Золотые цветы

— Решил навестить теплицу, хотя ты уже давно монстр? У тебя ностальгия? — поинтересовалась Чара, когда Азриэль переступил порог постройки во дворе. — Нет. Я просто подумал, что было бы неплохо весной посадить здесь цветы. Азриэль опустился на землю, похоже, не боясь испачкать штаны, и коснулся ладонями почвы. — Она не такая уж тёплая, как мне казалось… Бывает теплее. Но уже сейчас можно представить, что будет здесь расти. Какие цветы ты хочешь? — Ну, золотые цветы даже не обсуждаются. Наверное, можно было бы ещё посадить Эхо-Цветы, если бы они могли прижиться тут, на Поверхности… — Есть такой шанс, — послышался голосок Фриск, зашедшей в теплицу последней и плотно затворившей за собой дверцу. — Я слышала, овощники вывезли из Подземелья несколько экземпляров и занимаются разведением. Если у них всё получится, мы можем попробовать взять у них один или парочку. — Отлично. А ты, Азриэль? Чего бы ты сам хотел? — Я… Я думаю… Ромашек? Они как золотые цветы наоборот. Белоснежные, с сияющими золотыми серединками… Да, да, я знаю, это полевые цветы, но я хотел бы видеть их тут. Они мне нравятся. — А я бы астры посадила, — вдруг добавила Фриск. — Я астры люблю. Есть в них что-то такое… — Устремлённое к звёздам? — догадалась Чара. — Да, это хорошая мысль. Что ж… Тогда весной займёмся все втроём. Знаешь, Фриск, когда мы с Азриэлем были маленькими… — пауза. — То есть, эм, когда мы с Азриэлем были ещё не мёртвые… Ну, в общем, ты поняла. Мы тогда просто обожали возиться в земле. Это было наше с папой увлечение. Папа учил нас заботиться о растениях. Мы с Азри много пачкались, возились, баловались… Это было прекрасно. Нам будет очень приятно, если ты к нам присоединишься. — Я с радостью, — кивнула Фриск. — Иронично, что именно растением я в итоге и стал, — вздохнул Азриэль. — Кстати об этом. Хочу проверить кое-что… — он занёс руку над почвой. Земля зашевелилась. Что-то упорно пробивалось наружу, и вскоре глазам детей предстала лиана — точно такая же, как была у Флауи. — Гляньте, что могу. Моя магия действительно особенная. Честно говоря, сам не знаю, это «остаток от Флауи» или возможности человеческой магии… Но мне нравится. Лианы очень удобные, — Азриэль убрал росток. — Ладно, что ж. Я счастлив, что вы хотите заняться со мной цветочками. Мне будет очень приятно с вами ими заниматься. Обсудим с родителями вечером, а пока что нам пора ещё кое-куда. Или только мне… Не хотите составить компанию? Я бы хотел поговорить с друзьями кое о чём… Физическое состояние Азриэля стабилизировалось настолько, что он не ощущал никакого дискомфорта. К повышенной материальности он в скором времени привык (отчасти потому, что для него вообще уже не были чем-то аномальным всяческие изменения тела) и не придавал ей особенного значения. Но оставалась вещь, которая его беспокоила. Его лучшие друзья, если не считать сестёр, — Папирус и Седрик — всё это время знали его как достаточно взрослого парня. Как они отнесутся к тому, что теперь им придётся иметь дело с подростком раннего возраста, водить дружбу с тем, кто как будто «заметно младше» их? Азриэль прекрасно понимал, что настоящей дружбе это не помеха, особенно в случае с Папирусом, но подсознательная тревога не пропадала. Поэтому он решил навестить обоих, и сначала Седрика, чтобы уж точно во всём разобраться. Взяв сестёр за руки, принц телепортировал их к другу, заранее предупредив того в соцсети о приходе. — Привет, Седрик. Ну… это я, — смущённо улыбнулся принц. — Азриэль. И… таким я теперь буду всегда. Ну, как бы… Познакомимся заново? — Да чего с тобой знакомиться, — усмехнулся Седрик. — Как будто ты изменился. Ростиком стал поменьше, да и всё. Но по-моему, это не важно. Особенно в случае с тобой. Мне кажется, даже если ты превратишься в какую-нибудь неведомую зверушку, я уже не так удивлюсь. Где ты, там и приключения. В тишине послышался с трудом сдерживаемый вздох облегчения. — В чём дело, Азриэль? — Я просто думал, как ты теперь станешь со мной общаться. Что изменится. — Ничего не изменится. Ты, Азриэль, «безразмерный». Если ты думал, что станешь для меня маленьким… нет. Тут, скорее, я малыш на твоём фоне. Да и было бы глупо держать за ребёнка такого, как ты. Эй, не бойся. Ты мой лучший друг. В конце концов, не будь тебя, я бы вообще в магию не полез. Ты вспомни. Я только ради тебя решил расшевелить свои наследственные способности. Может, зрительный образ только слегка кому-то помешает, но точно не мне. И это, угоститься не хотите вы трое? Я как раз недавно пожарил картошку. Азриэль расслабился: с одним другом разобрался. Приняв приглашение, он уселся за стол и взялся за еду. Пища оказалась человеческой, но принца это не взволновало. Наоборот, он быстро засунул в рот несколько ложек. — Смотри не объешься, тяжесть в животе будет, — подначила Чара. — Не будет, — еле смог выговорить тот с набитым ртом. — Оно фкуфное. И интевефное. Азриэль до сих пор ни разу не пробовал человеческой еды. Теперь он с крайне заинтересованным видом уписывал свою порцию, прислушиваясь к ощущению того, как кусочки, не распадаясь сразу на энергию, медленно проходят куда-то вниз. Впрочем, ему действительно приходилось немного проще, чем монстру с обыкновенным организмом. — Кстати о еде. Можно будет возобновить традицию помогать маме на кухне, — вспомнила Чара. — Точнее, традицию делать для мамы кулинарные сюрпризы, — поправил Азриэль. — Только уже без ядовитых ингредиентов, — добавила сестра. — Фриск, давай с нами. Тебе понравится. Фриск радостно кивнула. Ей нравилось, что брат с сестрой хотят, чтобы она присоединилась к ним во всём. — Вот ещё что, Азриэль, — вспомнил Седрик. — Я хотел сказать… Я хотел бы продолжать изучать магию вместе с тобой. Тренироваться дальше. Ты же не против? — Я только за. Итак, окончательно убедившись, что проблем с волшебником не будет, троица отправилась навестить Папируса. С ним вышло ещё легче: скелет просто с порога сгрёб Азриэля в объятия. — Ваушки, ты наконец-то полностью здоров и свободен! Привет, Азриэль. Я так рад тебя видеть! Отлично выглядишь! Ты решил быть ближе к Фриск и Чаре? Это круто! Должно быть, в таком виде удобнее делать больше интересных вещей! — Ну да, и… не только. Просто во мне теперь только одна душа, и магии не хватает на взрослое обличье. Но зато душа своя! — Азриэль показал сердечко. — Но вообще ты прав. Так удобнее. Да и мама заставляет уроки делать, а когда тебе как будто тринадцать лет, это как-то логичнее… Я хотел спросить… Ты ведь всё равно хочешь быть моим близким другом? — Нья-ха-ха, что за вопросы? Великий Папирус никогда не оставляет своих друзей одних! Ведь ты же не перестал быть собой, став чуточку поменьше? Мне нет разницы! Я был с тобой, ещё когда ты был цветком, а с тех пор всё обернулось только к лучшему! Но давай не будем стоять на пороге. Как настоящий радушный хозяин, я приглашаю тебя в дом на чай! Троица уютно обустроилась за столом. — Интересно, что будет, если смешать человеческую еду с монстроедой? — пробормотал Азриэль. — По-моему, ты уже слишком заболел экспериментаторством, Азри, — засмеялась Фриск, но брат уже сосредоточенно жевал монстропеченье. — Вроде ничего не происходит. Печенька исчезла, а картошка Седрика так и крутится где-то в животе, — задумчиво произнёс принц. — Но вы правы. Энергия появляется и от того, и от другого. Так что я действительно ощутимо переел… Пожалеть об этом козлёнку пришлось уже через несколько минут, когда на кухню заявилась Андайн. — Вот и ты, сорванец. Пришёл в себя, да? Теперь-то тебе можно надрать зад за твои шалости? — Лучше не надо, — Азриэль слез с табуретки и попытался побежать в коридор, но набитый живот помешал, и принц упал на спину, задрыгав ногами… Но если с друзьями всё складывалось без забот и хлопот, то с родителями было посложнее. Асгор и Ториэль оказались в весьма затруднительном положении. То, что их дочери были людьми, причём людьми, пережившими и постигшими не по-детски много, уже было для них проблемой. Любимый сыночек Азриэль же окончательно выбил их из колеи. Инстинктивно и тот, и другая хотели относиться к нему, как к обычному ребёнку — оберегать, обучать, опекать, запрещать некоторые вещи, журить за провинности, словом — воспитывать. На это стремление накладывались недавно произошедшие события, едва не стоившие Азриэлю жизни из-за его безбашенности. С учётом того, что о подлинной важности случившегося король и королева так и не узнали, поступок принца казался им тем более бессмысленно рискованным. Всё это побуждало полностью заключить сына под родительский надзор. С другой стороны… Рассудок напоминал, что Азриэль — это тот же самый Флауи, который прекрасно провёл много лет без их заботы, затыкал за пояс любого взрослого, а на Поверхности, даже живя с ними, никак ими не ограничивался. Разница в восприятии?.. Влияние внешнего облика?.. А может, дело было в наличии души?.. Асгор и Ториэль подолгу совещались друг с другом, так и не будучи в силах прийти к чему-то определённому. Азриэль проведал об их сомнениях и разрешил их. Он прокрался в родительскую комнату, когда Асгор и Ториэль в очередной раз сидели там в задумчивости, подобрался сзади и неожиданно обнял обоих за плечи. — Азриэль!.. — Я… знаю, о чём вы говорите. И… Я тоже об этом думал. Я принял решение. Мам. Пап. Я понимаю, как для вас это важно. Я причинил вам много беспокойства. Поверьте, я не хотел. Теперь вы можете относиться ко мне, как к самому обычному сыну. Всё хорошо, правда. Но только… — Азриэль ненадолго нахмурился. — Если произойдёт что-то очень важное и серьёзное, обещайте, что будете мне доверять. Я уверен, я… Мы с девочками будем знать, что нужно сделать. Хорошо? — Хорошо, Азриэль. Но и ты нам кое-что пообещай. Что бы вы трое ни задумали — сообщайте нам обязательно. И заранее, если можно. Даже если потребуется спасать мир — не стесняйтесь об этом сказать. Как бы это странно ни звучало… Мы знаем, что вам это под силу. Азриэль обнял обоих родителей. По крайней мере, попытался, насколько хватило рук. И — расслабился. Как бы он ни вошёл во вкус с приключениями, он был счастлив, что снова может беспрепятственно находиться дома, с семьёй, и полноценно быть сыном Асгора и Ториэль. Без бесчувственности Флауи и без недавней беготни вдали от родного жилья. Жизнь потекла своим чередом. Асгор горячо поддержал инициативу детей с выращиванием цветов. Прирождённый садовод, он уже на следующий день после того разговора радостно высыпал перед ними на стол кучу пакетиков с семенами. — Я купил не только астры, но и некоторые другие цветы. Золотые цветы мы с вами в любом случае достанем, Эхо-Цветок у овощников купим весной… Ромашек я не нашёл. Семена не продаются. Придётся искать их в поле, когда придёт сезон, и пересаживать в теплицу. Вот, посмотрите, я взял побольше всяких. Я думаю, нужно посадить самые разные, чтобы радовали глаз. Кстати, как вам идея помогать ухаживать за пришкольными клумбами? — Отличная идея, пап. Кстати о школе… Ма-а-а-ам! — позвала Чара. — А можно я со следующего учебного года с домашнего обучения на обычное переведусь? Я вроде привыкла! У Чары были причины хотеть перевестись. Со следующего учебного года в школу стала бы ходить не только Фриск, но и Азриэль, и ей хотелось быть с ними втроём за компанию. После того случая, когда Фриск и другие шесть душ очистили её от ненависти и вернули в семью, яркая неприязнь к людям так и не проявилась, поэтому Чара не слишком беспокоилась на этот счёт. Пока же за уроками у неё появился товарищ: в то время как сестра просиживала часы за партой, рядом с ней сосредоточенно пыхтел Азриэль. Его Ториэль тоже посадила за домашнее задание, причём в ускоренном режиме: ему предстояло пойти не в шестой класс, а в седьмой. — Что, Бог Гиперсмерти, нравится учёбой заниматься после могущества? — улыбнулась Чара. — Честно? Да. Надо как-то отдохнуть от всего того, что было. Да и потом, мы же не Подземелье изучаем. Я его и без учебников вдоль и поперёк знаю. Это же про Поверхность! Ну, кроме… математики… и языка… и физкультуры. — Ой, физкультура. — Ой, Андайн. Надо летом потренироваться бегать, прыгать и всякие упражнения делать, а то тройки нам обеспечены… Повседневность вновь вступила в свои права, последние осколки недавних приключений исчезли, но кое-что всё-таки произошло. Как-то раз, когда Фриск, Чара и Азриэль сидели в комнате девочек и смотрели мультики по телевизору, в комнату вошла Ториэль. — Дети, у меня есть для вас сюрприз. Чара и Азриэль когда-то имели у себя кулоны в форме сердец. Я, кажется, даже видела его у Азриэля, когда он был большим… Но не важно. Я подумала и приобрела для вас новые кулоны. Теперь уже на троих. Но теперь они в виде золотых цветов. Эти цветы… Мы с папой подумали, что они всегда будут ассоциироваться у нас с вами. Да и у вас друг с другом наверняка тоже… — Это точно, — согласились те, надевая украшения на шеи и поднося их близко. Всего лишь искусственные цветы на тонких цепочках. Но было для них троих в этих кулонах что-то, приносящее дополнительное чувство глубокого единства. Это было важно, ведь теперь, когда появилось время на спокойное сближение, они тратили все свободные часы, чтобы заняться чем-нибудь втроём. Во-первых, отбиться от прессы. Несмотря на то, что ребята старались не афишировать свои похождения перед людьми, всё же то, что у лидера расы монстров сын оказывается то цветком, то взрослым, то ребёнком, не могло ускользнуть от внимания журналистов. Асгор давал интервью, максимально мягко и уклончиво рассказывая, что происходит (и, разумеется, умалчивая о чародейских душах и о тех безумствах, что творил Азриэль), а сам принц с помощью сестёр старался поскорее исчерпать эту тему в средствах массовой информации. Закончилось всё тем, что дети пришли на специально посвящённую им передачу, с честью ответили на ряд весьма щекотливых и трудных вопросов (включая тот, откуда взялась Чара — с Фриск, когда-то сбежавшей из детдома и объявленной в розыск, всё было и так понятно), стали героями эфира — и на этом от них отстали. Меттатон, правда, остался слегка недоволен тем, что такой передачей занимался не он, но в целом отнёсся с пониманием и не обиделся. Во-вторых, продолжать заниматься магией. У Фриск и Чары ушло какое-то время на то, чтобы осознать, что все силы, потраченные на возвращение игры, в итоге обернулись тем, что контроль над таймлайном оказался у Азриэля. И даже несмотря на то, что в общем-то это было справедливо, мальчишка едва не схлопотал от сестёр прозвище «читер», вскоре заменённое на вспомнившееся словечко «сюрпринц». Так Азриэль и остался сюрпринцем: это прозвище к нему приклеилось. Впрочем, он горячо заверил девочек, что обязательно будет к ним прислушиваться во всём, что касается сохранений, сбросов и тому подобных вещей. Те тотчас же посоветовали ему на всякий случай сохраняться каждый день. Они продолжали обучать друг друга своим фишкам, а заодно раздумывали над тем, станут ли они в будущем настоящими сильными магами, к чему стремился, например, Седрик. И если Азриэль, подумав, отказался от освоения человеческой магии (так диктовал здравый смысл, которым больше не нужно было пренебрегать), то Фриск и Чара, листая записи Красного Чародея, задавались этим вопросом всерьёз. Проблема была сложная. В конце концов они приняли решение просто внимательно перечитать все записи, а с самой магией определиться как-нибудь позже, когда вся эта история отойдёт в прошлое. Как-никак, им требовался отдых. — А всё-таки интересно, куда подевались души чародеев? — поинтересовалась Фриск как-то раз вечером. — Пусть сюрпринц в файлах посмотрит, он может, — хмыкнула Чара. Азриэль поднял глаза к потолку, копаясь в данных. — Ну, судя по всему… Они нашли покой. Так, как и полагается всем людям… — Это как ты по файлам определил? — Очень просто. Их файлы заблокировались и на попытку доступа отвечают ошибкой. Они как бы есть как элемент памяти, но их как бы нет как реально существующих лиц. — Что ж, тогда надо за них порадоваться, что они наконец освободились, — сказала Фриск. — Но если ты можешь получить доступ к любому как к файлу, значит, ты… — Не. Это уже Седрик. У меня таких прав уже нет. Но Седрик на ровном месте точно ничего не натворит, я его знаю. В-третьих, просто привыкать к нормальной размеренной жизни и искать себе новые увлечения, помимо садоводства. Троица медленно приспосабливалась к мысли, что не нужно больше никуда бежать, ни за что волноваться, держать себя в напряжении, дёргать учёных по поводу и без… Внезапно оказалось, что можно становиться самыми обыкновенными детьми. «Прозрение» наступило в момент, когда все трое решили порисовать, сели за одним столом над листами бумаги с рассыпанными вокруг карандашами и фломастерами, зависли в полной тишине… и расхохотались. — Ребят. Вы только подумайте. Мы ПРОСТО РИСУЕМ! ПРОСТО РИСУЕМ, а не заполняем рисованием время между приключениями! — воскликнул Азриэль. — Ага. Поразительно. Только сразу тупняк нападает. Не знаешь, что калякать, — пожала плечами Чара. — Я собираюсь нарисовать Папируса, — сказал Азриэль. — Ну да. В любой непонятной ситуации рисуй своих друзей. Или родителей. Я нас нарисую, — сказала Чара. — А я… Андайн. И Альфис. И… Напстаблука. И… Меттатона? — Нарисуй одни ноги на весь лист, он оценит, — хихикнула Чара. Но чувство расслабленности стало привычным. Дети стали задумываться, а не записаться ли им в какие-нибудь кружки. Но количество вариантов было столь велико, что процесс выбора грозил затянуться очень надолго… Впрочем, времени оставалось ещё достаточно. Как бы там ни было, гнаться было больше не за чем. Всё осталось позади.