столько волнует сам факт сброса, сколько в глубине души тревожит и даже возмущает, что кому-то одному позволено врываться в чужую жизнь, всё менять… и как менять? Она явно подсознательно надеялась, что есть какое-то средство не давать этому случаться, но, увы, на этот счёт Гастер ей никакого утешения дать не мог. Как не мог и скрывать всего того, что вытворял Флауи, пока не повстречался с Фриск. Санс появился в лаборатории как раз в то время, когда учёный рассказывал подруге, как не заладились отношения низкого скелета с цветком из-за всего этого. Гастер, не прерывая повествования, сделал жест в сторону ящика с кнопкой, Санс невозмутимо её достал и, глядя на неё (а Альфис она всё ещё казалась опасным артефактом) и чуть ли не насвистывая (а ведь он прекрасно слышал, о чём речь!), удалился. Альфис не знала, сердиться ей, бояться или недоумевать. Почему все так спокойны? Почему для них это такая норма? Ей даже окончательно расхотелось спать. — Пока ещё это б-безумно. И… раз уж на то пошло… — она подняла глаза. — Мы ведь… н-не убивали Фриск, да? Гастер вздохнул, но ответил, стараясь сохранять свой тон максимально твёрдым. — Ты — нет. Папирус и Санс — нет. Ториэль — нет. Андайн убивала. И в случае с ней, я думаю, это неудивительно. Асгор убивал. Тоже, я думаю, закономерно. Флауи — убивал. Потому что не имел души и не чувствовал ни своей, ни чужой боли. И даже Меттатон убил пару раз. Человек довольно хрупок, чтобы с лёгкостью выжить после сильного удара металлической ноги с острым каблуком или после града бомб. Но Андайн и Меттатон ничего не помнят, Асгор знает, что люди могут «неоднократно умирать», и для него это был уже не первый опыт, а Флауи… сама понимаешь. Вообще-то чисто с научной точки зрения принц заслуживает горячего уважения. Такой экспериментатор — ценный кадр в науке. Что касается Фриск — она, естественно, всё помнит, как игрок. И помнит лучше любого монстра, способного запоминать такое. Но факт в том, что она всё понимает, не держит зла и искренне любит каждого из нас. — И как раз это з-заставляет думать, что она не сделает н-ничего плохого и не сбросит во зло. Гастер кивнул. Наконец-то он нащупал «успокоительную точку». Фриск. Её пацифистская сущность. «Нужно дать Альфис просто пообщаться с Фриск на эту тему. Это поможет ей», — подумал он. — Слушай, Гастер. П-признайся… Для тебя ведь экспериментальный интерес п-перекрывает всё остальное, да? Все те же, ну… Т-тревоги друг за друга… — По большей части да. Врать не стану. Однако… В это просто нужно втянуться с позиции наблюдателя, вооружённого знаниями и инструментами. И станет гораздо легче. Я тебя не тороплю. Альфис старалась привыкнуть изо всех сил. Буквально заставляла себя видеть перед собой в первую очередь не «произвол над чужими судьбами», а, в перспективе — разбегающиеся ветвями в разные стороны нити таймлайнов. Перестройка давалась нелегко. А иногда и вовсе тормозилась сомнениями в том, нужно ли вообще перестраиваться и смотреть на вещи так, как смотрит Гастер — как на объект изучения, наблюдений, опытов. Это была какая-то затягивающая бездна. Альфис узнала тайну, в которой была не уверена, хотела ли она её знать, а пути назад не было. Возникала шальная мысль как-нибудь попросить Азриэля сбросить, раз уж на то пошло, до момента, когда Гастер рассказал ей это, но ящерка боялась запомнить. Тогда это не имело бы смысла. Положение осложнялось и другими вещами. Во-первых, пресловутый научный интерес, хоть и уступал ещё чисто эмоциональным переживаниям, всё-таки давал о себе знать. Гастер слишком привил ей вкус к лабораторным упражнениям, чтобы той совсем не хотелось экспериментировать и исследовать вместо метаний. Во-вторых, тот же Гастер, несмотря на свою «вину» в происходящем, был главным и чуть ли не единственным проводником в этот мир неведомого, умел объяснить, показать, убеждал, что всё это подвластно и управляемо, и… вызывал доверие. Как опытный рулевой у штурвала во время шторма. И чем дальше всё заходило, тем больше её тянуло к нему и к его «миру». Все эти обстоятельства никак не способствовали сближению с Андайн. Днём Альфис по большей части спала, ночью работала, порой задерживалась, чтобы обсудить с Гастером лекарства, таймлайны или другие вещи, порой даже чисто повседневные, а когда она всё-таки оставалась с воительницей дома, то казалась более замкнутой в себе и тихой, как обычно. Наступил период, когда ящерка реально не знала, о чём поговорить с рыбой. На общие увлечения не хватало времени, а свои собственные переживания теперь были таковы, что поделиться ими не было никакой возможности. И хороших перспектив тут тоже не предвиделось. Альфис понимала, что чем глубже залезет в эту кашу со сбросами и таймлайнами, тем сильнее это отдалит её от Андайн. И с ужасом обнаруживала, что паники на этот счёт у неё уже не возникает. Масла в огонь подливал ещё и Папирус — он из кожи вон лез, чтобы больше быть с Андайн и утешать её, а в итоге не столько поддерживал, сколько перетягивал на себя одеяло, заглушал собой переживания воительницы по поводу Альфис. Наконец, Меттатон, поддержка на расстоянии, шиппер Андайн и Альфис, который ещё удерживал ящерку от окончательного шага и всячески протестовал, попросту исчез из сети и не появлялся вот уже несколько дней. О причине он предупредил: помимо разъездов и концертов вплотную занялся съёмками крутого ролика к Рождеству. Но его отсутствие обрушило последнее препятствие. Альфис поняла, что момент, в который она не хотела верить, который она так оттягивала, наконец наступил. Как-то раз, вернувшись с работы домой, Андайн чуть ли не на пороге столкнулась с Альфис, смотревшей на неё взволнованно и сильно побледневшей. Ящерка сжимала одной рукой кулон в форме половинки сердца — тот самый, что Андайн купила ей на барахолке. На вопрос, что случилось, Альфис ответила, потея и сильно заикаясь: — Андайн… Нам… Нам… Нам надо п-п-п-п-поговорить.