Золотые цветы

— Добрый вечер, дорогуши! В эфире шоу-импровизация «Свет истинной любви!» Прошло всего несколько дней с момента первого и пока последнего шоу Меттатона на человеческом телевидении, но пропустить День святого Валентина робот, по праву считавший себя специалистом по части романтики, просто никак не мог. Он экстренно созвал группу, они вчетвером быстро набросали общий план того, что хотели бы показать со сцены, а затем, через Джона выторговав себе время для передачи на том же телеканале, собрались импровизировать. Какие-нибудь другие актёры и певцы, вероятно, смутились бы, но Напстаблук, Смурена и Бургерпэнтс не удивлялись. Они знали о пристрастии Меттатона к внезапным экспромтам, неожиданным сценическим вставкам и непредвиденным изменениям в исполнении сценария, так что были готовы к подобному в любой момент. Вот и теперь: собрали самое романтичное из музыки Напстаблука, песен Смурены и старых песен Меттатона, не исполнявшихся на Поверхности, соорудили декорации… И принялись отжигать в прямом эфире, как могли. Меттатон явно наслаждался процессом, Бургерпэнтс играл, едва не перетягивая одеяло на себя, а Смурена и Напстаблук просто старались не отставать. В конце шоу воцарилась тишина, и группа думала, что на этом всё, но… Меттатон запел. Остальные с трудом сдержали изумление на лицах… — Когда ты успел придумать эту песню? — спросила Смурена, когда шоу наконец закончилось. — Никогда. Я сделал это на ходу. Только что. — Ты на ходу придумал целую песню, с мотивом и со всеми рифмами? Как сказали бы люди, ты монстр, — хмыкнул Бургерпэнтс. — Ты её хоть запомни. — Уже записываю, — пробормотал робот, уткнувшийся в заметки в телефоне. На углу Смурена и Бургерпэнтс распрощались с братьями Блук, и те направились домой одни. У дома их поджидала Эйрифлайс. — Приветик. Наконец-то вы отстрелялись. Я смотрела по Интернету через телефон. Было круто. Очень красиво и… романтично. — Ещё бы, дорогуша. Я признанный романтик с отличной командой. Проходи, — отозвался Меттатон. — Кушать будешь? Несмотря на то, что конфликт с Эйрифлайс кончился для Меттатона самым безболезненным из всех возможных способом, в первый день после объяснения с ней он испытывал смутное желание с ней не встречаться. Не смотреть в глаза, не обсуждать произошедшее… переждать, пересидеть, пока всё окончательно уляжется. Но в то же время в нём шевелился порыв поступить наоборот — показать ей себя всего, но не того, прежнего, которого она знала раньше, а совсем другого — Настоящего. И Меттатон решил поддаться второму, понимая, что так будет правильнее. Чтобы великолепный Меттатон — и стушевался перед девушкой? Да ни за что и никогда! Что бы ни случилось между ними — он будет неотразим и уверен в себе. Поэтому, когда на следующий день после конфликта она пришла к нему, как и обещала, в девять вечера, он встретил её фразой: — Приветик, дорогуша. Знаешь, меня радует твоя пунктуальность. Проходи. Познакомимся заново. И как Эйрифлайс ни приглядывалась к нему — она не замечала в нём и тени смятения. Это даже сбивало её с толку. Он просто хорошо владеет собой или он действительно слишком уж легко отнёсся к тому, что своей ложью сломал ей шаблон? — Не переживай… Он сам не в своей тарелке… Он просто старается выстроить тот формат отношений, что ему удобен… И лучше уступить, так лучше… Он хорошо знает, что делает, — посоветовал Напстаблук потихоньку, когда Меттатон куда-то отошёл. — Он предпочитает быть независимым… — Уступить. Независимым, — повторила Эйрифлайс задумчиво. — Эх. Не нравится мне это. Что он вот так… Как ни в чём не бывало… Но… Как вспомню про причины и мотивы… Ладно, я уступлю. Я не хочу с ним собачиться. Если собачиться — так не стоило и заикаться о продолжении дружбы. Я что-то припоминаю… Кажется, моя бабушка называла это женской мудростью. Блин. Будет сложно. — А ты сделай, как он… — снова посоветовал Напстаблук. — Просто будь с ним той, кем ты хочешь быть… Он только порадуется. Будет лучше, если вы задвинете этот случай в прошлое… Даже если это кажется обидным и немыслимым… Уж поверь… Мнение Напстаблука в такой ситуации значило много, и Эйри постаралась смириться. Хотя теперь, когда ей открылась правда, поведение Меттатона, ранее воспринимаемое ею естественно, начало её поражать. Да, она говорила, что через всё прошла, переварила и свыклась, но… она всё ещё пыталась сложить в голове два и два. Хаппстаблука и Меттатона. Из-за этого она теперь по сто раз за вечер застывала от изумления, когда осознавала, что её знакомый Хаппста — это вот этот вот красавец-робот, что невозмутимо любуется собой в зеркале, порой отпуская комплименты себе же самому, вслух мечтает о головокружительной популярности и громко отчитывает каких-то нерадивых служащих по телефону. Он начал казаться ей слишком самоуверенным. И она изо всех сил старалась привыкнуть. А заодно — вернуть себя прежнюю… Или воспитать себя другую? Теперь уже окончательную? Но Напстаблук был прав — Меттатон, и без того изо всех сил демонстрировавший «себя настоящего», аж «ожил» и ощутимо обрадовался, когда заметил, что Эйри прекратила «присматриваться» и перешла в наступление — в том плане, что принялась вести себя независимо от прошлого. От девушки это требовало усилий, но она привыкала. Она буквально заново выстраивала из себя нужный ей образ — давешней знакомой Меттатону хохотушки, живчика, но с куда более сдержанными манерами. — Я превращаюсь в актрису, — фыркнула она Напстаблуку как-то раз. — Но… Чем дальше в лес, тем больше я понимаю, что подстраиваться тут нужно явно не ему. — Так все делают… Ну, или можно как Бургерпэнтс… Но это очень особый формат отношений… — Я заметила. Лучше я так не буду. Это аттракцион не для всех. Бургерпэнтс действительно слегка «огрёб» от Меттатона за свою выходку и пробубнил что-то невразумительное насчёт мотивации, но в нём Эйрифлайс нашла дополнительный «указатель» на то, что такое Меттатон и как с ним обращаться. Многое из того, что говорил кот, она видела впоследствии своими глазами. Так, невозможно было не заметить, что Меттатон постоянно ждёт от неё реакции, и желательно восхищённой. Несправедливо было бы сказать, что он ждал этого только от неё — от всех. Но «все» её не касались. И Эйрифлайс раз за разом показывала, что он производит на неё положительное впечатление. В своей манере. — Я подумывал о лазерно-магическом шоу, но эта идея кажется мне слишком сырой. И к тому же разовой. Я раздумываю над чем-то многосерийным, но очень оригинальным. Над чем-то, что заставит людей попадать. Это сложно. Люди — намного более искушённая публика. Впрочем… кажется, я уже знаю, чем их поразить. — Не сомневаюсь. Не помню, чтоб ты делал что-то безвкусное. — Ну разумеется, дорогуша, ты ведь почти не смотрела мои шоу. — Может, и не смотрела, но ты мне все уши прожужжал. Я теперь в курсе подробного пересказа всей твоей… э… фильмографии. Я не знаю, как правильно выразиться. Могу сказать, что ты большой талантище и трудоголик, — прозвучало одобрительно, поддерживающе, искренне, но явно без фанатского восторга с придыханием. Эйрифлайс действительно нравилось творчество Меттатона. Да и его личность, если отбросить его ложь, казалась ей привлекательной. Она постепенно оттаивала. Робот — следом за ней. «Тусили» они в основном по ночам — он не работал, а сон ему не требовался, она же приноровилась спать днём. Они гуляли, разговаривая… И у них было великое множество вещей, о которых нужно было рассказать. Они открывали друг друга заново. Барьер-то упал. Эйрифлайс сначала с интересом, потом с недоумением, потом с усмешкой, потом с пониманием слушала, как Меттатон просто часами трендит о себе. В короткий срок девушка узнала просто всё. Кроме самого личного. С таким же воодушевлением Меттатон делился разве что своими наблюдениями за человечеством, впечатлениями от любимых книг и фильмов и восхвалениями Напстаблука. С его слов выходило, что Блуки — сущий ангел во пло… а нет, без плоти. Но тем не менее. С этим Эйрифлайс была полностью согласна. Но следовало отдать Меттатону должное — по первой же просьбе он замолкал и внимательно слушал то, что рассказывала ему о себе она. А по части бурных и эмоциональных рассказов о своей жизни она не уступала ему. Такие монологи очень сильно помогали ей раскрепоститься и войти в колею. Наконец, спустя какое-то время, они решили, что срок «привыкания заново» более-менее прошёл. Настал день, когда Меттатон и Эйрифлайс поняли, что оба уже не испытывают внутреннего напряжения при общении друг с другом и не рассматривают друг друга исподтишка изучающе, отслеживая каждую реакцию. Общение окончательно стало непринуждённым. — Знаешь, Меттатон… Я решила, что не буду больше… пытаться видеть в тебе Хаппстаблука. Ты был прав, когда обмолвился однажды, что он пропал без вести, когда покинул Водопадье. Это правда. Но могу сказать, что Меттатон точно не хуже Хаппстаблука. — Я бы сказал, что лучше. — Да. Лучше. Пусть так. Ты творческий, живой, зажигательный, активный… — Эйрифлайс заметила, как губы Меттатона растягиваются в самодовольной ухмылке. — И страшно падкий на комплименты. Не будь весь твой дом утыкан зеркалами, особенно та комната, которую ты называешь «танцевальной студией» — я бы тебе подарила огромное зеркало. — Я не настолько нарцисс, дорогуша, ты меня переоцениваешь. Кстати о комнатах. Скажи Смурене, что ты от неё съезжаешь. Я готов принять тебя у себя. — М-да. Домой я от тебя так и не улечу. — Что ты там забыла в своём городишке, дорогуша? Успеется. Твоя семья с тобой переписывается, твой клуб в курсе, что ты давала представление в столице и сейчас на чём-то вроде стажировки у меня… Пусть гордятся тобой на расстоянии, вот что. В общем, перевози вещи и всё такое. Комната для гостей оказалась уютным и достаточно просторным помещением в нейтральных бежевых тонах — Меттатон посчитал, что не все захотят ночевать среди изобилия розового. Эйри обратила внимание на то, что большая часть мебели здесь была новёхонькой и явно не использованной. — Ты купил все эти вещи специально для меня? — Я купил все эти вещи с расчётом на любого ночующего. Может, Альфис когда-нибудь захочет остаться у меня. Или Смурена. Или… Джон. Или… не знаю. Ладно, ладно. Для тебя купил. Извини, что не зелёное — в интерьер не впишется. — Ну, я не настолько фанат зелёного, как ты розового. Ничего страшного! Эйрифлайс расположилась с комфортом, но встала новая проблема: ей нечем было заняться днём, когда Меттатон уходил на работу. — Пиши сценарии для пугающих представлений и репетируй, дорогуша, почему нет. Вместо ширмы могу дать простыню. Зеркал в студии — хоть вся переотражайся. Вернёшься домой с целой новой программой. Запомни, красотуля: каждый удобный момент нужно использовать для практики, если ты хочешь двигаться вперёд. Чувствуй себя как дома и не зажимайся. Главное, аппаратуру Блуки не сломай, остальное можешь трогать. Еду из холодильника тоже не стесняйся брать. И Эйрифлайс охотно взялась за репетиции. Она действительно уходила в них с головой, и это помогало скоротать время до возвращения Меттатона. Робот обычно с порога делился впечатлениями о прошедшем дне, иногда зачем-то ел, торчал в душе (благо что водонепроницаемый)… и после этого начинался их совместный отдых. Меттатон решил показать Эйрифлайс пару своих любимых фильмов. В первую ночь девушка посмотрела какой-то романтический фильм, и он ей понравился — робот выбрал самый качественный из знакомых ему, с бурными, но правдоподобно показанными чувствами любовной парочки. Во вторую ночь Меттатон показал ей какой-то экшн со взрывами, и вот это Эйрифлайс смотрела уже с меньшим интересом — оказалось, что ей не очень по душе такие «стрелялки». Она вежливо намекнула, что романтика понравилась ей больше. А на третью ночь… — Дорогуша, я тут подумал… Давай ужастик посмотрим? — Ужастик? Какой? — Не знаю. Я никогда их не смотрел. Честно говоря, не очень их люблю, но ты любишь страшное… Мне кажется, ты должна оценить. Я сегодня в обеденный перерыв порылся в Интернете, почитал отзывы, поспрашивал у подчинённых… Выбрал вроде что-то… обещающее быть интересным. — Мне нравится твоя идея! Очень нравится. — Да, я уже вижу… По нездоровому блеску в твоих глазах… Меня посещают смутные сомнения, стоило ли это предлагать… — Хей, не трусь. Не съем. Наверное, — захихикала Эйри. Ужастик они смотреть всё-таки сели. В комнате Меттатона с его ноутбука. Как и полагалось, в полной темноте. И робот действительно не раз пожалел о своём намерении, потому что, очутившись в родной стихии, Эйрифлайс вышла из-под контроля. Она отлично чувствовала заранее все скримеры и жуткие моменты и умудрялась вовремя то схватить Меттатона за ногу, то потянуть за волосы, то визгнуть впридачу к резкому страшному звуку. Самое главное, она не просто предугадывала страшный момент, но и догадывалась, что именно там будет по сценарию! Хотя и видела фильм впервые. Меттатону и так с непривычки было очень страшно с его-то впечатлительной натурой, а Эйри ещё больше подливала масла в огонь. Кричать он не кричал, но крупно вздрагивал, а его розовая душа ярко вспыхивала в контейнере. Последней каплей стал момент, когда Эйри предугадала внезапный скример в титрах! Уже всё прошло, наступил счастливый конец, выжившие герои отправились на отдых после победы над нечистью… И тут посреди титров внезапно вылезающее очередное чудовище! И кидающаяся вместе с ним Эйрифлайс! Меттатон, не выдержав, скатился с кровати. А когда Эйри, озорно блестя глазами, заглянула к нему, то обнаружила, что робот вцепился в какое-то… оружие? — Это что? — Это моя бензопила. — Э… Ты держишь под кроватью бензопилу? — Ну… да. — Э… Не будь я призраком, я бы передумала… Я бы… — Ах, не бойся, это рефлексы… Чёрт. Как спать-то теперь… — Меттатон, ты весь дрожишь. Ты так сильно испугался? Ох. А мне было весело… Это такой улётный хоррор, просто аааааа… — Я безумно рад, что тебе понравилось, но спать я сегодня точно не буду. Просижу всю ночь с включённым светом. — Эй… Прости. Мне было так весело… Я не подумала. Метта… Иди обниму. Меттатон сел на кровати, девушка заключила его в объятия и крепко прижалась. — Чшшш, всё хорошо. Страшных чудовищ не существует. Это я тебе говорю как спец по пугалкам. Это всё просто иллюзия, основанная на твоём разыгравшемся воображении. Знаешь что? Я думаю, что приятный сон тебе как раз необходим. И я знаю, как это устроить. Ложись с включённым ночником. Я тебе спою что-нибудь доброе на ночь. Буду петь, пока не уйдёшь в спящий режим. — Ну… ладно? Попробуем. Меттатон лёг, а Эйрифлайс запела… Запела, чувствуя, как в ней меняется что-то ещё. Меттатон показался таким милым из-за своей беззащитности перед ужастиками… А ещё… Эйри никак не могла отделаться от лёгкого, тонкого аромата духов Меттатона, оставшегося на ней после объятий. Почему-то зацепило. Почему-то внезапно понравилось этим дышать. Проснувшись утром, Меттатон обнаружил Эйрифлайс рядом с собой на кровати. — Эйри? — А? Что? Ой. Прости. Я уснула рядом с тобой. Я хотела просидеть рядом всю ночь, чтобы успокоить, если тебе вдруг приснится кошмар… но… кажется… отрубилась. Извини. — Всё в порядке. Очень мило с твоей стороны так переживать за меня. И… если не выспалась… можешь спать дальше. Прямо тут. А то сейчас спросонья улетишь не туда. Эйрифлайс прикрыла глаза, чувствуя себя не в силах улететь через весь коридор в комнату для гостей. И, засыпая, снова ощущала, как кровать пахнет — им… Дальнейшее только больше тревожило её. Она постепенно начинала всё больше зацикливаться на деталях. Она ловила себя на мысли, что её цепляет, как Меттатон поправляет волосы, как улыбается, как отмахивается драматичным жестом… даже как подносит ложку ко рту. А уж совсем девушка испугалась, когда обнаружила, что с интересом прислушивается к звукам из душа. И Меттатон заметил её реакцию, когда вышел. — Дорогуша, что-то не так? Ты давно выглядишь странно, но сейчас это совсем бросается в глаза. Может, поделишься со мной тем, что тебя тревожит? Он наклонился непростительно близко. Эйрифлайс бросились в глаза мокрые блестящие пряди волос, пристальный, изучающий взгляд розового глаза, обоняние резанул запах шампуня… Она ощутила жар. — Необязательно рассказывать долго, дорогуша, — в его голосе чувствовалось что-то… подозрительно намекающее. — Можешь выразиться в трёх словах. — О чём ты? — Эй, я ждал не этих трёх слов! Ты прекрасно знаешь, о чём я. Будь честна сама с собой, — и, поймав её недоумевающий взгляд, Меттатон драматично закатил глаз. — Дорогуша, кого ты обманываешь, я на своём веку влюблённых девичьих глаз видел сотни, сотни, понимаешь? Я давно заметил, что с тобой творится, но ждал, пока ты дозреешь. — З-замолчи. — Так я прав? — Меттатон усмехнулся, и в его улыбке виднелся неприкрытый флирт. — Кошмарище. Я совсем как те… твои фанатки… — Ты шла к этому дольше и труднее, чем они. Они не переживали всего этого… и влюблены в основном в сценический образ. — Я что, действительно… Блин. Так. Познакомилась с парнем, который фанател от другого парня. Оба меня научили жизни. Попёрлась за ними в столицу. Выступила. Оба пропали. Потом оказалось, что это одно лицо. А потом я… Блин-блин-блин-блин… — А потом ты сожрала меня глазами. Маленькая леди с растрепавшимися косичками… С напряжёнными изучающими глазками… Оловянный солдатик в приступах старательности и шарик ртути в приступах раскрепощённости… — Ты тоже?.. — Я слишком долго наблюдал за тобой вблизи. И тоже прошёл долгий путь, знаешь ли. Ах, дорогуша… Если тебе так неловко выражаться прямо… Может, позволим наконец Альфис писать её фанфики, а Бургерпэнтсу оказаться правым? — Я, я, эм… Ладно, — выдохнула Эйрифлайс, потеряв последние силы сопротивляться. В следующую секунду её коснулись губы Меттатона. От волнения девушка была не совсем материальна, но робота это не смутило — ему хватило и лёгкой прохлады, исходящей от трепещущей призрачной оболочки. — Я же сказал, что поглощу тебя полностью. Правда, тогда я не это имел в виду… Но кому какая разница, дорогуша? Пора сдёрнуть маски и открыться всем, — Меттатон достал телефон с явным намерением сделать селфи и пригладил мокрые волосы. — Стой! А как же тот… Из «заведения»… Который думал, что мы… — Ой, а не наплевать ли на него, а? Ты всё равно больше никогда не вернёшься туда. Лучше помоги мне выстроить грамотную официальную версию того, как мы познакомились. — Стой! Голову хотя бы высуши. А я причёску хотя бы сделаю поприличнее… Тем не менее, совместная фотография «с нормальными причёсками» и подписью: «Шок-информация! Моё сердце отныне поглощено любовью к этой маленькой леди!» вскоре полетела в сеть. И комментарии не заставили долго себя ждать. Alphys Meow-Meow: Так, я не поняла! Это что такое? Кто она? Почему я до сих пор о ней ничего не знаю? Alphys Meow-Meow: Ой, то есть, в смысле… Вы милая пара, да, но… Меттатон, а пошли в личку? PickyBlook Pink-Ghost: Вау. Мои поздравления))) Mettaton The-Rising-Star: А с Вами, миссис Блук, я поговорю отдельно))))))) BurgerPants: Яжсказал, что замутите. Mettaton The-Rising-Star: С тобой — тоже, сладенький^^ Далее следовала куча комментариев от фанатов — от удивлённо-восторженных до негодующих в стиле «О нет, какая-то левая неизвестная девка отняла мой шанс на счастье!» Эйрифлайс смущённо вздохнула, увидев всё это. — Первый раз в жизни не хочу выходить на улицу. — Не выйдешь, а продефилируешь. По-призрачному. Под ручку со мной. По главной улице. Сходим на пару-тройку полноценных свиданий — и я наконец-то отпущу тебя домой. Полетишь производить фурор в своём городишке. Ну же, дорогуша. Не понимаю, чего ты так испугалась. Тебе стоит этим гордиться. Твоя жизнь никогда не станет прежней! — О да. Теперь я знаю, что такое бояться по-настоящему… Но я так понимаю, возражать бесполезно… Что ж. Ладно, Меттатон. Я люблю тебя. Доволен? — Абсолютно, — и ещё один поцелуй настиг переполненную эмоциями девушку.