Золотые цветы

Глазам Эйри открылся обширный концертный зал с большой сценой, со стенами, выполненными в различных оттенках розового, с рядами зрительских кресел, обтянутых тёмно-красной тканью, и того же цвета занавесом, сдвинутым в сторону до упора. На сцене стояли предметы, которые Эйри привыкла использовать в своих представлениях — от ширм до зеркал. Девушка подлетела поближе, рассматривая их. — Давай, расставляй всё под свой вкус и покажи мне что-нибудь из своего, — Меттатон уселся на первый ряд. — Неважно, будет это нечто старое или импровизация. Кстати. Сразу скажу, возможно, тебе будет интересно. Обожаю импровизации и прямые трансляции без монтажа. Так больше… эм… драйва. — Я лучше сначала что-нибудь старое. Мне нужно собраться. Эйри принялась неторопливо менять расположение предметов, раздумывая, что бы такого показать роботу. Она всё ещё чувствовала себя застигнутой врасплох такой внезапной репетицией — ей казалось, что звезда в первый день с ней просто поболтает. «Чем-то похоже на то, как я сразу потащила Хаппсту по всем комнатам дома, когда впервые пригласила в гости… Видимо, это карма. И поделом, — подумала она. — Ладно, кажется… Я знаю, что может его впечатлить… Наверное». Меттатон спокойно и внимательно наблюдал, как она расставляет декорации, что-то про себя соображая. Затем кивнул в ответ на её вопросительный взгляд, показывая, что можно начинать. Эйри погасила верхний свет. Надо сказать, Меттатону было не так легко, как могло показаться. С одной стороны, от него как зрителя требовалось эмоциональное восприятие представления, чтобы понять, как это воздействует на публику. С другой стороны, он должен был проявить взгляд критика. К счастью, он понимал, как совместить то и другое. Эйри сообразила, что не должна вести себя, как школьница, отчитывающаяся за дежурство по классу. У неё было желание громко, бодро и чётко «отрапортовать» вступление, а затем всё так же чётко и старательно, словно по схеме, воспроизвести сам сеанс теней. Да что там, она даже начала первую фразу именно так. Но Меттатон посмотрел на неё не то предупреждающе, не то успокаивающе, и сделал жест рукой, явно означавший: «Спокойнее». Она выдохнула и постаралась вести себя максимально естественно. Тени появлялись медленно. Плавно, с меняющейся резкостью, они вырастали за ширмами, изменялись, наползали под шорохи и скрипы… В полутьме что-то посыпалось со сцены Меттатону под ноги. Он слегка наклонился, чтобы взглянуть на это, и в этот момент что-то большое и светлое пронеслось по кругу сцены, быстро разворачивая к нему зеркала одно за другим. Теперь они стояли полукругом, и в каждом робот мог видеть своё отражение — впрочем, из-за недостатка света очень смутно. Тени появились снова, многократно отражаясь в зеркалах, но это было не очень страшно: Меттатон понимал, что они не рядом с ним, а поодаль, ближе к стёклам. Конечно, жутковато было смотреть на то, как они колышутся совсем рядом с его изображениями, но это скорее приковывало внимание, чем пугало. Ровно до тех пор, пока какая-то большая тень с визгом не выскочила совсем рядом с ним, да так, что он действительно перепугался, шарахнулся, взглянул в зеркала, увидел, как его отражения натурально опутываются этой большой и непонятной тенью и, не успев ничего сообразить, испугался снова, не оправившись от первого раза. Всё стихло. Однако спустя мгновения что-то зашуршало снова. И на сей раз по всему периметру зала. Что-то маленькое прошебуршало куда-то назад. Звуки доносились теперь только сзади, и Меттатон обернулся посмотреть, что происходит. Он ничего не увидел, пожал плечами, развернулся обратно и на самом краю сцены, прямо перед собой, увидел одно из зеркал. Ничего страшного. Ничего необычного. Тени продолжали сновать туда-сюда и принимать зловещие очертания где-то на сцене, частично по бокам от него, поддерживая напряжение, но вблизи ничего не происходило. Позже Меттатону почудилось, что по ту сторону стекла что-то мелькнуло. Он прищурился, инстинктивно вжался спиной в кресло… и не зря, потому что в эту минуту на него как будто набросилось его собственное отражение. Но то было лишь первое впечатление — буквально спустя пару секунд стало понятно, что это сама Эйри, которая со смехом взвилась в воздух и скрылась… Представление шло минут тридцать, но Меттатону хватило. Он зажёг свет. — Что-то я по видео вот такого не припоминаю. — Я не уточнила. Я сказала «из старого», но не сказала, что я это уже показывала. Ты первый зритель. Так что… Это не импровизация, но для тебя… что-то вроде. — Впечатляет. И… Вот что я тебе скажу, дорогуша. Во-первых, тебе определённо повезло, что ты работала в небольшом клубе. Чтобы вот так держать в напряжении зрителя, тебе нужна маленькая аудитория. Подчёркиваю: маленькая. Гораздо меньше, чем этот зал. Формат выступлений больше камерный. Во-вторых, детей от экрана сразу убираем. Если у тебя будет что-то безобидное, типа нестрашного спектакля — тогда можно. А если вот так — я бы сказал, что тебе в качестве целевой аудитории лучше выбрать подростков, они как раз падкие на такие острые ощущения. Где-то в районе лет пятнадцати. Дальше. К декорациям придираться не буду, всё расставлено хорошо и свою роль играет своевременно. Что ещё? Актёрская подача. В целом говорить не стану, но выскажусь конкретно по этому выступлению. Здесь у тебя не сюжет, а цепочка жутких моментов. Выдержано в целом неплохо, но есть одно замечание. Если тебя именно как тебя в процессе представления нет — тебя там не должно быть с самого начала. То есть твоё вступление с выходом на сцену самолично впереди всех декораций нужно убрать вообще. Никаких предисловий, дорогуша. Здесь они неуместны. Это немного сбивает эмоциональный настрой — а в целом ты держишь его хорошо. Ещё кое-что. Твоё представление вот в таком виде, в каком оно есть сейчас, в принципе, довольно неплохое. Впечатляет, будоражит, выглядит эффектно. Но. У тебя всё склоняется к интерактиву. То есть к прямому взаимодействию с публикой. Я бы на твоём месте с этим поэкспериментировал. То есть сделал бы это не «одной из идей», как у тебя чувствуется, а базой. То есть я бы это не вставлял, а вообще от этого отталкивался бы. Но это уже не требование, а просто предложение, ты можешь его принять, а можешь отклонить. — Ага… учла, — кивнула Эйри, помолчав, когда Меттатон закончил говорить. — Тогда… что мы делаем дальше? — Если у тебя есть что-то сюжетное, именно как сценка, я хочу это видеть тоже. То есть завтра ты мне это показываешь, и я, опять же, оцениваю. Послезавтра мы с тобой встречаемся снова и тогда проводим занятие уже подольше. С нуля будем делать тебе выступление с учётом всех поправок. Договорились? О, и да. Не присылай мне сообщений с вопросом «А так сойдёт?» Моё дело оценить. Думать здесь должна только ты. — Хорошо, я поняла. Спасибо, что уделил мне время! — Всё для друга Хаппстаблука, — подмигнул робот. — Кстати о нём. Он попросил передать, что освободится часам к пяти. Жди в номере. И пока, дорогуша. Мне снова пора бежать. В пять часов привидения действительно встретились и, решив прогуляться, направились на улицу. С неба медленно и тихо сыпался снежок хлопьями. Теперь-то наконец Эйри поделилась с другом всеми прошедшими переживаниями насчёт Меттатона. На лице Хаппстаблука возникло глубокое и искреннее недоумение. — Не могу поверить, Эйри. Ты действительно думала, что он превратит твой театр теней в гламурный бенефис? Да я тебя умоляю. Это совсем не в его духе. Поверь, леди, он прекрасно умеет ценить индивидуальность артиста, — привидение тряхнуло призрачной чёлкой в смеси усмешки и удивления. — Мне бы и в голову не пришло, что ты станешь днями штудировать Интернет, просто чтобы при случае осадить Меттатона и сделать это приличным образом. Наверное… Мне стоило лучше прояснить для тебя ситуацию. Хотя знаешь, что? Довольно об этом. Успокойся и отпусти себя. Давай лучше повеселимся. Хаппстаблук уплотнился, зачерпнул снега и кинул в Эйри. Та была недостаточно уплотнена, так что снег пролетел сквозь неё. Желая отплатить точно таким же «хулиганством», Эйри сама усилила материальную осязаемость, чтобы схватить снежок и кинуть, но Хаппста среагировал быстро и залепил в неё в ту же секунду. — Ах так! Завязалась битва — самое откровенное дурачество, что только было между этими двумя. Игра в снежки — само по себе занятие увлекательное и не самое простое, а уж когда оба участника призраки и нужно успеть пропустить снежок через себя и не допустить, чтобы это сделал соперник… Увлёкшись схваткой и хохоча, привидения почти перестали замечать всё на свете и обстреливали друг друга так быстро, как только могли. В конце концов Эйри удалось ощутимо залепить Хаппстаблуку в затылок. Но тот не среагировал. — Эй, я победила! — Шшшш. — В чём дело? — В невидимку, быстро. — Зачем? — Быстро. Недоумевая, Эйри растворилась в воздухе. Её друг сделал то же самое. Спустя пару минут мимо них по тротуару прошла Альфис. И только когда ящерка пропала из вида, Хаппстаблук позволил вернуться. — Эй, в чём дело? — Альфис. Та, что изобрела Меттатона. — Ну и что, что Альфис? — Она не должна нас видеть вдвоём. — Это ещё почему? — Неважно. Просто не должна. Она о твоём существовании не знает — и пока что пусть не знает дальше. Прячься, когда её видишь, хорошо? Не спрашивай, почему. — Ну, эм… Хорошо? «А то я ж потом от фанфиков её не отмахаюсь. Вернёт мне моё шипперство, как пить дать», — подумало привидение. Вздохнув и пораздумав немного, Хаппстаблук предложил взлететь повыше и полетать над крышами домов, чтобы обозреть город с высоты птичьего полёта. Эйри согласилась. Пожалуй, из этого тоже выходило развлечение — и более безопасное, чем игра в снежки. На следующий день в назначенное время Меттатон снова зашёл за Эйри. Улыбнувшись ей как ни в чём ни бывало, он опять присел на место в первом ряду в ожидании чего-то «сюжетного». На сей раз Эйри разыгрывала что-то вроде спектакля. Он уже не был настолько жутким, как прошлое представление. Сама девушка появлялась как персонаж, который сталкивается лицом к лицу со своими кошмарами и всевозможными способами и уловками старается избавиться от них или умилостивить их. Где-то это было бегство с погоней, которая впоследствии прекращалась, где-то открытое столкновение, а где-то усмирение, побеждение кошмара при помощи доброты. Была здесь парочка откровенно страшных моментов, но в основном просто поддерживалось сопереживание герою и напряжённое и взволнованное ожидание финала. На этот раз Меттатон смотрел спокойнее и, пожалуй, придирчивее: такой формат представлений был ему гораздо ближе, чем вчерашний. — Что ж, я вполне доволен результатом, дорогуша. Не сказать, что идеально, но цепляюще. Опять же, как и вчера: с технической точки зрения претензий нет. Даже более того… Я честно пытался понять, как так получается, что, например, ты летишь, а тени гонятся за тобой, и это при учёте, что их должна создавать ты или хотя бы ассистент, а тут ты одна, и… Ах, в общем, я бы попросил тебя удовлетворить чуть позже моё любопытство и показать, как это делается. Мне просто интересно, заимствовать ничего не буду. Теперь что касается актёрского исполнения. Я предупреждал, что буду придираться, но не волнуйся, никакого, кхм, «наезда». И Эйри. Увереннее. Понимаешь, увереннее. У тебя хорошо то, что ты играешь увлечённо и явно хорошо вкладываешься. Но это больше похоже на то, как будто ты сама с собой решила вот так развлечься. Тебе нужно больше эмоционального накала. Напряжение ты держишь, но стоило бы быть… чуточку порисковее, что ли. Сильнее бить по чувствам зрителя. Я завтра попробую показать, как, возможно, стоило бы обыграть некоторые моменты. Договорились? Прекрасно. Тогда до завтра, дорогуша! Хаппстаблук в этот вечер пробыл с Эйри совсем немного. Он сослался на усталость и через достаточно короткое время засобирался домой. Однако до этого он успел спеть — Эйри попросила «показать» голос, ей подумалось, что её друг мог бы стать неплохим певцом. Призрак взял одну из песен Меттатона и, отлетев в более-менее безлюдное место, исполнил. — У тебя такой голос красивый… Почему ты не поёшь? — В группе уже есть два вокалиста, зачем им третий? Меттатон и Смурена прекрасно справляются, к тому же Смурена вообще будет отдельные альбомы записывать, чисто свои — зрители очень большое внимание обращали именно на её голос. Да и вообще. Ты, конечно, не расслышала, но я за время песни четыре раза в ноты не попал. «Потому что этот голос у меня не тренированный, и я его не разрабатывал». — Ладно, Эйри. Надеюсь, ты не обидишься, что я решил немного отдохнуть. До встречи. Оставался последний день на этой неделе с Меттатоном. Только сейчас Эйри обратила внимание на то, что робот фактически работает без выходных. Прошли будни, прошла суббота, наступило воскресенье, а он как занимался фирмой и сценой, так и продолжал. — У тебя нет выходных? — поинтересовалась она, описав свои мысли. — Есть. Но… я часто нахожу себе дела поважнее, чем отдых. Да и потом, это как посмотреть, дорогуша. Как босс, я, по идее, должен спокойно сидеть дома в субботу и воскресенье. А как артист… У меня ненормированный график в этой области. Но не беспокойся за меня. Я робот, в конце концов. Давай перейдём к твоему выступлению. Сделаем его из двух частей: сначала то первое, потом сценка. Расставляй декорации и — поехали. Без вступления, больше интерактива и я в роли подростка. Эйри старательно выполняла все рекомендации. В этот раз она сама вообще не показалась «публике» и сразу перешла к делу, которое теперь включало большое количество импровизаций. Меттатон хотел экспромта — он его добился, потому что у девушки не было времени, чтобы всё обдумать и точно вписать в сценарий. Ей приходилось на ходу придумывать, как втянуть Меттатона в представление и делать его частью всего происходящего. Задача усложнялась ещё и тем, что робот уже не был собой, а вошёл в роль и выдавал реакции пятнадцатилетнего пацана, пришедшего «посмотреть ужастик». Тем не менее, в итоге телезвезда осталась довольна. — Прекрасно. Я тебе даю немного времени записать всё, что ты придумала, чтобы у тебя из головы не вылетело. Потом переходим к сценке. А пока ты пишешь… Я тут подумал… К следующему разу нужно будет подумать о музыке. В умеренном количестве, не на всём протяжении, но всё-таки, думаю, это бы помогло настрою. Я знаю парочку жуткомелодий Бл… Напстаблука, которые могли бы подойти. — Ты так всё тщательно планируешь, как будто собрался заставлять меня выступать по-настоящему. — Ну… Вообще-то так и есть. — Стоп… Что? — Повторяю. За просто так я не работаю. Наши занятия бесплатны, но, по крайней мере, я должен иметь что-то существенное на выходе. Например, твой успех перед реальной публикой. Поэтому мы всё отрабатываем — и ты идёшь показывать. Заодно я тебя научу, как правильно рекламу делать. Сразу оговорюсь, что выступать будешь не здесь, а в твоей афише не будет моего имени. Тебе бы это повредило. Моё имя перешибло бы твоё и помешало бы тебя трезво воспринять. Ты там всё записала? Переходим к сценке, дорогуша. Со сценкой вышло сложнее. Эйри старалась изо всех сил допускать больше «эмоционального накала» в представлении, но Меттатон не досмотрел до конца и сделал знак притормозить. — Стоп, дорогуша. Правда, прости меня за вмешательство, но я предупреждал. Красотуля, когда я говорил «увереннее», я не имел при этом в виду «переставай вести себя естественно». Ты как бы играла сама с собой. Я попросил быть рисковее со зрителями. Ты усилила реакцию на зрителей, но теперь это смотрится как что-то вроде «Посмотрите, вот так нормально? А вот так?» Не надо ждать их оценки, не надо заглядывать в глаза с немой просьбой оценить. Уверенно вышла, уверенно показала, уверенно дала реакцию. Я могу продемонстрировать, — Меттатон поднялся с кресла и вскочил на сцену. — Вот давай продолжим с того места, где ты остановилась. Я примерно помню, что за чем шло. Давай тени, я повторю. Эйри пришлось послушаться, но сделала она это охотно — ей хотелось посмотреть, как Меттатон сыграет роль в её же спектакле. Меттатон действительно справлялся очень хорошо и вправду помнил, что ему следует делать. На его примере девушка сообразила, что значит смелее вести себя на публику и при этом не переигрывать и не зажиматься. Это было нечто, что вошло в её голову без слов. Но было и кое-что другое. Ей пришлось по душе заниматься спектаклем вместе с роботом, понарошку пугать его тенями, гоняться за ним по сцене, наблюдать за его движениями и реакциями. Чего скрывать — так было куда интереснее, чем в одиночку. В голове даже промелькнула мысль позвать его всё-таки выступить с ней, но она быстро себя одёрнула, что не стоит тревожить занятую звезду ради этого — не тот уровень, не то время, да и желания робот не показывал. — Отлично, дорогуша. Вот так гораздо лучше. Уверен, что теперь ты справишься. Итак, в следующий раз у нас на повестке дня музыка, реклама и немножко имидж. И всё пройдёт превосходно. Увидимся! Эйри вернулась к себе в номер, Меттатон направился прочь из отеля. Хаппстаблук в воскресенье после ухода Меттатона не появился. Не объявился он и в понедельник. Всё, что получила от него Эйри — сообщение: «Прости, пожалуйста, я тут занят. Не из-за Меттатона, у меня ещё кое-какие дела, потом объясню». Девушка вздохнула, но решила смириться. По крайней мере, у неё появилось время отдохнуть и перевести дух. Она выбралась из отеля и отправилась на прогулку по столице, чтобы посетить разные места — парк, главную площадь, разные достопримечательности и красивые здания, да и просто широкие многолюдные улицы. Увиденное понравилось ей. Её впечатлили и открывшийся ей простор, и шум и гомон, и изыски архитектуры, и блеск вечерних огней. Она любовалась, замирала, фотографировала. Что-то атмосферное проникало в душу, что-то обновлялось в ней. Эйрифлайс почувствовала, как ей вдруг захотелось слиться с окружающей обстановкой, наполниться ею без остатка, она ощутила неясное желание не возвращаться домой подольше. Обратно в номер она вернулась уже за полночь, насыщенная впечатлениями от увиденного. Во вторник её разбудил звонок Меттатона. — Доброе утро, дорогуша, — проворковали в трубку. — Надеюсь, я не разбудил тебя? Прошу простить меня, если да. Я тут подумал… Может, встретимся просто так? Ах, понимаю, это очень неожиданно с моей стороны, тем более с моей-то занятостью, однако… Мне так понравилось репетировать, что я предположил… Возможно, было бы столь же приятно и просто пообщаться? Как думаешь? — Я, я, эм… Я… Хорошо. Хаппста всё равно чем-то там сильно занят… Так что я думаю, что я могу. Где встретимся? Ты снова зайдёшь за мной в отель? — Мммм… Нет. Напротив отеля находится кондитерская Маффет. Досадный факт, ну да ладно. Зайди за неё. Там у задней стены и встретимся. В пять вечера, хорошо? Эйри отметила про себя, что время неформальной встречи было примерно тем же, в какое к ней два раза прилетал Хаппстаблук, но списала это на единый срок окончания рабочего дня у призрака и Меттатона. Ей было невдомёк, что внезапное проявление нерабочего интереса у Меттатона вызвано теми же причинами, что и неявка Хаппсты вчера и позавчера. Робот планировал заинтересовывать собой, постепенно избавляясь от своего бестелесного «двойника». Откровения Эйри в свой адрес лишь поначалу вызвали у него реакцию «что, простите?», но затем он взял её на вооружение, поняв, каким именно способом ему списать привидение со счетов. Но это позже. Пока же, перекусив и приведя себя в порядок, Эйрифлайс пришла в назначенное место. Ровно в пять. — Приветик. Быстро, хм. А ещё говорят, что девушки обычно опаздывают. Итак, видишь ли, я хотел тебя кое-куда сводить. Полагаю, это станет для тебя чем-то новым. Как насчёт дискотеки? — Эм. Дискотеки? Но я же призрак. У меня нет ног. — О, дорогуша, уверяю, для того, чтобы уметь танцевать, ноги нужны не всегда. Лично я могу красиво станцевать даже на одном колесе. Пойдём. Хватит сидеть в отеле. Ты ведь приехала не для того, чтобы никуда не ходить, правильно? — Меттатон двинулся вперёд по улице. — Я ходила вчера. Много гуляла и сделала много фотографий. Хочешь посмотреть? Меттатон кивнул и взял её телефон, углубившись в просмотр по пути, так что Эйри временами приходилось окликать его: «Ступенька! Гололёд! Тут налево или направо?» В конце концов робот вернул ей гаджет. — Симпатично. Очень рад, что ты проявляешь интерес к окрестностям. К слову, мы на месте. Заходи. Меттатон немного припозднился — и, по всей видимости, сделал это специально. В зале было полно народа, играла громкая музыка, а света проникало довольно мало — его заменяли цветные лучи и отблески диско-шара. — Держись меня, а то потеряешься. — Разве они не должны были как-то среагировать на твоё появление? Ты же звезда. — Пока что они слишком увлечены собой. Но сейчас я начну танцевать, и ситуация изменится. Меня заметят. Не улетай далеко и позволь себе раскрепоститься. Можешь повторять за мной, а можешь сама. Непринципиально. Никаких оценок, дорогуша, просто повеселись. Меттатон быстро поймал ритм игравшей музыки и включился в танец. Эйри и опомниться не успела, как он ворвался в толпу и начал серию быстрых, гибких, точных движений. Никакого заученного танца, лишь чистая импровизация — и весьма удачная. На него действительно обратили внимание. Среди людей и монстров пошёл одобрительный и восхищённый гул: звезду узнали. Меттатон ослепительно улыбнулся в ответ и лишь сильнее раззадорился. Эйри старалась не отставать. Поначалу она попробовала повторять за ним, но быстро сообразила, что делать то же самое и в том же темпе у неё не получится с непривычки. Тогда она сделалась полупрозрачной, чтобы танцующие могли проходить сквозь неё, прикрыла глаза и постаралась делать движения, какие хотелось ей самой. С Меттатоном это сравниться не могло, но выходило в целом недурно. Робот периодически отыскивал её глазами, подмигивал, улыбался — словом, делал всяческие одобрительные знаки. Так продолжалось в течение нескольких композиций. Позже Эйри увидела, как он вырос прямо перед ней и протянул руку. — Давай, дорогуша! По тому, как вспыхнул огонёк в его глазу, не закрытом чёлкой, Эйри поняла, что Меттатон здорово раззадорен, но ей это даже понравилось. Она успела раскрепоститься и поэтому сейчас охотно поддалась роботу. Она уплотнилась, и тот резко закружил её. Девушка едва поспевала за его движениями и сосредоточивалась только на том, чтобы хоть как-то соответствовать. Ей было весело, она старательно «зажигала», всё мелькало вокруг неё, сливаясь в одну пёструю массу, и лишь периодические поддразнивающие окрики Меттатона прорезали эту сверкающую пелену. Меттатон дошёл до того состояния, когда ему было уже не очень важно, что о нём подумают со стороны. Он слишком увлёкся танцем и разгорячился. Впрочем, беспокоиться ему было не о чем: никто не заметил, что он пришёл с Эйри, и все подумали, что он просто решил подцепить первую попавшуюся фанатку. Меттатон продолжал отплясывать, без остатка отдавшись во власть своей стихии, а Эйри… Эйри тоже совсем потеряла себя. В шуме и грохоте она замечала только робота и всерьёз восхищалась его движениями. Меттатон опомнился только тогда, когда заиграл медляк. Вот теперь на мгновение на его лице выступило беспокойство. Такой танец был бы уже подозрительным. Однако… «Да ладно, всего один танец ничего не значит. Я всегда могу сказать, что это был просто разовый случай». Меттатон сменил выражение лица на галантную улыбку и подошёл к Эйри, чуть склонившись и протягивая руку. — Леди? Что-то в этом обращении резануло Эйри, но она не могла вспомнить, почему. В волнении от явно надвигающихся новых ощущений она протянула Меттатону свою маленькую ручку. Танцевать подобное с Меттатоном было не очень удобно. Во-первых, робот был намного выше её: макушкой она доставала ему до уровня плеч, даже не до приподнятых концов наплечников. Во-вторых, ручки у неё были маленькие. В-третьих, медленные танцы вообще сложны, если ты призрак, а твой партнёр нет. Меттатона это не смущало. Он неторопливо и плавно вёл Эйрифлайс за собой, ободряюще улыбаясь. Она приподнялась в воздухе, чтобы их лица оказались на одном уровне, и положила ручки на его плечи. Вышло довольно близко, но Меттатон не смутился. Эйри почувствовала его руку на себе. На них поглядывали, но Меттатон держался с виду спокойно и независимо. Его лицо выражало лишь довольство обстановкой и самим собой, на нём играла гордая, уверенная улыбка, и никакого «особого отношения» к Эйри или даже нежности не проскакивало. Робот осторожничал, находясь в центре внимания. И всё же было в этом для них обоих что-то трогательное. Эйри ощутила, как не только физическая, но и моральная дистанция между ней и роботом сокращается. Меттатон внутренне ликовал при мысли, что на сей раз ему действительно удаётся дать Эйри что-то поинтереснее, чем то, что давал Хаппстаблук, и при таком раскладе он достигнет цели достаточно быстро. — Давно не танцевал такого. Очень давно. И мне нравится. — Мне тоже… Медленная музыка закончилась. Снова грянула быстрая. По стенам с новой силой замелькали блики диско-шара. Меттатон отпустил Эйрифлайс, игриво подмигнул и снова «разошёлся». Правда, теперь чуть менее яростно. Он отошёл от Эйри, как бы показывая, что не зациклен на ней, и временами поглядывал на лица окружающих. Поняв, что «опасности» нет, робот вновь полностью отпустил себя. Спустя несколько композиций он оказался рядом и украдкой шепнул: — Ладно, хватит. Делайся невидимкой, и пойдём отсюда. До конца не будем. Робот направился к выходу. На улице почти у дверей кто-то схватил его за рукав. Он обернулся. — Извините, вы же правда Меттатон? — Разве где-то существует ещё такой же робот? — улыбнулась звезда. — Разумеется, это я. — Простите, автограф можно? Я быстро! — Можно, дорогуша. Всегда рад фанату вроде вас. Меттатон расписался и сделал было пару шагов в сторону, но его снова тормознули. И снова. «Что ж, в этом и плюс, и минус для известной персоны появляться в общественном месте», — подумал робот, но отказывать фанатам не стал. Напротив, он даже подзадержался, дружелюбно о чём-то с ними болтая. Эйри пришлось ждать. — Они всегда так делают? — поинтересовалась она, когда Меттатон отошёл достаточно далеко и разрешил ей проявиться. — Ну, могут тормознуть в любое время и в любом месте? — Практически да. Они обожают меня, а я обожаю их. Всегда рад тем, кто готов мной восхищаться. В этом прелесть общения с ними. Они видят, что я к ним открыт, с распростёртыми объятиями, а я вижу, что они меня любят. Взаимно приятные ощущения. Одни из тех, ради которых я делаю всё это. Вкус популярности очень заманчив, дорогуша. Раз попробовав, уже не можешь остановиться. И вообще… Меттатон опять «зажёгся», поймав одну из своих любимых тем. Эйрифлайс пришлось долго слушать его возбуждённый монолог про сцену, фанатов и всякий шоу-креатив. «Он такой порывистый и так взволнован насчёт всего этого… Я думала, что Хаппста повёрнутый на телевизоре, но оказалось, что бывает в десять раз сильнее. Меттатон совсем крепко захвачен всем этим. Наверное, это какой-то круговорот. Фанаты дают ему любовь, он её вкладывает в шоу, они от шоу опять наполняются любовью, и всё повторяется. Наверное, всем очень хорошо от этого. Кажется, я поняла, чем их с Хаппстой мир отличается от моего. В моём всё спокойно. А у них это стихия. Такая, что опомниться не успеешь. Странно, я думала, я живу активной жизнью. Но по сравнению с этими двумя и их группой я просто старушка из деревни. Бедный Напста. Я думала, он любит, когда всё тихо и спокойно. А тут… Отдохнёшь тут. Но эта дискотека была такой весёлой! Я не уверена, нормально ли танцевала, но было очень весело и необычно. И Меттатон был таким… классным?» — …Но об этом я могу рассказывать хоть всю ночь, а меня интересует кое-что другое. Эйри, а как насчёт людей, с которыми общалась ты? Какие они? Расскажи хоть немного, а то что я всё о себе да о себе. К слову, красотуля, не стесняйся меня останавливать. Эйри попробовала начать в том же духе, что и Меттатон, но постепенно перешла на более спокойный, пусть и тоже весёлый, тон. Она рассказывала про работников клуба, которые поначалу относились к ней очень настороженно и недоверчиво, про Эльзу, которая ей помогала, про публику, с которой сталкивалась… Даже умудрилась сделать Меттатону замечание по поводу того, как он изобразил подростка в выходные. — На самом деле они реагируют немножко иначе, чем ты показал. Вот например… Меттатон слушал внимательно и порой кивал в знак согласия. Его лицо сделалось серьёзным и задумчивым. — Хм, дорогуша, это всё довольно интересно. Они совсем не такие, как те, с которыми встречался я. Мои были более улыбчивыми и в то же время менее непосредственными. Ну, ты понимаешь, вся эта высокая этика и так далее… Что особенно раздражало, так это их пластиковые улыбки, когда с меня драли лишние деньги за электроэнергию, — Меттатон всё никак не мог уняться с этой темой. — Я готов поклясться, что не должен был это оплачивать. Но даже мой менеджер ничего не смог с этим сделать. — Ох, я сочувствую. Твоё тело потребляет слишком много электричества? — Достаточно. В моём личном бюджете это главная статья расходов. Да даже сейчас, дорогуша. После этих танцев меня хватит только на то, чтобы дойти до дома и подключиться к розетке. Но это не страшно. Давай лучше вернёмся к людям. — Да, слушай, я тут подумала… Я рассказала тебе про своих, ты мне про своих… Тебе не кажется, что люди менее эмоциональные и открытые, чем монстры? Нет, в смысле, монстры тоже бывают разные, просто люди, насколько я заметила, гораздо чаще сдерживают свои чувства или фальшивят с ними. Я, конечно, не такая опытная, как ты, а некоторое время назад была вообще слепая, но это чувствовалось, когда желаемое выдавали за действительное. — Хм… Пожалуй. Хотя это сложный вопрос… Бывает, что они просто врут, а бывает, что это такой «образ». Или игра. Последние пару пунктов я не осуждаю. — В твоей среде-то может быть. А вот в моей… За таким разговором дошли до отеля. Меттатон попрощался с Эйрифлайс и ушёл домой. Было видно, что он торопится, боясь не успеть добраться до розетки. Девушка проводила его взглядом и громко вздохнула, как будто сбрасывая с себя что-то тяжёлое. В следующую секунду на неё буквально обрушилась тишина. После шумов дискотеки и оживлённого разговора она показалась ударом. Эйрифлайс проскользнула в свой номер, легла на кровать ничком и зажмурилась. В голове гудело. Она жила здесь меньше недели, а уже успела трижды увидеться с Хаппстаблуком, посетить целых три репетиции с Меттатоном и потусить на дискотеке. Раньше ей такие ритмы и не снились. А ведь сам робот — и вместе с ним их общий друг — жили ещё насыщеннее. «Кошма-а-а-ар… Я теперь даже не знаю, стыдиться мне за то, что я почти так же задёргала Хаппсту в своё время или радоваться, потому что он любит активно жить. Но… Ох… Да. Такое немножко слишком даже для меня. До пятницы… Когда там пятница? Сегодня вторник, кажется… Среда, четверг… Два дня. Надо уговорить Хаппсту на что-то спокойное… Надо, да. А сейчас… Спать…» Эйрифлайс уснула.